Иов, Глава 1, стих 21. Толкования стиха

Люди, потерявшие свои земные богатства во время опустошения Рима, если бы имели их так, как учит апостол, который сам беден наружно, но богат изнутри, - иными словами, если бы они пользовались миром, словно не пользуясь им, - могли бы сказать, как Иов, тяжело пострадавший, но не сломленный: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! Как раб добрый, Иов почитал волю Господню своим величайшим имением и, следуя ей, обогащал душу свою; не печалился он расставанием еще при жизни с богатством, которое вскоре предстояло оставить, умерев. А неокрепшие души, хотя и нельзя сказать о них, что они ставят земные богатства выше Христа, все же с неким пристрастием тянутся к ним: потеряв их, они узнали, как много они согрешили, любя их. И печали их от них самих, как в приведенных выше словах апостола: корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям (1 Тим. 6:10). Потребовалось, чтобы отвергавшие столь долго наставления словом научились этому на опыте. Ведь, когда апостол говорит: А желающие обогащаться впадают в искушение (1 Тим. 6:9) и далее, он в богатствах порицает не обладание ими, а стремление к ним. В другом месте он говорит: Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живаго, дающего нам все обильно для наслаждения; чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни (1 Тим. 6:17-19). Поступавшие так со своим богатством утешились за небольшие потери великими обретениями, наслаждаясь ими много более тех, с которыми легко расстались, нежели бы печалились об утрате того, что страшились потерять. Ведь на земле могло пропасть только то, что стыдно было бы взять с собой. Господь наш учит: Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6:19-21). Слушавшие это наставление в пору испытания показали, сколь правильно были они наставлены не отвергать самого верного Наставника и самого надежного и сильного Стража своих богатств. Ведь если многие возрадовались тому, что их богатства оказались в месте, которое не обнаружил враг, то сколь большей оказалась радость тех, кто по наставлению Бога отправился с богатством своим туда, куда никакой враг войти не может!

Я ничего не принес на землю при своем рождении и ничего не возьму с собою с земли при своей смерти. За что же мне жаловаться на Бога при потере столь бренных благ земли? Ср. 1 Тим. 6:7. Все, что я имел, было незаслуженным даром Бога моего, который Он взял теперь у меня по премудрым причинам. Я благословляю Его за все, что Он посылает на меня. Вот истинно благочестивые чувства, которым мы должны подражать! Все, что мы имеем, есть дар Божий: будем делать из него лучшее употребление, но вместе с тем любить более Даятеля, нежели дар, и прославлять Его с благодарным сердцем, если Он опять возьмет Свои дары. В переводе 70 прибавлены здесь слова: яко Господеви изволися, тако бысть.

Несомненно то, что, даже если от нас ускользают принципы домостроительства Божьего, мы все же способны воспринять результат домостроительства премудрого и любящего нас Бога, хотя это и трудно. В самом деле, Он знает, каким образом каждому устроить полезное и почему пределы жизни у нас неравные. Ибо есть некая причина, непостижимая для людей, по которой одни забираются отсюда быстрее, а другие оставляются дольше страдать в этой скорбной жизни. Поэтому мы должны за все благодарить Его человеколюбие и не сетовать, помня о том великом и славном возгласе, который произнес великий подвижник Иов, узнав, что десять его детей в краткий миг времени погибли за одной трапезой. Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу; так и сделалось. Давайте сделаем это чудо нашим. Равная награда у праведного Судии для являющих равные подвиги. Мы не лишились чада¹, но вернули его Даровавшему. И его жизнь не угасла, но переменилась к лучшему. Не земля сокрыла нашего возлюбленного, но приняло небо. Давайте немного подождем и будем вместе с возлюбленным. Ибо, хотя он завершил путь этой жизни быстрее, все мы пройдем его, и всех ожидает одинаковое прибежище.

Слова эти означают, что Иов не был покрыт преступлениями и злодействами, потому и вернулся бы наг, то есть чист и невинен, в чрево матери. Он столь стоек был в своей искренности, что легко себе представить: он никогда не уклонялся от праведности и никогда впредь не променял бы добродетель на порок.

Но он, как дерево, глубоко пустившее свои корни в тучной долине, крепкий и сильный верою, которая глубоко укоренилась в нем и своими живительными корнями переплела и опутала все вены и артерии его сердца, при всех несчастиях, подобно урагану разразившихся над ним, стоя в долине глубокой преданности воле Божией, остался непоколебимым, не осквернил себя ропотом на Бога. Иов, лишенный всего своего имения, обнищал. Господь наш, по любви к нам снисшедши на землю и оставив небо со всеми его благами, также обнищал, чтобы нас обогатить (2 Кор. 8:9)

«Господь дал, Господь и взял, как угодно было Господу, так и сделалось». Прекрасно сказал – «угодно»: уступает достоинству, не любопытствует напрасно относительно управления; не сказал, как мы говорим: почему молодые умирают, а старики остаются? Какое это управление? Старик сильно желает смерти, имея расслабленную плоть и терпя недостаток в деньгах и во всяком ином утешении; но не получает исполнения желания; а отрок, обладающий милой красотой, вожделенный для своих родителей, похищается безвременно? Научись не расследовать таковое, научись говорить: «Судьбы Твои – бездна великая» (Пс. 35:7); научись говорить: «Праведен Ты, Господи, и справедливы суды Твои» (Пс. 118:137); научись говорить: «Как угодно было Господу, так и сделалось», познай достоинство Божие, чтобы познать благочестие. Но так как слово вторглось в славу Святого Духа, то скажем что-либо из догматов для нашей безопасности и утверждения. Подобно тому как Иов, сказав: «как Господу угодно», показал достоинство и господство, – так и апостолы, показывая Господнее достоинство Святого Духа, говорят: «Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас... ничего, кроме сего необходимого» (Деян. 15:28).
* * * И пад на землю поклонися Господеви (τφ Κυρίφ) ¹ и рече: сам наг изыдох от чрева матере моея, наг и отъиду тамо. Этот Иов ослепил глаза диавола, терпя удары, а не нанося их; он истощил весь его колчан, постоянно служа предметом его стрел, перенесши все виды искушения и каждый в отдельности с полным успехом. К тому, что в жизни кажется печальным и бывает таким, принадлежать особенно; бедности, болезнь, потеря детей, восстание врагов, нечестность друзей, голод, непрерывные телесные болезни, но ношение, клевета и худая молва. Все это обрушилось на одно тело, разразилось над одной душой и, что особенно тяжко, постигло того, кто не был приготовлен к этому. Говоря это, разумею следующее. Кто родился от бедных родителей и воспитан в таком доме, тот, как приученный опытом жизни, легко может переносить тяжесть бедности; а кто живет в обилии и пользуется таким богатством, а затем неожиданно впадает в противоположное состояние, не легко может переносить такую перемену. Как внезапно происшедшая, она для неприготовленного оказывается слишком тяжелою. Опять, человек незнатный, родившийся от незнатных родителей, живший в постоянном презрении, не очень будет возмущаться, подвергаясь поношениям и оскорблениям. А если тот, кто пользовался такой славой, всеми был высоко почитаем, кто был на устах у всех, имя которого всюду гремело, впадал в бесславие и низкое состояние, то он должен был выстрадать то же самое, что — богач, внезапно сделавшийся нищим. Опять, для лишившегося детей не в одно и то же время, хотя бы он всех лишился, остающиеся служат утешением в постигшей его утрате; когда скорбь о смерти первого ослабеет, бывающая через некоторое время смерть второго причиняет не столь сильное горе, потому что он получает не новую рану, и уже закрывшуюся и изгладившуюся, что немало ослабляет скорбь. А он увидел весь свой сонм похищенным в один момент, при том самым тяжелым родом смерти, потому что смерть была насильственная и преждевременная; и время, и место не мало усиливали скорбь, потому что это произошло во время пиршества, в доме, который открыт был странникам; этот дом сделался для них гробом. И то весьма удивительно, что все это произошло вместе, что удвояет и утрояет несчастие; когда борющийся не имеет отдыха при помощи остановки, то от непрерывности нападения увеличивается страх и происходит большее смятение. Это было с ним (Иовом), потому что за гибелью и сожжением овец следовало похищение волов, за этим — отнятие ослов, за последним — пленение верблюдов и избиение рабов, а затем — потеря детей, этот страшный и новый вид, этот ужасный гроб, он же вместе и смерть, и гроб; и стол, покрытый прежде яствами, сделался местом для пораженных тел; чащи и сосуды с вином наполнились кровью и разбитыми членами. представь огромность несчастия, это новое кораблекрушение, странную и необычайную трагедию. Иной потерял, может быть, одного сына, или второго, или третьего, а он — стольких сыновей и стольких дочерей, и из многочадного внезапно стал бесчадным. И не но немногу взяты у него дети, а вдруг сорван был весь плод, и не но общему закону природы, не по достижении старости, а преждевременною и насильственною смертью, все вместе, в его отсутствие, когда он не сидел около них, чтобы, хотя услышав их последние слова, иметь некоторое утешение и такой горькой смерти. Вопреки всякому ожиданию, когда он ничего не знал о случившемся, они вдруг все были задавлены и дом сделался для них гробом и западней. И не только преждевременная смерть, но и многие другие были здесь печальные обстоятельства, состоявшие в том, что все были в цветущем возрасте, все добродетельны, дружны, все были вместе, того и другого пола, что ни одного не осталось, что (умерли) не по обычному закону природы, что после такой потери он подвергся такому страданию не зная ни за собой, ни за ними худого. Каждое из этих обстоятельств, само по себе, достаточно для того, чтобы привести в смущение; а когда они встречаются вместе, представь себе вышину волн и необычайность бури и, не смотря на это, он не сказал ничего такого, что обыкновенно говорят некоторые из более слабых; для этого разве я воспитывал детей и с полным старанием наставлял? Разве открывал дом свой для мимоидущих для того, чтобы получить такую награду после тех многих хлопот о нуждающихся, не имеющих одежды и бедных? Вместо этого, услышав о несчастии с детьми, он произнес то, что лучше всякой жертвы, что покрывает эту святую голову лучше чем тысячи венцев, что прославляет более множества труб. Он именно сказал: сам наг изыдох от чрева матере моея, наг и отъиду. Не мое это было; немного спустя я должен этого лишиться; ничто же бо внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем (1 Тим. 6:7). И прежде, чем произнес эти слова, пав на землю, покланяется. Хотя подвергся таким страданиям, он не утратил благочестия в отношении к Богу, но, пав ниц, опроверг сказавшего; аще не в лице Тя благословит². Он показал свойство своей природы, но показал и благоговение; мудро выразив сострадание к детям, он твердостью предваряет страдание: он не проливает слез, а произносит эти божественные слова; наг, говорит, изыдох из чрева матере моея, наг и отъиду тамо. О каком упоминает он чреве? Не называет ли он чревом первого творения, творения прородителя, при котором создам из земли человек голый, свободный от всякого зла? При этом получается такой смысл: голый создан я из земли, по божественной благодати, не имея ни чего излишнего и как бы чуждый вещественности, поэтому наг и отъиду тамо. Где? Ясно, что разумеется место, свободное от печали. Если будешь находить здесь смысл, который дается как будто на первый взгляд, и признаешь, что вышедший из матерней утробы, опять возвратится в нее, то не сохранятся ни сообразности смысла, ни гармонии слова. Кто из здравомыслящих захочет таким пониманием сделать насилие природе, возвращая в утробу матери вышедшего из нее, губя каждого друг через друга, одним баснословным толкованием совершая двойное убийство? И Никодим, слыша о воде возрождения; аще кто не родится свыше (Ин. 3:3), ответил чувственно и низменно; он, вращаясь мыслями на земле и не думая ни о чем высоком, полагал, что слышит о телесном рождении. Господь даде, Господь отъятъ: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословено. Иов скорбел так, как свойственно чадолюбивому отцу, весьма заботившемуся и об умерших. Он не сказал, подобно многим; лучше было не делать опыта и не носить имени отца, чем лишиться после испытанного удовольствия. Но и за то, что получил, он благодарил, и за то, чего не сохранил до конца, прославлял. Не сказал, что было бы лучше для меня не получать этого, что это не разумно; но и за то он благодарил, говоря; Господь даде, — и за это благословлял словами: Господь отъят, буди имя Господне благословено. Так он обуздал и свою жену, препираясь с ней и произнесши эти чудные слова: аще благая прияхом от руки Господней, злых ли не стерпим (Иов. 2:10)? Всякий другой человек, зная за собой много худого, видит причину постигающих его бедствий, что служит не малым успокоением. А он не мог думать и того, что несет наказание за грехи, что особенно смущало его разум. Когда он смотрел на свою жизнь, на совесть, которая была светлее солнца, на множество подвигов, то видел, что достоин венцев, наград и бесчисленных трофеев. А когда обращался к тому, что произошло, то видя, что он терпит более тяжкие страдания, чем сделавшие великие злодеяния, не находил причины, по которой он так страдает. Поэтому, не находя причины постигшаго несчастия, он прибегает к сокровенному промышлению Божию и, относя к Его соизволению происшедшее, сказал: яко Господеви изволися, тако бысть. Не думаю, что нужно исследовать божественное намерение. Буди имя Господне благословено. Не произнесу о Боге ничего Не соответствующего; считаю достойным хвалы, как за то, что дал тогда в начале, так и за то, что теперь решил отнять. Такими словами праведник поразил диавола. Достойно же удивления то, что, приписывая Богу свои лишения, он благодарить и не ослабевает. Так поступай и ты и представляй в своем уме, что взял (у тебя) не человек, а Бог, особенно пекущийся о тебе, знающий, что (тебе) полезно, не враг, не злоумышляющий. Оказывай помощь умершим, совершая о них память, потому что если детей Иова очищала жертва отца, то что сомневаешься в том, что и наши молитвы за умерших приносят им некоторое утешение? Бог обыкновенно оказывает милость одним за других. Будем помогать по возможности, потому что вся тварь следует Творцу. Поэтому, сообразно, с тем, что полезно, Он каждому дает и отнимает, упражняя нас вместе в благодарности и терпении. А благодарность за полученное служит причиной второго благодеяния.
*** И говорит великий светильник благочестия: «Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось, да будет имя Господне благословенно». О, благородная душа! Сами слова его явились стрелой для диавола; из его уст полетели стрелы против лукавых духов; одно восклицание привело в смятение ряды противников. «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь». Это – апостольский голос, му­жественно раздающийся задолго до апостольских времен: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь», как гово­рит апостол: «мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него» (1 Тим. 6:7). «Господь дал, Господь и взял».
*** См. также комм. к 1 Фес. 3:3 *** Сколько огорчений встречается каждый день! Какова же должна быть душа, чтобы не роптать и не унывать, но благодарить, прославлять и почитать поклонением Того, Кто попускает такия искушения? Сколько неожиданностей, сколько стеснительных обстоятельств! Между тем надобно подавлять лукавые помыслы и не позволять языку произносить что-нибудь неуместное, как и блаженный Иов, претерпевая безчисленныя скорби, не переставал благодарить Бога. А есть такие, которые, если потерпят в чем-нибудь неудачу или услышат злословие от кого-либо, или подвергнутся болезни, напр. ног или головы, или какой-нибудь другой, тотчас начинают богохульствовать, и таким образом тяжесть болезни несут, а пользы от ней лишаются. Что делаешь ты, человек, произнося хулу на своего Благодетеля, Спасителя, Заступника и Промыслителя? Или не чувствуешь, что ты несешься к пропасти и ввергаешь себя в бездну крайней погибели? Неужели ты облегчишь свое страдание, если будешь богохульствовать? Нет, ты только увеличиваешь его и делаешь свое мучение более тяжким. Для того диавол и наводит безчисленныя бедствия, чтобы низринуть тебя в эту бездну; и если видит, что ты богохульствуешь, то немедленно умножает и усиливает горести, чтобы мучимый ими, ты опять возроптал; а если видит, что ты переносишь мужественно, и чем более усиливается страдание, тем более благодаришь Бога, то он тотчас отступает, как уже нападающий тщетно и напрасно. Как пес, стоя у стола и видя, что человек, вкушающий пищу, часто бросает ему что-нибудь из лежащаго на столе, остается тут безотлучно; если же, постоявши раз и два раза, не получит ничего, то отходит прочь, как пристававший тщетно и напрасно; так и диавол постоянно стоит пред нами с открытою пастью; если бросишь ему, как псу, богохульное слово, то он, схватив его, опять приступит; если же всегда будешь благодарить Бога, то уморишь его голодом и скоро отгонишь и заставишь отбежать. Но ты не можешь молчать, страдая от горести? И я не запрещаю тебе говорить, но вместо хулы – благодарение, вместо ропота – благословение. Исповедуйся, Господу, громко восклицай – молясь, громко восклицай – прославляя Бога; от этого у тебя и страдание облегчится, так как диавол отбежит вследствие благодарения, а помощь Божия приблизится. Если ты будешь богохульствовать, то и помощь Божию отстранишь и диавола усилишь против тебя, и себя подвергнешь большим страданиям; если же будешь благодарить, то и козни лукаваго демона отразишь и привлечешь к себе помощь Бога-промыслителя. Часто язык по привычке порывается произнести худое слово. Но когда он будет порываться, то, прежде нежели он произнесет такое слово, прикуси его крепко зубами. Лучше ему теперь истечь кровию, нежели тогда, почувствовав нужду в капле воды, не получить этого утешения; лучше ему потерпеть временную боль, нежели тогда подвергнуться наказанию вечным мучением, подобно как и язык того богача, опаляемый огнем, не получил никакой прохлады. Бог заповедал тебе любить твоих врагов, а ты отвращаешься и от любящаго тебя Бога? Заповедал превозносить поносящих, благословлять клянущих, а ты злословишь Благодетеля и Покровителя, не потерпев ничего худого? Разве Он не мог отвратить искушения? Но он попустил для того, чтобы ты сделался опытнее. Но вот, говоришь ты, я падаю и гибну. – Не от свойства искушения, а от собственной твоей безпечности. Что легче, скажи мне, хула или благодарение? Та не делает ли слышащих ее врагами тебе и неприятелями, не ввергает ли в уныние и не причиняет ли потом великой скорби? А это не доставляет ли тебе безчисленных венцов за любомудрие, безчисленных знаков удивления от всех и великих наград от Бога? Почему же ты, оставляя полезное, удобное и приятное, вместо этого гонишься за тем, что вредит, печалит и мучит? Кроме того, если бы причиною богохульства была тяжесть искушения и бедности, то всем бедным надлежало бы богохульствовать; а между тем многие из живущих в крайней бедности, постоянно благодарят Бога; а другие, наслаждаясь богатством и весельем, не перестают богохульствовать. Таким образом не существо вещей, а наше произволение бывает виною того и другого. Для того я и прочитал эту притчу, чтобы ты знал, что безпечному не поможет и богатство, а внимательному и бедность не может повредить. Что я говорю, бедность? Если совокупятся даже все бедствия человеческия, то и они не возмутят души боголюбиваго и любомудраго, и не принудят оставить добродетель (свидетель этому Лазарь); равно как нерадивому и изнеженному никогда не могут принести пользы ни богатство, ни здоровье, ни постоянное благоденствие, ни что-либо другое. Итак, не будем говорить, что бедность, и болезнь, и нападения опасностей принуждают богохульствовать. Не бедность, а безумие; не болезнь, а небрежность; не нападения опасностей, а скудость благочестия доводит невнимательных и до богохульства и до всякаго зла. Но почему, скажешь, одни наказываются здесь, другие там, а не все здесь? Почему? Потому что, если бы так было, мы все погибли бы; так как все мы подлежим наказанию. С другой стороны, если бы никто не наказывался здесь, очень многие сделались бы еще небрежнее, а многие сказали бы, что нет и Провидения; ибо, если и теперь так многие богохульствуют, хотя и видят, что многие из порочных наказываются, то чего они не сказали бы, если бы и этого не было? До какого зла не дошли бы тогда? Посему Бог одних здесь наказывает, а других не наказывает; наказывает некоторых, отсекая их грехи и облегчая для них тамошнее наказание, или и совершенно освобождая их от него, и наказанием их вразумляя живущих в нечестии; а других напротив не наказывает, чтобы они, если будут внимательны к самим себе, покаявшись и устыдившись долготерпения Божия, избавились и от здешняго наказания и от тамошняго мучения; а если пребудут в нечестии, не вразумляясь долготерпением Божиим, то подверглись бы большему наказанию за свою крайнюю небрежность. Если же кто из считающих себя сведущими станет говорить, что наказываемые терпят несправедливость (потому что они могли бы покаяться), то мы скажем, что, если бы Бог предвидел их раскаяние, то и не наказал бы их. Если Он терпит тех, о которых знает, что они останутся неисправимыми, то тем более тех, о которых бы знал, что они употребят во благо Его долготерпение, пощадил бы в настоящей жизни, чтобы они отсрочкою времени воспользовались для покаяния. Между тем, поражая их ранее, Он и для них облегчает тамошнее наказание, и других вразумляет их наказаниями. А для чего Он это делает не со всеми грешниками? Для того, чтобы остающиеся (в живых) вразумились страхом и наказаниями других, и, восхвалив долготерпение Божие и устыдившись Его снисхождения, оставили нечестие. Но они, скажешь, ничего такого не делают? В этом уже виновен не Бог, а безпечность тех, которые не захотели воспользоваться такими пособиями к своему спасению. А чтобы тебе увериться, что для этого Он так поступает, послушай. Смешал некогда Пилат кровь галилеян с кровию жертв, о чем некоторые, пришедши, возвестили Христу; Он же сказал: «мните ли, яко Галилеяне сии грешнейши бяху; ни, глаголю вам: но аще не покаетеся, вси такожде погибнете» (Лк. 13:2–3). Еще другие восемнадцать погибли под развалинами некоторой башни; и о них Он сказал то же (Лк. 13:4–5). Словами: «мните ли, яко сии грешнейши бяху; ни, глаголю вам», Он выразил, что и оставшиеся в живых подлежали тому же; а словами: «аще не покаетеся, вси такожде погибнете», показал, что и тем Бог попустил пострадать для того, чтобы оставшиеся в живых, устрашившись случившагося с другими и покаявшись, соделались наследниками царствия. Что же, скажешь, другой наказывается для того, чтобы я сделался лучше? Не для этого он наказывается, а за свой грех; но кроме того для внимательных он становится средством ко спасению, страхом случившагося с ним делая их более исправными. Так поступают и господа: часто, наказав одного слугу, они страхом делают других более благоразумными. Итак, когда увидишь, что некоторые или погибли при кораблекрушении, или задавлены зданием, или истреблены пожаром, или потонули в реке, или другим каким-нибудь насильственным образом окончили жизнь; между тем как другие, грешившие подобно им или еще хуже, ничего такого не потерпели; не смущайся и не говори: почему согрешившие одинаково не пострадали одинаково? Но разсуждай так, что Бог одному попустил быть убитым и задавленным, чтобы облегчить ему тамошнее наказание, или и совсем освободить от него; а другому не попустил потерпеть ничего такого, чтобы он, вразумившись наказанием перваго, сделался благонравнее; если же он будет оставаться в тех же грехах, то, по собственной своей безпечности, навлечет на себя неизменное наказание, и Бог не будет виною этого невыносимаго мучения. Опять, если увидишь, что праведник скорбит или терпит все вышесказанное, не падай духом: эти бедствия служат ему к получению светлейших венцов. И вообще всякое наказание, если оно постигает грешников, облегчает тяжесть грехов, а если праведников, то делает душу их более светлою; и для тех и других бывает величайшая польза от скорби, только бы мы переносили ее с благодарностию; ибо это и требуется от нас. Для того история божественнаго Писания наполнена множеством таких примеров и представляет нам злостраждущими и праведных и порочных, чтобы, праведник ли кто, или грешник, имея такия примеры, переносил несчастия великодушно.
*** Но как можно, скажешь ты, человеку не скорбеть? Напротив я скажу: как можно скорбеть человеку, почтенному словом и разумом и надеждами будущих благ? Но кто, скажешь ты, не предавался этому чувству? Многие, и часто, и из нас, и из предков нашим. Послушай, что сказал Иов, когда лишился целаго сонма детей: «Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть». Дивны эти слова, когда и просто слышишь их; а если еще тщательно разсмотришь их, то они окажутся еще более дивными. В самом деле подумай, что диавол не половину детей взял у него, а другую половину оставил, не большую часть взял, а меньшую оставил; но он сорвал весь плод, а дерева не повалил; все море возмутил волнами, а ладьи не потопил; истощил всю силу, а столба не потряс; напротив, отвсюду потрясаемый, он стоял непоколебим; тучи стрел неслись, а его не поражали; или лучше – направлялись в него, но не уязвляли. Подумай, каково видеть погибель столь многих детей! Чего не доставало, чтобы поразить его? Все дети похищены, все вместе и в один день, в самом цвете лет, отличавшиеся великою добродетелию; окончили жизнь таким родом казни; после столь многих ударов нанесен этот последний удар отцу, который был сердобольный, а отшедшие – любезны ему. Если кто лишится детей порочных, то хотя и поражается скорбью, но не столь сильною: ибо порочность умерших не дает печали быть сильною; но если дети были добродетельны, то рана не закрывается, память о них не теряется, скорбь не имеет утешения, возбуждаясь двойною силою, – и чувством природы, и мыслию о добродетели скончавшихся. А что дети Иова были добродетельны, видно из следующаго: отец так много об них заботился, что вставши от сна приносил за них жертвы, опасаясь и за тайные грехи их; и важнее этой заботы для него ничего не было. А это доказывает не только добродетель детей, но и чадолюбие отца. Если же Иов был отец, и столь чадолюбивый, питавший к ним привязанность, возбуждаемую не только природою, но и благочестием, и умершие были так добродетельны, то отсюда происходит тройное пламя скорби. Опять, когда похищаются только некоторые из детей, в скорби есть еще некоторое утешение; потому что оставшиеся умеряют печаль об умерших; но когда умрут все дети, то на кого может посмотреть (отец) многочадный, вдруг сделавшийся безчадным? К этим можно еще присовокупить и пятый удар. Какой это? Тот, что все эти похищены внезапно. Если тогда, как умирают иные в три или пять дней, женщины и родственники все плачут особенно о том, что умерший так скоро и нечаянно похищен от взоров их; то тем более мог скорбеть Иов, не в три, не в два и не в один день, но в один час лишившийся всех детей. Бедствие, ожидаемое несколько времени, хотя бы было крайне тяжко, становится легче от самаго ожидания; но случившееся сверх чаяния и внезапно бывает невыносимо. Когда бедствие и само по себе тяжко и еще увеличивается тем, что случилось неожиданно, подумай, как оно бывает невыносимо: оно выше всякаго описания! Хочешь ли слышать и шестой удар? Иов потерял всех детей в самом цветущем их возрасте. Вы знаете, как прискорбны преждевременныя смерти, и как много причиняют оне слез. А эта смерть была не только преждевременная, но и насильственная; это был седьмой удар: ибо они не на ложе изнемогли и испустили дух, но задавлены зданием. Представь же, каково было тому, кто, разрывая эту груду, вынимал оттуда то камень, то часть своего сына, и видел то руку еще держащуюся за чашу, то другую лежащую на блюде, то самый труп обезображенный, с придавленным носом, с разбитою головою, вырванными глазами, раскиданным мозгом, – вообще весь образ оскаженный до того, что, за множеством ран, отцу нельзя было распознать черты любезных ему лиц. Вы смутились и плачете, слыша об этом; подумайте же, каково было ему это видеть. Если мы, после столь долгаго времени, не можем без слез слышать об этом печальном событии, и притом слышать о чужом несчастии; то какой адамант был тот, кто видел это своими глазами, и любомудрствовал не над чужими, а собственными бедствиями? Однако он не возроптал, и не сказал ничего такого: что это значит? Это ли награда за мою благотворительность? Для того ли я отворял дом странникам, чтобы видеть его гробом детей? Для того ли я прилагал о них всякое попечение, чтобы они потерпели такую смерть? Ничего такого он не сказал и не подумал; но перенес все великодушно, хотя и лишился их после такого о них попечения. Как искусный ваятель, отделывая золотыя статуи, украшает их весьма тщательно; так и Иов образовывал, улучшал и украшал души детей. И как трудолюбивый земледелец постоянно орошает пальмовыя или оливковыя деревья, ограждает, окапывает их и всячески ухаживает за ними; так и Иов не переставал, как бы какую плодоносную маслину, душу каждаго из детей усовершать в добродетели; увидев же, что эти растения напором злого духа вырваны, повержены на землю и бедственно погибли, не только не произнес никакой хулы, но еще благодарил Бога, и тем нанес диаволу смертельную рану. Но, скажешь ты, у Иова было много сыновей, а иной нередко лишается единственнаго сына, поэтому и скорбь неодинакова? Хорошо ты говоришь; и я скажу, что скорбь неодинакова, но скорбь Иова гораздо больше. Какую пользу принесло ему многочадие? Его несчастие было тем поразительнее и скорбь тем мучительнее, что он получил рану в лице многих детей. Если же хочешь видеть и другого святаго, который имел единороднаго сына, и оказал такое же, и даже большее, мужество: то вспомни о патриархе Аврааме, который, хотя не видел Исаака умершим, но – что было еще мучительнее и прискорбнее – получил повеление (от Бога) самому заклать его и не воспротивился этому повелению, не возроптал и не сказал чего-нибудь подобнаго: за тем ли Ты сделал меня отцом, чтобы сделать детоубийцею? Лучше было бы прежде не давать его мне, чем давши отнять его таким образом. Ты хочешь взять его? Для чего же повелеваешь мне самому заклать и обагрить мою руку его кровию? Не чрез этого ли отрока Ты обещал заполнить моими потомками вселенную? Как же произведешь плоды, вырвавши корень? Как обещаешь потомство, повелевая заклать сына? Кто видал, кто слыхал это? Я обманут, я обольщен. Ничего такого он не сказал и не подумал, не попрекословил Повелевшему, не потребовал объяснения, но, услышав: «пойми сына твоего возлюбленнаго, егоже возлюбил еси, Исаака, и иди на землю высоку, и вознеси его тамо во всесожжение, на едину от гор, ихже ти реку» (Быт. 22:2), исполнил повеление с такою готовностию, что сделал еще больше повеления. Он скрыл это и от жены, утаил и от рабов, оставив их внизу горы, и взошел на нее, взяв с собою только жертву; так не против своей воли, но с великою готовностию он исполнил повеление. Представь же, каково было ему разговаривать с сыном наедине, без свидетелей, когда сердце сильнее разгорается и любовь бывает пламеннее, и это не в один или два дня, но в продолжение многих дней. Если бы он тотчас же исполнил повеление, то и это было бы удивительно и велико, однако не столь удивительно, как то, что он, в продолжение многих дней испытывая страдание и борьбу душевную, не показал человеческой слабости в отношении к отроку. Бог для того и продолжил подвиги и распространил место борьбы, чтобы ты вернее узнал ратоборца. По-истине это был ратоборец, сражавшийся не с человеком, но с самою силою природы. Какое слово может изобразить его мужество? Он возвел отрока на гору, связал, положил на дрова, взял нож и хотел нанести удар. Затем, как и что сказать, не знаю; знает только сам сделавший это; никакое слово не может изобразить, как не оцепенела рука, как не ослабела крепость мышц, как не смутил его любезный вид отрока. Достоин удивления здесь и Исаак. Как отец его повиновался Богу, так он – отцу; и как тот, когда Бог повелел ему принесть жертву, не потребовал объяснения, так и этот, когда отец связывал его и возлагал на жертвенник, не сказал: для чего ты делаешь это? – но преклонился под отеческую руку. Здесь виден был отец и вместе жрец, жертва безкровная, всесожжение без огня, образ смерти и воскресения на жертвеннике; потому что отец и заклал сына и не заклал: не заклал рукою, но заклал произволением. И Бог дал ему такое повеление не потому, чтобы хотел видеть пролитие крови, но для того, чтобы показать тебе произволение Авраама, посреди всей вселенной возвестить о доблести его, и всех потомков научить, что заповеди Божии должно предпочитать и детям, и природе, и всему имуществу, и самой душе своей. Итак он сошел с горы, имея при себе Исаака, как живого мученика. Какое же прощение, скажи мне, какое оправдание будем иметь мы, если, видя этого доблестнаго с такою готовностию повинующимся Богу и во всем Ему покорствующим, сами будем роптать? Не говори мне о горести, ни о несносной тяжести несчастия, но размысли о том, что он и жестокую скорбь превозмог. Повеление было в состоянии смутить его ум, повергнуть его в недоумение и поколебать веру в предшествовавшия обетования. Кто из обыкновенных людей не почел бы обманом все сказанное о множестве потомков, обещанных ему? Но не таков был Авраам. Не менее должно удивляться и любомудрию Иова в несчастии, особенно потому, что он после такой добродетели, после такого милосердия и человеколюбия, когда ни за собою ни за детьми не сознавал ничего худого, а между тем испытывал столь великое, необычайное и неожиданное бедствие, какого ни с кем из крайне преступных людей не случалось, не огорчился, подобно обыкновенным людям, не помыслил, что добродетель безполезна и сам он прежде поступал худо. Обоим этим мужам должно не только удивляться, но и соревновать и подражать их добродетели. Никто пусть не говорит, что они были дивные люди. Подлинно, они были дивны и велики; но от нас теперь требуется еще более любомудрия, нежели от них и всех живших в ветхом завете. «Яко аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидите в царствие небесное» (Мф. 5:20). Итак, отвсюду получив вразумление и припомнив это и все, что сказано нами о воскресении и о тех святых, будем непрестанно повторять душам своим, не только во время печали, но и когда бываем свободны от скорби. Поэтому и я, хотя никого не вижу в скорби, предложил ныне это слово, чтобы мы, когда подвергнемся подобному бедствию, припоминая сказанное, имели достаточное утешение; так и воины в мирное время занимаются воинскими упражнениями, чтобы, при наступлении войны, когда потребуется опытность в деле, благовременно показать искусство, в котором они усовершенствовались во время мира. Приготовим же и мы себе оружие и врачевство во время мира, чтобы, когда настанет борьба с неразумными страстями, или печалию, или унынием, или другим чем-либо подобным, мы, хорошо вооружившись и оградившись со всех сторон, могли с великою опытностью отражать нападения лукаваго и верными мыслями, вещаниями Божиими, примерами праведных мужей, и вообще всеми способами защищать самих себя. Таким образом мы можем и настоящую жизнь провести благодушно, и сподобиться царства небеснаго о Христе Иисусе, Которому слава и держава, со Отцом и Святым Духом, во веки веков. Аминь.
*** Не стану рассуждать более, по снисхождению к ним, о том, для нашей ли пользы Бог взял от нас (дар), и скажу только вот что: если бы Он взял (только) данное, так и за это никто не мог бы обвинять Его; потому что Он был властен в Своем. И людей, когда они доверяют нам свои деньги и дают взаймы серебро, мы благодарим за то время, на которое они ссудили нас, а не браним за то время, когда они берут от нас свою собственность: неужели же, скажи мне, станем мы винить Бога, когда Он хочет взять Свое? Не будет ли это крайне безумно? Но не так поступил великий и доблестный Иов: он, не только когда получал, но и когда терял, – и тогда свидетельствовал величайшую благодарность, говоря так: «Господь даде, Господь отъят: ...буди имя Господне благословенно во веки» . Если же должно благодарить за то и другое в отдельности, и потеря не менее полезна, как и самый дар, то какое, скажи мне, будем иметь извинение, когда станем платить неблагодарностью Тому, Кто столько кроток, человеколюбив и попечителен, Кто мудрее всякого врача, сердобольнее всякого отца, правдивее всякого судии, и рачительнее всякого земледельца заботится о душах наших, – когда станем негодовать на Того, пред Кем должно благоговеть? Можно ли быть еще безумнее и несмысленнее тех, которые, при таком благоустройстве (вселенной), говорят, что Бог не промышляет о нас? Если тот, кто стал бы утверждать, что солнце темно и холодно, обнаружил бы таким суждением свое крайнее неразумие, то тем более тот, кто сомневается в Божием Промысле, заслуживает еще гораздо больших упреков в безрассудстве.
*** Не будем, поэтому, требовать у Него отчета в происходящем, а прославим за все. Не без цели и не напрасно попускает Он часто подобное, но не покидая заботой тех, кто должен бы получить утешение от этих денег, доставляя только им вместо того другой способ пропитания, Он делает и более искушенным потерпевшего крушение и большую награду приготовляет ему, потому что благодарить Бога, подвергшись таким бедам, составляет гораздо большую заслугу, чем давать милостыню. В самом деле, не только то, что мы отдаем, творя милостыню, но и то, что мы мужественно переносим, когда у нас отнимают другие, приносит нам обильный плод. И чтобы ты знал, что последнее больше первого, я поясняю это примером случившегося с Иовом. Последний, когда владел имуществом, отворял свой дом для бедных, отдавал все, что было; но он не был так славен тогда, когда отворял свой дом бедным, как тогда, когда, услышав, что дом обрушился, не отчаялся. Он не был так славен, когда обстригая овец одевал нагих, как был славен и знаменит, когда, услышав, что упал огонь и уничтожил все стада его, возблагодарил Бога. Тогда он был человеколюбив, теперь стал любомудр. Тогда он жалел бедных, теперь же благодарил Владыку. И он не сказал себе: что же это? Стада уничтожены, от которых питалось множество бедных; если уж я не достоин был наслаждаться этим богатством, то по крайней мере следовало бы пощадить ради тех, которые получали (от них) долю. Но ничего подобного он ни сказал, ни помыслил, а знал, что Бог все устрояет на пользу. И чтобы ты знал, что Иов нанес дьяволу более сильный удар именно тогда, когда, будучи лишен (всего), возблагодарил (Бога), чем когда, владея (имуществом), являл сострадание, поразмысли о том, что, когда он владел, дьявол мог высказать некоторое подозрение, хотя и ложное, он все же мог сказать: «разве даром Иов чтит Тебя?» (Иов. 1:9-10) – а после того, как у него взял все, лишил его всего, и Иов сохранил ту же самую любовь к Богу, тогда совершенно замкнулись бесстыдные уста, и дьявол не мог уже сказать ничего, потому что еще славнее, чем прежде, был праведник. Итак, будучи лишенным всего, мужественно и с благодарностью переносить (несчастие), как показано на примере этого праведника, – гораздо большая добродетель, чем, живя в богатстве, творить милостыню. Тогда у Иова было великое дружелюбие к сорабам, теперь он показал великую любовь к Владыке. Не напрасно я распространяюсь об этом, а потому, что многие, творя милостыню, питая вдовиц, часто лишаются имения; другие теряют все благодаря приключившемуся пожару, иные подвергаются крушениям, еще иные, благодаря ложным обвинениям и подобным неправдам, после обильной милостыни доводятся до крайней бедности, до бессилия и болезни, и ни от кого не получают никакой помощи. Итак, не станем говорить, как говорят многие: «никто ничего не знает», – всего сказанного достаточно, чтобы устранить такое смущение. Один, говорят, творя столько милостыни, потерял все. И что в том, что он все потерял? Если он возблагодарит за эту утрату, то приобретет у Бога гораздо большее благоволение и получит в будущей жизни не вдвое, как Иов, а в сто крат больше. Если же он бедственно страдает здесь, то именно это самое, т. е. что он все мужественно переносить, готовит ему большее сокровище, потому что, призывая его к большим подвигам и к более тяжкой борьбе, Бог допустил (ему) впасть из богатства в бедность. Случающийся пожар часто уничтожает твой дом и истребляет все имущество? Вспомни случившееся с Иовом, возб

 Неправые сердцем, т.  е. развратившиеся в сердце своем, держатся трех ложных мнений: 1) или что нет Бога; 2) или Бог неправеден, когда Ему все то (о чем обыкновенно говорят развратники и развращенные) есть благоугодно и любо, и он все то допускает; 3) или Бог не управляет делами людей, и не имеет никакого об них попечения, или заботливости. Эти три мнения ложны и составляют величайшее нечестие против Бога. 
 Продолжим, братия возлюбленные, нашу речь о правых сердцем. Тот еще есть правый сердцем, кто в счастье и в несчастье своем благодарит Бога, говоря словами праведного Иова: "Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось, да будет имя Господне благословенно" (Иов. 1:21). Заметьте, любезные братья, чтобы вы никогда не говорили: это мне диавол сделал (это несчастье нанес коварный враг), но все, что делается с тобою, и доброе и злое, приписывай Богу своему, зная, что диавол не может ничего тебе сделать, если Вышний Бог, имеющий власть жизни и смерти, не попустил ему чего либо учинить тебе для твоей казни или исправления твоего. 
 Казни попускает Бог для нечестивых(безбожников, сознательно поступающих против своей совести, явно отвергающих истину и т.  п. ), исправление же попускает для погрешивших в чем-либо детей. 
 "Бьет же всякого сына, которого принимает" (Евр. 12:6), и ты не надейся остаться без наказания, если только не думаешь быть отчужденным от небесного наследства. 
 "Бьет всякого сына, которого принимает (признает наследником). " Так ли? Всякого ли? Где ты хотел скрыть себя от наказания? Всякого бьет непременно; никто не изъят от наказания — да будет тебе известно, что сам Единородный Сын Божий, не совершивший никакого греха, не был избавлен от наказания. Превосходно это учение, действительно достойно оно блаженного Августина. 
 А так как, по рассуждению Августина, ни диавол, и никто из людей один другому не может нанести никакого зла без попущения Божьего, того ради в следующей главе предложим: что попускает Бог, каким образом попускает, и для чего (по какой причине) совершается попущение Божье?
 

 

***

 Станем прилежно рассматривать видимые в происшествиях знаки воли Божьей и сообразовать с ними свою волю. Пусть воля Божья будет для нас путеводной звездой в жизни, и это одно запечатлеем и удержим навсегда в сердце своем каждый из нас, говоря: "так угодно Богу, да будет и мне это же угодно. 
 Жизнь и смерть, богатство и убожество зависят единственно от воли Божественной, как угодно Господу, так было (сделалось), и есть, и будет во всем. "Буди Имя Господне благословенно" (Иова гл. 1)! Теперь наше солнце покрывается облаками, но оно, скоро или не скоро, осветит своими лучами мрак различных скорбей. Рассмотри историю древних средних и новых веков, там часто встретишь ты события мрачные после предшествовавших им светлых событий, а еще больше найдешь светло-торжественных, заменивших собою мрачные. Таким образом приуготовим себя познавать волю Божью из тщательного рассмотрения совершившихся уже событий, успех или неуспех которых укажут нам на Божье как благоволение, так и наказание Его, как к правым, так и к лукавым участникам этих событий по мере правды или лукавств их. Через это уразумеем ту, практически доказанную истину, что каждый человек ни в каком деле не должен поступать против воли Божьей, хотя бы поступок согласный с ней был бы и противен его своеволию. Некто ученый еврей (книжник) из окружавшего Иисуса Христа народа подойдя к Спасителю, сказал Ему: "Учитель, я пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел" (Мф. 8:19). Так и мы, словом и делом, по всякому мановению воли Божьей, последуем за Ним скоро и охотно, куда бы Он ни пошел. 

 

***

 Наконец человеческая воля, чтобы быть ей благоприятной Богу, должна быть доброплодной. 
 Доброплодной называем такую волю, которая, по подобию плодоносной земли, производит из своего сердца (внутреннего человека) многоразличные высокие помыслы и пожелания и усердно посвящает их славе Божьей, как первородные плоды. Именно здесь проявляется глубокое благоразумие — ум, тяготеющий к Небу. Здесь воздыхания, полные любви, и стоны сердечные, возносящиеся горе: "о милостивый Боже, как я желаю не только страдать, но и умереть за Тебя, хотя бы то было самой тяжкой и поносной смертью. "
 Этими небесными мыслями Бог и человек столь тесно соединяются во всяком добром деле, что от этих внутренних благоприятных соотношений между Богом и человеком, является невидимое, но ощутимое общение человека с Богом и самый искренний союз с Ним — до того искренний, что невидимо сообщается человеку свыше великая Божья милость относиться к Богу во всяком событии так, как добрый сын относится к своему отцу, говоря: "ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение" (Мф. 11:26). "Так, Отче, если мы все доброе получили и получаем от руки Твоей, то неужели ничего злого не перенесем на себе"?
 Так истинный христианин все, что ни случается с ним доброго и недоброго, все принимает охотно, как посланное ему от Бога. Эта истина была известна еще древним мудрым мужам; один из них, Эпиктет так учит: "никогда не смей говорить: я потерял то или другое что либо; но говори: я то, или что-нибудь другое (которого ты лишился), отдал Богу. Умерло ли у тебя дитя — оно отдано Богу; отнято ли кем имение — и оно не отдано ли Всевышнему. Быть может скажешь: злодей отнял его у меня — зачем говоришь так: Господь дал, Господь и взял. Но как скоро оно взято, ты заботься о нем столько же, как бы заботился о чужом имении, или как путешественник заботится о том доме, где он имел отдых или ночевал. "
 Так должен думать всякий, желающий искренне предать себя Богу. Обо всем, им потерянном из имевшегося у него, он рассуждает так: "Бог дал мне, Бог и взял,///" то есть он при этом обращает взор свой не к похитителю — человеку, но к попустившему это Богу, возвращающему Свое, наперед Им же данное. Поэтому истинно преданный Богу во всяком событии с ним повторяет слова Христовы: "Ей, Отче, совершилось это потому, что таково было Твое благоволение. " Вникни, любезный читатель, обстоятельно в смысл и значение этого премудрого и таинственного Божественного изречения. 
 Отец Небесный в древности сказал Сыну Своему через пророка Исаию: "Я поставлю тебя в завет для народа (Израильского), во свет для язычников" (Ис. 42:6), как бы этим говоря: "Мне недостаточно, чтобы Ты привел ко Мне остаток верных Мне Израильтян; Я хочу, чтобы Ты и незнающих обо Мне язычников просветил и обратил ко Мне. "
 Это воля Отца Небесного было проречена пророком за восемьсот лет до Рождества Христова от Пречистой Девы Марии, и была принята Сыном, имеющим по Божественному Существу одно хотение со Отцом, принята для исполнения с охотной готовностью смиренной человеческой Своей воли. Так повествует об этом Евангелист Матфей: "в то время Иисус сказал: Славлю Тебя Отче и Господи…" Говорил Он Отцу Небесному в духе Своего всегдашнего единения с Ним. После того как на самом деле исполнил волю Своего Отца, благовестив народу, и в особенности своим ученикам, Тайну искупления рода человеческого через Свою Евангельскую проповедь, с какой радостью и в каком восторге прославляет Он Святейшую волю Отца небесного, говоря: "Славлю Тебя, Отче, Господи Неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных (по их самомнению) и открыл то младенцам (т.  е. ученикам Своим, подобным младенцам по духовной простоте и сердечной их чистоте). Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение: все исполню, Отче, что ни повелишь Мне. "
 Подобно тому, как Отец Небесный за столько лет до рождения Сына во плоти говорил с Ним чрез пророка Исаию, так точно говорит Он с каждым из нас испокон веков. Ибо Он всех нас распределил по времени и пространству, наперед с совершенной точностью зная о каждом из нас: когда и где, кто именно имеет родиться, когда умрет, и для каждого подготовил верную помощь для спасения его и блаженства, согласуя эту помощь с характером и духовно-нравственными свойствами каждой личности. Ибо Бог предвидит всю жизнь каждого из нас во всей ее совокупности настоящего, прошедшего и будущего времени, в полном ее движении, со всеми ее обстоятельствами в каждое время, как бы жизнь каждого совершалась на Его (Божьей) длани, перед Его глазами. И Он содействует к спасению каждого невидимо, но разумно, или точнее сказать — премудро, распоряжаясь многоразличными средствами или событиями, сладкими для нас или же горькими, приятными или противными. 
 А потому должны мы твердо верить в управление Божье вселенной и в особенности в промысел Божий о человеке, и быть внимательными к себе: благодарим ли мы Бога каждый раз за все то, что Он посылает нам во все течение нашей жизни — приятное ли для нас или неприятное, но всегда приводящее нас ко спасению. А потому должны мы разумно сообразовать наши желания с волей Божьей, выражающейся в знаменательных событиях, происходящих с нами и признаваемых совершенно предающими себя в волю Божью за глас Божий, ///отзывающийся в их сердце. И при каждом изъявлении нам Божия благоволения или не соизволения нашим намерениям или предприятиям, должны мы смиренно и с покорным духом благодарить Бога, повторяя слова нашего Спасителя и Искупителя: Славлю, Тебя, Отче, за все, посланное мне Тобой для поддержания моей жизни, для исправления моих заблуждений и для спасения души моей. Ей, Отче! Верю я — таково было Твое благоволение обо мне. 
 

Слова Иова более тонко можно понимать следующим образом: «я наг от порока и греха; как из чрева матери, я был создан в начале из земли, наг в землю и возвращусь». Наг не от имений, ибо это незначительно и обыденно, но от порока и лукавства и от следующего за неправедно прожившими безобразного образа. В более простом смысле, все мы, люди, рождаемся нагими и опять нагими выносимся, только окутанные погребальными пеленами. Ибо Бог предуготовил нам иное житие и настоящую жизнь соделал поприщем и путем к ней, предназначив средства от имения только для напутствия в этом пути. А по прошествии этого пути богатство имений уже не сопровождает нас. Ибо ничто из того, что мы стяжали, нам не принадлежит, мы владельцы только одного имения - благочестия. Его не похитит у нас наступившая смерть, тогда как все иное она извергнет даже против нашей воли. Ибо все мы получили житейское имение во временное владение, и каждый, воспользовавшись им, отходит, оставив по жизни краткое воспоминание. Ибо это конец всякого благоденствия, это завершение житейских благ. Замечательно, что и младенец, выходящий из утробы, принимается тотчас плакать, а не смеяться. Ведь своим воплем он словно бы обвиняет жизнь, от которой уже в самом начале вкушает обреченные на смерть дары. В самом деле, рожденное дитя тотчас пеленуется по рукам и ногам и берет грудь, будучи завернутым и окутанным. О, начало жизни, предтеча омертвения! Младенец только вступил в жизнь, и ему тотчас же принесено одеяние мертвецов, ибо природа напоминает рожденным о конце. Поэтому и рожденное дитя горько плачет, словно бы взывая плачем к матери: зачем, о матерь, ты родила меня в эту жизнь, в которой прибавление жизни есть продвижение к смерти? Зачем ты произвела меня на этот полный смятений свет, где началом жизни при моем рождении стали пелены? Зачем ты предала меня на такую жизнь, где и жалкая юность терзается прежде старости, и нежелательная старость подобна смертельному приговору? Ужасно, о матерь, ристалище жизни, имеющее конечным поворотом бегущих смерть! Мы проходим горький жизненный путь, имеющий пристанищем путников гроб. Мы переплываем суровое море жизни, ибо подкарауливающий пират - это ад. Человек рождается совершенно нагим, не имея ни оружия, ни сродной одежды, не потому, что он хуже других живых существ, но для того, чтобы нагота и непокрытость доставили тебе заботу, а забота обнаружила мудрость, изгнала праздность, от нужды произвела ремесла, породила разнообразные орудия. Ибо нагой человек многоизобретателен, уязвляемый нуждой, словно стрекалом: как ему избежать дождя, как обхитрить мороз, как заслониться от ударов, как возделать землю, как отпугнуть диких зверей, как укротить скотов. Промокнув, он изобрел кровлю, замерзнув, придумал одежды, терпя удары, изготовил панцирь, поранив о тернии голые руки при возделывании земли, в помощь себе создал орудия, обнаженный зверям на съедение, от страха нашел средство, устрашающее устрашающих. Нагота породила одно знание из другого, поскольку и нагота есть Владычний дар и милость. Итак, и Иов, став нагим от денег, имений, благочадия, многочадия и вскоре отвергнув все это, издал этот благодарный глас: Наг я вышел из чрева, наг и возвращусь туда, то есть к Богу и тому блаженному окончанию и отдохновению.

Бывает, что когда люди в какое-либо место, город, или на какое-то дело пойдут, другие домашним их или соседям так говорят: «Ваши туда-то пошли или на такое-то дело». А те так отвечают им: «вот и мы туда пойдем». Христиане! И нам эти слова: «и мы туда пойдем», приличествуют, если помнить о нашем исходе из мира. Братья и предки наши отошли от этого мира и в тот век пошли – и мы туда пойдем. Оставили они мир – оставим и мы. Оставили они утехи свои – оставим и мы. Оставили они родственников и друзей своих – оставим и мы. Оставили они дома и весь дорогой убор свой – оставим и мы. Оставили они вотчины и деревни свои – оставим и мы. Оставили они золото, серебро и все свое богатство – оставим и мы. Оставили они саны свои, титулы, имена и всю славу свою – оставим и мы. Оставили они всю роскошь свою – оставим и мы. Словом, все они оставили – и мы оставим все. Ничего они с собою не вынесли – не вынесем и мы ничего. Нагими они отошли от этого мира – нагими отойдем и мы, и отойдем вскоре. Зачем же много трудимся и собираем? Пошли они к Праведному Судии принять по делам своим – пойдем и мы. Ах! Пойдем к Судии всех, к Богу, Который смотрит не на лица, но на совесть и на дела, у Которого цари и подданные их, господа и рабы их, славные и низкие, богатые и убогие, князья и земледельцы, – все равны. К такому Судии на оный век пошли предки и братья наши, христиане – пойдем и мы туда. Высокопочтенные Цари! Предки и братья ваши пошли туда принять свой жребий – пойдете и вы туда, и станете перед Судиею с подданными вашими, и дадите ответ Ему, как управляли вам порученными людьми Его. Вельможи, князья и господа! Братья и предки ваши пошли туда получить мзду свою – пойдете и вы туда, и станете рядом со слугами и крестьянами вашими перед Судиею, и дадите ответ, как вы с ними поступали. Судьи! Предки и братья ваши пошли туда, к Праведному Судии, ответ дать – пойдете и вы, и будете истязаемы Им, как и вы людей Его судили. Пастыри (епископы и иереи)! Братья и предки ваши пошли в тот век, принять по делам и трудам своим – пойдете, возлюбленные, и вы, и спросит у вас Христос, пастырей Начальник о душах христианских, которых стяжал Кровью Своею. Богатые! Братья ваши пошли в тот век дать ответ, как и на что богатство, им данное, издержали, – пойдете и вы, и о всем вашем имении дадите ответ. Христиане! Все туда идут, и никто оттуда не возвращается – пойдем и мы и не возвратимся. Отошедшие туда, все на своих местах находятся и ждут общего воскресения и последнего суда – пойдем и мы, и будет всякий на своем месте. Покаемся, возлюбленные, и исправим себя, и заранее приготовим себя к часу смертному. Да отойдем отсюда с доброй надеждой, и у Христа Господа получим милость, и так будем на месте покоя, где праведные и святые Его упокаиваются. «Да будет милость Твоя, Господи, на нас, ибо мы уповали на Тебя» 13 (Пс. 32:22).
            

Ничего не имеющим Иов готов возвратиться «туда», т. е. по контексту «в чрево матери», не матери в буквальном смысле (Ион. 3:4), а в недра матери-земли. Она называется «матерью» (Сир. 40:1), как начало, всепроизводящее, рождающее, даже и человека в виду его создания из земли. Сообразно с этим и еврейское слово «ерец» (земля) - женского рода, и отдельные страны, земли, носят женские имена: Палестина - название «девы Израилевой» (Ам. 5:2), Финикия - «девицы, дочери Сидона» (Ис. 23:12), Идумея «дщери Едома» (Плач. 4:21), Xалдея - «девицы, дочери Вавилона» (Ис. 47:1, 5) и т. п. Источником покорности, терпения Иова является сознание, что Тот, Кто дал ему все блага, волен и отнять их (ст. 21).

В несчастии Иов дает нам пример покорности и терпения в перенесении самых тяжких страданий. Потеряв имение, лишившись детей (Иов. 1:19), оскорбляемый упреками тех, которые наиболее должны принять участие в скорбях (Иов. 22:5), он ни одним словом не обнаруживает нетерпения.

Иисус Христос облегчает и упокоивает бедствующих, страждущих, печальных: ибо не только, яко избавитель, всегда может Он отвратить или пресечь бедствие, прекратить страдание, уничтожить причину печали; но, яко совершенный победитель зла, в самой области зла устрояющий Собственное царство блага, Он может среди самаго бедствия открыть в человеке чувство благополучия, самое страдание растворить удовольствием, самой печали дать вкус радости. Его сие дело, что Иов, после безвинной По Евреин. сборн.: бедственной...  потери имения и детей, благословляет Бога, и в несносной болезни, на гноище, не соглашается роптать; что Петр, в темнице, и в оковах, как будто в праздник, поет всенощную песнь; что Павел радуется в страданиях; что Киприан, на смертный о себе приговор, ответствует: «слава Богу!» 

***

Не... позволительно было во время прещения Божия прекратить благодарение Богу за Его прежния благодеяния. Нет! должно и во дни гнева Божия с благодарением воспоминать прежния по гневе милости Божии, как потому, что сего требует справедливость, так и потому, что сие должно подавать нам надежду возобновления милости к нам Божией и по настоящем гневе Его. И не только за прежния благодеяния Божии, но и за настоящее скорбное посещение Божие должно благословлять Бога, по примеру Иова: «яко Господеви изволися, тако бысть; буди имя Господне благословенно во веки» (Иов. 1:21). 

Скажут: нельзя всем быть так крепкими духом, как был Иов. Не спорю: хотя впрочем сия отговорка от великодушия очень слаба для Христианина. От младенчества времен патриархальных, в каких является жизнь Иова, долго расло человечество, и высокаго возраста достигло в Христианстве: а потому паче прежняго может и должно иметь дух возвышенный и непоколебимый в бедствиях. В пособие для сего имеет оно теперь учение Христово, пример Христов, Божественную силу Христову: ибо, по изречению Святаго Апостола Петра, «вся нам Божественныя силы Его подана познанием призвавшаго нас славою и добродетелию» (2 Пет. 1:3). И посему-то святые мученики, в своих страданиях, торжественнее и постояннее самого Иова славили Бога, как например, Иаков Персянин, когда у него все персты рук и ног, а потом самыя руки и ноги отсекаемы были мучителями по одному члену, чтоб увеличить мучение, ни которым ударом меча или секиры не был доведен до вопля нетерпеливости, но при каждом отсечении произносил молитву или славословие Христу Богу, и большею частию с такою радостию, как-бы не страждущий. Но я уже сказал, что не препятствую вам быть немощнее Иова, если вы то себе позволяете, и если то не стыдно вам, как Христианам. Ты не имеешь довольно присутствия духа, чтобы славить Господа среди самаго бедствия: жаль; однако пусть так. По крайней мере, удержись от безсмысленных воплей нетерпеливости, от безполезных жалоб, от дерзновенных слов ропота; обрати твои скорбныя чувствования в смиренную молитву: таким образом Бог не будет прогневан, а ты будешь менее безпокоен. Ты не позаботился благовременно так расположить дух твой, чтобы облако временнаго бедствия не могло закрыть от очей его вечной славы Божией, в минуты силы бедствия; ты пропустил прекрасный случай испытать непобедимую силу Христианской добродетели: жаль; много пропущено; только еще не все. По крайней мере, по уменьшении силы бедствия, утиши твои скорбныя чувствования; собери силы твоего ума; помысли, что Бог твое бедствие предусмотрел, – мог отвратить, – не благоизволил отвратить; – что Он, всеблагий, не желал тебе, так как и не может желать зла; – что следственно попустил бедствие для какого нибудь твоего блага, или для отвращения от тебя какого нибудь большаго зла; – помысли, что и после бедствия у тебя что нибудь еще осталось, если не жилище, то какая нибудь собственность, или хотя одежда, и, что всего важнее, жизнь и душа: что Бог, Который попекся сохранить твою жизнь, сим самым изъявляет другое благотворнейшее попечение о спасении твоей души, для чего и сберегает тебе время жизни; – если даже ты недовольно обезпечен и жилищем и пропитанием, помысли, что птица и тогда поет славу Сотворившаго ее, когда у нея нет ни гнезда, ни приготовленной пищи, и, промыслом того же Творца, находит, чем питаться и где провести ночь; – таковыми и подобными размышлениями ободри дух твой; вознеси сердце твое к Богу; скажи хотя после бедствия, что не умел сказать во время бедствия: «буди имя Господне благословенно! Буди слава Господня во веки!» Ты принесешь чрез сие Богу приятную жертву; и в собственном сердце посеешь доброе семя.
Иным кажется во время бедствия, что они способнее были бы славить Бога во время благополучия, и что потому не на пользу послано им бедствие. Мечта! Нам часто кажется, что, по пословице, там хорошо, где нас нет: но самая сия пословица смеется над сею мечтою. Ты думаешь, что славил бы Бога, если бы не был несчастлив, а напротив был осыпан Его благодеяниями: вероятно, потому что не трудно. И безсловесное оказывает ласку тому, кто дает ему корм. Не к великой же добродетели ты себя располагаешь! Не много же, видно, дорожишь добродетелию более возвышенною, хотя более трудною! Но если ты ленив и низок для добродетели трудной и возвышенной: то не ручайся за себя, что и для добродетели низшей и легчайшей ты не был бы также ленив и низок. Перестань мечтать, и посмотри на опыты. Посмотри на Израильский народ, когда Бог «возведе я на силу земли, насыти их жит селних, ссаша мед из камене, и елей от тверда камене, масло кравие, и млеко овчее, с туком агнчим и овним, сынов юнчих, и козлих, с туком пшеничным, и кровь гроздову пияху вино» (Втор. 32:13-14). Тут-то надлежало по твоему умозрению славить Бога. Смотри же далее, как неверно твое умозрение. «И яде Иаков, и насытися; и отвержеся возлюбленный; уты, утолсте, разшире и остави Бога сотворшаго его, и отступи от Бога Спаса своего» (Втор. 32:13-15). Посмотри опять на того же Израиля во время бедствия, и узнай, препятствовало ли оно, или напротив помогало ему славить Бога. «Егда убиваше я, – сказует Псалмопевец, – тогда взыскаху Его, и обращахуся, и утренневаху к Богу; и помянуша, яко Бог помощник им есть, и Бог вышний избавитель им есть» (Пс. 77:34-35). Видишь ли, что и благополучие может быть опаснее бедствия, и бедствие спасительнее благополучия. Не завидуй же благополучию; и не унывай в бедствии. Помышляй, что и тебе послано бедствие, или предохранить тебя от неблагодарности и забвения о Боге, до которых в благополучии могла бы довести привязанность к земным благам и удовольствиям; или очистить тебя от действительных грехов прошедших дней благополучных; или призвать тебя к высшей добродетели, чтобы не только сделать тебя более безопасным от ада, но и доставить тебе более светлый венец на небе.