Евангелие от Матфея, Глава 4, стих 9. Толкования стиха

<...> тот, кто мог не поддаться похоти плоти, мог, пожалуй, быть уловлен тщеславным желанием временного господства: поэтому ему были показаны все царства мира и сказано было: «Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне». На это ответом было: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему единому служи» (Мф. 4:9—10). Так попрана была гордость!
См. 1 Ин. 2:16

Дьявол хотел этим сказать: «Ты видишь мою власть над людьми? Не мешай мне жить и господствовать над ними и впредь, а за это я готов поделиться с Тобой моей властью, стоит Тебе только вступить в союз со мной. Только поклонись мне, и Ты будешь тем Мессией, которого ждут евреи». Конечно, в этих словах дьявол обещал Иисусу чисто внешнюю власть над людьми, только внешнее господство над ними, сохраняя за собой господство внутреннее, духовное.

Посмотри, сколь безрассудны и лживы все дьявольские обещания. Ведь поистине не мог же он дать все одному, не отняв все у всех; но если бы он у всех все отнял, то никто ему бы не поклонялся, ибо если кто ему и поклоняется, то не по любви или из страха, а только потому, что он либо обещает богатства, либо дает их. И какой прок был дьяволу в том, чтобы отнять у всех и отдать все одному, чтобы у всех быть в презрении, а одним только почитаться? Но нельзя же нам сказать, что каждый владеет своим, а над всем этим стоит дьявол. Ибо никогда он один не владел миром, не было того никогда и быть не может, чтобы кто-то был в подчинении только у него. Прежде всего, благодаря Богу, ибо Он не дает дьяволу такой возможности. А во-вторых, из-за самого дьявола. В чем же его радость, слава, сила, как не в гордыне, в зависти, в ярости, в тщеславии и тому подобном? Где всему этому предаются, там единое царство не может устоять, но неизбежно разделяется на многие. Но где этого нет, там дьявол не в почете и царствовать не может.

И побежденный диавол обращается к Нему с другим искушением. «Ты не захотел для Себя одного употребить эту силу, — пойди со мной, вот высокая гора; с этой горы я Тебе покажу все царства вселенной, Ты одним взором их окинешь и все увидишь; и я Тебе дам власть над всеми этими царствами, всю славу их. Она мне предана, кому хочу, тому даю их; Ты только мне поклонись — и все будет Твое…» Разве это не соблазн, который и нам приходит? Никто нам царствия не предлагает, никто нам особенной славы не предлагает, но как часто вкрадывается в нашу мысль: «Если ты то, чем ты себя теперь ощущаешь, разве ты не имеешь права власти над другими людьми, разве ты не имеешь права распоряжаться ими? Почему бы тебе эту громадную силу не использовать для добра?..» Это искушение антихриста, и от этого искушения Христос отрекся: «Господу Богу твоему поклоняйся, Ему Единому служи». Это искушение властью: властью поработить других, то есть стать тем, чем антихрист станет: прислужником сатаны, его властью превращающим в рабов всех тех, которые не станут перед ним подобно Христу и не скажут: «Богу твоему поклоняйся, Ему одному служи!»

Если мы посмотрим на сам порядок искушения Иисуса, давайте помыслим, с какой трудностью мы освобождаемся от искушения. Древний враг восстал против первого человека, нашего прародителя, тремя искушениями, потому что искушал его обжорством, тщеславием и любостяжанием. Но он сатана победил искушением, потому что подчинил себе Адама через согласие. Он искушал его обжорством, когда указывал на запрещенную пищу дерева, и убедил вкусить ее. Искушал и тщеславием, когда говорил: Вы будете, как боги (Быт. 3:5). Искушал и преуспеянием в любостяжании, когда говорил: Знающие добро и зло. Ибо любостяжание относится не только к деньгам, но и к возвышению. Поэтому справедливо любостяжанием называется чрезмерное стремление к величию. Если бы хищение не принадлежало к любостяжанию почести, то Павел никак не сказал бы о Единородном Сыне Божием: Не почитал хищением быть равным Богу (Флп. 2:6). Но дьявол довел нашего прародителя до гордости тем, что побудил его к любостяжанию величия. Но какими способами он низложил первого человека, с теми же самыми способами пристал и ко второму искушаемому Человеку. Ибо он искушает Его обжорством, когда говорит: Скажи, чтобы камни сии сделались хлебами (Мф. 4:3). Искушает тщеславием, когда говорит: Если Ты Сын Божий, бросься вниз (Мф. 4:6). Искушает любостяжанием величия, когда показывает Ему все царства мира, говоря: Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Но вторым Человеком он побеждается теми же способами, которыми славился как победитель первого человека, для того, чтобы он выходил из наших сердец, пойманный при том же входе, которым был впущен внутрь и содержал нас в плену. Но есть, возлюбленнейшие братья, другое, что мы должны обсудить в этом Господнем искушении. Поскольку Господь, искушаемый дьяволом, отвечает ему заповедями священного Писания, и Тот, Кто был тем Словом, Которое могло низвергнуть в бездну Своего искусителя, не проявляет силы Своего могущества, а дает только одно наставление из священного Писания, то Он представляет нам пример Своего терпения, чтобы мы, когда терпим что-либо от дурных людей, побуждались более к научению, нежели к отмщению. Помыслите, каково Божие терпение и каково наше терпение. Мы, когда нас задевают обидами или каким-либо оскорблением, побуждаемые яростью, или сами мстим, насколько можем, или угрожаем отомстить, если не можем. Вот Господь перенес враждебность дьявола и ничем ему не ответил, кроме слов кротости. Он терпит того, кого мог наказать, чтобы выше восходила Его слава благодаря тому, что Он победил Своего врага не истреблением, но терпением.

Затем говорит: сия вся Тебе дам, т.е. все, что находится в царствах мира, аще пад поклонишимися. Каким образом, лукавый, ты столько, и столь великое, променяешь на одно поклонение? Конечно, для того, чтобы обольстив легкостью требования, поймать Его на удочку любостяжания, как будто поклонившегося из-за любви к приобретению богатства этих царств. Пространнее говорит Лука; именно дьявол сказал Ему: Тебе дам власть сию всю и славу их: яко мне предана есть, и емуже аще хощу, дам ю: Ты убо аще поклонишися предо мною, будут Тебе вся (Лк. 4:6, 7). Матфей пропустил это как не необходимое; Лука же прибавил, как в этом месте сказанное. Много таких опущений и прибавлений ты найдешь у евангелистов, и при всех таких случаях разрешением пусть служат тебе вышеуказанные причины. От временного мгновения, по астрономии, получался не слишком короткий промежуток. Посему сего было достаточно, чтобы только показать части вселенной, в которых находились царства и вкратце сказать о славе их.

«Пади на лице Свое и поклонись предо мною» (ср. Лк. 4:7), – каковые слова ясно показывают гордость и дерзость того, кто от начала хотел быть Богом. * * * Еще: «царства... и славу их... я... дам... Тебе» (ср. Лк. 4:6), – ибо таково обетование закона.

Дьявол с гордостью и высокомерием говорит так по своему хвастовству, а не потому, что имеет власть во всем мире, или или: так что может дать все царства, так как мы знаем, что и весьма многие святые мужи поставлены от Бога царями. Он говорит: Если, пав, поклонишься мне. Следовательно, кто намерен поклониться дьяволу, тот прежде этого падает.

на ст. 8-10 Остальной долг – это третье коварства диавола; третье по порядку, по величине первое; оно – последний по счету обман, но первый по коварному искусству. Сначала он был терпим во всяком лукавстве; он не требовал прямо отступничества от Бога, но, злоупотребляя памятью о Боге, и обращаясь к Нему: "если Ты Сын Божий", придал благочестивый вид своей богоборной хитрости. в третьем искушении в наготе низкая ярость, выглядывает непокрытое зло; он требовал поклонения от Поклоняемого, вообразив себе поклонение на основании того, что он (диавол) слышал (от Господа). Так как он увидел, что Господь всюду говорит с верою, и сказал, что Бога не нужно искушать, то он подумал, что Господь легко доступен вере, и не будет много хлопотать об испытании ее. И подходит с величественным видом, чтобы изумить зрелищем: "Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их" (поят его диавол на гору высоку зело, и показа ему вся царствия мира и славу их). Нарисовав в воздухе тенью, выдумал воздушные формы, составив грубое изображение мира и изготовив красоты лженачертанного царства, он надеялся блеском вымысла завлечь Господа, удободоступного в отношении веры. Но он теперь не чувствует, что спорит против себя и спешит к падению. Чтобы не пасть, обещает дары мира: "все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". Кто не верит Павлу, что корыстолюбец – идолопоклонник, тот пусть послушает отца идолов, соглашающегося с словами Павла. "Поклоняющемуся мне, – говорит, – дам чужое". Итак, снискатель чужого – под покровительством диавола. Он сам обещает дать чужое, дарами вредит, и дает то, что крадет. И в отношении Господа у него та любочестивая мысль, чтобы незаметно повергнуть обещанием даров. "Этот, – говорит, – не слаб к удовольствию пищи, не пленяется страстью тщеславия. Он сразу сломал моих две стрелы, удобных к борьбе; нужно поискать иную крепкую стрелу; у всех есть страсть любоначалия; искать выгоды не противно никому; корыстолюбием все, так сказать, ранены; вынув эту (стрелу) из своего колчана, пущу. Но где буду стрелять? Какое место мне поможет? О, если бы Он пошел со мною на высокую гору! Высота удобна для зрелища; я показал бы с высоты плодородные страны; ко взору приблизил бы сокровища царей; представил бы для созерцания знаменитый блеск жизни, одно в действительности показывая, а другое воображая через хитрость. Человеческая природа очень податлива на корысть. Если Он увидит светлости земли, то устремится к приобретению, примет тень за истину, сейчас поверит показываемому, потому что Он всюду обнаруживает в Себе веру. Я сказал: "Требуй хлеба!" – и Он пропустил это мимо Себя, веруя, что Бог питает и без хлеба. Я сказал: "Низвергнись!" – и это слово Он отверг, говоря, что не должно искушать Бога. Итак, подойду к Нему с величественным видом. Он поверит моему обману, так как привык припадать к Богу; поверит, так как не пытлив; а когда поверит, я, насмеявшись, уйду". Зная эти мысли, Христос взошел с ним на высокую гору; и диавол начал свою хитрость: представил глазам разрисованный вымысел. Господь хитрости не обличил, но созерцает, будто не зная коварства. А ему думалось, что Он побежден хитрым вымыслом, и охвачен красотою явления; с этим предположением морочит, наконец, чудовищно властными словами: "Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". "Не видишь, – говорит, – человек, величия мира? Не созерцаешь богатства его? Не изумляешься множеству в нем царств? Владыка этого – я. Эти дары у меня распределяются между людьми, каждому по моему решению. Но Ты у меня предпочтительнее всех, и только Ты вправе царствовать на земле; получи же от меня всемирную власть, и за это воздай поклонением: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". Наполовину ты пророчествуешь невольно, диавол: ты отдашь мир, который поработил злу, но не за поклонение, а бичевание. Не думаешь ли, что с Адамом ты говоришь? Адама он обольстил, убедил, что он будет богом, и, убедив, низверг. И Христу теперь обещает всевластие, рассчитывая, что Он падет на высоте надежды. Но услышал достойный ответ: "Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (иди за мною сатано, писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши). "Отойди, сатана!" – кстати здесь он прибавляет имя сатаны; подобно некоему владыке, называет скрывающегося раба по имени, показывая, что он (для Него) очевиден. "Отойди!" (Иди) – грозна, думаю, кротость этого слова, – как гневающегося на него Господа. "Ты устал, лицемеря, и открыл свое притворство; отчаялся в победе, и льстишь мне дарами; уже ты хлопочешь о продаже Меня; уже ты приготовляешь Мне, что согласно с делом (Моего) предателя. Преждевременно позаботился, диавол, о продаже, обожди товарища своего, Иуду. Иди теперь: Я ожидаю креста; иди теперь: не купишь Меня; теперь иди: сбереги дары свои предателю; теперь Я говорю тебе только: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Не делись ты с Богом людьми, потому что только пред Ним они должники". "Тогда оставляет Его диавол" (Тогда остави его диавол). Велика победа над последним обманом. Как какой-нибудь благородный атлет, подняв противника на высоту, низвергает (его) сверху, так Господь Христос, подняв диавола на гору и исполнив мечтательными надеждами, низверг (его) с высоты надежды. Чудо победы, изумившее ангелов, составило (из них) охрану для победителя: "и се, Ангелы приступили и служили Ему" (се ангели приступиша, и служаху ему). Подобно ангелам, предадимся и мы в рабство Господу; будем угождать небу, исполняя ангельское служение на земле; отдадим душу свою в непобедимые руки; возлюбим исправителя падшей природы; обнимем Того, Кто обессилил общего врага; прославив победу, будем представлять себя копьеносцами; опозорим падшего диавола; и, срывая бесстыдную голову, воскликнем полною грудью: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи". Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
* * * Cм. Мф. 4:3

Спаситель, имея нетленный образ Божий и подобие, должен был также искуситься в тех страстях, в которых Адам был искушен, когда был еще в невинном состоянии, т.е. в чревоугодии, тщеславии, гордости. Ибо это — чревоугодие, по которому он съел плод запрещенного дерева; это — тщеславие, когда говорится: откроются глаза ваши; это — гордость, о которой говорится: «и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5). Итак, в этих трех страстях и Господь Спаситель был искушаем. Это — чревоугодие, когда дьявол говорил Ему: «скажи, чтобы камни сии сделались хлебами»; это — тщеславие: «если Ты Сын Божий, бросься вниз»; это — гордость, когда, показывая Ему все царства мира и славу их, говорил: «все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф. 4:3, Мф. 4:6, 8, Мф. 4:9). Спаситель допустил дьявола с искушением, чтобы Своим примером научить нас, как мы должны побеждать искусителя, именно теми же способами, какими Он отразил искусителя. И тот и другой называются Адамом. Тот первый послужил к падению и смерти; а Этот первый — к воскресению и жизни. Через того весь род человеческий осуждается, а через Этого весь род человеческий освобождается. Тот образуется из грубой, невозделанной земли; а Этот рождается от Девы Марии (1 Кор. 15:22, 45, 47). Итак, Иисусу Христу надлежало перенести сказанные искушения, а больше не было надобности переносить (Это место яснее можно изложить так как второму Адаму, Иисусу Христу нужно было перенести и победить искушения страстями чревоугодия, тщеславия и гордости, которыми был искушен и пал первый Адам, такие было необходимости Иисусу Христу перенести еще другое искушение, т.е. плотской похотью, которой не был искушаем и первый Адам в состоянии невинности). Ибо победивший чревоугодие не мог быть искушаем похотью, которая происходит от пресыщения, как корня, которою и первый Адам не был бы искушаем, если бы, обольщенный лестью дьявола, не принял сперва породившую ее страсть. И поэтому о Сыне Божием не говорится, что пришел в плоти греха, но — «в подобии плоти греховной» (Рим. 8:3); потому что в Нем хотя была плоть истинная: Он ел, пил, спал, истинно терпел мучения (на кресте), но греховной наклонности ее, которая произвела преступление, Он не имел. Ибо Он не испытывал огненного жала плотской похоти, которое по устроению природы уязвляет нас против нашего желания; Он принял только подобие нашей природы. Когда все, относящееся к нашей обязанности, Он истинно исполнил, понес все слабости людского рода, то думалось, что Он подвержен и этой страсти, так что из-за человеческих слабостей казалось, будто Он в своей плоти носит семя и этого греха. Наконец дьявол искушает Его только в тех (страстях), в которых обольстил и первого Адама, предполагая, что Он, как человек, также и в прочих страстях будет обольщен, если бы удалось искусить Его в том, чем низложен был первый Адам. Но побежденный в первой борьбе, он уже не мог нанести Ему второй болезни (т.е. возбудить плотскую похоть), которая происходит от корня начального порока (т.е. чревоугодия). Ибо видел, что Спаситель не имеет начальной причины этой болезни, и было напрасно ожидать от Него плода греха, семян или корней которого Он никак не принял. Евангелист Лука последним искушением называет следующее: «если Ты Сын Божий, бросься... вниз» (Лк. 4:9). Здесь можно бы понимать страсть гордости. А в том, что дьявол, показывая все царства вселенной во мгновение времени, обещал Ему их (Лк. 4:5—7), можно бы понимать страсть сребролюбия, потому что после победы над чревоугодием, будучи не в силах искусить Его похотью, перешел к сребролюбию, которое, как он знал, есть корень всех зол. Но, будучи опять побежден, не смея уже внушать Ему никакого порока из тех, которые за ним следуют (ибо он знал, что они происходят от его корня и подстрекательства), перешел к последней страсти — гордости, которою после победы над всеми пороками можно искушать даже совершенных, от которой, как помнил, и сам он, когда был Люцифером, и многие другие ниспали с неба без подстрекательства предыдущих страстей. Итак, с этим порядком, который описывается у евангелиста Луки, и само подстрекательство и образ искушений, с которыми хитрейший враг приступал и к первому и ко второму Адаму, представляются сообразными. Ибо тому (первому Адаму) он говорит: откроются глаза ваши; этому (второму Адаму — Иисусу Христу) показывает все царства мира и славу их; там говорит: будете, как боги; здесь: если Ты Сын Божий.

δώσω fut. ind. act. от δίδωμι давать, έάν с conj. Предваряет cond. с перспективой осуществления (RG, 1016ff). πεσών aor. act. part, от πίπτω падать. Part, образа действия, προσκυνήσης aor. conj. act. от προσκυνέω поклоняться, выразить своим отношением и позой преданность как божеству (LN; GGBB, 173; см. 2:2).

А в чем была сила этого третьего, наиболее опасного искушения? Сатана смущал Спасителя предложением пойти не по тому пути, которые предназначил Себе Сын Божий. Сатана предлагал Ему получить полную власть над всеми царями земными, предлагал сделаться великим властителем, всемирным царем, предлагая получить всю силу земной власти. Сатана соблазнял Его действовать путем применения этой земной, человеческой власти. Он не хотел, чтобы Господь действовал иной силой – силой Божией, силой любви, силой крестной смерти Своей. Сатана не хотел, чтобы Господь стал Царем Небесным. Но Господь отверг это предложение быть Царем земным, неограниченным Владыкой всех царств земных.

И вот он спешит воспользоваться этой минутой и говорит Ему: я вижу теперь, что Ты — не Сын Божий. Ты не мог превратить камня в хлеб, Ты отказался положиться на силу Божию, — словом, Ты не хочешь искушать Господа. Я готов помочь Тебе в этом. Смотри, всё, что Ты видишь, все царства мира я отдам Тебе, если поклонишься мне. Вот до какой дерзости дошёл сатана. Он присвоил себе власть над всем миром видимым, власть, которая единому Богу принадлежит. И он требует, чтобы Господь Иисус Христос поклонился ему, как богу. Он хочет, чтобы Христос Спаситель отрёкся от Своего великого дела спасения рода человеческого и из-за почестей, из корысти земной стал послушным ему, сатане, его рабом! В этом последнем искушении диавол соединил всю силу своего адского соблазна. Ведь почести и богатства, которые он предлагал, ведут и к роскоши, к угождению плоти, и к гордости, самомнению, тщеславию. Он предлагал устроить то царство, о котором мечтали Иудеи, устроить без борьбы с грехом, без страданий, немедленно. Это не было бы уже царство Божие, царство небесное, а только земное, человеческое, в котором был бы верховным владыкою не Христос Спаситель, а он — диавол-искуситель. И для Господа нашего, для Его любящего сердца искушение состояло в том, что диавол предложил Ему власть над всем миром так дёшево: только поклониться диаволу, и всё будет Его, зачем страдать и терпеть скорби? Кто из нас, грешных, устоял бы против такого искушения? Враг не искушает нас целыми царствами. Иногда достаточно какой-нибудь грошовой вещи, чтобы мы поклонились ему. Но не знал он, всегубитель, с Кем имел дело теперь, не знал, что пред лицом Сына Божия он хулил Бога Отца. И Господь Иисус Христос не потерпел более такого ужасного богохульства.

«Все это дам Тебе»: искуситель присвояет себе власть над всеми сими царствами, будто бы принадлежащими ему, и право передать ее, кому он захочет (Лк. 4:6), — власть и право, принадлежащие одному Богу. Правда, язычники находились под властью сатаны до времени, и жители Палестины, поврежденные в нравах, состояли под его властью; но тем не менее в этих словах дьявола выражается гордое и лживое предвосхищение власти, принадлежащей одному Богу, как Творцу и Промыслителю вселенной, во власти которого все царства земные. — «Падши, поклонишься мне» (ср. прим. к Мф. 2:2); присвояя себе власть и права над миром, принадлежащие Богу, искуситель требует себе и поклонения, как Богу, т.е. поклонения религиозного, которым выражалась бы совершенная покорность Иисуса искусителю. Сущность и сила искушения состоят в том, что Христу предлагается, вместо чрезвычайного дела искупления человечества путем крестной смерти и основания чрез то всемирного духовного и вечного царства, внешняя царская власть над миром, т.е. это искушение есть отклонение Христа от всего великого дела Его служения роду человеческому в качестве Мессии-Искупителя.

А диавол, не понимая тайны души Его, думал, что это радость миролюбца, что Христос готов поддаться его искушению... И вот, он спешит воспользоваться этой минутой: И ГОВОРИТ ЕМУ: я вижу теперь, что Ты — не Сын Божий; Ты не мог превратить камня в хлеб; Ты отказался положиться на силу Божию, словом, — Ты не хочешь искушать Господа. Но можно сделаться Мессией и не искушая Господа. Я готов Тебе помочь в этом. Смотри: все, что видишь, все царства мира, ВСЕ ЭТО ДАМ ТЕБЕ, ЕСЛИ, ПАВ, ПОКЛОНИШЬСЯ МНЕ... Вот до какой дерзости дошел сатана: он присваивает себе власть над всем миром видимым, власть, единому Богу принадлежащую, и требует, чтобы Господь Иисус Христос поклонился ему как богу... Он хочет, чтобы Христос Спаситель отрекся от Своего великого дела спасения рода человеческого и — из-за почестей, из-за корысти земной — стал послушным рабом его, сатаны!... В этом последнем искушении диавол соединил всю силу своего адского соблазна. Ведь почести и богатства, которые он предлагал, ведут к роскоши, к угождению плоти, к гордости, самомнению и тщеславию... Он предлагал устроить то царство, о котором мечтали Иудеи, устроить без борьбы с грехом, без страданий, немедленно. Это не было бы уже Царство Божие, Царство Небесное, а только земное, человеческое, в котором верховным владыкой был бы не Христос Спаситель, а он — диавол-искуситель. И для Господа нашего, для Его любящего сердца, искушение состояло в том, что диавол предлагал Ему власть над всем миром так дешево: поклонись мне и все будет Твое... Зачем Тебе страдать и терпеть скорби?.. Кто из нас, грешных, устоял бы против такого искушения? Нас не искушает враг целыми царствами: какой-нибудь грошовой вещи иногда достаточно, чтобы мы поклонились ему. Но не знал он, всегубитель, с Кем имел теперь дело, не знал, что перед лицом Сына Божия он хулит Бога Отца.

Неужели сатана не знал, что перед ним — Спаситель мира, Богочеловек? Конечно, знал хорошо. Он слышал, как ангел возвещал святому праведнику: Эммануил … значит с нами Бог (Мф. 1:20—24); слышал, как ангелы возвещали вифлеемским пастухам, что уже родился во граде Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь, и как Ангелы пели радостную песнь о славе на небе и мире — на земле (Лк. 2:9—14). Кто, как не сатана, вдохновлял Ирода на убийство Богомладенца. Он также слышал на водах Иорданских свидетельство Бога Отца и Бога Духа Святого, что крещаемый во Иордане от Иоанна смиренный Христос есть Второе Лицо Пресвятой Троицы (Мф. 3:13—17). Однако сатана осмеливается искушать Спасителя. На что он надеется? Неужели рассчитывает искусить Бога? Сатана искушал Господа потому, что полон зла и всюду стремится сеять зло. Будет ли результат или нет — он творит свое сатанинское дело: всюду завлекает всех ко греху и отрывает от Бога и вооружает против Него, пользуясь ложью и всякими средствами. Конечно, сатана не успел в своих искушениях против Спасителя (Мф. 4:1—11). Но не только Сам Бог Своим словом, а и слабые женщины (например юная Варвара великомученица и другие), и даже дети отражали сатану при помощи Божией...    Значит, сатана не так для нас страшен, если будешь с Богом. И всякое зло его не так сильно, как кажется нам. Он нападает на истину, но это вовсе не значит, что оно сильнее истины. Служители сатаны воюют против Бога и всякой святыни, потому что такова их природа: они не могут не идти против Бога, как сие открывается нам из слов Спасителя нашего и Бога, сказанных Им книжникам и фарисеям иудейским: Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец дьявол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи (Ин. 8:43—44).    Твердо знай, возлюбленный, что истины Христовой не может никто победить. Не бойся зла; не падай ниц пред ним, как сего желал сатана от Спасителя Бога и от всех христиан сего домогается. Но с Божией помощью борись со злом и с Богом победишь и достигнешь вечной блаженной жизни! В защиту Христианской веры

(Лк. 4:5-7). В лучших кодексах — «сказал» или «говорил» (eipen). Чтобы понять смысл этого искушения, нужно, по-видимому, рассуждать не столько о том, что принадлежало диаволу, а о том, что принадлежало Христу. Разъясняя связь крещения с искушением, мы говорили, что крещение было со стороны Христа актом подчинения Иоанну и принятия зрака раба. Искушение было, так сказать, продолжением крещения, было переходом от внешнего погружения в воды Иордана к внутреннему крещению, которое заключалось в молитве и посте. На последней ступени этого внутреннего крещения, рабское состояние и рабский вид Христа дошли до крайней степени. Он не имел даже хлеба, которым мог утолить Свой чрезвычайный голод. Первое искушение имело вид попечения со стороны диавола о теле Христа, и кто был голоден, тот знает, как привлекателен бывает для голодного даже камень, превращенный в хлеб. Но такое искушение оказалось слишком малым количественно и было отвергнуто. В последующих искушениях привлекательное постепенно усиливается. Привлекательное для голодного тела заменяется привлекательным для духа. На последней ступени предлагается то, что в высшей степени привлекательно для голодного человека. Это правда, что для богатства иногда бывает привлекательна нищета; но так бывает только в редких случаях, в случаях пресыщения. Для бедного же и голодного раба всегда привлекательна бывает самая идея о господстве, счастье и благополучии. Тут дело идет не об одном хлебе насущном, а об изобилии. Таким образом, третье искушение очень ясно служит как бы последствием первого. Несомненно, что ни один обыкновенный человек, даже и в лучшем положении, чем в каком находился Спаситель, не устоял бы пред таким искушением. Он поклонился бы диаволу и, что всего удивительнее, нашел бы возможным себя оправдать. Тысячи даже миллионы людей только и мечтают о таком поклонении. Таким образом, и здесь мы встречаемся с плюсом и минусом, а величины, поставленные при них, далеко не близки и несоразмерны. На стороне Христа был минус всякого житейского благополучия. На стороне диавола была положительная величина, и, если бы она была даже и не особенно огромна, не отличалась абсолютным характером, то и тогда могла бы быть привлекательна для лишенного всякого имущества и страдающего Раба Иеговы. Но, с другой стороны, в духовном отношении числа были совершенно обратными. Страдающий раб, как раз именно в силу самого этого страдания, был Господь (Kurioj), Он господствовал в силу самой воспринятой Им идеи служения. Диавол же был рабом. Обманчивое приглашение поклониться было призывом Господа поклониться рабу. В этом заключалась логическая несостоятельность искушения, и оно было отвергнуто.

В силу своей гордости он (дьявол) считает мир своею собственностью. Это и теперь он говорит корыстолюбивым, что те, кто поклоняется ему, будут иметь в своей власти мир.