Евангелие от Матфея, Глава 26, стих 65. Толкования стиха

Стих 64
Стих 66

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

«Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует!» - раздирание одежды у евреев было обычным выражением скорби и сетования. Первосвященнику запрещалось раздирать свою одежду (Лев. 10:6; Лев. 21:10), и таким образом, разорвав свою одежду, Каиафа хотел выразить этим свою особую скорбь, которая даже заставила его забыть это запрещение. Конечно, это было только лицемерие с его стороны, для того, чтобы объявить признание Господом Себя Мессией - богохульством.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Тогда первосвященник разодрал свои одежды и воскликнул: «Он богохульствует». Раздирание одежды у иудеев выражало сильную скорбь или негодование. Первосвященнику запрещалось раздирать свою одежду. Этим драматическим жестом Каиафа хотел подчеркнуть, что он настолько возмущен заявлением Христа, что даже забыл про существующее запрещение. Страстная седмица

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Каиафа этого ответа и ожидал; с целью добиться его он и предложил свой вопрос. Поэтому желанный им ответ Иисуса должен был обрадовать его, и действительно обрадовал, так как освобождал синедрион от дальнейшего судопроизводства. Но обнаружить при всех эту радость было бы неприлично его сану. Служитель Божий должен был возмутиться, слыша хулу на Бога, и чем-нибудь особенным выразить свое негодование на хулителя и ревность о славе Бога. И вот, хитрый первосвященник притворился возмущенным такой дерзостью Иисуса, осмелившегося назвать Себя Христом, Сыном Божиим; в порыве притворного негодования он разорвал переднюю часть своей одежды, подражая в этом Иисусу Навину и другим праотцам, и воскликнул: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы сами слышали богохульство Его!.

В чем же состояло это богохульство? Не в том ли, что Иисус подтвердил теперь раньше сказанное Им, что Он действительно Мессия? Да ведь евреи ожидали пришествия Мессии; ведь Мессия должен был придти; в этом не сомневались евреи как народ; в это верили и фарисеи. Нельзя же Самого Мессию судить за то, что Он Мессия? Следовательно, не осуждать Иисуса на смерть надлежало бы суду, если бы он был судом беспристрастным, а исследовать, можно ли, не противореча пророчествам, признать в Иисусе того Мессию, Который должен прийти? Но этот вопрос не занимал теперь нечестивых судей, давно уже переставших понимать истинный смысл пророчеств, потерявших ключ к разумению их. Они так привыкли верить в своего, ими же изобретенного Мессию как непобедимого царя земного, покорителя евреям всего мира, что никак не могли даже и подумать, что Мессией может быть бедный и кроткий Галилейский Учитель.


Источник

Гладков Б.И. Толкование Евангелия. Глава 42. - Воспроизведение с издания 1907 года. М.: Столица, 1991. (с дополнениями из издания 1913 г.) - С. 619-20


Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

У иудеев был обычай: когда они видят или слышат что-нибудь страшное или печальное, раздирать свои одежды, что и теперь сделал первосвященник, как будто бы услышав в самом деле невыносимую хулу. Сделав это, он невольно предсказал, что иудейское первосвященство будет уничтожено. Усилив обвинение, назвав ответ хулой, осудив Иисуса Христа прежде всякого суда, показав этим и другим путь для осуждения, заставляет и их произнести свое суждение, как будто было уже явное преступление, чтобы, утвердив таким образом обвинительный приговор, передать Иисуса Христа, как виновного, Пилату на убиение.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

«Отныне узрите вы Сына Человеческого, что Он идет в облаках светлых с Ангелами небесными. Тогда первосвященник коснулся рукой краев одежды и разодрал верхнее одеяние свое», потому что оно раздавливалось силой нового вина (Мф. 9:17). Но скажем и то, что все, что Бог хотел соделать чрез Единородного Своего, Он предзнаменовал в творениях и, кроме того, предызобразил на праведниках Своих. В месяце арекк (в марте) цветы прорывают недра свои и выходят наружу, и, оставив недра свои обнаженными и пустыми, сами становятся венцом других. Точно так же в месяце арекк первосвященник разрушил священство свое и оставил его обнаженным и пустым, и священство перешло и остановилось на Спасителе нашем. Христос заставил молчать уста их, но они возбудили против него шум и смятение свидетелей. Господь заговорил, потому что спрашивали Его, и сделал так, что одежды их разодрались.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

То же самое неистовство побуждает разорвать одежду первосвященника, которого ярость побудила вскочить с первосвященнического местаУ пер. седалища. - Ред.. А одежды свои он разорвал для того, чтобы показать, что иудеи утратили славу священства и имеют свободным первосвященническое местоУ пер. седалище. - Ред.. Впрочем, это было у иудеев в обычае: разрывать одежды свои, когда они слышали нечто кощунственноеУ пер. хульное. - Ред., как бы сказанное против Бога. Мы читаем, что это сделали также Павел и Варнава, когда в Ликаонии их почтили как богов. А Ирод, не воздавший славы Богу, но ласкаемый неумеренным почтением со стороны народа, немедленно был поражен ангелом. *** Слепая ярость и нетерпимость, лишившись повода для ложного обвинения, сорвали первосвященника с его места, и он безумие разума своего обнаружил в движении тела. Чем больше Иисус сохранял молчание относительно лжесвидетельств и бесчестных священников, недостойных Его ответа, тем больше первосвященник, охваченный яростью, провоцировал Его дать ответ, чтобы найти в нем повод для обвинения. А Иисус оставался спокоен, потому что как Бог Он знал, что в повод для обвинения будет переиначено все, что бы Он ни ответил.

Источник

Комментарии на Евангелие от Матфея 4.26.63. C1. 0590. 4.1399; CCSL 77:260.
*** Одежд своих не разрывает (Лев. 21:10)... Каиафа растерзал ризы свои пред народом, но когда потерял священство.

Источник

60. Письмо к Фабиоле. Об одежде священнической

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! Это Он сделал для того, чтобы усилить обвинение и свои слова подтвердить самым делом. И так как слова его привели в страх слушателей, то они точно так же, как и во время осуждения Стефана, затыкали уши свои Деян. 7:57. Но в чем состоит эта хула? Ведь и прежде Христос говорил собравшимся к Нему: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня Мф. 24:44; Пс. 109:1, и изъяснил эти слова; и они тогда не смели говорить, а молчали, и с того времени ни в чем уже Ему не противоречили. Как же теперь слова Его они назвали хулой? Для чего и Христос дал такой ответ? Для того чтобы отнять у них всякое извинение, так как Он учил их до последнего дня, что Он есть Христос, сидит одесную Отца и имеет прийти опять судить вселенную, - что само свидетельствовало о совершенном Его согласии с Отцом.

Источник

Гомилии на Евангелие от Матфея 84.2-3. TLG 2060. 152. 58. 754.43-755.4

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Вопросив Его Архиерей и услышав истину, негодует, а злой раб наносит удар (Ин. 18:22). И лицо, блистающее подобно солнцу, сносило удары от беззаконных рук, другие же, придя, плюют в лицо Тому, Кто брением исцелил слепого от рождения. «Сия ли Господеви воздаете? сии люди бyии и немудрии» (Втор. 32:6)? Пророк, удивляясь сему, говорит: «Господи! кто верова слуху нашему» (Ис. 53:1)? Ибо дело невероятное – Бог единый, Сын Божий и сила Господня сие претерпевает. Впрочем, чтобы спасаемые не имели неверия, Дух Святой предварительно пишет о том от лица Христа, говорящего, ибо Тот же самый, Который тогда говорил, после явился: «плещи Моя дах на раны» (Ис. 50:6).

Источник

Огласительное поучение 13.13

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

διέρρηξεν aor. ind. act. от διαρρήγνυμι рвать, разрывать. Разрывание одежд могло быть спонтанным жестом, выражающим непритворный ужас (McNeile). Те, кто проводил суд над богохульником, должны были вставать и рвать на себе одежды, услышав богохульство (М, Sanhedrin 7:5; SB, 1:1006-19). έβλασφήμησεν aor. ind. act. от βλασφημέω богохульствовать (TDNT; EDNT; RAC, 11:1190-93; DJG, 76-77). ήκούσατε aor. ind. act. от άκούω слышать.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Одежды раздирали в знак траура или "покаяния, но к тому, что происходит здесь, ближе предписание раздирать одежды при звуках хулы на святое имя. Но первосвященник хотел добиться признания во что бы то ни стало; пока Иисус не упомянул священное имя Бога, или не призвал к идолопоклонству (объявив Себя Богом, чего Он здесь не делает), или каким-то иным путем не оскорбил достоинство Бога, формально Он не мог быть обвинен в богохульстве. Факт Иисусова отождествления Себя с Богом мог рассматриваться как преступление, но первосвященник мог первым показать, что это неправда.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Чтобы выразить тревогу по поводу только что услышанных слов, Каиафа разодрал одежды свои. Не замечая собственного безумия, он лишил себя чести священника. Каиафа, куда же делся твой разум? < ...> Ты забыл заповедь, данную о первосвященстве: не должен обнажать головы своей и раздирать одежд своих Лев. 21:10. Ты же, отчужденный теперь от такого достоинства, сам себе стал вершителем бесчестья. И в знак окончания этого ветхого постановления то же самое раздирание теперь происходит с одеянием первосвященника, которое вскоре произойдет и с завесой в храме. Проповеди 44.2. C1. 1657, SL1 1138 F. 57.27.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Когда Иудейский царь объявлял о своем вступлении на престол, то обыкновенно он становился в храме у колонны, и радостный народ израильской страны приветствовал его кликами — осанна, пением, пальмовыми ветвями и звуками труб. И если так они встречали обыкновенного царя, то как должны были встретить царя — Мессию? Когда же кто-нибудь хулил имя Божие, то, по судейскому закону, всякий, слышавший хулу, должен был разодрать свою одежду сверху донизу. Которыми же из двух этих способов встретил народ иудейский исповедание Иисусово? Лишь только Иисус засвидетельствовал свое исповедание пред столь многими свидетелями, как первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: «На что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство? как вам кажется?»...

Здесь мы становимся лицом к лицу с самыми важными во всем исследовании вопросами: за какое преступление все это время судили Иисуса? По какому обвинению и в силу какого обвинительного акта стоял Он пред синедрионом? Доселе мы не имели в описании суда никакого указания на этот предмет. В современном судопроизводстве такое положение дела было бы необычайно. Судить человека, в особенности судом уголовным, не указав наперед преступления, за которое его судят, — справедливо считается нарушением права. Но об иудейском законе или о древнем законе какого бы то ни было народа мы не должны судить по нашим новейшим узаконениям. Еврейский закон, как мы видали, давал свидетелям особенно важное значение. И в древнее время обвинение состояло именно из показаний главных свидетелей. Другого обвинения, кроме формального обвинительного акта, не было. Пока свидетели говорили — а говорили они всегда в открытом собрании, — узник едва ли признавался даже подсудимым. Когда они оканчивали свою речь, и показания двух из них оказывались согласными между собою, тогда эти показания получали силу законного обвинения, доноса или обвинительного акта и вместе с тем служили доказательствами. Это, для нас парадоксальное, но на деле простое и естественное, возникновение каждого еврейского уголовного процесса нигде лучше не объясняется, как в древнейшем знаменитом деле Навуфея, израильтянина: «объявили пост и посадили Навуфея во главе народа. И выступили два негодных человека, и сели против него. И свидетельствовали на него эти недобрые люди перед народом и говорили: Навуфей хулил Бога и царя, и вывели его за город и побили его камнями, и он умер» (3 Цар. 21:12, 13). С удивительной точностью здесь представлены существенные пункты еврейского уголовного судопроизводства1. Но в деле Навуфея лжесвидетели, подученные дочерью царя сидонского (3 Цар. 14:31), представляются употребляющими техническое название (nomen juris) хулы. В суде над Иисусом о свидетелях говорится ясно только то, что они доносили об отдельном выражении Обвиняемого. Какое же преступление хотели найти в этом выражении обвинители или судьи? Два разных значения они могли придать приведенной фразе. По одному — слова: «Я разрушу храм сей рукотворный и через три дня воздвигну другой нерукотворный» (Мк. 14:58) могли быть истолкованы в смысле нападения на существующие учреждения или в значении намерения «разрушить закон и пророков». Весьма важное пояснение на это мы имеем в параллельном обвинении, взведенном несколькими месяцами позже на Стефана: «Мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место это и переменит обычаи, которые передал нам Моисей» (Деян. 6:14). При другом воззрении, в приведенном изречении — именно в той измененной форме, какую изречение имеет у Матфея: могу разрушить храм Божий (Мф. 26:61), — быть может, хотели найти повод к обвинению в надменном присвоении себе вышечеловеческой силы. Так поняли это изречение евреи, в первый раз услышавшие оное: «Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты воздвигнешь его в три дня?» (Ин. 2:20). Надо заметить, что эти два обвинения, хотя и различные, не несовместимые между собою. Разве не могли обвинять Его и в покушении на перемену национальных учреждений, и в притязаниях на чудотворную силу? Или, обобщая обе эти вины, мы можем сказать: Иисус был осужден окончательно за «хулу», потому что Он объявил себя Мессиею и Сыном Божиим, усвояя таким образом себе права, превышающие даже те притязания, которые приписывали Ему подысканные судом свидетели. Хулу именно подразумевало одно из обвинений — обвинение в том, что он приписывал себе сверхчеловеческую силу… Под ту же категорию закона, или nomen juris, т. е. под категорию хулы, подведено было и другое обвинение. На такую мысль наводят нас свидетели против Стефана, назвавшие «хульными словами» (Деян. 6:13) рассуждение этого диакона о преходящем значении святого места и закона (Деян. 6:14). И, по нашему мнению, нельзя найти никакой еврейской категории преступлений, под которую бы покушение — отменить древние учреждения — могло подойти так естественно, как под категорию, обозначавшуюся термином хулы. Свидетели имели это в виду с самого начала, а судьи, несомненно, имели; и для нас не излишне заняться вопросом: что значил этот юридический термин?

Хула, или, точнее, богохульство, не есть оскорбление вообще, а оскорбление, которое, как показывает самое название 2, направляется прямо против Бога. Таков был в древности смысл слова «хула», и он начал снова придаваться этому слову в новейшее время. Но в странах Европы, управляющихся вместе и гражданским и каноническим законами, хула получила вторичное и производное значение. В их кодексах она занимает первое место при перечислении преступлений, составляющих измену против Божества, предшествуя даже измене против государства. И это crimen leasae majestatis divinae (преступление оскорбления Божественного величия), подобно преступлению измены против земных правителей, часто на практике получало слишком уж широкое приложение. Мы не будем исследовать, необходимо ли вообще для обыкновенных народов и законодательств иметь в своих уложениях такое преступление, как измена Богу. Несомненно, что в еврейском государстве и законодательстве это было необходимо. Еврейское государство было чистой теократией, и все его пророки, священники, судьи и цари были в собственном смысле сановниками и служителями Невидимого Царя, откровением которого определялись государственное устройство и закон Израиля. При таком государственном устройстве хула, или словесное отречение от Бога, была в прямом и собственном смысле слова государственной изменой; а всякое покушение ниспровергнуть великие учреждения богоправления составляло измену в производном, не собственном смысле. Несомненно, что это слово употреблялось в век Каиафы для обозначения указанных покушений против божественной системы еврейской религии.

Оставаясь на строго исторической почве в нашем юридическом разборе, мы должны признать, что общий ход ночного судопроизводства над И. Христом был предначертан заранее (т. е. сразу по воскресении Лазаря, а может быть, и раньше) руководящими членами синедриона, и что они, а не свидетели, на самом деле вели обвинение. В Евангелии мы имеем на это решительные (Ин. 7:25, 30, 45; Ин. 8:40; Ин. 9:22; Ин. 11:47; 57; Мф. 21:23, 46; Лк. 20:20; Мф. 26:3 и след.) доказательства. На неоднократных заседаниях собрания, которые в четвертом евангелии называются собраниями синедриона (Ин. 11:47), пресечение деятельности, а если понадобится, то и смерть Иисуса, были уже решены. И в этих предшествовавших взятию И. Христа заседаниях синедриона обсуждались не одни только Его действия как пророка или противника существующих учреждений. Его заявления, что Он есть Христос, и даже Сын Божий (что давно уже признали Его ближайшие последователи), — какое бы значение ни соединяли с этими таинственными заявлениями — сильно беспокоили совесть евреев, особенно в Иерусалиме. Решение, указываемое в четвертом евангелии: «чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (Ин. 9:22), собственно не отвергало справедливости этих заявлений. Оно, как полагает Неандер, быть может, только предоставляло обсуждение этих заявлений единственной власти, имевшей право обсуждать подобные вопросы, — великому совету народа; и в то же время запрещало всем частным лицам, каковы бы ни были их личные убеждения, выражать эти убеждения публично впредь до торжественного приговора синедриона. Время произнесения такого приговора наступило, и легко понять, какие беспокойные вопросы занимали умы судей в то время, когда они в это раннее утро выслушивали свидетеля за свидетелем.

Нам остается сделать еще несколько замечаний об очень немногих пунктах. Один из этих пунктов касается законности заклинания первосвященника и юридического употребления, которое было сделано из признания обвиняемого 3. Талмудисты на этот раз выражаются с полнейшей определенностью. «Наш закон, — говорит Маймонид, — никого не осуждает на смерть на основании его собственного признания». «Наше основное правило, — говорит Бартенора, — что никто не может повредить себе тем, что он говорит на суде» 4. Значит, предложение вопроса Обвиняемому было крайним нарушением форм правосудия. Однако вопрос был предложен: quid juris, т. е. по какому праву? Если бы заявления, сделанные Иисусом о своем мессианском достоинстве, дошли до синедриона в той же самой форме, но законным путем, т. е. от свидетелей, а не от Него самого, то могли ли бы они повести за собою это осуждение? В ответ на это мы сперва напомним уже сделанное различие между хулой в ее простом значении нечестия или оскорбления Бога и хулой как преступлением, равносильным измене против теократии. В первом смысле здесь не было хулы: слова великого Обвиняемого были полны сыновней преданности Отцу 5. Поэтому нам надо обратиться к последнему смыслу слова «хула» и поднять трудный вопрос: заключалась ли измена в том, что иудей объявлял себя Мессией — Сыном Божиим? Без малейшего сомнения, заключалось, если это заявление было заявление несправедливое.

В таком случае сущность преступления состояла бы в ложности заявлений, и эту-то ложность и надо было доказать и утвердить прежде судебного решения. Одно заявление прав на достоинство Мессии еще не было преступлением. «Христос ли Ты?» постоянно спрашивали евреи и Иоанна, и Иисуса, и вообще всякого преобразователя и всякого пророка, хотя утвердительный ответ на этот вопрос считался, без сомнения, самым смелым притязанием, какое только могли заявить человеческие уста. В какое отношение на самом деле ставили тогдашние иудеи Мессию к их Невидимому Царю и в каком смысле не неизвестное и тому веку достоинство «Сына Божия» приписывалось ожидаемому Мессии, — решение этих вопросов не требуется нашей задачей.

Заявление этого двоякого права Подсудимым, сделанное в ответ на вопрос великого первосвященника, ставившего эти два понятия во взаимную связь (Ты ли Христос Сын Божий?Мф. 26:63), никак не могло освобождать еврейское судилище от обязанности обсудить Его притязания. Неверующий судья в роде Каиафы, когда на его заклинание ответили ему признанием, должен был бы по-настоящему возразить: «Какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе?» (Ин. 6:30). А он вместо того, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Такой оборот дела или был условлен наперед, чтобы этим маневром покончить это мнимо-законное судопроизводство, или же он был внезапным вдохновением зла, когда неправедный судья не вполне уже владел собою; холодные расчеты и кровожадные мысли, так долго таившиеся в нем, вдруг от соприкосновения с стоявшей перед ним лицом к лицу Праведностью неудержимо ринулись наружу.

Вот к каким выводам приводит исследование:

I. Суд начался, продолжался и, как кажется, был кончен в течение одной почти ночи; свидетели против Обвиняемого были подысканы судьями, но свидетельские показания не могли быть приняты даже и такими судьями.

II. Суд начался перекрестными допросами, которых еврейский закон не дозволял, и окончился требованием собственного сознания, прямо запрещенным еврейскими толкователями закона.

III. За судом последовал двадцатью четырьмя часами раньше законного срока приговор, признавший богохульством заявления права на достоинство Исполнителя надежд Израиля. Такой суд не имел ни форм, ни добросовестности законного судопроизводства.


Примечания

    *1 См. также у Иосифа рассказ о суде над Захарией, сыном Варуфа. De bello Judaico, IV.5.4.

    *2 Еврейские слова, обозначающие понятие хулы, также заключают в себе указание на оскорбление или поношение словами.

    *3 Заклинание, как понятно само собою, было равносильно приведению обвиняемого к присяге и, кажется, на самом деле было обыкновенным способом присяги для свидетелей. См. у Сельдена главу «De Juramentis» в его книге о синедрионе и другие трактаты об этом же предмете в «Thesaurus» Уголино т. XXVI.

    *4 Мишна, De Synedriis, VI. 2 (примечание). Кокцей пишет: «Ita tenent magistri, ne minem ex proprio confessione aut prophetae vaticimo esse neci dandum (наставники заповедают, что никого нельзя предавать смерти на основании его признания или пророка на основании его пророчества)». И даже Сальвадор говорит: «Наш закон никогда не осуждает на основании одного собственного сознания обвиняемого».

    *5 К хуле в этом собственном смысле относится следующее ограничительное правило Мишны: «nemo tenetur blasphe mus, nisi expressit nomen — никого нельзя считать хульником, если он не назвал имени (Иеговы)». De Synedriis, VII, 5.


Источник

Суд над Иисусом Христом с юридической точки зрения

***

Закоснелое сердце первосвященника и старейшин не дрогнуло и пред этим страшным самооткровением, которое напротив лишь увеличило их ярость. С видом исступленного ревнителя закона, «первосвященник тогда разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует; на что еще нам свидетелей? вот теперь вы слышали богохульство Его. Как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти», и с этими кровожадными криками закончилось заседание.


Источник

Александр Павлович Лопухин. Руководство к Библейской истории Нового Завета. – СПб.: Тузов, 1889. С. 215

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Каиафа не хотел слушать, не хотел понимать пророческого голоса; ему нужно было теперь только из приличия скрыть свою радость, и он спешит принять на себя вид ревнителя славы Божией, который пришел в ужас от богохульства: Тогда первосвященник разодрал одежды свои, разорвал переднюю часть своей одежды, и без всякого исследования объявил слова Господа Иисуса богохульством. И сказал: Он богохульствует! На что еще нам свидетелей? Вот теперь вы слышали богохульство Его!... Все молчали, притворяясь, что поражены ужасом по причине мнимого богохульства. Как вам кажется? Как вы думаете, что заслуживает Он? Спросил наконец он... они же сказали в ответ: повинен смерти!... Так произнесен смертный приговор над нашим Спасителем. Святой Иоанн Златоуст говорит: первосвященник не объявляет своего мнения, но требует его от своих советников, как будто об очевидных преступлениях и явном богохульстве. Но так как первосвященники знали, что если будет исследовано и тщательно рассмотрено, то Христос окажется совершенно невинным, поэтому сами осуждают Его, и, предупреждая слушателей, говорят: "вы слышали богохульство Его." Смотрите, как они едва не вынуждают, едва не насильно исторгают суждение о Нем. Они сами обвиняют Его, сами произносят приговор, сами все делают." Было уже далеко за полночь. Оставалось в утреннем заседании подтвердить уже сделанный приговор и передать все дело римскому прокуратору для окончания. "Но почему они не умертвили Его тайно? Спрашивает святой Иоанн Златоуст и отвечает: потому что хотели самую славу Его уничтожить. Много было таких, которые слышали Его беседы и удивлялись Ему; потому враги Его стараются предать Его смерти публично, перед всеми. А Христос со Своей стороны не препятствовал этому, но злобу их употреблял в орудие истины: через это Его смерть стала всем известной. Таким образом случилось совсем не то, чего хотели. Враги хотели предать Его публичному позору, а Он чрез это самое еще более прославил Себя. Они говорили прежде: убьем Его, а то придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом" (Ин. 11:48); но когда убили, то наперекор их осторожности это с ними и случилось. И здесь хотели публичным распятием повредить Его славе, но вышло напротив. А что они имели власть сами по себе предать Его смерти, то это видно из слов Пилата: "возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его" (18:31). Но они не хотели этого, чтобы показать другим, что Он предан смерти как законопреступник, как самозванец, как возмутитель. Поэтому самому и распяли вмести с Ним разбойников; поэтому также говорили: "не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил" (19:21). А все это делалось для утверждения истины. Таково обыкновенное коварство: что оно злоумышляет, тем самым и разрушается".

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

«Первосвященник разодрал одежды свои»: раздрание одежды было у евреев обычным выражением скорби и сетования. На основании 4 Цар. 18:37 раздирали одежды, когда слышали богохульство. Запрещение первосвященнику раздирать одежду свою (Лев. 10:6, Лев. 21:10) относилось, вероятно, только к выражению сим обыкновенной скорби (ср. 1 Мак. 11:71. Иосиф. Bel. 2, 15. 4), и притом к одеждам священническим, в которых совершалось храмовое богослужение; в настоящем же случае первосвященник раздрал обычные одежды, или те, в которых он первоприсутствовал в Синедрионе. — «Он богохульствует»: «но в чем состоит эта хула? И прежде сего Иисус Христос говорил собравшимся к Нему: «сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109:1), и Сам изъяснил эти слова (Мф. 22:44 и дал.); но они тогда не смели говорить, а молчали. Как же теперь подобные слова Его назвали хулою? Для чего и Христос дал такой ответ? Для того, чтобы отнять у них всякое извинение. Он учил их до последнего часа, что Он есть Христос, седящий одесную Отца и имеющий прийти наконец судить вселенную, что самое свидетельствовало о совершенном Его согласии со Отцом (Злат.). «Впрочем надобно знать, что Каиафино раздрание одежды было знаком раздрания ветхозаветного архиерейства» (Феофил.).    

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

ТОГДА ПЕРВОСВЯЩЕННИК РАЗОДРАЛ ОДЕЖДЫ СВОИ, разорвал переднюю часть одежды своей, и без всякого расследования объявил слова Господа Иисуса богохульством, И СКАЗАЛ: ОН БОГОХУЛЬСТВУЕТ! НА ЧТО ЕЩЕ НАМ СВИДЕТЕЛЕЙ? ВОТ, ТЕПЕРЬ ВЫ СЛЫШАЛИ БОГОХУЛЬСТВО ЕГО!.. Все молчали, притворяясь, что поражены ужасом по причине мнимого богохульства.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Тогда первосвященник разодрал одежды свои. Каиафа хотел этим показать свою ревность ко славе Божией, но только эта ревность его была притворная, лицемерная. Примечания к 12 Страстным Евангелиям

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Постоим еще здесь, и посмотрим на этот суд, на котором неправда правду, ложь истину, и злоба неповинность судит, и послушаем, какое определение на беззаконном том суде последовало на Заступника нашего. Слышим, что осудили Его на смерть. «Они же все, — говорит евангелист, — признали Его повинным смерти» (Мк. 14:64). «Они же сказали в ответ: повинен смерти» (Мф. 26:66). А за что? «Он богохульствует», — вопиет беззаконный архиерей. Как богохульствует? «Потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19:7), — Тот, о Котором Отец с небес свидетельствует: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3:17, Мф. 17:5). Об истинном Христианстве, 2.2.297

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

(Мк. 14:63, 64). Истинный смысл слов Христа не был, очевидно, понят Его судьями. Обстоятельства, в которых Он находился, совершенно противоречит сделанному Им заявлению о том, что Он — Сын Божий, сидит одесную Силы и идет на облаках небесных. Такое заявление показалось им богохульством и действительно было бы таковым, если бы было произнесено каким бы то ни было обыкновенным человеком. Поэтому первосвященник разодрал свои одежды. Это было бы трогательным действием, если бы не происходило от крайней злобы, лицемерия, ненависти и подлости (ср. 4 Цар. 18:37; 4 Цар. 19:1; Деян. 14:14). В Лев. 10:6; Лев. 21:10 первосвященнику запрещено было раздирать свои одежды; но из дальнейшего стиха можно заключать, что он не должен был раздирать одежд только в знак скорби по умершим, даже отце или матери своих. Пример разодрания одежд в других случаях встречается в 1 Мак. 11:71. Мнение, что Каиафа счел Христа за совратителя-месита (см. Сангедр. VII:10; Переф. т. IV, с. 291, 292), ошибочно.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Был обычай у иудеев — если случалось что-либо невыносимое, то раздирать одежды. Так и Каиафа, как будто бы по причине явного богохульства, делал это в обольщение черни, чтобы показать ей, что Христос в высшей степени богохульствовал, и так заставить бы народ сказать, что "повинен смерти". Заметь и то обстоятельство, что то, что Каиафа разодрал одежды, было символом раздрания ветхозаветного архиерейства.

Толкование на группу стихов: Мф: 26: 65-65

Каиафе довольно, что услышал он из у ст Иисуса слова, которыя может он объявить хулою на Бога. Он как бы не слышит, он как бы и не понимает голоса пророческаго, он спешит принять на себя вид набожнаго первосвященника, пришедшаго в ужас от богохульства; делает тоже, что сделал благочестивый Езекия при выслушании хулений из уст послов Сеннахирима (4 Цар. 19:1.), только совсем не в духе Езекии, а с совестию духа злобы. Без всякаго изследования объявляет он богохульством то, что Иисус показы­вает в Себе свойства и дела Божества. Ах! тот, кто купил сан первосвященства за деньги, тот, кто доро­жил этим саном только потому, что доставлял он ему власть, почесть и доход1, тот, кто стал за­клятым врагом Иисуса единственно потому, что в славе назорейскаго Учителя видел помрачение своей славы, а в учении его обличение мечтам стра­стей, тот мог ли слушать и слышать совесть свою?

Каиафа не только сам не хочет дознавать правду, но удерживает и товарищей своих от дознания ея. Он произносит решение о деле и своим голосом останав­ливает в других всякую мысль сколько нибудь вы­годную для Иисуса Христа.


Примечания

    *1 Иосиф Флавий. Antiqu. lib. 18. c. 3.


Источник

"Беседы о страданиях Господа нашего Иисуса Христа".

Часть 2. Беседа 6 (36)

Preloader