Бытие, Глава 2, стих 9 - Толкования Библии

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Глава III.

Объясняются 8 и 9 стихи 2 гл. Бытия.

Не говорит: "И прозябе Бог от земли другие дерева или прочие дерева", но: прозябе еще, говорит, от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь. Следовательно, тогда еще, т. е. в третий день, земля произвела всякое дерево и на вид прекрасное, и на вкус хорошее; ибо в шестой день Бог говорит: Се дах вам всякую траву семенную, сеющую семя, еже есть верху земли всея, и всякое древо плодовитое, еже имать в себе плод семене семеннаго, вам будет в снедь (Быт. 1:29). Итак, не дал ли Он тогда одно, а теперь захотел дать другое? Не думаю. Но так как в раю введены были деревья тех же пород, которые земля произвела раньше, еще в третий день, то теперь она породила их еще в свое время, так как написанное в третий день, что земля произвела растения, тогда произведено было в земле причинно, т. е. тогда земля получила сокровенную силу производить растения, а от этой силы происходит уже и то, что она теперь рождает их видимым образом и в свое время.

7. Отсюда видно, что слова Бога, изреченные в шестой день: Се дах вам всякую траву семенную, сеющую семя, еже есть верху земли всея, и проч., произнесены были не чувственным или временным образом, а как творческая сила в Его Слове. А что изрекает Он без временных звуков, людям Он мог сказать не иначе, как при помощи именно временных звуков. Ибо то было еще будущим событием, чтобы человек, образованный из персти земной и одушевленный Его дыханием, а затем и весь, происшедший от него человеческий род употребляли в пищу то, что выходит из земли, благодаря той производительной силе, которую она уже получила. О причинных основах этого будущего события в твари Создатель и говорил тогда, как бы уже о деле существующем, – говорил с тою внутреннею и присною Ему истиною, которой ни око не видело, ни ухо не слышало, но о которой писателю открыл Дух Его.

Глава IV.

О второй части 9 стиха. Древо жизни и действительно существовало, и изображало собою премудрость.

8. Само собою понятно, что следующие затем слова: И древо жизни посреди рая, и древо еже ведети разуметельное добраго и лукавого, надобно рассмотреть с большею тщательностью, чтобы не впасть в аллегорию, будто это были не деревья, а под именем дерева означается нечто другое. Правда, о премудрости написано: Древо живота есть всем держащимся ея (Притч. 3:18), однако хотя и существует вечный Иерусалим на небе, тем не менее устроен был и на земле город, знаменовавший собою тот; хотя Сарра и Агарь знаменовали собою два завета (Гал. 4:24-26), однако это были и две известные женщины; наконец, хотя Христос чрез Свои страдания напояет нас духовною водою, однако Он был и камнем, который от удара деревом источил жаждущему народу воду, как сказано: камень же бе Христос (1 Кор. 10:4). Все эти предметы имели иное значение, нежели чем были сами по себе; и, тем не менее, они существовали и телесно. И в то время, когда о них рассказывалось бытописателем, это было но иносказательною только речью, а точным повествованием о предметах, которые стояли впереди, как преобразовательные. Таким образом, существовало и древо жизни, как существовал и камень Христос; Богу угодно было, чтобы человек жил в раю не без духовных таинств, имевших телесную наружность. Поэтому прочие деревья служили для него питанием, а древо жизни – таинством, означавшим не что иное, как премудрость, как сказано: Древо живота есть всем держащимся ея, подобно тому, как можно бы сказать и о Христе: "Он есть камень, напояющий всех пиющих от Него". Он справедливо называется тем, что раньше служило Его прообразом. Он – агнец, который закалался в Пасхе; и, однако, это было прообразом не в речи только, а в действии: ибо существовал действительно агнец, был закалаем и съедаем (Исх. 12:3-11), и, тем не менее, этим истинным происшествием предизображалось нечто другое. Это не то, что телец упитанный, который заколот был для пира возвратившемуся младшему сыну (Лк. 15:23). Тут самый рассказ – иносказание, а не преобразовательное обозначение действительных предметов. Об этом рассказывает не Евангелист, а Сам Господь; Евангелист же передал только, что так рассказывал Господь. Поэтому, как Евангелист рассказывает, так оно и было, т. е. так говорил Господь; рассказ же Самого Господа был приточным, и к нему ни в каком случае нельзя прилагать буквального понимания тех событий, которые служили предметом речи Господа. Христос есть и камень, помазанный Иаковом (Быт. 28:18), и камень, егоже небрегоша зиждущий, сей бысть во главу угла (Пс. 117:22); но первое было действительным событием, а последнее только образным предсказанием; о первом пишет повествователь прошедшего, а о последнем предсказатель только будущего.

Глава V.

О том же древе жизни, что оно было и образом, и в то же время действительным предметом.

9. Точно также и Премудрость, т. е. Христос, представляет собою древо живота в раю духовном, куда был послан разбойник (Лк. 23:43), но для обозначения её было сотворено древо жизни и в раю телесном: об этом говорит то самое Писание, которое, повествуя о событиях, в свое время совершающихся, повествует и о том, что в раю был человек, телесно сотворенный и в теле живший. А буде кто станет на этом основании думать, что души, по разлучении с телом, содержатся в телесно видимом месте, хотя и находятся без тела, тот пусть отстаивает свое мнение; найдутся такие, которые к этому мнению отнесутся с одобрением, утверждая, что оный жаждущий богач (Лк. 16:24) находился несомненно в телесном месте, и даже не усомнятся провозгласить и самую душу совершенно телесною, в виду запекшегося языка богача и капли воды, которой он желал с пальца Лазаря: о таком важном вопросе я не хочу вступать с ними в необдуманное пререкание. Лучше сомневаться в сокровенном, нежели спорить о неизвестном. Я не сомневаюсь, что богач должен быть представляем в мучительном, а бедняк в прохладно-радостном месте. Но как надобно представлять себе это адское пламя и это лоно Авраамово, этот язык богатого и этот палец бедняка, эту палящую жажду и эту прохладительную каплю, – все это едва ли может быть открыто и путем спокойного исследования, путем же запальчивого спора – никогда. Чтобы не останавливаться на этом глубоком и требующем продолжительной речи вопросе, пока надобно ответить на него так, что если души, по разлучении от тела, находятся в телесном месте, то оный разбойник мог быть помещен в раю, в котором находилось тело первого человека; при более ясном месте Писаний, если того потребует какая-нибудь надобность, мы так или иначе покажем, что должны мы знать или думать относительно этого предмета.

10. В настоящее же время я не сомневаюсь, да и не думаю, чтобы кто-нибудь стал сомневаться, что премудрость – не тело, а потому и не дерево; а что в телесном раю премудрость могла быть обозначаема чрез дерево, т. е. телесную тварь, как некоторое таинство, – это пусть считает невероятным тот, кто или не видит в Писании столь многих телесных таинств духовных предметов, или утверждает, что первый человек не должен был жить с некоторым подобного рода таинством, хотя Апостол слова Писания и о жене (которая, как мы верим, создана была из ребра мужа): сего ради оставит человек отца и матерь, и прилепится к жене своей и будут два в плоть едину, называет великою тайною во Христе и Церкви (Еф. 5:31-32). Удивительно и с трудом допустимо, каким образом люди хотят принимать рай за иносказательное повествование и в тоже время не хотят принимать его и за иносказательное действие. Если же они, как напр, об Агари и Сарре, об Измаиле и Исааке, согласны, что это были действительные лица и в то же время прообразы, то я не понимаю, почему же они не допускают, что и древо жизни и действительно было некоторым деревом, и изображало премудрость.

11. Прибавлю и то еще, что хотя это дерево и представляло телесную пищу, и пищу такую, которая делала тело человека постоянно здоровым не как от всякой другой пищи, а в силу некоторого сокровенного вдохновения здоровья. Ибо и обыкновенный хлеб заключал в себе нечто большее, когда одним опресноком Бог защищал человека от голода в течение сорока дней (3 Цар. 19:8). Или, может быть, мы усомнимся поверить, что Бог посредством пищи от некоего дерева, благодаря его особенному значению, давал человеку возможность, чтобы его тело не испытывало как в здоровье, так и в возрасте изменения в худшую сторону, или чтобы даже и не умирало, – Он, который и самой человеческой пище мог даровать такую чудесную устойчивость, что мука и масло, убывавшие в глиняных сосудах, снова восполнялись и не оскудевали (3 Цар. 17:16)? Но, пожалуй, и здесь окажется кто-нибудь из породы спорщиков и скажет, что Бог должен был творить подобные чудеса в наших странах, в раю же не должен был: как будто, создав человека из персти земной и жену из ребра мужа, Он сотворил там большее чудо, нежели здесь воскрешая мертвых!

Глава VI.

Древо познания добра и зла – истинное и безвредное дерево. – Послушание. – Непослушание.

12. Перейдем теперь к древу познания добра и зла. Без сомнения, и это дерево было видимым и телесным, как и прочие деревья. Итак, что оно было дерево, несомненно; надобно только исследовать, почему оно получило такое название. Всматриваясь в дело глубже, я не могу и выразить, до какой степени мне приятно мнение, что это дерево не было вредно для пищи; ибо Создавший все добро зело (Быт. 1:31) не ввел в рай ничего злого, но злом для человека было преслушание заповеди. А между тем, для человека, стоявшего под властью Господа Бога, необходимо было какое-нибудь ограничение, чтобы послушание было для него добродетелью, которая бы вела его к Господу; и могу сказать с уверенностью, что послушание – единственная добродетель для всякой разумной твари, действующей под властью Бога, первый же и величайший порок гордости заключается в желании пользоваться к погибели своею властью; имя этому пороку непослушание. Таким образом, человеку не откуда было бы знать и чувствовать, что он имеет Господа, если бы ему не было ничего приказано. Итак, дерево это не было дурное, но названо древом добра и зла потому, что в нем, в случае если человек вкусит от него после запрещения, заключалось будущее преступление заповеди, а в этом преступлении, путем испытываемого наказания, человек мог научиться, какое существует различие между благом послушания и злом непослушания. Вот почему и это дерево надобно принимать не за иносказание, а за некоторое действительное дерево, которому дано название не от плода или яблока, на нем рождавшегося, а от того, что имело случиться с вкусившим это яблоко вопреки запрещению.

Источник

О книге Бытия буквально, 8

Виссарион (Нечаев) епископ

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

В ряду райских дерев, «красных в видение» приятных видом и «добрых в снедь», имели особенное значение два древа: древо жизни и древо разумения или познания добра и зла. Первое получило свое название от того, что плоды его предназначены были для поддержания в человеке бессмертия по самому телу, как видно из того, что падший прародитель изгнан был из рая, «да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни и жив будет во век» (Быт. 3:22). И в других случаях писание свидетельствует, что Бог смерти не сотвори (Прем. 11:13), что Он создал человека в неистление (Быт. 3:23), и Что смерть вошла в мир грехом (Рим. 5:12). Но бессмертие человека по телу зависело не от природы самого тела, созданного из земной персти, а единственно от благодати Божией, и предназначено было человеку под условием его покорности воле Божией. Древо жизни было не что иное как проводник или орудие сей благодати, действовавшей на тело человека таинственно. По природе своей это древо, конечно, не могло сообщать бессмертия человеческому телу, ибо и само, как все земное, не было вечным; но как проводник животворящей божественной силы, оно плодами своими могло обновлять здоровье человека, ослабляемое летами пo законам стихийной жизни, и поддерживать в нем способность жить вечно, так что человек или всегда оставался бы в одном и том же теле, или тело его, не вкусив смерти, могло безболезненно преобразиться из душевного животного в духовное (1 Кор. 15:44–46). Древо познания добра и зла было древом испытания для первых людей. Название свое оно получило не от того, будто бы само имело силу сообщать людям познание о добре и зле, а от того, что служило внешним пособием к приобретению этого познания. Первые люди в невинности своей не подозревали существования зла и склонны были к добру по природе, а не по сознательному убеждению в превосходстве добра пред злом. Назначение древа познания добра и зла состояло в том, чтобы при пособии его они могли достигнуть этого убеждения, и чтобы сознательно могли научиться предпочитать благо послушания злу непослушания. Это не значит, впрочем, что им предназначено было собственным опытом изведать зло, и что этот опыт служил необходимым условием к тому, чтобы они могли не только узнать добро и зло, но вместе, вкусив горечь последнего, полюбить первое и утвердиться в нем. Нет, первые люди могли сознательно полюбить добро и возненавидеть зло, не теряя своей невинности и правоты. Добрые ангелы достигли же совершенства в познании добра и зла, не изведав опытно зла и устояв в одном добре. Чтобы и первые люди могли достигнуть подобного успеха в познании добра и зла, для сего им совсем не нужно было утрачивать свою невинность и делом испытывать зло, а достаточно было только знать угрожающую опасность зла, которой, как увидим, не скрыл от них Господь, и при встрече со злом противоборствовать ему, ибо сила зла узнается в противоборстве ему.

Григорий Нисский святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Глава девятнадцатая. Ответ утверждающим, что наслаждение уповаемыми благами должно состоять опять в пище и питии, по написанному, что вначале в раю этим жил человек ...Надлежит представлять себе некий плод, достойный Божия наслаждения в Едеме (а Едем толкуется: наслаждение), и не сомневаться, что питался им человек; и для пребывания в раю не воображать себе непременно эту преходящую и истекающую пищу. Сказано: От всякого древа, еже в рай, снедию снеси (Быт. 2:16). Чувствующему здравый голод кто даст это древо, еже в рай, заключающее в себе всякое благо, которому имя всяко – все, вкушение чего даруется человеку Божиим словом. Поскольку с этим родовым и высшим понятием неразрывен всякий вид благ, то в чем заключается целое? И кто отвратит меня от этого смешанного и обоюдного вкушения с древа? Ибо, конечно, неявно для более прозорливых, что это всяко есть нечто такое, чего плод – жизнь, и это смешанное опять нечто такое, чего конец – смерть. Ибо обильно Предложивший человеку наслаждение всяким, без сомнения, по некоторому закону и но промыслительности воспрещает человеку вкушение того, что не есть ни то, ни это. И мне кажется лучшим учителями в истолковании этого понятия избрать великого Давида и премудрого Соломона, потому что оба они дар дозволенного услаждения признают единым, тем действительным благом, которое подлинно есть всякое благо, и Давид говоря: Насладися Господеви (Пс. 36:4), и Соломон самую премудрость, которая есть Господь, именуя древом живота (Притч. 3:18). Итак, одно и то же с древом жизни есть всякое древо, вкушение от которого дозволяется Словом созданному по Богу. Противополагается же этому древу другое древо, вкушение от которого есть ведение добра и зла – не в том смысле, что оно особо, по частям приносило в плод каждую из означенных противоположностей, но в том, что оно произращало некий слитный и смешанный плод, срастворенный из противоположных качеств.

Источник

Об устроении человека

Григорий Палама святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

«Григорий Богослов назвал древо познания добра и зла «созерцанием» ...но не следует думать, что то, что подразумевается, есть иллюзия или символ, не имеющий своего собственного существования. Ибо божественный Максим (Исповедник) также делает Моисея символом закона, а Илию символом предведения! Тогда их тоже считать реально не существовавшими, но выдуманными «символически»?»

Источник

"Триады в защиту священно-безмолвствующих".

Даниил Сысоев священник

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

"И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи". – Эти чудесные растения представляют собою те же виды, которые мы знаем на Земле, но избавленные от действия проклятия и особо почтенные Божией благодатью и освящением. Это и означают слова "насадил Бог"; ибо означает это особое Господне попечение, а не то, что Всемогущий вскапывал райскую почву лопатой, сажал семена и поливал их из лейки. Последняя мысль противоречит православному пониманию Писания и страдает нечестивым антропоморфизмом. Великий христианский созерцатель, святой Григорий Синаит, по собственному опыту пишет: "Рай двоякий есть – чувственный и мысленный, то есть Едемский и благодатный. Едем, место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный посреди тления и нетления, он всегда обилен плодами и цветущ цветами, и зрелыми, и незрелыми, Падающие дерева и плоды зрелые превращаются в землю благовонную, не издающую запаха тления, как дерева мира сего. Это – от преизобилия благодати освящения, всегда там разливающейся". В мученических актах св. мученицы Перпетуи (+202-203.1.02) есть описание рая, куда была она восхищена. Среди тамошних красот она зрела розы, высотою с кипарис, все усыпанные цветами и изливающие тончайший аромат. С этих райских дерев Ангел принес два венка, сплетенные из красных роз и белых лилий, которыми увенчал он святых мучеников Цецелию и Валериана. Они имели такое чудесное свойство, что никогда не увядали и никто, кроме любящих чистоту, их не мог увидеть, и испускали чудесный аромат. Упоминавшийся уже св. Андрей Юродивый так описывал рай, открытый ему в видении. – "Там находилось множество садов, наполненных высокими деревьями, которые, колыхаясь своими вершинами, веселили мои очи, и от ветвей их исходил великое благоухание. Одни из тех деревьев непрестанно цвели, другие были украшены златовидной листвой, иные же имели плод несказанной красоты; сих деревьев нельзя уподобить ни одному земному дереву, ибо их насадила не человеческая рука, а Божия. В тех садах были бесчисленные птицы с золотыми белоснежными и разноцветными крыльями. Они сидели в ветвях райских деревьев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя: так услаждалось мое сердце, и я думал, что их пение слышно даже на самой высоте небес. Те прекрасные сады стояли по рядам, на подобии того, как стоит один полк против другого... Там со всех четырех сторон веяли тихие и благоухающие ветры, от дуновения коих сады колыхались, производя своими листьями чудный шелест". В самом сердце этого великолепного чертога находилось таинственное святилище. "И древо жизни посреди рая, и древо познания добра и зла". Все народы мира сохранили память об этих растениях, запечатленную в бесчисленных преданиях о мировом дереве, чрез которое проходит ось мира. Об этих тайных сокровищах пусть скажет лицезревший их преп. Ефрем: "благословенное древо жизни по лучезарности своей есть солнце рая, светоносны листья его, на них отпечатаны духовные красоты сада; прочие древа, по веянию ветров, преклоняются, как бы поклоняясь сему вождю царю дерев.

Димитрий Ростовский святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Посреди него (Рая) было древо жизни, и вкушающий плоды от него никогда не умирал. Там же было и иное дерево, называемое древом разумения или познания добра и зла; оно было деревом смерти. Бог, повелевая Адаму вкушать плоды от всякого древа, заповедал не вкушать от древа познания добра и зла: В оньже день аще снеси, – сказал Он, – смертию умреши (Быт. 2:17). Древо же жизни есть внимание к себе, ибо ты не погубишь спасения, не лишишься вечной жизни, когда сам к себе будешь внимателен. А древо познания добра и зла есть любопытство, исследующее дела других, за которым следует осуждение ближнего; осуждение же влечет наказание вечной смертью во аде: Судяй бо брата своего антихрист есть (Иак. 4:11‑12; 1 Ин. 3:15; Рим. 14:10)¹

Примечания

*1 Это интересное толкование не может быть применимо к самому библейскому повествованию хотя бы потому, что Адам и Ева были единственными людьми на земле. Но сама мысль о том, что древо познания связано с нравственным выбором человека, а не с неким особым свойством его плодов, получила распространение в святоотеческих толкованиях. Исполнив заповедь Божию не вкушать от древа, человек опытно познал бы добро; нарушив заповедь, Адам и Ева опытно познали зло и его последствия. – Ред.

Ефрем Сирин преподобный

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Бог насадил рай в третий день, и это объясняется словами: И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь, – а чтобы показать, что повествуется здесь именно о рае, присовокуплено: и древо жизни посреде рая, и древо еже ведети разуметелное добраго и лукаваго.

Игнатий (Брянчанинов) святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Изобразив сотворение видимого нами мiра, Боговдохновенный Бытописатель говорит: И насади Господь Бог рай (paradeison — вертоград, сад) во Едеме на востоцех, и введе тамо человека, егоже созда (Быт. 2:8). Согласно этому повествованию Бытописателя и Сам Господь возвестил, что Царство, или страна вечного блаженства, уготовано для человеков от сложения мiра (Мф. 25:34). Рай находится на востоке; таково положение его по отношению к земле. Это указание, по-видимому, довольно неопределенно и недостаточно; но оно недостаточно только для тех, которые желают измерять и объяснять все единственно по отношению к себе, к кругу действия своих чувств и к видимому мiру. В громадном мiроздании не только мы, но и обитаемая нами земля — величины, весьма малозначительные. Пространства, доступные нашему измерению и кажущиеся нам огромными, не определяют для нас размеров мiра, только объясняют неизмеримость их: за этими, известными нам, пространствами, лежат другие пространства — разумеется — большие первых Очевидно, что при атмосферных наблюдениях человек-наблюдатель служит центром наблюдений, а центр наблюдений всего человечества — земля. Область наблюдений всего человечества имеет вид шара. Пространства, чем ближе к центру, тем более стесняются и умаляются, а чем более удаляются от него, тем более расширяются и увеличиваются, а за теми пространствами — пространства новые, еще большие. Измерение и исследование их для нас невозможно, как измерение и исследование непостижимо и невыразимо великого, соединенного с идеею о бесконечном. Указание Писанием места для рая на востоке вполне достаточно для нашей ограниченности. Престанем опираться на слабый разум наш — этот хрупкий жезл; приступим с верою к учению Божественного Откровения: вера усваивает человеку познания, вполне превысшие его силы постижения. Рай находится на востоке и по указанию Священного Писания, и по указанию Святого Церковного Предания. Святой Иоанн Дамаскин говорит: Царства земная, пойте Богу, воспойте Господеви, восшедшему на небо небесе на востоки (Пс. 67:33, 34); еще же в Писании сказано: насади Бог Рай во Едеме на востоцех, и введе тамо человека, егоже созда (Быт. 2:8), а когда человек преступил заповедь, изгна его, и всели прямо Рая сладости (Быт. 3:23, 24), т. е. на западе. Посему, желая возвратиться в прежнее отечество и устремляя к нему взоры, мы покланяемся Богу на восток… Восходя на небо, Господь возносился к востоку, и на восток Апостолы поклонились Ему; и придет Он с востока точно так же, как они видели Его восходящим на небо (Деян. 1:11), о чем Сам Господь сказал: Якоже молния исходит от восток, и является до запад, тако будет и пришествие Сына Человеческого (Мф. 24:27). Итак, ожидая Его пришествия, мы кланяемся на восток. Это предание Апостолов неписанное: ибо «они многое предали нам и без писания». Святой Иоанн Дамаскин говорит, что по той же причине, т.е. потому, что Рай находится на востоке, Скиния Моисеева имела завесу и очистилище к востоку, что колено Иудово, из среды которого долженствовал произойти по плоти Господь наш и которое имело поэтому предпочтение пред другими коленами, располагалось станом на восток во время путешествия Израильтян по пустыне в землю обетованную; в знаменитом храме Соломоновом врата Господни находились на востоке; распятый Господь взирал к западу от востока, и мы, устремляя к Нему взоры, кланяемся на восток. Новозаветные православные храмы строятся алтарем к востоку; при совершении молитвословий вне храмов, всегда обращаемся к востоку; усопших наших погребаем, обращая их лицом к востоку — прямо Рая сладости, в надежде воскресения, в надежде возвращения в Рай. Преподобный Симеон Дивногорец и некоторые другие Угодники Божии, удостоившиеся восхищения в Рай, обрели его на востоке. Святой Бытописатель изображает Рай обширнейшим садом, преисполненным всякого рода плодовитыми и прекрасными для вида древами, взятыми с земли, между которыми, как особенно примечательные, именуются древо жизни посреди Рая и древо различения добра от зла. Из Едема выходит река, напаяющая Рай, и оттуда разделяется на четыре начала. Такое описание Рая, имена протоков райской реки, исчисление стран, по которым идут эти протоки, подали повод некоторым заключить, что Рай находится на земле. Но протоки реки райской, нося название известных земных рек, имеют одно общее начало, прежде составляют одну реку, потом разделяются на четыре протока; этих условий не выполняют тождеименные им земные реки, отстоя одна от другой истоками своими весьма далеко. Не на земле находится Рай, хотя и имеет с землею ближайшее отношение и сходство. Самое устроение Рая названо не сотворением, а насаждением, заимствованным с земли (Быт. 2:8, 9), так как с земли взяты были и жители для него. Причиною мысли, что Рай находится на земле, было, без сомнения, прежде господствовавшее понятие о веществе, когда веществом называлось одно грубое, осязательное вещество и когда еще не могли догадаться, что вещество может иметь степень тонкости, превысшую постижения человеческого; прежде утонченное вещество смешивали с духами и называли его духом, или же во всем невидимом, неподверженном и весьма мало подверженном нашим чувствам искали уже бесконечной тонкости, что одинаково погрешительно. Не на земле Рай Определение места на земле для земного рая поставляет защитников этого мнения в такое затруднение, что они принуждены прибегать к другой ложной мысли, именно, что земной рай уничтожен всемiрным потопом. Dictionnaire Theologique par Bergier, Paradis: Рай на небе. Апостол Павел, восхищенный на небо, восходивший до третьяго неба, поведал о себе, что он был восхищен в Рай, и слыша там неизреченны глаголы (2 Кор. 12:2, 4). Аминь глаголю тебе. — сказал распятый Спаситель сораспятому с Ним Разбойнику, исповедавшему Его Господом, — днесь со Мною будеши в Раи (Лк. 23:43). Очевидно, что Разбойник душою помещен в Рай; тело его, по пребитии голений, снято со креста и предано земле. Помещение души Разбойника в Рай объясняет как свойство души (что она тонкое тело), так и свойство райской природы, состоящей из тонкого вещества, соответствующего жителям своим — сотворенным духам. Сверх того, этим объясняется состояние тела Адама до его падения: в святом теле своем Адам был способен обитать в одном жилище с сотворенными духами, как будут обитать с ними на небе святые человеки в телах своих по воскресении. «Небо, — говорит святой Иоанн Дамаскин, — есть объем тварей видимых и невидимых. В нем заключаются и им ограничиваются умные силы Ангелов и все чувственное. Одно только Божество беспредельно». Святой Андрей был восхищен подобно святому Апостолу Павлу до третьего неба; на первом небе от земли, по видению сего святого, помещен Рай. Согласно с этим поведают и другие святые, заимствуя поведание свое из Божественных откровений и видений, которых они сподоблялись. Научаемые Священным Писанием и Святыми Отцами, мы признаем Рай — это место непорочного наслаждения, в которое помещен был Адам, в котором ныне помещаются многие души праведных человеков, в котором будут помещены многие Угодники Божии с телами своими по воскресении, — соответствующим и сообразным по природе своей своим жителям. Рай веществен, но вещество его тонко, как тонки души, как было тонко тело Адама до облечения его в кожаные ризы, как будут тонки воскресшие тела праведников по образу прославленного тела Господа нашего Иисуса Христа. «Рай, — говорит блаженный Феофилакт Болгарский, — есть село духовного покоя». Рай, по сказанию сего Учителя Церкви, был чувственный; Адам видел его, плоды дерев райских употреблял в пищу; веселился там духовно. В этот Рай, древнее достояние и отечество человека, возведен Разбойник, исповедавший на кресте Господа. Святой Макарий Великий говорит: «Премирный и горний Иерусалим, идеже Рай» (Беседа XXV, гл. 7). Земля служит некоторым подобием Рая. Священное Писание сравнило плодороднейшую долину Содомскую, до ее запустения, орошенную водами Иордана, с Божиим Раем (Быт. 13:10). Если, до времени проклятия своего, земля была совсем иною, нежели какою теперь видим ее в ее состоянии нестроения и обречения на сожжение, то как превосходен должен быть Рай, далеко превосходивший землю обилием красот своих и обилием благодати своей. Таким видел Рай Святой Андрей! Он поведал о реке райской, о райских плодах и цветах, о райских птицах и чудном пении их, о райских виноградниках и древах; о сих последних присовокупил он, что их нельзя сравнить ни с каким земным древом, потому что, говорил он, Божия рука, а не человеческая, насадила их. Это должно разуметь и о всех предметах, составляющих утонченную и изящную природу Рая. Угодник Божий передавал о себе, что он ходил по Раю, с удивлением созерцая красоты его, и от созерцания красот его, от обильного влияния благодати, которою преисполнен Рай, приходил в несказанный восторг, в сладостнейшее иступление. Очень понятное состояние! Красоты земли приводят в восторг созерцателя, когда он чистым оком ума начинает усматривать в них необъятную силу и премудрость Творца, — тем более чудные красоты Рая должны привлекать человека всецело к созерцанию, к видению Бога в делах Его, и от такого видения исполнять видящего духовным нетленным наслаждением. Все поведания святых о Рае согласны между собою. Преподобный Григорий Синайский говорит, что Рай есть низшее небо, что он состоит из садов, насажденных Богом, что древа этих садов постоянно покрыты цветами и плодами, что посреди Рая течет река, напояющая его и разделяющаяся на четыре начала. Преподобный Иоасаф, царь, потом апостол, наконец инок Индии, сподобился видеть Рай. Однажды, после продолжительной молитвы, сопровождаемой многими слезами, он погрузился в тонкий сон. Во сие он увидел, что некоторые грозные мужи восхитили его и, проведши по странам, которых он никогда не видал, привели на обширнейшее поле, усеянное прекраснейшими цветами и чрезвычайно приятное. Там были всех родов произрастения, изобиловавшие какими-то необыкновенными и удивительными плодами, и особенно красивыми для вида, и особенно приятными для вкуса. Листья деревьев, движимые нежнейшим ветром, издавали шум, и, колеблясь, испускали неизъяснимое благоухание. Там были седалища, устроенные из золота и драгоценнейших камней, блиставшие обильным светом. Там были светлые одры, украшенные чудными покрывалами и пышностию, превышающею всякое слово. Там протекали чистейшие воды, увеселявшие самый взор. После сего преподобный Иоасаф введен был в небесный град, горний Иерусалим, и видел красоту и славу его. Упоенный небесным утешением, Преподобный не хотел возвратиться на землю; но руководившие его мужи сказали, что пребывание в этих светлых местах доставляется многими трудами и потами. Они вывели его оттуда и показали ему страшные места вечных мук; после сего он тотчас пришел в себя.

Источник

"Слово о человеке".

Иоанн Дамаскин преподобный

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Посреди же рая Бог насадил древо жизни и древо познания. Древо познания должно было служить некоторым испытанием и искушением для человека и упражнением его послушания и непослушания. Поэтому оно и было названо «древом познания добра и зла» (Быт. 2:17, 9). Впрочем, это название, может быть, было дано ему потому, что оно сообщало вкушающим способность познавать свою собственную природу. Это было хорошо для совершенных, но худо для не достигших совершенства и одержимых сладострастными влечениями, подобно тому как твердая пища вредна для младенцев, имеющих нужду в молоке. В самом деле, сотворивший нас Бог не хотел, чтобы мы заботились и суетились о многом (Лк. 10:41) и чтобы мы были расчетливы и предусмотрительны касательно нашей собственной жизни. Но Адам это подлинно испытал, ибо, вкусив, он узнал, что был наг, и надел на себя опоясание, ибо взяв листья смоковницы, он опоясался ими (Быт. 3:7). До вкушения же «беста оба нага, Адам и Ева — и не стыдястася» (Быт. 2:25). И Бог хотел, чтобы мы были столь же бесстрастны — ибо это есть вершина бесстрастия. Он хотел также, чтобы мы были свободны от забот и имели одно дело, свойственное ангелам, т.е. непрестанно и немолчно воспевали Создателя, наслаждались Его созерцанием и возлагали на Него наши заботы. Это и возвестил он нам чрез пророка Давида: «возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс. 54:23). И в Евангелии, поучая Своих учеников, Он говорит: «не пецытеся душею вашею, что ясте,... ни телом вашим, вo что облечетеся» (Мф. 6:25). И потом: «ищите... царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33). И Марфе Он сказал: «Марфо! Марфо! печешися и молвиши о мнозе: едино же есть на потребу, Мария, же благую часть избра, яже не отимется от нея» (Лк. 10:41, 42), т.е. сидеть у ног Его и слушать слова Его ¹. Что же касается древа жизни, то оно было или деревом, имевшим силу подавать жизнь, или деревом, от которого могли питаться только достойные жизни и не подлежащие смерти. Некоторые представляли себе рай чувственным, другие духовным. Мне же кажется, что соответственно тому, как человек был создан вместе и чувственным, и духовным, так и священнейший его удел был вместе и чувственным, и духовным, и имел две стороны; ибо телом человек, как мы сказали, обитал в божественнейшем и прекраснейшем месте, душою же жил в месте, несравненно более высоком и несравненно более прекрасном, имея жилищем обитавшего в нем Бога и облекаясь в Него, как в светлую ризу, покрываясь Его благодатию и наслаждаясь, подобно какому-нибудь новому ангелу, только сладчайшим плодом Его лицезрения и питаясь им; это и справедливо названо древом жизни, ибо сладость божественного общения сообщает удостоившимся его жизнь, не прерываемую смертию. То же самое назвал Бог и «всяким древом», сказав: «от всякого древа, еже в Раи, снедию снеси» (Быт. 2:16), ибо Сам Он есть все, в Котором и чрез Которого «всяческая... состоятся» (Кол. 1:17) ². А древо познания добра и зла есть распознание многообразного зрелища, т.е. познание собственной природы. Это познание, из себя самого раскрывая величие Творца, прекрасно для совершенных и утвердившихся в божественном созерцании и не боящихся падения, ибо они вследствие продолжительного упражнения приобрели некоторый навык в таком созерцании. Но не хорошо оно для тех, которые еще неопытны и подвержены сладострастным влечениям. Так как они не укрепились в добре и еще недостаточно утвердились в привязанности к одному только прекрасному, то их обыкновенно привлекает к себе и развлекает забота о собственном теле ³. Таким образом, я думаю, что божественный рай был двоякий, и поэтому одинаково правильно учили богоносные отцы — как те, которые держались одного взгляда, так и те, которые держались другого. Выражение же: «всякое древо», возможно понять в смысле познания силы Божией, приобретаемого из рассматривания творений, как говорит божественный Апостол: «невидимая бо Его от создания мира творенми помышляема видима суть» (Рим. 1:20). Но выше всех этих мыслей и созерцаний — мысль о нас самих, т.е. о нашем составе, по слову божественного Давида: «удивися разум твой от мене» (Пс. 138:6), т.е. от моего устройства. Однако для Адама, который был только что сотворен, это познание было опасно по причинам, о которых мы сказали. Под древом жизни можно разуметь также то величайшее познание, которое мы почерпаем из рассмотрения всего чувственного, и тот путь, которым мы через это познание восходим к Родоначальнику, Творцу и Причине всего существующего. Это Бог и назвал «всяким древом», т.е. полным и нераздельным, приносящим одну только привязанность к добру. Древо же познания добра и зла можно понимать в смысле чувственной, доставляющей удовольствие пищи, которая хотя и кажется приятною, однако по существу является для вкушающего причиною зла; ибо Бог говорит: «от всякого древа, еже в Раи, снедию снеси» (Быт. 2:16), выражая этим, как я думаю, следующее: от всех творений восходи ко мне — Творцу и со всех них собери один плод — Меня, истинную жизнь; пусть все приносит тебе, в качестве плода, жизнь и общение со Мною полагай основой своего существования; ибо таким образом ты будешь бессмертен. «От древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а в онь же аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2:17); ибо, согласно естественному порядку, чувственная пища есть восполнение утерянного, и она выбрасывается вон и истлевает; и нельзя остаться нетленным тому, кто питается чувственной пищей.

Примечания

*1 Григорий Богослов, слово 38 и 45. *2 Немезий, О природе человека, I, Migne, 512, 516. Перевод, 25, 27. *3 Григорий Богослов, слово 38 и 45.

Источник

"Точное изложение православной веры". Кн. 2. гл. 11. О рае.

Иоанн Златоуст святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

"И произрастил", говорит, "Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая", "и дерево познания добра и зла" Вот еще и другое благодеяние, которым Бог почтил созданного. Восхотев, чтобы человек жил в раю, Бог повелел произрасти из земли разным деревьям, которые могли бы и увеселять его своим видом и быть годными в пищу. "Всякое древо красное в видение", то есть, на вид, "и хорошее для пищи", то есть, могущие и веселить взор, и услаждать вкус, и своим множеством и обилием доставлять великое удовольствие тому, кто будет ими пользоваться. Словом: Бог произрастил "всякое дерево", какое только можешь представить. Видишь, какое беспечальное местопребывание! Видишь, какая чудная жизнь! Человек жил на земле, как ангел какой, – был в теле, но не имел телесных нужд; как царь, украшенный багряницей и диадемой и облеченный в порфиру, свободно наслаждался он райским жилищем, имея во всем изобилие. "И дерево", говорит, "дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла". Показав нам что земля, по повелению Господа, произвела всякое дерево, "и приятное на вид и хорошее для пищи", (Писание) говорит потом: "и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла". Человеколюбивый Господь, как Творец, предвидя, какой вред может с течением времени произойти от большой свободы, произрастил и "дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла", от которого (дерева), немного спустя, и повелит человеку воздерживаться, дабы знал (человек), что он всем наслаждается по благодати и человеколюбию (Божьему), и что есть Господь и Творец как его естества, так и всего видимого. Поэтому-то (Моисей) и упомянул здесь об этом дереве.

Источник

Беседы (гомилии) на Бытие, 13

*** См. комм. к Быт. 2:17. *** Наконец, Он творит в раю «всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи». Он заранее лишил преступника возможности оправдываться. Когда бытописатель сказал о жене: «и увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6), то дабы кто-нибудь не подумал, что оно одно только было красиво по сравнению с другими деревьями, он сказал, что этим свойством отличались все деревья, что все были красивы на вид и прекрасны, дабы ты знал, что человек преступил заповедь не по причине недостатка, а пал при полном изобилии. «И дерево, — говорится, — «жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». Троякого рода были деревья. Одни даны были человеку, чтобы он жил; другие — чтобы хорошо жил; третьи — чтобы всегда жил. Он мог жить от деревьев, от которых было позволено есть; мог жить хорошо, не касаясь деревьев запрещенных; мог жить хорошо, касаясь того, что было не запрещено ему, и не касаясь того, что запрещено. Жить хорошо — значило повиноваться Богу. Древо жизни находилось среди рая, как награда; древо познания — как предмет состязания, подвига. Сохранив заповедь относительно этого дерева, ты получаешь награду. И посмотри на дивное дело. Повсюду в раю цветут всякие деревья, повсюду изобилуют плодами; только в середине два дерева как предмет борьбы и упражнения. Кругом была пища.

Источник

О творении мира (также приписывается еп. Севериану Гавальскому), беседа на день 5.

Иустин (Попович) преподобный

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Что касается самой природы дерева познания добра и зла, большинство Учителей Церкви считает, что оно было действительным, как и прочие деревья, в раю, ибо в Библии говорится: "И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь; и древо жизни посреде рая, и древо еже ведети разуметельное добраго и лукаваго" (Быт. 2:9). По поводу этих святых слов Библии святой Феофил пишет: "Чудесно было само по себе дерево познания, чудесен был и плод его. Ибо не оно было смертоносным, как некоторые мыслят, а нарушение заповеди", Оно названо деревом познания добра и зла, потому что человек через это дерево познал на опыте, какое добро содержится в покорности, а какое зло в противлении воле Божией. "Священное Писание назвало это дерево - деревом познания добра и зла, - говорит святой Златоуст, - не потому, что оно сообщало такое познание, а потому, что через него должно было совершиться нарушение или соблюдение заповеди Божией. Человеколюбивый Господь, желая с самого начала вразумить человека и представить перед его очами то, что он имеет своего Творца, благоволил показать ему Свою власть в этой малой заповеди. Господь доверил человеку весь видимый мир, дал ему жить в раю и пользоваться всем что в нем; а для того чтобы человек, мало-помалу, не вознесся мыслью о самобытности всего видимого и не возмечтал много о своем достоинстве, Бог ему повелевает воздерживаться от одного дерева, а за нарушение этой заповеди определяет тяжелое наказание, чтобы он знал, что находится под Господом и что и всем прочим пользуется по благости Господа. Но поскольку Адам по крайнему небрежению преступил с Евой данную заповедь и ел от дерева, то дерево названо деревом познания добра и зла. Это не значит, что человек до того не знал, что добро, а что зло; знал он это, ибо жена, разговаривая со змеем, сказала: "Рече Бог: да не ясте от него, да не умрете"; это значит, что она знала, что смерть будет наказанием за преступление заповеди. Но поскольку они, после того как ели от этого дерева, были лишены и вышней славы и ощутили наготу, то его Священное Писание назвало деревом познания добра и зла: у него, так сказать, было упражнение в послушании или непослушании". "Бог в раю дал человеку закон для упражнения в свободе, - говорит святой Григорий Богослов, - законом являлась заповедь, какие плоды вкушать, а к каким не касаться. Заповедано им не касаться дерева познания добра и зла, которое было посажено не злонамеренно и запрещено не из зависти; напротив, оно было добро для тех, которые бы его употребили своевременно, ибо этим деревом, по моему мнению, было созерцание ("феория"), к которому без опасности могут приступить только те, которые усовершились опытом, но которое не было добро для простых и неумеренных в своих желаниях". "Дерево познания в раю служило в качестве некоего испытания, и искушения, и упражнения человеческого послушания и непослушания; поэтому оно названо деревом познания добра к зла. А может быть ему такое наименование дано потому, что оно вкушающим его плод давало силы познать свое собственное естество. Это познание - добро для совершенных и утвержденных в Божественном созерцании и для тех, которые не боятся падения, ибо они терпеливым упражнением в таком созерцании приобрели известный навык; но оно не есть добро для неискусных и подверженных сладострастным похотям, ибо они не утверждены в добре и еще недостаточно утверждены в приверженности к тому только, что есть добро". По природе своей дерево познания добра к зла не было смертоносным; напротив, оно было добро, как и все другое, что Бог сотворил, только Бог его избрал как средство испытания послушания человека Богу. "Человек получил по знание о добре и зле, - говорит святой Ириней. - Добро - это слушаться Бога, веровать в Него, соблюдать Его заповедь, а зло и смерть - не слушаться Бога. Поскольку Бог одарил человека прекрасной душой, то Он знал и добро послушания, и зло непослушания, чтобы око утла, принимая опыт и того, и другого, могло с рассуждением выбрать лучшее и чтобы человек никогда не стал нерадивым или небрежным по отношению к Божией заповеди; и познавая опытом, что зло - - это то, что его лишает жизни, то есть непослушание Богу, он ни за что и никогда не должен был его пробовать; зная точно также, что добро - это то, что поддерживает жизнь, то есть послушание Богу, он должен был бы его старательно и самым серьезным образом хранить и возгревать". "Дерево познания - добро, - как бы объясняя мысль Божию, - говорит блаженный Августин, - но ты не прикасайся к нему. Почему? Потому что Я - Господь, а ты - слуга. А что полезнее для тебя, нежели быть под властью Господа? Как же ты будешь под властью Господа, если не будешь под Его заповедью? B малой заповеди была выражена вся воля Божия о жизни человека в раю, "а воля Божия и есть самый совершенный устав и закон".

Киприан Карфагенский священномученик

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Церковь, являющая собой образ рая, заключает внутри своих стен смоковницы; и та из них, которая не приносит доброго плода, исторгается и бросается в огонь.

Источник

Киприан Карфагенский, Послания 73.10. CCSL 3C:540.

Культурно-исторический комментарий

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Дерево жизни. В другом месте Библии древо жизни изображается как дарующее долгоденствие (Прит. 3:16–18), и потому иногда ему приписывают омолаживающие свойства. На древнем Ближнем Востоке считали, что такими свойствами обладают различные растения. В эпосе о Гильгамеше рассказывается о растении, носившем название «старик обретает молодость», которое росло на дне первозданной реки. Изображения деревьев часто встречаются в древнем ближневосточном искусстве, в том числе на цилиндрических печатях. Многие считают, что эти изображения представляют древо жизни, однако для подтверждения подобного толкования необходимы более убедительные доказательства из литературных источников.

Максим Исповедник преподобный

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Если в Писании говорится, что мудрость есть «древо жизни» (Притч. 3:18), а дело мудрости – различать и ведать «дерево познания добра и зла» (Быт. 2:9), то чем же тогда отличается последнее от древа жизни? Ответ. Учители Церкви, в силу обитающей в них благодати могущие сказать многое на сей счет, сочли нужным скорее обойти молчанием это место, поскольку мысль человеческая не может достичь глубины многого из того, что начертано в Писании, – поэтому они и удерживались от того, чтобы изрекать нечто глубокомысленное. А если некоторые из отцов и высказывались по этому поводу, то прежде они определяли способность восприятия своих слушателей, а затем изрекали для пользы научаемых лишь некую долю этой тайны, оставляя большую часть ее неисследованной. И я скорее бы рассудил обойти молчанием это место, если бы не догадывался, что такое умолчание удручит боголюбезную душу вашу. Поэтому только, ради вас я буду говорить то, что доступно всем и что полезно для разумения как малых, так и великих. Древо жизни и древо, не являющееся таковым; то, которое именуется «древо жизни» само по себе, и то, которое не есть древо жизни, но только древо познания добра и зла, – эти оба древа обладают многими невыразимыми различиями. Ибо древо жизни, разумеется, есть древо, созидающее жизнь, а древо не-жизни есть древо, созидающее смерть. Ибо очевидно, что древо, не созидающее жизнь, поскольку оно не называется «древом жизни», будет созидающим смерть, поскольку ничто другое, кроме смерти, не противопоставляется жизни в качестве ее противоположности. Кроме того, древо жизни, как мудрость, обладает величайшим отличием от древа познания добра и зла, которое не есть мудрость и не именуется ею. Мудрости свойственны ум и разум, а состоянию, противоположному мудрости, свойственны неразумие и чувство. Стало быть, поскольку человек был приведен в бытие состоящим из умной души и чувственного тела, постольку пусть будет древо жизни, по одному созерцанию, умом души, в котором и находится мудрость. Соответственно, древо познания добра и зла тогда будет чувством тела, в котором, как это очевидно, и происходит движение неразумия. И человек, принявший божественную заповедь – не прикасаться к этому древу опытным и действенным путем, не сохранил ее. Согласно Писанию, оба древа суть способности различения некоторых вещей, или же они суть ум и разум. Так, ум обладает способностью различать умопостигаемые и чувственные, преходящие и вечные вещи; более того, эта способность, будучи различающей способностью души, убеждает последнюю одних вещей придерживаться, а других – избегать. Чувство же обладает способностью различать телесное наслаждение и телесную муку; более того, будучи различающей способностью одушевленных и чувственных тел, оно убеждает их к одному привлекаться, а от другого отвращаться. И если бытие человека определяется одним только чувственным и телесным различением наслаждения и муки, то он, преступая божественную заповедь, вкушает от древа познания добра и зла, то есть вкушает неразумие по чувству, обладая только различением, сохраняющим наши тела; и в соответствии с этим различением он придерживается, как добра, наслаждения и избегает, как зла, муки. А если бытие его полностью определяется духовным различением, отделяющим преходящее от вечного, то он, соблюдая божественную заповедь, вкушает от древа жизни – я имею в виду мудрость, образовывающуюся в уме, – обладая только различением, сохраняющим нашу душу; в соответствии с этим различением он придерживается, как добра, славы вечных вещей и отвращается, как от зла, от тления преходящих вещей. Итак, многим различаются два древа: как свойственным им по природе различением, так и присущим каждому значением, обретающим внешне похожее звучание, в котором отсутствует разграничение понятий добра и зла и которое может произвести великое заблуждение у тех, кто внимает словесам Духа без надлежащей мудрости и осторожности. Однако вы, будучи мудрыми через благодать, знайте, что называемое просто злом не всегда есть зло, но в отношении к одному оно является злом, а в отношении к другому не есть таковое; равным образом и называемое просто добром не всегда есть добро, но в отношении к одному оно – добро, а в отношении к другому не является таковым. Зная это, вы убережетесь от вреда, имеющего истоки в соименности.

Источник

""Вопросоответы к Фалассию". Вопрос 43."

*** А если¹, быть может, кто скажет, что древом познания добра и зла является видимое творение, то не погрешит против истины, ибо это творение естественным образом принимает наслаждения и страдания². И еще³. Так как видимое творение⁴ обладает и духовными логосами, питающими ум, и природной силой, услаждающей чувство, а ум извращающей, то она и названа древом познания добра и зла, то есть как обладающая ведением добра и зла, когда созерцается духовно, и ведением зла, когда воспринимается телесно. Ибо она становится учительницей страстей для воспринимающих ее телесно, навлекая на них забвение вещей божественных. Потому-то, вероятно, Бог и запретил человеку вкушение ее, отлагая это на время, дабы человек прежде – что было весьма справедливо – познал через благодатное причастие⁵ Причину свою и через такое вкушение укрепил данное ему по благодати бессмертие в бесстрастии и непреложности, а потом уже, став как бы богом в силу обожения, безвредно и в безопасности вместе с Богом созерцал творения Божии и получил ведение о них как бог, а не как человек, имея по благодати одно и то же с Богом премудрое познание сущих, благодаря претворению ума и чувства к обожению. Так нужно понимать древо познания, в соответствии с доступным для всех духовным толкованием⁶, представляя более таинственный и лучший смысл людям с тайнозрительной мыслью, от себя же почитая его молчанием.

Примечания

А. С.

С. Е.

Схолия

Источник

Максима монаха к Фалассию, благочестивейшему пресвитеру и игумену о различных затруднительных местах Священного Писания.

Новая Женевская учебная Библия

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

всякое дерево ... хорошее. Все деревья в раю были "хорошими", ничего самого по себе плохого Бог не создавал и в раю не "насаждал".

дерево жизни. Это дерево символизирует жизнь в ее высшем проявлении вечную жизнь, которая превосходит ту, что дарована каждому человеку. Вечная жизнь доступна тем избранным, которые возвратились в райский сад благодаря второму Адаму (Быт. 3:22; Откр. 22:14).

дерево познания добра и зла. Это выражение описывает обретение знаний путем эксперимента, методом проб и ошибок. Это хорошее дерево, но человек не должен был есть от него (Быт. 3:22). Грех состоял не только в недозволенном шаге неверия, но и в утверждении человеческой независимости, т.е. в праве иметь знание вне Бога. Человек должен жить верою в слово Божие, а не иллюзорной самодостаточностью знаний (Втор. 8:3; Иез. 28:6, 15-17).

Послание к Диогнету

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

<...> в раю было насаждено древо познания и древо жизни. Но не древо познания губит, а преслушание. Ибо ясно то, что написано, то есть, что Бог из начала насадил посреди рая древо жизни, указывая на познание, как путь к жизни; но первые люди не чисто воспользовались им, и обнажились его коварством змия. Ибо ни жизнь без познания, ни познание без истинной жизни не прочно. Поэтому-то то и другое дерево было насаждено друг подле друга. Апостол усмотрел силу этого соединения и потому укоряет ведение, обращаемое в жизнь без истинной заповеди, говоря: разум кичит, любовь созидает (1 Кор. 8:1). Кто думает знать что-либо без истинного ведения, не засвидетельствованного жизнью, тот ничего не знает, тот обольщается змием, потому что не возлюбил жизни.

Серафим (Роуз) иеромонах

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

2, 9 «И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь, и древо жизни посреде рая, и древо еже ведети разуметелное добраго и лукаваго». Преп. Ефрем Сирин понимает связь Рая с землей столь буквально, что в своем Толковании на книгу Бытия он точно определяет, что, будучи местом произрастания деревьев, Рай был создан в третий день вместе с прочей растительностью и тварью (гл. 2, с. 231). Но какая связь может быть между этим земным Раем с прозябающими деревьями его и очевидно духовным Раем, который зрел Ап. Павел? Ответ на этот вопрос, пожалуй, можно усмотреть в описании Рая преп. Григория Синаита, св. Отца высочайшей духовной жизни, который был в Раю в том же состоянии Божественного восхищения, что и Ап. Павел: «Едем, место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный посреде тления и нетления, он всегда и обилен плодами и цветущь цветами, и зрелыми и незрелыми. Падающие дерева и плоды зрелые превращаются в землю благовонную, не издающую запаха тления, как дерева мира сего. Это – от изобилия благодати освящения, всегда там разливающейся» (Главы о заповедях и догматах, 10, Добротолюбие в русск. пер., т. 5). Из житий святых и праведных мужей известен ряд случаев, когда теми, кто был восхищен в Рай, оттуда были приносимы настоящие плоды – например, яблоки, которые принес преп. Ефросин-повар, и которые были снедаемы благочестивыми как некая святыня, обладающая естеством вполне отличным от естества обычных земных плодов (Жития Святых, сентября 11-ый день). Таким образом, Рай, будучи изначально земной реальностью, сродни естеству мира до грехопадения человека, состоит из «материи», отличной от материи мира, каким мы его знаем теперь, помещенный между тлением и нетлением. Это в точности соответствует естеству человека до грехопадения – ибо «ризы кожаны», в которые он облекся, изгнанный из Рая, (как мы увидим) символически означают грубую плоть, в которую он облекся. С того времени человек, в своем более грубом состоянии, уже более не способен даже видеть Рай до тех пор, пока не отверзутся его духовные очи, и он не будет «восхищен», как Ап. Павел. Нынешнее оставшееся неизменным в своем существе «место» Рая – в высшем Царстве, которое еще, кажется, соответствует в буквальном смысле «возвышенности» над землей; в самом деле, некоторые св. Отцы утверждают, что даже до грехопадения Рай находился на некотором возвышенном месте, будучи «выше всей земли» (Преп. Иоанн Дамаскин, Точное изложение Православной Веры, II, 11, с.75; см. также преп. Ефрем Сирин, Толкование на книгу Бытия, гл. 2, с. 231). Двух деревьев – жизни и познания добра и зла – мы коснемся позже.

Толковая Библия А.П. Лопухина

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни, посреди рая, Посреди всех райских деревьев, услаждавших взор и питавших тело человека, стояло одно, обладавшее чудодейственной силой – сообщать бессмертие тому, кто вкушал от его плодов (Быт. 3:22), за что и получило свое имя «дерева жизни». Указанная особенность этого дерева не была, без сомнения, его естественным свойством, но представляла один из видов особого, сверхъестественного действия божественной благодати, связанной с вкушением его плодов, как со своим внешним символическим знаком. Помимо своего действительного исторического существования (Откр. 2:7, Откр. 22:2), дерево жизни, как в самом Писании, так и у отцов Церкви получило таинственно-прообразовательное значение, указывая главным образом на дерево крестное, которым Господь возвратил нам жизнь духовную, и на таинство евхаристии как спасительный плод этой крестной жертвы (Ин. 6:51–58 и др.), ведущей в жизнь вечную. и дерево познания добра и зла. Это было другое знаменитое райское дерево, стоявшее по соседству с первым (Быт. 3:3, Быт. 2:9), но обладавшее, как открылось впоследствии, прямо противоположными ему свойствами (Быт. 3:17). Бог избрал это дерево в качестве средства испытать веру и любовь Адама, а также и его благодарность к небесному Отцу, для целей чего Он и дал ему заповедь не вкушать от плодов данного дерева. От этой-то заповеди оно, по всей вероятности, и получило свое название. «Древо познания, – говорит митрополит Филарет, – быв избрано орудием испытания, представляло человеку, с одной стороны, непрерывно возрастающее познание и наслаждение добра в послушании Богу, с другой – познание и ощущение зла в преслушании». Так как, вообще, заповедь, приуроченная к этому древу, имела в виду развитие высших способностей человека как существа разумного, то и на самое это древо легко могло перейти название «дерева разумения» или «дерева познания». А так как, по ветхозаветному воззрению, все вообще познание носило моральный характер, то «добро и зло» и берутся здесь как два противоположных полюса всего вообще познания.

Феодорит Кирский блаженный

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Вопрос 27. «Древо жизни..., и древо еже ведети разуметельное добраго и лукаваго» как нужно называть? древами ли мысленными, или чувственными? Божественное Писание говорит, что и эти деревья произрасли из земли, а потому имеют не иную какую природу, отличную от природы других растений. Как дерево креста есть собственно древо, и именуется спасительным ради спасения приобретаемого от веры в силу его: так и эти деревья произрасли из земли, но, по Божию определению, одно из них наименовано древом жизни, а другое названо древом «разуметельным доброго и лукаваго»; потому что при последнем древе произошло ощущение греха, и его касался предложенный Адаму подвиг, древо же жизни предлагалось как бы в награду соблюдшему заповедь. Так и патриархи давали наименования местам и кладезям; иной кладезь назвали кладезем «видения» (Быт. 16:14), не потому, что даровал он силу прозрения, но потому что при нем явился Господь всяческих; другой – кладезем «пространства» (Быт. 26:22), потому что жители Герары, часто пропиравшиеся за другие кладези, не беспокоили устраивавших этот кладезь. Так был кладезь клятвенный, потому, что при нем давались клятвы. Так, и Луза наименована Вефилем, т. е. домом Божиим, потому что на этом месте явился Иакову Творец всяческих (Быт. 28:19). И холм назван свидетелем (Быт. 31:48), не потому что холм был одушевлен, но потому что на этом месте заключены взаимные условия. Так и крещение именуется водой живой, не потому что вода крещения имеет иную природу, но потому что через эту воду Божественная благодать дарует вечную жизнь. Так и древо жизни названо по Божию о нем определению, и древо познания наименовано так ради происшедшего при нем ощущения греха. Ибо не изведавшие дотоле опытно греха и потом вкусившие запрещенного плода, как преступившие заповедь, почувствовали уязвление совести.

Филарет Московский (Дроздов) святитель

Толкование на группу стихов: Быт: 2: 9-9

Особенные принадлежности рая были древо жизни и древо познания добра и зла. Древо жизни, которое, по ближайшему применению к еврейскому наименованию можно называть древом жизней и также древом здравия (Нав. 5:8) Моисей представляет как бы главою райских дерев хороших в пищу, подобно как и древо познания добра и зла поставляет в некотором соответствии с древами, приятными видом. Будучи столько же удалены от существенного познания древа жизни, сколько и от вкушения плодов его, мы должны довольствоваться сим сравнительным образом объяснения. Оно было между древами райскими то, что человек между животными, что солнце между планетами. Плоды райских древ служили для питания, плод древа жизни — для здравия. Те могли восполнять в теле недостаток, производимый движением, а сей, приводя его силы в одинаковое всегда равновесие, сохранял в нем способность жить вовек (Быт. 3:22) и созревать к безболезненному преобразованию из душевного в духовное тело (1 Кор. 15:44-46). Но поскольку жизнь и свет человека всегда были в ипостасном Слове Божием (Ин. 1:4), то древо жизни в благотворном действии своем на естественную жизнь было величественным образованием благодатной жизни в Боге, в каковом знаменовании употребляется и в Новом Завете имя древа жизни (Откр. 2:7, Откр. 22:2). Когда древо жизни представляется посреди сада, то сим указует Св. Писание не столько на средоточие места, сколько на отличное свойство и очевидное оного величие. Так царь представляется посреди людей своих (3 Цар. 3:8). Имя древа познания добра и зла, без сомнения, относится к действию, которое оно могло произвести в человеке. Однако ж оно не могло быть источником познания, как потому, что сие несовместно с естеством древа, так и потому, что образ Создавшего был в человеке источником разума или познания (Кол. 3:10) и весь мир представлял ему образы добра. Итак, оное древо долженствовало составлять только средство и случай к опытному познанию или действительному ощущению различия между добром и злом. Сие действие могло зависеть и от свойства древа, и от особенного назначения Божия. От свойства древа, если вообразим, что оно было по естеству своему противоположно древу жизни; что сколько живоносной силы заключено было в древе жизни, столько сродной веществу мертвенности скрывалось в древе познания; что сколько влияния первого соответствовали устроению человеческого тела, столько действия последнего были несообразны с оным и потому разрушительны. От особенного назначения, поелику древо познания, быв избрано орудием испытания, представляло человеку, с одной стороны, непрестанно возрастающее познание и наслаждение добра в послушании Богу, с другой — познание и ощущение зла в преслушании. К сему наипаче испытательному назначению относится все, что говорит Св. Писание о древе познания. *** ПОЧЕМУ РАЙСКОЕ ДЕРЕВО НАЗЫВАЛОСЬ «ДРЕВОМ ПОЗНАНИЯ ДОБРА И ЗЛА»? Наименование древа познания добра и зла соответствует своему существу, потому что человек через это древо познал на опыте, какое добро заключается в послушании воле Божией и какое зло — в противлении ей. Пространный Православный Катeхизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Часть вторая. О вере. О третьем члене Символа веры.

Бытие, Глава 2, стих 9. Толкования стиха