Псалтирь, Глава 18, стих 4. Толкования стиха

В котором голоса евангелистов не были услышаны, так как Евангелие проповедовалось на всех языках.

Нет таких наречий человеческих, которые не понимали бы, не слышали язык природы. Вспомним, что открывалось Михаилу Юрьевичу Лермонтову в испытаниях, скорбях:

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сиянье голубом...

Сейчас в городах нам уже не разглядеть мерцания звёзд. А на чистом небе видно, как небесное воинство (так оно названо в Библии! – см. Дан. 8:10) выходит охранять вселенную. Необыкновенно тихо становится на душе. Вселенная – живое творение Божие – просит человека: «Береги меня, учись у меня, трудись, чтобы я воздавала тебе добром».

Язык творения

Сказав, что небеса и твердь проповедуют, а день и ночь возвещают знание и слова, он вновь прибавляет к сказанному, что таких нет наречий, ни языков, ни голоса такие не слышны. Почему же проповедания, возвещения и слова не есть наречия, а голос акустически не доступен для слуха? Или пророк сам себе противоречит? Или он повествует о чем-то невозможном, говоря о словах без звуков, проповедании без языка и о возвещении без голоса?

<...> По моему мнению, пророк желал представить из области видимого свидетельство, что существующее устроено премудро и с великим искусством, и благодаря силе всем Правящего пребывает навсегда.

Сами небеса, говорит он, тем самым, что являют премудрость Создателя, едва не голосом говорят, вопиют и проповедуют премудрость Творца без помощи голоса. Можно слышать, как они учат этому, как бы словами говоря: «Взирая на нас, о люди, и на нашу красоту, величие и вечно движущийся небесный круг, на движение благоустроенное и согласное, всегда совершающееся одинаково, помыслите об Установителе нашего устройства. По красоте видимой судите о красоте первообразной и невидимой.

В нас нет ничего неподвластного Владыке или самодвижущегося, или произвольного, по и видимое в нас, и усматриваемое мыслью зависит от верховного и неизреченного могущества». Это не членораздельная речь, по посредством видимого она влагает в души познание о Божьем могуществе лучше, чем если бы проповедовало слово, облеченное в звуки.

Не таковы, говорит он, голоса види­мых существ, но они слышны всем - и эллинам, и варварам, - давая всем одно знание: что они произошли от кого-то, а не получились сами собой.

Промышление Божие яснее солнца и его лучей. И во всякое время и на всяком месте, в пустыне, и в населенной местности и в необитаемой, и на земле и в море, и везде, куда бы ты ни пошел, увидишь ясные и достаточные следы этого промышления, как древние, так и новые, и они свидетельствуют об этом более могущественным голосом, чем голос нашего разума, и желающему слушать повествуют о всем Его попечении. Вот почему и пророк, желая показать нам необычайную силу этих голосов, сказал: Нет наречий и языков, на которых не слышны были бы голоса их. Ведь наш язык понятен только для одинаково говорящих и непонятен для иноязычных; язык же творения понятен для всех народов по всей вселенной.

Небесная книга

Если бы Бог стал учить посредством книг и письмен, то знающий грамогу понимал бы написанное, а незнающий, без наставления со стороны, не получил бы отсюда никакой пользы; притом, богатый купил бы книгу, а бедный не мог бы ее приобрести. Опять же, знающий этот язык, который обозначается письменами, понимал бы их содержание, в то время как скиф, и варвар, и индус, и египтянин, и все не знающие того языка не поняли бы ничего. Но о небе нельзя сказать этого: напротив, и скиф, и варвар, и индус, и египтянин, и всякий человек, какой только ходит по земле, услышит этот голос, потому что он доходит до нашего ума не через уши, но через чувство зрения; познание же видимых предметов посредством глаз у всех одинаково и не различается так, как познание посредством языков. В эту книгу может смотреть одинаково и простой человек, и мудрец, и бедный, и богатый; и куда бы кто ни шел, лишь взглянет на небо - получит достаточное наставление от этого взгляда. И сам пророк, намекая на это и показывая, что творение издает голос, внятный и для варваров, и для эллинов, и для всех вообще людей, так сказал: Нет наречий и языков, на которых не слышны были бы голоса их.

Почему в девяносто втором псалме сказано: «Ибо Он утвердил вселенную, и она не поколеблется» (Пс. 92:1), а в девяносто пятом: «Ибо исправил Он вселенную, и она не поколеблется» (Пс. 95:10)? По-церковнославянски же "утверди" и "исправи". Но недоумевать нечего. Надо знать, что слово «исправить» значит почти то же, что и «утвердить» – сделать ее правой, утвердить на пути своем. Следовательно, разногласия нет.

О какой вселенной говорит псалмопевец Давид? О той ли, которую подразумеваем под этим словом мы? Теперь слово «вселенная» означает все мироздание, все созданное Богом, бесчисленный мир светил небесных: солнце, луну, звезды. А в то время, когда писал пророк Давид, слово «вселенная» имело другое значение.

Вы слышали прокимен: «Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс. 18:4). Это сказано об апостолах. Но разве проповедь апостолов дошла до всех звезд небесных? Здесь надо разуметь только землю, как в древнее время. Даже более узко – под вселенной понимали Римскую империю. Так, в церковно-славянском тексте Евангелия от Луки читаем, что Август повелел «написати всю вселенную» (Лк. 2:1). Разве в Америке, Африке и Австралии была произведена перепись? Перепись была сделана только в Римской Империи.

Но в этих псалмах слово «вселенная» надо понимать еще иначе, как учат толкователи Псалтири. Евфимий Зигабен и епископ Евсевий говорят, что под вселенной надо понимать Вселенскую Церковь, основанную Господом Иисусом Христом. Именно Церковь Господь утвердил навеки так, что и «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Ибо краеугольным камнем ее служит Сам Господь и Бог наш Иисус Христос. Аминь.

День дни передает слово или изо дня в день как-бы передается слово небес и ночь ночи или каждая ночь как бы передает в слове учение тверди небесной о славе Божией и о делах Господних в мироздании и промышлении о нем. — Не суть речи, ниже словеса или нет языков и нет наречий, на которых бы не слышался голос небес: нет, их вещание проходит но всей земле и слово их — до крайних пределов вселенной — обитаемой поверхности земной. — Так, по представлению Псалмопевца, небо, как бы один величественный свиток слова Божия о славе Божией, развертывается над всей поднебесной и читается всеми, — писанный на одном языке, для всех одинаково доступном и понятном.

Ничтоже есть покровенно, еже не открыется; еже глаголю вам во тьме, рцыте во свете (Мф. 10:26—27). Вся тайны о Христе Господе всем народом всякими языки проповедашася во всем мире; и нечестивии жиды мняху Христово воскресение утаити, но лжа их везде явленна: свет бо во тьме светится, и тьма его не объемлет (Ин. 1:5).

Нет ни одного народа, нет языка и нет наречия, где бы не слышны были глаголы небес. Не голосом, не словами, но своим чином, красотой и благоустройством проповедуют небеса и твердь Своего Создателя (Афанасий, Феодорит).

См. толкование на Мк. 1:3