Псалтирь, Глава 118, стих 71. Толкования стиха

Далее следует седьмой стих восьмистишия: БЛАГО МНЕ, что Ты СМИРИЛ МЕНЯ, ЧТОБЫ Я НАУЧИЛСЯ ОПРАВДАНИЯМ Твоим (Пс. 118:71). Этому следует и апостол, говоря: Я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях (2 Кор. 12:10). Когда он благодушествует в немощах, и остается не сломленным духом, и оказывается сильнее обид, то, значит, он удостоился быть наученным оправданиям Божьим и исполнил их. Итак, слова «Ты смирил меня» означают здесь, что Ты испытывал меня различными невзгодами и тяготами. Об этом ясно говорит и перевод Симмаха: ПОЛЕЗНЫМ БЫЛО ДЛЯ МЕНЯ, что я БЫЛ УНИЖЕН, ЧТОБЫ НАУЧИТЬСЯ ОПРАВДАНИЯМ Твоим. Итак, кто смиряется, тот не теряет присутствия духа и не впадает в уныние, но благодаря смирению он более преуспевает, так что гордого укрощает своим смирением, надменных приводит в смущение строгостью своих нравов, оскорбителей обуздывает своим терпением, и даже жадные иногда оставляют намерение затеять судебный спор, видя душевное спокойствие, которое он сохраняет, когда несет убытки. Ты прочел, что была оправдана премудрость чадами ее (Лк. 7:35), когда Христос приносит Себя в жертву: Он предал Себя оскорблениям, не удаляется от поношений и не отвернул лица Своего от постыдных оплеваний — и потому Своим терпением Он всех научил и Своей раной всех исцелил.

Как бы так говорит: благодушествую в немощах, в оскорблениях, в нуждах, в гонениях, в теснотах, только бы явиться достойным оправданий Твоих, ища того, чему иначе и научиться невозможно.

Как успешно окончивший курс учения в каком-либо заведении изъявляет сердечную благодарность обучавшим его, так и пророк, прошедши Божию школу нравственного обучения горестями жизни и напраслинами людскими, почитает себя счастливым и благодарит Бога, введшего его в этот скорбный путь обучения и проведшего чрез него с успехом. Когда говорит: яко да научуся, – то указывает не цель Божию в смирении его, а свидетельствует о достижении ее. Мысль у него такая: ввел меня Господь в эту школу, чтобы научить, я прошел этот курс, и теперь, слава Богу, научен: иначе не научиться бы мне. И прошедший эту школу испытаний является очищенным, как золото в горниле, и сияет светлостию боголюбезного нрава, смирением, сокрушением, кротостию, правотою, милостивостию, чистотою, миролюбием и миротворением. Он есть один из числа тех, о коих свидетельствует св. апостол: «Иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми: на таковых несть закона» (Гал. 5:23—24), потому что он (закон) не совне им предписывается, а является в них самих, водворенным в сердце их. Они как бы сродняются с ним и приуготовляют ему жилище в себе. Закон есть выражение воли Божией. Если законом полно все внутри, значит, волею Божией полно, элемент Божеский принят внутрь и срастворен со всем существом человека. Он и служит проводником для вселения внутрь Бога, и приготовляет ему достойное жилище. И вселяется любообщительный Бог, а где Бог, там все желанное и превожделенное. Почему и рек Господь: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5:8), – узрят не вне, пред собою, а в себе, у себя дома. Это блаженство дает закон, оттого пророк и говорит о нем: Благ мне закон уст Твоих паче тысящ злата и сребра. Под словами золото и серебро здесь представляются все блага мира сего, а словом тысящи выражается их количество бессчетное. Собери, говорит, бессчетное количество благ мира, они все ничто для меня, сравнительно с законом уст Божиих.

Благо мне, яко смирил мя ecи; яко да научуся оправданием Твоим Полезно, продолжает, для меня то, что Ты, Господи, наказал меня искушениями, чтобы мне таковым наказанием вразумиться в правде Твоей, с каковою Ты наказываешь грешников, и чтобы познать, что если ты и здесь наказываешь, то не гораздо ли более там. 1

1 Симмах перевел: Полезно для меня было потерпеть бедствия, чтобы научиться повелениям Твоим. Григория Богослова: Сокрушению предшествует гордость, а славе — смирение. Зная сие, и Давид полагает одним из благ быть смирену, и исповедует благодарение смирившему его, так как от смирения рождается познание оправданий. И еще: те благоразумно поступают, которые вразумляются несчастиями и очищаются как золото огнем, с которыми тоже бывает, что и с Петром, призвавшим спасение, когда уже утопал (слово к жителям Назианза). Божественного Кирилла: Скорби делают нас благоразумнейшими, и извлекают нас из глубин нерадения, убеждая любить кротость нравов и неукротимого как бы нужно и страхом подчиняя игу святости и послушания. Посему-то и певец, находя удовольствие в скорбях, которые и называет здесь смирением, благоволит к немощам, к нуждам, чтобы чрез перенесение оных был признан достойным познания оправданий Божиих, так что никто не познает оных, не быв прежде смирен и угнетен многими скорбями. К сему присовокупим и слова выше упомянутого Григория: Благоразумные люди вразумляются несчастьями для того, чтобы чрез болезнь более прижались к Богу и чрез скорбь усвояли себе Благодетеля: потому что болезнующая душа близка к Богу и скудостью обращается к могущему дать (т. е. Богу), тогда как при изобилии даров могла бы презреть Его.

Здесь высказывается двоякая благодарность: за то, что Бог попустил подвергнуться опасности, и за то, что не оставил подвергшегося опасности. То и другое есть вид благодеяния, и первый не меньше второго, но, если сказать нечто удивительное, даже больше, потому что последнее избавляет от опасности, а первое делает душу более любомудрою.
*** Если же кто спросит: для чего Бог допустил им так страдать? — тот пусть знает, что всякий праведник в особенности за страдания бывает удостаи­ваем наград; или для того Он попустил им страдать, чтобы и свою силу явить чрез это во всем свете, и их этими страданиями научить — во всем любомудрствовать. По­смотри, когда они были в пустыне, тогда не только они «утучнели, отолстели и разжирели», но и «оставили они Бога» (Втор. 32:15). Беззаботная жизнь, возлюбленный, всегда есть зло! Потому и в начале (Бог) говорил Адаму: «в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3:19). Итак, чтобы они, вместо великих страданий пользуясь беззаботною жизнью, не сделались пороч­ными, Он попускает им претерпевать скорби: скорбь есть великое благо. А что скорбь — благо, послушай Давида, который говорит: «Благо мне, что Ты смирил меня». Если же скорбь есть великое благо для мужей великих и чудных, то тем более для нас. Если хотите, рассмотрим эту скорбь и саму по себе. Представим, что кто-нибудь чрезмерно радуется, ве­селится и заливается (смехом): что безобразнее, что безумнее этого? Другой кто-нибудь пусть печалится и скорбит: что любомудрее этого? Поэтому и Премудрый внушает: «сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Сердце мудрых — в доме плача, а сердце глупых — в доме веселья» (Еккл. 7:3, 4). Может быть, вы смеетесь над этими словами? Но вспомним, каков был Адам в раю, и каков после того; каков был Каин прежде (убийства), и каков после. Душа веселящегося не остается на своем месте; но, как бы каким ветром, увле­кается удовольствием, становится легкомысленной и не имеет ничего твердого. Она бывает легка на вымыслы, скора на обе­щания, и великая в ней буря помыслов. Отсюда — неуместный смех, безотчетная веселость, излишний поток речей и большое пустословие. Но что я говорю о прочих? Представим кого-ни­будь из святых и посмотрим, каков он был среди удо­вольствия и каков, в свою очередь, во время печали. Посмот­рим, если хотите, на Давида. Когда он жил в удоволь­ствии и радости по причине множества трофеев, побед, вен­цов, роскоши и самоуверенности, тогда, посмотри, что он сказал и сделал? «Я сказал в благоденствии моем: не поколеблюсь во век» (Пс. 29:7). Когда же находился в скорби, то послушай, что он говорит: «а если Он скажет так: «нет Моего благоволения к тебе», то вот я; пусть творит со мною, что Ему благоугодно» (2 Цар. 15:26). Что любомудрее этих слов? Пусть будет так, гово­рит, как угодно Богу. Также и Саулу он говорил: «если Господь возбудил тебя против меня, то да будет это от тебя благовонною жертвою» (1 Цар. 26:19). Когда был в скорби, тогда щадил даже врагов, а после того ни друзей, ни тех, которые ничем не оскорбили его (2 Цар. 11). Иаков, когда был в скорби, говорил: «если Господь Бог... даст мне хлеб есть и одежду одеться» (Быт. 28:20). И сын Ноя прежде ничего такого не сделал, а когда уверился в безо­пасности (от потопа), тогда, слышишь, как оказался дерзок (Быт. 9:22). И Езекия, когда был в скорби, посмотри, что де­лал для своего спасения: облекся в рубище и сидел на земле; когда же стал жить в удовольствиях, тогда пал с высоты сердца своего. Поэтому и Моисей увещевает: «будешь есть и насыщаться, берегись, чтобы не забыл ты Господа» (Втор. 6:11, 12), потому что путь удовольствий скользок и ведет к забвению Бога. Когда израильтяне были в скорби, тогда более и более умножались; а когда (Бог) избавил их, тогда все погибли. Но для чего я привожу примеры древних? Обратимся, если угодно, к себе самим. Из нас очень многие, когда благоденствуют, бывают надменными, врагами для всех, гневливыми, пока имеют власть; а когда она отнята от них, то делаются кроткими, смиренными, тихими, и приходят в сознание собственной при­роды. А что это так, подтверждает и Давид, говоря: «овладела ими гордость их совершенно: происходит, как из тука, неправда их» (Пс. 72:6, 7). Это я говорю для того, чтобы мы не домогались удо­вольствий всеми средствами. Как же, скажут, Павел говорит: «радуйтесь всегда»? Он не просто сказал: «радуйтесь», но прибавил: «в Господе» (Флп. 4:4). Это — самая высокая радость; ею радовались и апостолы; это — радость, приносящая пользу; она имеет свое начало, корень и основание в узах, в бичеваниях, в гонениях, в худой молве, и вообще в предметах скорбных, но конец ее вожделенный. Радость же мирская, напротив, начинается удоволь­ствием, а оканчивается скорбью. Я не возбраняю радоваться о Господе, но даже особенно убеждаю к тому. Апостолы были бичуемы — и радовались; были связываемы — и благодарили; были побиваемы камнями — и проповедовали. Такой радости желаю и я; она берет свое начало не от чего-нибудь чувственного, а от предметов духовных. Невозможно, чтобы радующийся по мир­скому радовался вместе и о Боге; всякий радующийся по мирскому радуется богатству, роскоши, славе, могуществу, почестям; а радующийся о Боге радуется бесчестию ради Его, бедности, не­стяжательности, пощению, смиренномудрию. Видишь ли, как противоположны их предметы? Кто здесь не имеет радости, тот чужд и скорби (духовной); а кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости (о Боге). Несомненно, эти (предметы) достав­ляют истинную радость; а те носят только одно имя радости, в сущности же составляют скорбь. Сколько скорбей имеет (человек) высокомерный! Как он терзает сам себя от гор­дости, выдумывая себе тысячи оскорблений, (питая в себе) вели­кую ненависть, сильную вражду, большую зависть и крайнее не­доброжелательство! Если оскорбил его кто-нибудь из высших его, он досадует; если он еще не возвысился над всеми, терзается. Напротив, человек смиренный наслаждается вели­ким удовольствием, не ожидая почестей ни от кого. Если ему оказывают честь, он радуется; если не оказывают, он не скорбит, но даже любит то, что ему не воздали почестей. Та­ким образом, не искать почестей и получать их, это — великое удовольствие. А у того наоборот: он ищет почестей и не по­лучает их. И радуются почестям неодинаково ищущий их и не ищущий. Первый, сколько бы ни получал, думает, что ни­чего не получил; а последний, хотя и не много окажешь ему, принимает так, как если бы все получил. Также человек, живущий в роскоши, имеет множество богатства, и приобрете­ния текут к нему легко, как бы из источника; но он стра­шится бедствий (происходящих) от роскоши и неизвестности будущего; а тот, кто приучил себя к скромному образу жизни, всегда спокоен и наслаждается удовольствием; не столько огор­чает его то, что он не имеет роскошного стола, сколько услаждает то, что он не страшится неизвестности будущего. Вся­кому известно, сколько бедствий происходит от роскоши, но необходимо сказать об этом и теперь. От нее сугубая брань, т.е., и тела, и души, сугубая буря, сугубые болезни, и притом болезни неисцельные, сопровождающиеся великими несчастьями. Но не таковы плоды умеренности; (от нее) сугубое здоровье, сугубые блага. «Здоровый сон, — говорит Премудрый, — бывает при умеренности желудка» (Сир. 31:22). Умеренность всюду вожделенна, а неуме­ренность напротив. Например: положи на малую искру боль­шую связку дров, и ты увидишь уже не светлый огонь, а только дым весьма неприятный. Возложи на человека очень сильного и большого тяжесть, превышающую силы его, и увидишь его вместе с ношею по­верженным и лежащим на земле. Навали слишком много груза на корабль, и причинишь страшное кораблекрушение. Та­ковы плоды и роскоши. Как на кораблях, слишком нагружен­ных, происходит большое смятение пассажиров, когда и корм­чий, и сидящий на корме, и прочие плывущие на нем начнут бросать в море все и сверху и снизу, так и здесь: извергают и вверх, и вниз, и среди терзаний погибают. А что всего по­стыднее, сами уста исполняют дело задних частей и даже делаются срамнее их. Если же в таком срамном состоянии уста, то представь, каково на душе. Там все — мрак, все — буря, все — тьма, большая смутность в мыслях, мятущихся беспокойно и тяжко, и сама душа вопиет от стеснения. Тогда и сами чрево­угодники обвиняют друг друга, досадуют и спешат изверг­нуть внутреннюю нечистоту. Однако и по извержении буря не прекращается, но являются горячки и другие болезни. Так, ска­жешь, подвергаются болезням и сраму; но напрасно описывать это и исчислять нам болезни; бываю болен я, страдаю я, под­вергаюсь сраму я, который не имею, что есть: а эти, живущие в роскоши, как видишь, благодушествуют, цветут здоровьем, веселятся и катаются на конях. Увы, такие слова достойны слез! А кого, скажи мне, видим мы страждущими подагрой, носимыми на носилках, обвязанными? И если бы они не считали для себя обидным и не приняли слов моих за оскорбление, то я мог бы назвать их по именам. Но есть и такие, скажешь, которые остаются и здоровыми. Это потому, что они не предаются одним удовольствиям, (но занимаются) и трудами. Укажи мне хотя од­ного человека, который бы, постоянно угождая чреву, лежа в бездействии и нисколько не трудясь, был бы здоров. Ты не най­дешь (такого человека). Хотя бы собрались тысячи врачей, и они не в состоянии избавить от болезней того, кто постоянно пре­сыщается, потому что это противно свойству самого дела. А я предложу вам врачебное наставление: не все то, что принимается в чрево, обращается в пищу, потому что и в самом суще­стве пищи не все питательно, есть в ней часть, поступающая на извержение, а другая на питание. Поэтому кто, приняв ее в меру, даст ей совершенно перевариться, с тем это и делается и она достигает своего назначения; все здоровое и полезное зани­мает свое место, а излишнее и бесполезное отделяется и извер­гается; если же она принята чрез меру, тогда и то, что в ней есть питательного, становится вредным. Чтобы яснее раскрыть вам это, представлю в пример следующее: в хлебе есть крупчатка, мука и отруби. Если в жернов насыплешь столько, сколько он может смолоть, то он отделяет все это; а если насыплешь больше, то все перемешивается. Также вино, если бу­дет иметь надлежащее приготовление и благовременное броже­ние, то в нем сперва бывает все нераздельно, а потом одно обращается в дрожжи, другое в пену, а иное делается на­питком усладительным для употребляющих его, и это послед­нее бывает полезно и не скоро портится, тогда как сначала не было ни вина, ни дрожжей, но все было смешано. Тоже можно видеть и на море, во время сильной бури. Как тогда мы ви­дим, что рыбы плавают по поверхности мертвыми, не будучи в состоянии укрыться от стужи в глубине, так бывает и с нами. Когда низвергнется на нас сильный дождь пресыще­ния, все возмущающий, тогда производит то, что наши мысли, дотоле бывшие здравыми и спокойными, плавают как бы мерт­выми на поверхности (души нашей). Итак, научившись этими примерами, как велик вред (от пресыщения), перестанем ублажать тех, которых следовало бы считать несчастными, и оплакивать себя за то, за что следовало бы называть блажен­ными, и возлюбим умеренность. Или вы не знаете изречения врачей, что скудость — мать здоровья? Я же скажу, что скудость есть мать здоровья не только телесного, но и душевного. Тоже внушает и Павел, этот истинный врач, когда говорит: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1 Тим. 6:8). Бу­дем же послушны ему, чтобы нам здоровыми делать то, что должно делать, во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
*** Пророк воздает благодарность суровым мерам врача, убедившись в том, что они принесли ему здоровье. Выше он сказал: «до уничижения моего я погрешал», а теперь говорит: «благо мне, что Ты смирил меня». Несчастья и скорби постигают людей для их вразумления и обращения, — и те, кто с терпением принимает их, говорят: «благо мне, что Ты смирил меня, чтобы я научился оправданиям Твоим».

Я согрешил — и каюсь. Да смиряюсь и доброже­лательствую всем. Воистину смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим.

Отец детей за погрешности наказывает, но с любовью. Так и Бог, Отец Небесный, наказывает христиан за согрешение их не от гнева, а от любви. «Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец» (Евр. 12:6-7)?

    Добрые дети смиряются, исповедуют погрешности свои и признают себя виноватыми перед своим отцом. Так и христиане должны смиряться, от сердца свои согрешения исповедовать и свою неправду признавать и исповедоваться: «Благо мне, что Ты смирил меня» (Пс. 118:71).
            Отец наказывает детей своих, чтобы честными были. Бог наказывает нас, чтобы нам иметь участие в святости Его (Евр. 12:10).Отец своим детям готовит наследство. Так и Бог христианам готовит в наследство вечную жизнь и небесное царство. Отец в свое время дает наследство своим детям. Так и Бог, когда придет время, даст наследство христианам и утешительно скажет им: «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34). 

Вижу я в слове Твоем, что Ты там находишь способ спасения нам, где не видится, и все промыслительно и к доброму концу ведешь. И от этого познаю непостижимую премудрость Твою и удивляюсь ей. И вижу, что Ты, как все премудростью сотворил (Пс. 103:24), так всем премудро и управляешь. И от этого учусь во всем, в благополучии и неблагополучии моем, полагаться на премудрый и дивный Твой Промысел. Все, что ни посылается мне от Тебя, на благо для меня и для блаженства моего посылается, как от источника всех благ (Иак. 1:17). Возносишь ли меня – благо мне. Смиряешь ли меня – благо мне. Радость ли мне сотворишь – благо мне. Опечалишь ли меня – благо мне. Слава Тебе, Боже, за все! Ибо все творишь, чтобы сделать меня блаженным. Благословлю Господа на всякое время – и печальное и радостное (Пс. 33:2).

Пророк восписует Врачу благодарность за врачевства жестокия, дознав, что ими возвращено здравие.

Как успешно окончивший курс в каком-либо заведении изъявляет сердечную благодарность обучавшим его, так и пророк, прошедши Божию школу нравственного обучения горестями жизни и напраслинами людскими, благодарит Бога, введшего его в этот скорбный путь обучения и проведшего чрез него с успехом. Когда говорит: «яко да научуся», то указывает не цель Божию в смирении его, а свидетельствует о достижении ее. Мысль у него такая: ввел меня Господь в эту школу, чтобы научить; я прошел этот курс, и теперь, слава Богу, научен; иначе не научиться бы мне. Святой Афанасий пишет: «Пророк как бы так говорит: благодушествую в немощах, в оскорблениях, в нуждах, в гонениях, в теснотах, только бы явиться достойным оправданий Твоих, ища того, чему иначе и научиться невозможно». «Пророк, говорит Феодорит, восписует врачу благодарность за жестокие врачевства, дознав, что ими возвращено здоровье». Господь мог бы обучить и не вводя в лишения и скорби, но того требуют правда и благость. Грешник, кающийся и исправляющийся, то есть обучающийся заповедям, идет из области греха противоположно тому, как погружался в нее. Возлюбив грех, набрал он себе греховных навыков и привязался ко множеству вещей, удовлетворяющих этим навыкам. Такие вещи ценны в очах его. Господь снимает с них эту призрачную ценность отнятием их, показывая делом, сколь они ничтожны и сколько грешат, действуя в угождение людям. За это и отплачивается он, покаявшись, перенося благодушно напраслины от людей, – иногда даже от тех, которым прежде угождал. Лишения и напраслины – это очистительный путь. Припомним и тактику врага, который всюду встревает и с своим злоумышлением. Пока у кающегося и исправляющегося еще не испарились сочувствия к предметам страстей, до тех пор он надеется возвратить опять к себе бежавшего из его области, возбуждая злые помыслы и пожелания. Но когда сочувствие это иссякнет, и в сердце водворится трезвенность и чистота тогда этот способ соблазнения уже не подает ему никакой надежды на успех. Он обращается к другому: не успел увлечь в похоть, ну так устрою дела так, чтобы увлечь его в ненависть. Для этого он поднимает против своего нелюба людей, подручных себе; и вот начинают они осыпать его оскорблениями, насмешками, обидами, притеснениями, гонениями, всякими неправдами, даже сами не понимая иногда, для чего так делают. Но труженик, понимающий, откуда все это исходит и с какою целию, все терпит благодушно, и, как бы ни были чувствительны напраслины, всячески старается не впасть в неприязнь к кому-либо и не дать, таким образом, врагу восторжествовать над собою и не лишить его плода и всех прежних трудов, подъятых в борьбе с похотию. Сам Господь, попускающий такие искушения, помогает ему устоять. Тогда враг перестает бороть его и с этой стороны, видя, что нападения его готовят труженику только венцы, а его злоумышлениям не пособствуют. Когда враг отстает, тогда и людские напраслины прекращаются: иные примиряются с ним, иные оставляют его в покое, отстраняясь от него. Такой ход дела повторяется всюду. Оттого мы видим в писаниях отеческих указания, что когда кто подвергается напраслинам от людей, то значит, что он возводится на высшую степень совершенства. Прошедший эти испытания является очищенным, как золото в горниле, и сияет светлостию боголюбезного нрава, смирением, сокрушением, кротостию, правотою, милостивостию, чистотою, миролюбием и миротворением. Он есть один из числа тех, о коих свидетельствует святой апостол: «иже Христовы суть, плоть распята со страстми и похотми... на таковых несть закона» (Гал. 5:23–24); потому что он не совне им предписывается, а является в них самих, водворенным в сердце их.

Почтил ли кого небесный Подвигоположник отличием креста, подвигами искушения, скорби, страданий: да помышляет и сей, что и наказание от всеблагаго Отца есть благодеяние, и даже избранный дар «на пользу, да причастимся святыни Его» (Евр. 12:10), и потому да учится нетолько не роптать, не малодушествовать, не сетовать, но и благословлять имя Господне с Иовом, или благодарственно взывать с Псалмопевцем: «благо мне, яко смирил мя ecи, да научуся оправданием Твоим» (Пс. 118:71).
О всем благодарите: «сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас» (1 Фес. 5:18). Аминь.

 

Впрочем, притекая с верою во храм Божий, не слишком усильно ищите скорого прекращения всех внешних зол. Сего не даровано и праведному Давиду: и для многих не было бы сие полезно. По намерению провидения Божия и внешнее благополучие должно вести нас к Богу путем благодарности; но на сем приятном пути многие дремлют и забывают, куда должно идти; и напротив, внешние бедствия и гонения должны гнать нас к Богу путем познания своих немощей и недостатков, путем смирения, дабы наконец человек мог по опыту исповедать: «благо мне, яко смирил мя еси»