К Римлянам послание ап. Павла, Глава 13, стих 13. Толкования стиха

Под наступлением «Дня» апостол, очевидно, имеет в виду приближение времени Второго пришествия Господа Иисуса Христа. А пока этот День ещё не настал, надо сдерживать проявления естественных потребностей и отрицательного отношения к окружающим.

«Как днем, будем вести себя благочинно». Как днем, мы должны благообразно или благовидно ходить. Что значит «благовидно»? Дословно: «Как днем, мы должны ходить по благой схеме». Есть такое понятие, как «схема жизни». Например, у нас есть план дня. По благому плану мы и должны ходить. Часто спрашивают: «Какой у тебя план на сегодняшний день?» Вот именно об этом пишет апостол Павел. У нас должен быть хороший план на сегодняшний день, благой план. План творить добро: подать милостыню десятку людей, прочитать столько-то книг Священного Писания, помолиться, утешить людей. Нам следует ставить перед собой хороший план. Как у злодеев бывает план кого-то ограбить, сделать пакость, так и у нас должен быть план добра. Надо ходить по этому плану, составляемому на каждый день. Прочитали утренние молитвы, а потом спросите себя: «Какие добрые дела на сегодня намечены? Что, не намечено добрых дел? А ну-ка, срочно придумаем добрые дела на сегодня, а то завтра, может быть, еще и не настанет». Потом следует этот план реализовать. Вечером молитвы прочитали и спрашиваем себя: «План реализован? Как это не реализован? Господи, прости, пожалуйста, и помоги завтра реализовать с опережением». По этой причине и сказано апостолом: «Ходите по благой схеме, по благому плану, потому что уже наступает день». Мы уже как будто находимся в Царстве Небесном, где будут только добрые дела, поэтому давайте жить по-дневному.

Пороки и похоти

«Не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:13–14). В дословном переводе: «Не комедиями и пьянствами, не лежками и распущенностью, не ссорой и ревностью, но наденьте Иисуса Христа Господа нашего, и плоти попечения не делайте себе вожделением». Что мешает дневному поведению? Мешают гулянки и пьянство.

«Гулянки» — не совсем точное слово. Тут стоит слово «козлогласования». Имеется в виду участие в театральных зрелищах. Театр — это зрелище, комедия — песнь медведей, трагедия — песнь козлов. Греческий театр вырос из особых мистерий, языческих праздников. Было два типа мистерий. Во-первых, трагические, скорбные мистерии, посвященные козлоногим божествам — сатирам. Люди рядились в козлов и пели плачевные песни, поэтому данные мистерии назывались песнями козлов. В Греции до сих пор в некоторых местах остались эти языческие пережитки, хотя Церковь с ними борется. Во-вторых, есть понятие «медвежьи пляски». Весной в Греции устраивали праздники в честь медведей. Собственно, и в России были такие же медвежьи праздники (святки, например), когда люди рядились в медвежьи шкуры и пели непристойные песни, над которыми все смеялись. Отсюда возникла комедия, то есть мед­вежья пляска. И то и другое, конечно, чуждо Богу.

Вообще театр возник как следствие вызывания богов и служения им. Это до сих пор видно на примере японского театра: в том случае, когда нет театрального здания, выступления проводят во дворах языческих храмов. Считается, что при помощи театра боги (для нас, конечно, это демоны) снисходят на всех зрителей. Так было с самого начала, поэтому Церковь относилась к театру очень жестко и резко. Интересно, что за все двадцать веков существования Церкви не было сказано ни одного теплого слова в адрес театра, а обличения идут непрерывно. Все двадцать веков Церковь ругает театр, преследует, всемерно запрещает. Причем интересно, что к кинематографу Церковь так не относилась, потому что в кино главное не игра, а картинка. Потому и не было сказано жестких слов против кинематографа как такового. Порицался распутный, развратный кинематограф, что и понятно, так как любой вид разврата и распутства недопустим. Итак, апостол говорит: «Сами не ходите в театр и не делайте театр из жизни».

Читаем у блаженного Феодорита, что козлогласования — «пирушки, на которых имеют обычай буйствовать и сквернить язык срамными песнями; а виновник этого — пьянство. Оно же бывает материю непотребства и наставницею в ссорах и спорах»¹. Амвросиаст добавляет, что козлогласования — это «разгульные пирушки, которые или сообща, в складчину, учреждаются, или поочередно устрояются каждым соучастником. На них никто не почитает стыдом говорить и делать срамное и нечестное, потому что каждый считает пирушку как бы своею. За чужим столом стыд удерживает, а здесь за тем и сходятся, чтоб посрамничать, под действием винных возлияний, и потешиться разными услаждениями похотными. Посему Апостол заповедует избегать такого рода пирушек»².

Далее святой Павел пишет: «Не лежками и распущенностью». Любодеяния, или лежки, — это блуд, когда блудят с кем попало. Утром просыпаются и спрашивают: «Как тебя зовут?» Это закономерный результат пьянства. Распущенность — это когда блуд перерастает в противо­естественные формы.

«Не ссорами и ревностью». В результате получается ревность, зависть, ссоры и скандалы. Святитель Феофан Затворник комментирует эти слова: «Два источника страстей и страстных дел — похоть и гнев. Отклонив от дел похоти, Апостол отклоняет теперь и от дел раздражения, от: рвения и зависти. Зависть — плод гордости, не терпящей, чтобы кто-либо выдвинулся в каком-либо отношении вперед нас. Зависть рождает задор, который в мирном виде понуждает ко всякого рода усилиям, чтоб снова опередить опередившего, а не в мирном задирает его, заводит споры, ссоры и драки, без которых не обходятся разгульные пирушки»². Для христиан это недопустимые вещи. Ревность, зависть, ссоры и споры должны быть для нас закрыты. Наступил день, когда таких вещей не делают.

Как днем - В определенном смысле верующие уже живут в свете «дня» века грядущего. Этот свет присутствует в сердцах христиан и станет явным после Второго пришествия.

сладострастие... распутство - первое слово характеризует сексуальную развращенность, а второе - неподобающее поведение в более широком смысле.

И так вам должно поступать, ибо вы знаете, что срок пришел: настал уже час восстать вам от сна, ибо ныне спасение к нам ближе, чем когда мы пришли к вере. Ночь на исходе, и близок День. Отбросим же дела тьмы и облачимся в доспехи света. Будем жить благопристойно, как подобает днём: без гулянок и попоек, без блуда и разврата, без ссор и зависти. Но облачитесь в Господа Иисуса Христа, и заботу о плоти не превращайте в похоти.

Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего (Рим. 12:2). Так Апостол Павел начинает ряд нравственных наставлений Послания к Римлянам. Они напоминают нам о Нагорной проповеди Иисуса Христа. Обновить ум означает принять новую и единственную заповедь — заповедь любви как исполнения всего ветхого закона. Но почему необходимо обновление нравственного сознания человека? Потому, что с приходом на землю Спасителя, с Его Воскресением «век сей» не просто явил свою несостоятельность (это было очевидно всем и всегда), но обнаружил свою «ветхость», ибо ему на смену пришел Новый век, Бог заключил с людьми Новый Завет. Это открылось последователям Христа. Они знают: уже пришел определенный в предвечном совете Божием срок, срок конца царству властям «века сего» и срок начала Царствия Божия. — Это и есть Евангелие, Благая Весть.

Вспомним, что первые слова Господа Иисуса Христа после Его Крещения возвестили Евангелие начала нового века: Исполнился срок и приблизилось Царствие Божие (Мк. 1:4). Последние слова воскресшего Господа, сказанные Его ученикам на земле, возвестили Евангелие Его присутствия в Церкви во все дни до скончания века (Мф. 28:20). И в последних строках книги Откровения, завершающей Священное Писание, восшедший на небеса Господь возвестил Евангелие свершения спасительного Царствия: Ей, гряду скоро! (Откр. 22:20).

Мысль о завершении века сего и начале нового века составляет ядро всех писаний Нового Завета. Когда апостол Павел говорит о христианской надежде на Господа нашего Иисуса Христа (1 Фес. 1:3}}}), он говорит об ожидании конца века сего, когда произойдет Второе Христово пришествие. Когда он пишет о стенаниях всей твари в надежде, что она, тварь, освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих (Рим. 8:20–21}}}), он пишет о томительном ожидании того же «светопреставления». Наконец, когда Иисус Христос даёт заповедь молиться, то ведь молитва «Отче наш» — о том же самом: «Да придет Царствие Твое» (Мф. 6:10). Разумеется, во всех этих случаях речь идет не о простом обрыве бессмысленного потока мировых событий. Завершение, о котором радостно возвещает Евангелие, есть разумная конечная цель мировой истории.

Как провозглашает сегодня Апостольское чтение, ныне эта спасительная цель к нам ближе, нежели когда мы уверовали. Но когда мы вдумываемся во все эти восторженные слова, призывающие и воспевающие смену веков, мы поражаемся разнице в мироощущении христиан той далекой евангельской поры и современных верующих. Если первые были исполнены надежды на конец века сего и призывали его, то последние исполнены страха перед этим космическим событием и стараются всячески отогнать от себя даже самую мысль о нем. Это заставляет нас задуматься над нами самими, над нашей верой.

Разумеется, современному человеку трудно, даже невозможно представлять себе «конец света» в тех же традиционных апокалиптических образах, в каких представляли его себе люди далекой древности. Ведь о физической природе нашего мира мы знаем сегодня неизмеримо больше, чем люди той поры. «Век сей» расширил в нашем сознании и опыте свои пределы до миллиардов световых лет в пространстве и во времени. Бездны межгалактических далей, бездны микромира, — как все это далеко от наивных космологических представлений античного мира! Чтобы ВСЁ ЭТО исчезло или преобразилось вдруг, во мгновение ока, при последней трубе (1 Кор. 15:52)? — Нет, современному человеку надо совершить насилие над собою, чтобы эту картину воспринять буквально, а не истолковать ее каким–то иным, более приемлемым для него образом.

«Конец света» в разные исторические эпохи представлялся людям в самых разных, — и при этом устрашающих, — образах: то как эпидемия чумы, опустошающей население целых стран; то как истребительная война; то как гибель той или иной империи; то как природная катастрофа, вызывающая голод смерть или разрушение. Но все эти локальные и временные гибельные события — не то, о чем возвестило нам Слово Божие. Они суть бесчисленные знамения конца, но не конец. Но что же такое конец века сего? И почему первые христиане ждали его с надеждой, последующие христиане ждали его с ужасом, а современные стараются вообще о нем не думать? Да потому, что в сознании большинства современных людей это событие связано с устрашающей мыслью о смерти. И все природные и социальные катаклизмы, все индивидуальные катастрофы — только бесчисленные имена, которые носит смерть, эта бездонная загадка человеческой жизни.

Расширение наших знаний о «веке сем», то есть об окружающем мире, ничего не меняет в сущности этого мира. Со времени грехопадения он был и остается полон угроз нашему существованию. Все эти бесконечности пространств и времен, все эти начала и силы, высоты и глубины (Рим. 8:38–39) похищают у нас бесценный дар Божий, нашу жизнь, сотворенную по образу Божию. Они полагают пределы нашей свободе. Они заставляют нас страдать и умирать. Но беда человека не только в этом. Разрушительные силы действуют не только извне, но также изнутри человека, из его необновленного «ума». Страсти и похоти разъедают человека, делают его пленником и так же, как и внешние силы, ведут его к гибели. Но если космические силы и законы принципиально неподвластны человеческой воле, то внутри себя человек может вступить в схватку с разрушительными силами зла. Однако для этого необходимы два условия. Во–первых, он должен иметь надежду на успех. Во–вторых, он должен укрепиться, обрести силу для борьбы. И то, и другое не в силах самого человека, но даровано ему свыше Воскресением Христовым. Апостол Павел, используя всем понятные библейские образы ночи и дня, тьмы и света, пишет о том, что свет Воскресения Христова, которое и есть спасительное завершение человеческой истории, завершение жизни всех людей и каждого отдельного человека, — что этот свет наступающего Дня излучает свет в нашу жизнь. Этот свет просвещает нас в ночи века сего. Христианская весть о Воскресении уверенно и утешительно дарует нам надежду на обретение нами нашей жизни в ее совершенстве и полноте наперекор смерти и всем ее угрозам. Но в дополнение к уверенности и надежде нам дано также «оружие света». В крещении мы облекаемся во Христа, в таинстве Святой Евхаристии мы снова и снова обновляем это прекрасное облачение, эти духовные доспехи, которые придают нам силу в борьбе со страстями и похотями. И вот уже Апостол Павел может радостно воскликнуть: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4:13).

Тот, кто верит и надеется, тот уже сейчас и здесь начинает жить в свете Царствия Божия, жить жизнью полной, осмысленной, устремляющейся к своей конечной цели. Тот не станет отгонять от себя мысль о конце века сего, но, видя в нем новое начало, будет носить в себе эту мысль как светильник, как драгоценную жемчужину надежды. Христианская надежда — семя вечной жизни. В Господе Иисусе Христе человек живет уже не в этом мире, не в «веке сем», в котором он должен умереть и исчезнуть. В Иисусе Христе человек уже живет на небе, в предвосхищении радостного Дня Господня, залитого Божественным светом.

Зло и грех несовместимы с любовью. Напомнив об этом, Павел перечисляет те греховные деяния, которые противоречат закону любви:

Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали. Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света.

Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти (Рим. 13:11-14).

Термин «похоть» (επιθυμία — букв, «желание») у Павла обычно указывает на грехи плоти. Перечень грехов здесь значительно короче, чем в Рим. 1:29—31: там в числе языческих «непотребств» были упомянуты 24 греха, тогда как здесь всего 6. Однако и контекст здесь иной: речь идет уже не о язычниках, а о христианах, и Павел не ставит перед собой задачу дать полный каталог грехов. Он лишь указывает на несколько в качестве наиболее ярких примеров.

Эти греховные деяния он называет «делами тьмы», противопоставляя им «оружия света». Термин «оружия» (δπλα — доспехи) заимствован из воинской практики. Этот термин и другие связанные с войной образы нередко встречаются в посланиях Павла. Во Втором Послании к Коринфянам Павел пишет: «Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь» (2 Кор. 10:3-4). Однако наиболее детально образный ряд, связанный с военной службой, раскрыт в Послании к Ефесянам:

Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против ми- роправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф. 6:11-17).

Из этих слов явствует, что Павел воспринимает духовную жизнь как войну, в которой христианину противостоят силы тьмы — диавол и демоны. Именно они стоят за всем злом, которое действует в мире, и всяким грехом, живущим в плоти человека. Преодолевая греховную тьму, изживая в себе зло, человек одерживает победу над диаво- лом и облекается в Господа Иисуса Христа.

Противопоставление света и тьмы, дня и ночи, бодрствования и сна характерно и для Ветхого Завета, и для проповеди Иисуса Христа, отраженной в Евангелиях (примеры слишком многочисленны, чтобы их здесь приводить). Свет, день и бодрствование ассоциируются с добром; тьма, ночь и сон — со злом. Павел многократно использует эти образы в своих посланиях:

Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине. Испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить. Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть. Посему сказано: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф. 5:8-14).

Ибо все вы — сыны света и сыны дня: мы — не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения (1 Фес. 5:5-8).

Слова Павла о том, что «наступил уже час пробудиться нам от сна», «ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали», «ночь прошла, а день приблизился», древними толкователями воспринимались как указания на скорое пришествие Христа и приближение Страшного суда: «Время суда, говорит он, стоит уже при дверях... То есть близко воскресение, близок Страшный суд, близок день, горящий, как раскаленная пещь, и нам следует уже освободиться от нерадения» Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к Римлянам 24, 1 (PG 60,621). Рус. пер.: С. 784.. Современные комментаторы также указывают на эсхатологическое измерение в указанном отрывке Barrett С. К. The Epistle to the Romans. P. 232.. Отмечают близость используемого Павлом образного ряда к традиционной терминологии предкрещаль- ной катехизации Kasemann E. Commentary on Romans. P. 363; Stuhlmacher P. Pauls Letter to the Romans. P 212-214..

В то же время, уже древние толкователи подчеркивали, что увещания Павла нельзя воспринимать лишь как призыв к общине ожидать скорое пришествие Христа. Они имеют отношение к духовной жизни каждого христианина безотносительно к тому, наступит ли второе пришествие при его жизни:

Поистине, приход этого дневного света следует понимать двояко: и в смысле общем для всех, и в смысле особом для каждого. Для всех наступит дневной свет, когда придет время будущего века, в сравнении с которым срок мира сего именуется «тьмою», ибо время приближается... и сроки, которые раньше возрастали, в будущем, несомненно, сократятся. Поэтому апостол и говорит, что «ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали» (Рим. 13:11), и с каждым днем становится ближе... Но и для каждого совершается наступление этого дня. Ибо, если Христос живет в нашем сердце, Он возжигает в нем свет; если разумение знания отрешает нас от нашего невежества и, отвернувшись от недостойных дел, мы устремляемся к благочестивым и достославным деяниям, то просветляемся и по чести пребываем как бы в дневном свете Ориген. Комментарии на Послание к Римлянам 9. 32 (Commentarii in epistulam ad Romanos. Vol. 5. P. 112). Рус. пер.: Библейские комментарии отцов Церкви. Новый Завет. Т. 6. С. 488..

Учение Павла, вопреки мнению А. Швейцера, несводимо к «эсхатологической этике» См.: Швейцер А. Мистика апостола Павла. С. 179.. Указания Павла на наступление часа пробуждения и на приближение дня не обязательно воспринимать лишь как отражение эсхатологических ожиданий, характерных для древней Церкви. Они имеют более широкий и более универсальный смысл.

Для Павла Христос — не только Тот, Кто когда-τό придет, чтобы совершить суд над людьми, но и Тот, Кто уже присутствует в Церкви. Облечься в Господа Иисуса Христа — значит уже сейчас, не дожидаясь второго пришествия, отречься от зла и встать на сторону добра. Каждый человек с каждым днем своей жизни на один день приближается к судному дню, когда бы он ни наступил. Но в то же время, каждый день должен приближать его к спасению, которое не зависит от времени второго пришествия.

Путь человека к Богу — это путь одновременно общий и индивидуальный. Вся церковная община движется навстречу Христу, пришествия Которого на землю она ожидает. Но и каждый человек в своей личной духовной жизни должен сделать выбор в пользу света, дня и бодрствования, чтобы приблизиться к спасению, которое дарует Христос.

Особенное побуждение для Христиан к жизни в мире со всеми и в любви Апостол указывает в том, что они уже однажды вышли из того мрачного состояния, когда они, живя во тьме неведения, творили всякое зло.– При том же: близится славный день явления Господа, поэтому нужно прилично подготовиться ко встрече Господа, чего между тем никак не могут сделать разделяющие с язычниками ночные пиршества, исполненные пьянства, распутства, всяких ссор и убийственных поединков, бывших предметом общественных зрелищ в Римском колизее. Действующие ночью и пребывающие во тьме могут не заботиться о своей одежде, что и бывает со многими, особенно же со спящими; но действующие днем, и особенно все желающие быть приличными, стараются одеться и при том сообразно своему званию и положению. Также быть одетыми духовно повелевает Апостол всем Христианам, при чем одеждою их звания и положения должна быть та чистота и святость, какая явлена в жизни Господа Спасителя, Который был чужд всех греховных похотей, хотя и удовлетворял, насколько это было необходимо, насущным требованиям тела: ел и пил, облачался в одежды. Так, по примеру Христа, и Его последователи, в удовлетворении насущных своих потребностей не должны искать угождения своим страстям и разным греховным стремлениям.

Заключая толкование этого места, преосв. Феофан говорит: «мы, Христиане, сыны света и дня, – прияли свет веры и благодать Духа. Не следует нам увлекаться такими (безобразными) делами, или какое-нибудь принимать в них участие. Это языческие обычаи, и для нас они совершенно не пригодны. То же писал Апостол и к Солунянам, и то же выставлял побуждение: мы не во тьме ночи, а во свете дня; упиваются ночные, а нам надлежит трезвиться и бодрствовать (1 С ол. 5:5). Это главный предмет настоящего отдела, в коем Апостол требует, чтобы Христиане, пребывая добрыми гражданами, воздерживались однако от худых обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Св. Ап. Петр замечает, что Христиане тогда так себя и держали. Довлеет вам мимошедшее время жития, волю языческую творившим, ходившим в нечистотах, в похотех, в пиянстве, в козлогласованиих, в лихоимании. О немже дивятся (язычники) несходящимся вам в то же блуда разлияние (1 П етр. 4:3. 4)». Святой Иоанн Златоуст более останавливается на мысли Апостола о всеоружии Христиан. Он говорит: «день призывает нас в воинские ряды и на сражение. Но не пугайся, слыша о воинских рядах и об оружии. Тяжело и несносно облекаться в вещественное оружие; но облечься в духовное оружие вожделенно и должно составлять предмет наших молитв, потому что это оружие есть оружие света... Облеченный в сие оружие столько же украшен, как и жених, выходящий из брачного чертога; ибо он вместе и жених и воин»... Упоминая о пороках, Апостол сказал: отвергнем дела тьмы. А когда начал речь о добродетели, то называет ее не простыми делами, а оружием, показывая тем, что добродетель поставляет обладающего в совершенной безопасности и полном блеске. Даже и сим он не ограничился, но, простираясь выше, вместо одеяния дает нам, что несравненно важнее, Самого Владыку, Самого Царя. Кто в Него облечен, тот вполне вмещает в себе всякую добродетель. Когда же говорит: облецытеся, повелевает нам отвсюду Им себя обложить. Подобное сему выражает и в других местах, именно: аще Христос в вас (Рим. 8:10), и еще: во внутреннем нашем человеке вселится Христос (Еф. 3:16). А иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми, говорит Апостол в послании к Галатам (Гал.5:24). Облекшийся во Христа, удали от себе все сие (злое); в заботах о теле имей в виду только то, чтобы оно было здорово, и сколько нужно для здоровья, прилагай попечение о теле, далее же сего не простирайся. Напротив, все свое попечение употреби на заботы о духовном.

Другим побудительным мотивом христианской нравственности является осознание приближения великого дня Господнего – Его второго пришествия: «наступил уже час пробудиться нам от сна... Ночь прошла, а день приблизился» (Рим. 13:11–12). Нынешнее время, когда прошла ночь ветхозаветной законности, есть рассвет славного невечернего дня вечной жизни. «Так отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света» (Рим. 13:12). «Дела – это дела греховные, они свойственны времени ночи, неведения, подзаконности. Для крещенных же, оправданных, освященных наступил день благодати, им сияет Солнце правды – Христос, они облекаются в светлую и нетленную одежду добродетелей и молитвы. Сам Христос есть вожделеннейшее наше облачение, и ап. Павел призывает: «Облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа и попечения о плоти не превращайте с похоть» (Рим. 13:14) (похоть (epiJumia) (libido) – пожелание, страсть недозволенного, сладострастие, распутство. Похотник – «недозволенного желающий» (по объяснению о. П. Алексеева). Забота о плоти не должна преступать пределов разумного и дозволенного, т. е. не должна превращаться в похоть).

Облечение во Христа есть онтологическое единение с Ним через стяжание благодати Духа Святого. Такое освящение и обожение человека возможно только в процессе духовной брани с похотями его греховной природы. Апостол призывал к тому, чего сам уже достиг опытно: «и уже не я живу, но живет во мне Христос|||» (Гал. 2:20).