Евангелие от Матфея, Глава 9, стих 10. Толкования стиха

Вскоре после описанного происшествия случилось Господу опять проходить мимо озера Геннисаретского; здесь Он призвал еще ловца человеков, но уже не из беззазорного звания рыбарей, а мытаря Матфея. Надобно знать, что такое значил мытарь в глазах строгого фарисея, чтобы судить о намерении такого избрания, и именно в настоящее время. Занимаясь сбором податей с народа Иудейского в пользу языческого императора, часто употребляя к тому жестокие меры, часто прибегая к насилиям и притеснениям бедных, чтобы самим обогатиться, мытари были самыми презренными людьми в глазах религиозного Иудея, хотя и не все они были действительно столько низки по всей нравственности. Τελώνης значило то же, что άμάριωλος. Призывая Матфея в число ближайших своих последователей, Господь и хотел показать именно то, что Он пришел грешников призвать на покаяние, и что как из числа так называемых грешников есть такие, которые ничем не хуже считающих себя праведниками, ни в чем неукоризненными, так и между сими мнимыми праведниками есть не мало грешников в самом тесном значении этого слова.

Матфей быстрой решимостью последовать зову Господа уже показал, что он не менее других учеников был достоин Божественного призвания: но он сим не удовольствовался. Как бы в благодарность за милостивое снисхождение к нему Господа, он с дерзновением просил Его вместе с прочими учениками к себе на трапезу, на которую пригласил и многих из своих собратий по званию. Господь, видя любовь его и зная, что пример его мог служить ободрением и для прочих мытарей, не отрекся от приглашения; хотел, чтобы поступок Его поняли и фарисеи. Но они не способны были видеть это, как надлежало.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 99-100++

Мы читали о том, как Иисус Христос призвал следовать за Ним, быть Его избранными учениками, галилейских рыбаков: братьев Андрея и Петра, и другую пару братьев – Иакова и Иоанна. Что ж, рыбачить – вполне достойное занятие. Но что происходит теперь? Иисус избирает Себе в качестве ученика сборщика пошлин, то есть мытаря по имени Матфей. Мытари как образец грешных, презираемых и даже ненавидимых людей упоминались уже в Нагорной проповеди (Мф. 5:46). Мытарями называли пограничных таможенников, которые собирали пошлины, а также сборщиков различных податей и налогов. Их ненавидели за грубое вымогательство, за воровство, а также за то, что они по ходу своей деятельности общались с самыми разными людьми, не различая – праведные эти люди или грешники и всевозможные преступные типы. Кроме того, собирая имперские подати, они служили римским оккупантам, то есть были предателями своего народа и своей веры. Всё это вызывало у иудеев презрение и отвращение. Короче говоря, мытари считались ритуально нечистыми грешниками, общаться с которыми было зазорно и совестно.

И вот «Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: “Следуй за Мною”. И он встал и последовал за Ним». Да, он встал и, «оставив всё», как написано у Луки (Лк. 5:28), последовал за Иисусом. Он оставляет скопленное состояние, доходную должность, которую он уже никогда не сможет вернуть назад, и избирает трудный путь веры. Этот рассказ о призвании мытаря находится также у евангелистов Марка и Луки. Только вот назван этот мытарь в тех евангелиях не Матфеем, а Левием. Было множество предположений, почему мытарь Левий Марка и Луки в Евангелии от Матфея стал мытарем Матфеем. Возможно, у этого человека было двойное имя или имя и прозвище… Трудно сказать. Любопытно, что имени Левий нет ни в одном списке апостолов (Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:15; Деян. 1:13), а имя Матфей во всех списках присутствует. Возможно, евангелист просто взял имя Матфей из всех известных списков. История довольно тёмная, да и не столь уж существенная. Важнее имени тот факт, что Иисус Христос призвал в качестве избранного ученика и одного из будущих. 12-ти апостолов заведомого грешника – мытаря! К тому же церковное предание с глубокой древности отождествляет обсуждаемого мытаря и апостола Матфея с автором того Евангелия, которое мы изучаем.

Мытарь Матфей, возможно, на последние оставшиеся у него средства, устраивает в своем доме (так у Луки) в честь Учителя званый обед, на который он созывает многих своих бывших коллег, мытарей. Созываются и всякие прочие «грешники». Кем они были, не уточняется. Скорее всего, люди, принадлежавшие к «греховными», с точки зрения иудеев, профессиям: это могли быть пастухи, парикмахеры, переписчики Священных книг, которые делали это за деньги, чтó считалось грехом, и так далее. С точки зрения фарисеев, грешниками вообще считались люди, которые по той или иной причине не могли исполнять все требования письменной и устной Торы. Таких презрительно называли «ам-хаáрец», то есть буквально «люди земли». И вот Иисус возлежит за пиршественным столом с такими изгоями приличного общества. (По античному обычаю, гости не сидели за столом, как мы ныне, но уютно возлежали за низенькими столами на таких же низеньких мягких диванах. Слуги или рабы разносили возлежащим яства и напитки). Итак, Иисус разделяет с грешниками хлеб, чем доказывает Свое дружеское к ним отношение. Но израильтяне, ищущие праведности, были убеждены, что с грешниками просто нельзя трапезничать за одним столом – по меньшей мере, пока они не покаялись.

Фарисеи, которые, конечно, не присутствовали на этом, с их точки зрения «нечестивом сборище», каким-то образом узнали о том, чтó происходит в доме, и это их возмутило. С их точки зрения Иисус подавал дурной пример. Разве Он, уважаемый в народе учитель и чудотворец, не вводит в соблазн? разве Он не вводит в заблуждение и не приводит в замешательство людей, которые столь тщательно трудятся над послушанием заповедям Божиим? Сидеть за пиршественным столом с мытарями и грешниками – это же позор! Разумеется, поведение Иисуса Христа, вызывает их негодование. Они, уже не раз испытавшие смущение и смятение от разговора с Иисусом, теперь обращаются не к Нему непосредственно, а действуют через Его учеников: «Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?». Вероятно, этот коварный вопрос они произнесли преднамеренно громко, так что Иисус его услышал и произнес сначала общеизвестную пословицу: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Заметим, что тем самым Он не отождествил Себя с «больными» грешниками. Он – врач, Который пришел исцелять больных и прощать грешников. Разумеется, безгрешных людей вообще не существует, и фарисеи, конечно же, тоже были больными грешниками. Но они-то сами считали себя праведными, не нуждавшимися в исцелении и прощении.

В словах Иисуса мы чувствуем, что Он разрушает перегородки между людьми: нет больше «ближних» и «дальних», нет принципиальной разницы между «праведниками» и «грешниками», ибо все люди – дети Божии, нуждающиеся в спасении. Иисус проявляет Божественное милосердие к грешникам, не требуя от них слезного раскаяния. Его принцип – прощение и любовь и помилование. Такова воля Божия, такова благодать, которая достается не за что-то, а даром. Покаяние приходит после, как ответ на щедрый и незаслуженный Божественный дар.

Все это совершенно чуждо фарисеям, с точки зрения которых прощение обязательно должно быть заслужено покаянием и всяческими жертвоприношениями. Выступая как исполненный внутренней убежденности и знания Учитель, Иисус напоминает фарисеям Священное Писание и учит их: «пойдите, научитесь!». Он цитирует им слова Господа Бога из пророчества Осии: «Я милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6:6). Видимо, эта библейская цитата была особенно важна для евангелиста Матфея, так как она отсутствует в параллельных местах Марка и Луки. Более того, Матфей повторяет эти слова пророка Осии и в другом важном месте своего Евангелия – в дискуссии о значении субботы (Мф. 12:7). – В самом деле, проповедь пророка Осии, который жил в VIII веке до РХ, как нельзя лучше отвечает учению Иисуса Христа о любви как исполнения Закона. Ведь Осия был первым вестником Божественного милосердия (по-еврейски «хéсед») и любви. Согласно пророку, именно на любви основан Завет, то есть Союз Бога с Его народом. Этот Завет подобен союзу двух любящих супругов. Осия первым ввел в библейскую традицию символ брака как тайны отношений Бога и верующих. Впоследствии этот символ был использован апостолом Павлом, который перенес его на отношения между Христом и Церковью (Еф. 5:22-27). «Бог открывается у Осии как любящий муж и как любящий Отец. Союз, заключенный Им с Израилем во дни Моисея, был «узами любви» (Ос. 11:1-4). Вера есть «познание Бога», то есть любовь к Нему» Прот. Александр Мень. Библиологический словарь. Т. 2. – М.: Фонд им. Александра Меня, 2002, с. 313-314.. Любовь невозможно заменить никакими дарами и жертвоприношениями:

«Ибо Я милости хочу, а не жертвы,

 И Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос. 6:6).

Здесь «Боговедение» ни в коем случае нельзя путать с «теологией, богословием», так как «познание, ведение» в Писании означает таинственное и полное любви личное общение.

Иисус Христос поучая фарисеев, указывает на это место из пророка Осии: как милостив Господь Бог, так и человек, стремясь уподобляться Тому, по образу Которого он был сотворен, должен быть милостивым.

Надо сказать, что эта мысль о превосходстве милости над всеми законными жертвоприношениями неоднократно высказывалась в Священном Писании. Бог взывает к нашему милосердию. Проявляя его, человек воистину оказывает послушание Господу. «Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа?», – вопрошает пророк Самуил (1 Цар. 15:22).

«С чем предстать мне пред Господом,

 преклониться пред Богом небесным?

Предстать ли пред Ним со всесожжениями,

 с тельцами однолетними?

Но можно ли угодить Господу тысячами овнов

 или неисчетными потоками елея? …

О, человек! сказано тебе, чтó – добро

 и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия…» (Мих. 6:6-8).

Конечно, фарисеи знали все эти пророческие слова. Но знание не означает жизненного усвоения. Поэтому «пойдите, научитесь!». Как Учитель, Иисус дает словам Писания полное новизны и свежести толкование. И Он демонстрирует это новое в Его среде толкование Своими поступками. Толкование состоит в том, что Бог ждет от людей не столько жертвоприношений, сколько милосердия по отношению друг ко другу и прощения. Именно в этом весь «Закон и пророки». Прощая грешников, принимая их, касаясь нечистых прокаженных, Иисус показывает, сколь обильна любовь Божия ко всем людям, в том числе к тем, кого праведные ханжи считают недостойными никакого прощения и милосердия, ибо они не заслужили его тщательным исполнением дел Закона и жертвоприношениями. Бог в лице Иисуса Христа дарит любовь, а не продает ее за жертвы и прочие заслуги. Это и называется благодатью.

В Церкви слова «милости хочу, а не жертвы» понимались двояко. Одно толкование усматривало здесь абсолютную антитезу: полное отвержение «жертвы». В этом случае предполагалось, что пророк Осия как бы предвозвестил конец ветхозаветного культа (и даже культа вообще) в Новом Завете. В этом направлении двигалась мысль святого Иоанна Златоуста, который пишет: «Он одно представляет излишним, а другое необходимым. Он не сказал: милости хочу и жертвы, но – “милости хочу, а не жертвы”: одно одобрил, а другое отверг, и тем показал, что обращение с грешниками, за которое Его обвиняли, не только не воспрещено, но еще предписано Законом, и даже предпочитается жертвам» Св. Иоанн Златоуст. Беседы на Мф. Беседа. 30, 3.. Другое толкование, более считающееся с реальностью, усматривало в словах пророка Осии (и Иисуса Христа) не полное отрицание жертвы в пользу милости, а просто сравнение одного с другим в смысле: «Я больше милости хочу, чем жертвы». Пожалуй, такое толкование лучше отвечает и самому евангелисту Матфею, который не отвергал культовые предписания, но отводил им скромное место после заповеди любви. Вспомним некоторые места этого Евангелия, где Иисус говорит: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф. 5:23-24), или: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23:23).

«Я пришел призвать не праведников, но грешников», – завершает свою речь Иисус. Синодальный перевод, гармонизируя этот текст с Евангелием от Луки (Лк. 5:32), добавляет «призвать не праведников, но грешников к покаянию». Хотя в самых древних рукописях этой добавки нет, она появилась довольно рано. Во всяком случае, святой Иоанн Златоуст ее знает и поясняет таким образом: «Он как бы так говорил: “Я не только не гнушаюсь грешников, но для них одних и пришел”. А чтобы не сделать их беспечными, сказав: “Я пришел призвать не праведников, но грешников”, не остановился на этих словах, но присовокупил: “к покаянию”, – то есть “Я пришел не для того, чтобы грешники остались грешниками, но чтобы они переменились и сделались лучшими”» Там же..

Грешники откликнулись на Его призыв, а праведники так и не простили Ему, что Он прощал тех, кого они простить принципиально не хотели. Для фарисеев и законников и учение, и поведение Иисуса представлялось возмутительным и опасным, разрушающим понятие о справедливости и вообще принижающим всё, чем они жили. Учение Иисуса казалось им сплошным вызовом «здравому смыслу». Как писал знаменитый исследователь Нового Завета Иоахим Иеремиас, – «С точки зрения здравого смысла все Евангелие – это один сплошной парадокс, когда возвещают о Боге, Который призывает грешников, а не праведников (Мк. 2:17), Который молитву нечестивца слышит, а благочестивого – нет (Лк. 18,14а), Который об одном готовом покаяться грешнике радуется больше, чем о. 99 праведниках (Лк. 15,7). То, что здравому смыслу представляется абсурдом, для учеников Иисуса – реальность, которой они живут» Иеремиас Иоахим. Богословие Нового Завета. Часть первая. Провозвестие Иисуса. – М.: «Восточная литература» РАН, 1999, с. 46..

Прочитанный рассказ был всегда актуален и для христиан, среди которых во все времена было много людей фарисейского настроя. Дело в том, что в Церкви, как в свое время в синагоге, установились некие нормы, нарушать которые считается опасно. Эти нормы накладывают ограничение на общение с людьми «внешними», посторонними, чуждыми христианскому образу жизни. Такое общение действительно может быть опасным в разных отношениях. Но изоляция от чуждого окружения грозит превратить Церковь в некую субкультуру, воспринимаемую миром как нечто музейное или фольклорное. Получается так, будто «врачи» избегают «больных», боясь заразиться или оскверниться. На самом деле это трудная задача – найти золотую середину между двумя крайностями: погруженностью в мир и изоляцией от мира. 

Поскольку для Бога, как Его знает и понимает Иисус Христос, милосердие важнее приносимых Ему жертв и того почитания, которое Ему оказывается, Он передал в руки людей Свое право прощать грехи. Просто прощать, не требуя ни мольбы, ни жертвенных приношений. И это новое и необычное для законников учение и поведение евангелист Матфей иллюстрирует следующей дискуссией, которая была вызвана странным для благочестивых иудеев фактом: ученики Иисуса не постились!

Следующий рассказ на ту же тему касается призвания еще одного ученика. У Луки он назван Левием (Лк. 5:27), а у Марка — Левием Алфеевым: «Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним» (Мк. 2:14). В параллельном повествовании Евангелия от Матфея (Мф. 9:9-13) мытарь назван Матфеем.

Был ли Матфей до призвания знаком с Иисусом, или Иисус призывает человека, которого видит впервые в жизни? Отождествление Матфея-мытаря с Евангелистом Матфеем позволяет предположить, что Матфей мог быть среди слушателей Нагорной проповеди (Мф. 5-7), то есть уже, вероятно, был знаком Иисусу.

Евреи времен Иисуса нередко могли иметь два имени: одно еврейское, данное родителями при рождении, другое греческое или латинское, однако менее вероятно, чтобы один и тот же человек носил два еврейских имени. Матфей назван мытарем в списке двенадцати учеников, приведенном в Евангелии от Матфея; в трех других новозаветных списках апостолов Матфей не назван мытарем ({{{Мк. 3:18; Лк. 6:15; Деян. 1:13). Все это, по мнению ряда исследователей, свидетельствует о том, что автор Евангелия от Матфея и мытарь Левий Алфеев — два разных человека. Церковная традиция, однако, принимает Матфея-мытаря, Левия Алфеева и Матфея-Евангелиста за одно лицо.

Сравнительный анализ повествований четырех Евангелистов показывает, что община учеников складывалась вокруг Иисуса постепенно, а общее количество учеников росло постепенно.

Возлежащу (когда И. Христос возлежал), т. е. сидел за столом: у Иудеев, подобно как и других восточных народов, не сидели, а лежали вокруг низкаго стола с кушаньями, облокотись левою рукою на подушку (чит. объясн. Мф. 8:11.). В доме самого Матфея или Левия (Лк. 5:29). Левий, по призвании своем, в знак признательности к И. Христу, что Он удостоил его чести принять в число своих учеников, устроил для Него вечерю или обед. И сделал для Нею (И. X.), повествует евангелист Лука, Левий в доме своем большое угощение (Лк. 5:25). На вечери были многие товарищи его по занятию, мытари, т. е. люди, подобно мытарям, по мнению Иудеев и особенно считавших себя праведниками, фарисеев, недоброй нравственности (о мытарях чит. в объясн. Мф. 8:9.). „Убежденный собственным опытом, что И. Христос не гнушается мытарей и грешников, Матфей пригласил к себе на вечерю многих из мытарей — своих друзей и товарищей, чтобы и они имели случай слышать слово спасения от Христа Спасителя.

Когда Иисус был у него на обеде –дословно: «Когда он возлежал в доме» (в древних рукописях ни имена, ни тем более местоимения не писались с большой буквы). Кто и у кого? Вероятнее всего, Матфей приглашает к себе Иисуса (так у Луки – Лк. 5:29), но в ст. 12 Иисус говорит о том, что Он пришел призвать (а этот греческий глагол имеет второе значение «пригласить») грешников, так что вариант перевода «Когда Матфей был у Него дома» тоже подходит по смыслу. Обычно евреи ели сидя, но во время праздников лежали за пиршественным столом, следовательно, в честь Иисуса давался званый обед. За столом присутствовало большое количество гостей, сборщиков податей, то есть коллег Матфея, а кроме того, говорится, что там были грешники. В отличие от современного словоупотребления грешниками назывались не только люди, нарушившие Божьи заповеди, но и те, кто имел «грешные» профессии, как, например, уже упоминавшиеся сборщики податей, пастухи, переписчики Священного Писания (незачем это делать за деньги!) и другие. К грешникам относились также члены их семейств¹. Эти люди, по мнению многих, исключили себя из числа народа Божьего. С точки зрения фарисеев, к грешникам относились все люди, которые в силу тех или иных обстоятельств не могли выполнять все требования Закона Моисея так же тщательно, как это делали они сами. Фарисеи называли их «ам‑хаа́рец» (буквально: «люди земли», деревенщина»). Благочестивый человек должен был избегать общения с подобного рода людьми. Ведь грешнику так трудно раскаяться: он должен был поменять профессию, если она была «греховной», возместить в четырехкратном размере нанесенный им ущерб, что было особенно трудно сделать сборщику податей, который не мог помнить всех, с кого он за все время своей деятельности взял лишнего. И еще одно немаловажное обстоятельство: грешник должен был сам проявить инициативу в своем раскаянии.

Иисус же сидит с этими людьми за одним столом, разделяет с ними трапезу, что и сейчас считается на Востоке знаком дружбы. Люди, разделившие один хлеб, с этого момента становились близкими друг другу, почти родными. Иисус не на словах, а на деле доказывает, что Бог прощает грешников, изгоев общества. Его поведение – это своего рода притча, говорящая о том, что с Его приходом исчезает деление людей на «праведных» и «грешных». И те, и другие – дети Божьи. Важно отметить, что ничего не говорится о том, что гости уже раскаялись. Таков принцип Иисуса: сначала общение, а затем раскаяние, а не наоборот.

Видим в святом Евангелии, что Иисус и грешникам доступен был. Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его (Лк. 15:1). И не гнушался с ними возлежать и хлеба вкушать. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его (Мф. 9:10).
            Видим отсюда, христиане:
            1) Херувимам и Серафимам неприступный, и со страхом и благоговением ими поклоняемый и воспеваемый, и во свете живущий неприступном (1 Тим. 6:16), явным грешникам доступен стал. О, благость и человеколюбие Твое, Иисусе Боже наш! Слава благости Твоей, слава человеколюбию Твоему, слава щедротам Твоим, слава снисхождению Твоему! Здесь воистину благовременно с пророком удивиться и воскликнуть: Господи! Что есть человек, что Ты открылся ему, и сын человеческий, что Ты помышляешь о нем? (Пс. 143:3).
            Слушайте, грешники, и разумейте! Бог великий и непостижимый, по Своему человеколюбию, доступным для нас сделался, так что приближались к Нему все мытари и грешники. Познали грешники Спасителя своего, познали немощные Врача своего, познали заблудшие овцы доброго Пастыря своего, познали сидящие во тьме Свет свой, познали погибшие Жизнь свою, познали бедные Блаженство свое – и приближались к Нему. Сила Его божественная, и человеколюбивый вид лица Его святого, и небесное и пресладкое слово Его святое привлекало их. Виделось в Иисусе только смирение, кротость, долготерпение, милосердие, сострадание и человеколюбие.
            Грешники, что же мы дремлем, что медлим, почему и мы не приступаем ко Иисусу? Почему во тьме пребываем? Почему к свету Тому не приближаемся? Почему неисцеленными пребываем и не ищем исцеления у небесного Врача? Ну же, с дерзновением и верой приступим к Нему, и лица наши не постыдятся (Пс. 33:6).
            2) Отсюда на самом деле видно, что верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников (1 Тим. 1:15), Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее (Лк. 19:10). Грешников спасти пришел Иисус Христос, грешникам и доступен стал. Но надо грешникам также внимать и тому, что Он говорит: Покайтесь, и еще: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 4:17; 9:13). Грешники должны каяться и исправлять себя, и тогда спасет их Христос.
            3) Отсюда грешникам, в истинном покаянии находящимся, утешение проистекает. Если грешников пришел Он спасти, то и тебя, поскольку ты один из грешников. Если погибших пришел взыскать, то и тебя взыщет, поскольку и ты один из погибших.
            4) Видим, что истинная святость никакими грешниками не гнушается. Истинно святой грех ненавидит, а не грешников, грехами гнушается, а не грешниками. Книжники и фарисеи, мнимой святостью надменные, гнушались грешниками, поэтому и укоряли апостолов: Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? (Мф. 9:11). Но Христос, святых Святейший и Источник святыни, никакими грешниками не гнушался. Тому следуют и святые рабы Его, которые от грехов отвращаются, но не от грешников; грехи ненавидят, а грешникам соболезнуют и сострадают. Да постыдится же надменная фарисейская гордость, которая подобными себе грешниками гнушается!
            5) Отсюда учатся пастыри, как с грешниками обращаться и всяким образом приводить их к покаянию, но в грехах их не участвовать. Пастырское дело – искать заблудших овец. И добрые лекари там чаще находятся, где больные лежат. Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9:12).
            6) Отсюда учатся господа, князья, вельможи, у власти стоящие, и прочие славные мира сего, и все христиане – никаким человеком, даже самым подлейшим, не гнушаться и не презирать его, и не уничижать. Христос, Царь царей и Господь господствующих, никем не гнушался и никого не презирал. Тем более люди, как бы они в мире славны ни были, подобными себе людьми гнушаться не должны.
            Все мы люди, все одинаковое естество имеем, все благородные такую же душу и тело имеют, как и худородные. И часто бывает, и даже по большей части, что незнатный честнее у Бога, чем знатный, и раб и крестьянин – лучше пред очами Божиими, чем господин его, князь и вельможа. Ибо достоинство и честность человеческая судится не по блистанию золота и серебра, не по имени и титулу мира сего, но по честности души и достоинству добродетели. И Бог судит по внутреннему, а не по внешности. Лучше и дороже для Бога один благочестивый и богобоязненный человек, чем тысячи нечестивых, хотя бы они и как боги в мире сем жили и почитались. Да взирают же все христиане на Христа, Господа своего, живой образ смирения и снисхождения, и да следуют во всем Ему и никого не презирают.
            7) Отсюда обличается гордость бесовская тех господ, князей и вельмож, которые слуг своих и крестьян за подстилку для ног считают, и чуть ли не ниже псов своих, – и тех богатых людей, которые нищих и убогих презирают. Что гордится земля и пепел (Сир. 10:9). Что грешник грешника презирает? Что бедный бедным гнушается? Все люди равны, хотя и не равное у всех счастье в мире сем. Князья, вельможи, господа и славные! Посмотрите на гробы предков ваших, и сами признаете истину ту, что все люди, как славные, так и по происхождению низкие, – равны. Свойство души благородной – бедному и грешному соболезновать и сострадать, а не презирать и не гнушаться им.