Евангелие от Матфея, Глава 18, стих 35. Толкования стиха

Сильная слабость

Говоря о прощении, важно помнить несколько вещей. Прежде всего, прощение – это не то, что мы чувствуем, но то, как мы поступаем по отношению к ближнему. Далее, прощение не равноценно забвению, так как оно возможно и в том случае, если мы помним обиду. И наконец, простить не значит только оправдать, извинить того, кто поступил с нами несправедливо: если мы прощаем от сердца, из жертвы мы становимся победителем. Обидчики, которые пытаются с помощью оскорблений навязать нам «естественные» нормы поведения, остаются ни с чем. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два (Мф. 5:39–41).

«Кто простил грехи, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – принес пользу и своей душе, и душе того, кто получил прощение, потому что… сделал кротким не только себя, но и его. Преследуя обидевших нас, мы не так уязвляем их души, как прощая их, ибо приводим их этим в смущение и стыд».

Именно поэтому христианские мученики, «неудачники» с человеческой точки зрения, стали истинными победителями. Невинно осужденные, они приняли смерть за Христа, молясь за мучителей, сделав выбор в пользу иного, христианского устройства мира. Поэтому они – победители смерти вместе со Христом, а не ее жертвы.

Прощение дарует нам жизнь. В Послании к Колоссянам мы читаем: …и вас, которые были мертвы во грехах… (Бог) оживил вместе с Ним, простив нам все грехи (Кол. 2:13). Здесь «оживление» и «прощение» неразрывно связаны, прощение – выход из состояния смерти, обретение нового качества жизни.

Этой новой жизни, по словам святителя Феофана Затворника, может достичь каждый из нас: «Кажется, такая малость требуется: прости – и будешь прощен; а когда прощен, то и в милость принят; а когда в милость принят, то стал участником во всех сокровищах милости. Стало быть, тут и спасение, и рай, и вечное блаженство. И такое великое приобретение за такую малость!» Однако, изображая трудности прощения, он продолжает: «Да, малость, но для самолюбия нашего нет ничего тяжелее, чем прощать. Ненамеренную какую‑нибудь неприятность, тайно причиненную нам, так, чтобы никто не видел, мы еще, пожалуй, простим, но чуть что почувствительней, да при людях, хоть не проси – нет прощения. Бывают обстоятельства, что хочешь не хочешь, а высказать неудовольствия нельзя – и молчишь; но язык‑то молчит, а сердце говорит и строит злые планы. Поднимется неприятность еще на одну линию – и удержу нет: ни стыд, ни страх, ни потери – ничто не удержит. Вскипевшая самость делает человека словно помешанным, и поддавшийся ей начинает городить глупости. Такому несчастью больше всего бывают подвержены не какие‑нибудь люди, а чем кто цивилизованней, тем чувствительней к оскорблениям, тем меньше прощает. Снаружи отношения иногда все еще остаются гладкими, но внутри решительный разлад. А между тем Господь требует, чтобы прощали от всего сердца».

С момента грехопадения в мире существуют конфликты. Они неизбежны, их причина – желание стать выше, важнее других. Но если мы не разрешаем конфликта, то тем самым противимся Христу, сказавшему: Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6:36). Конечно, иногда намного разумнее ограничить контакты с теми или иными людьми, но всегда рядом с нами родные – те, кто, может быть, и любя нас, все же причиняют нам боль и обиды. Наверное, тяжелее всего терпеть обиды именно от них. И в первую очередь по отношению к ним прощение не должно иметь границ – иначе мы будем постоянно раздражены.

Как избежать этого состояния, советует святой Иоанн Кронштадтский: «Ни на что не должно огорчаться и раздражаться, потому что чрез частое огорчение и раздражение образуется весьма вредная, нравственно и физически, привычка раздражаться, тогда как чрез равнодушие к противностям образуется добрая и полезная привычка все переносить спокойно, терпеливо. Множество случаев может представиться в этой жизни бесчисленных взаимных несовершенств наших, и если при всяком случае огорчаться, то не станет нашей жизни и на несколько месяцев… Не поддавайся мрачным, злобным на ближнего расположениям сердца, но овладевай ими и искореняй их силою веры, при свете здравого разума – и будешь благодушен. Я в беззлобии моем ходил (Пс. 25:1). Такие расположения часто появляются в глубине сердца. Кто не научился овладевать ими, тот будет часто мрачен, задумчив, тяжел себе и другим. Когда они приходят, принуждай себя к душевному расположению, веселости, невинным шуткам: и как дым они рассеются».

Процесс научения прощению можно сравнить со звоном в большой колокол: его огромный язык необходимо раскачать, и это требует значительных физических усилий. И когда колокол начнет звонить, надо продолжать тянуть за веревку. Подобным образом, когда мы учимся прощать, от нас требуются большие духовные усилия и довольно продолжительный период «раскачки». Старые и новые обиды обязательно будут напоминать о себе, однако если не оставлять задуманное, то дух непрощения будет постепенно утихать.

Преподобный Анатолий Оптинский писал об этом: «Что совестно просить прощения, это от непривычки. А когда в этом делании обыкнет человек, то ему в ноги поклониться публично – то же, что орех разгрызть».

Больше, чем чувство

Немногие в сегодняшнем обществе будут оспаривать право на сведение счетов, ведь даже Ветхий Завет говорит: глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу (Исх. 21:24). Неписаное правило гласит: «Поступай с другими так, как они поступили с тобой». Но когда мы прощаем, то сознательно выбираем отказ от «права» на месть. Прощение – всегда намерение, акт воли, а не просто чувство. В определенной мере его можно сравнить с любовью, она тоже акт свободного выбора. По статистике, брак, основанный на романтической влюбленности, распадается в течение первого года семейной жизни; приходит время, когда супруги должны сознательно выбрать любовь, даже если прежних чувств уже нет, чтобы быть друг с другом, пока любовь не вернется, на новом уровне. Поэтому апостол Павел говорит о любви, что она не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла (1 Кор. 13:5).

Святой Иоанн Златоуст, размышляя о том, от кого должна исходить инициатива примирения, пишет: «Справедливость требует, чтобы сам же ты первый пришел и примирился, как бывший причиною вражды. Или ты обижен, и тот был причиною вражды? И в этом случае следует начать примирение тебе… как не ты был причиною вражды, так не тебе быть и причиною ее продолжения; может быть, и тот, сознав вину свою, устыдится и вразумится. Но он высокомерен? Тем более ты не медли прийти к нему; он страдает двумя болезнями: гордостью и гневом. Сам ты высказал причину, почему ты должен прийти к нему; ты здрав, ты можешь видеть, а он во тьме; ибо таковы гнев и гордость. Ты свободен от них и здоров; приди же к нему, как врач к больному. Говорит ли кто‑нибудь из врачей: такой‑то болен, поэтому я не пойду к нему?.. Но что скажешь, если от того самого он еще более возгордится? Тебе нет до этого нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает сам за себя: только бы нас не упрекала совесть, что это произошло от опущения с нашей стороны чего‑нибудь должного».

Когда нам причиняют боль, мы часто неосознанно рисуем себе карикатуру обидчика, делая акцент на его плохих качествах и не замечая ничего положительного. Прощение означает возврат к реальному человеку, превосходящему нарисованные нами негативные, искаженные формы. Наши ближние – тоже слабые, нуждающиеся в помощи и совершающие ошибки люди. Другие, как и мы, больны грехом и потому нуждаются в снисхождении.

Размышляя о всеобъемлющей нужде в прощении, святой Иоанн Кронштадтский пишет: «По крайней мере, в отношении грехов люди равны: все, сказано, согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3:23), все повинны пред Богом и все равно нуждаемся в Божьем к нам милосердии. Потому, любя друг друга, надо терпеть друг друга и оставлять, прощать другим их погрешности против нас, чтобы и Отец наш Небесный простил нам согрешения наши. Итак, всей душой чти и люби в каждом человеке образ Божий, не обращая внимания на его грехи – Бог един свят и безгрешен… Почитай человека, несмотря на его грехи, потому, что он всегда может исправиться».

Мы должны делать для ближних то, что Бог сделал для нас. Ведь Он мог сказать: «Я насмотрелся на человеческие грехи, с Меня хватит», – но взглянул за пределы нашего греха и увидел в нас нечто достойное любви – Свой образ. Поэтому Христос пришел в мир и взошел на Крест. И каждый из нас призван увидеть Его в своем ближнем.

Путь молитвы

В Нагорной проповеди мы читаем слова, обращенные не только две тысячи лет назад к иудеям, но ко всем нам: Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что‑нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5:23–24). Богослужение и молитва, по‑настоящему угодные Богу, невозможны без прощения. Выбор в пользу прощения мы должны делать каждый раз, когда читаем в молитве «Отче наш»: «…и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Если мы не прощаем нашим должникам так, как Бог прощает нам, то слова молитвы судят нас, поскольку тогда они означают: «Не прощай мне, Боже, как и я не прощаю». Человек замыкается в круге, из которого нет выхода, который невозможно разорвать своими силами.

Блаженный Августин пишет: «Итак, требую, чтобы ты прощал, потому что нахожу тебя требующим прощения. Тебя просят – прощай; тебя просят – и ты будешь просить, чтобы прощено было тебе. Вот придет время молитвы, и я ловлю тебя в словах, какие ты скажешь. Ты скажешь: „Отче наш, Иже еси на Небесех“. Ты не будешь в числе сынов, если не скажешь: „Отче наш“… Скажи следующее: „…остави нам долги наша“. По какому праву? с каким условием? по какому закону? с каким собственным заверением? „…якоже и мы оставляем должником нашим“. Мало того, что ты не прощаешь, ты еще и Богу лжешь. Условие положено; закон постановлен: оставь, как Я оставляю. Значит, Он не оставляет, если ты не оставишь. Оставь, как Я оставляю. Хочешь, чтобы оставлено было тебе, просящему, оставь и ты просящему… Поступай так, как говоришь. Кто лжет в молитвах – и теряет свое дело, и подвергается наказанию… когда ты лжешь в молитве, то в самой же молитве обличаешься… Неужели можно изгладить этот стих из нашей молитвы? Неужели хотите сказать: „остави нам долги наша“, а следующие слова: „якоже и мы оставляем должником нашим“ изгладить? Не изгладишь, чтобы тебе не быть изглаженным».

Всегда, стоит нам искренне задуматься о прощении, Господь напоминает нам имена и лица людей, которых надо простить. Первым шагом на этом пути должна стать молитва за тех, кто обидел нас и к кому были несправедливы мы. В древнем египетском Патерике приводится такая история: «Брат пришел к старцу и говорит: „Отче, я скорблю". Старец спрашивает: „Отчего?" – „Некий брат обидел меня, и мучаюсь, пока я не воздам ему". Старец говорит: „Послушай меня, и Бог избавит тебя от этой страсти. Для примирения с братом пойди в келию свою, молчи, усиленно молясь Богу об обидевшем тебя брате". Брат сделал, как сказал ему старец. И через семь дней Бог отнял у него гнев ради того принуждения, которое он делал себе из послушания старцу». Подобная молитва, как показывает опыт многих, может творить настоящие чудеса – и прежде всего в нашем собственном сердце.

Никто не может дать гарантии, что у нас всегда получится прощать. Но именно этот путь нам ясно указан. Прощение не легко, но возможно. Иначе Христос не заповедал бы его, причем не просто каким‑то «духовным суперменам», но каждому человеку.

Размышляя об этом, священник Александр Ельчанинов пишет: «Заповедь Евангельская не может быть неисполнимой, иначе Евангелие оказалось бы собранием прекрасных слов, неприменимых к жизни. К таким словам относится и слово о любви к врагам. Как возможна такая любовь? Два обстоятельства закрывают нам путь к пониманию этой заповеди: первое – это что мы не исполнили предыдущей заповеди, „Если кто хочет идти за Мной, да отвержется себя“ – заповедь о нищете духовной. Только на пути отречения от себя и своего, от своих симпатий и антипатий, суждений, привычек, точек зрения можно понять Евангелие, и в частности заповедь о любви к врагам. Второе – надо отказаться и от той точки зрения, что в человечестве есть два враждебных стана, две породы людей: праведные и грешные, предназначенные блаженству и обреченные гибели. Этого нет. Мы все грешны, все поражены первородным грехом, а за всех нас пострадал Господь. Он друг грешников. Он предостерегает считающих себя праведными, что мытари и блудницы впереди них идут в Царство Небесное. Ему дороги одинаково все, и это Ему принадлежит окончательный суд. Вот почему непосредственно за словами Христа о любви идут слова о неосуждении – „Не судите, да не судимы будете“. Не судите – вам легче будет тогда полюбить всякого, не судите – и у вас не будет врагов. Смотрите на „врагов“ как на больных одной с вами болезнью, как на погибающих. Оставьте точку зрения личного суда и станьте на точку зрения Божьего дела в мире».

Мы должны осознать, что все мы – грешники и нам нужно прощение от Бога. Каждый новый день приносит выбор между тупиковым путем греха и вечно новой возможностью радости в Боге. Бог всегда готов простить, но требует от нас того же. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете (Лк. 6:37). Легко ли это? Нет. Возможно ли? Да. Попросим же Бога помочь нам на этом пути.

Что бы ты ни сделал последнему, все это сделаешь, как человек, и притом в настоящей только жизни, но Бог не так поступит: Он подвергнет тебя большему и вечному мучению в жизни будущей: и отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга, то есть навсегда, потому что он никогда не будет в состоянии заплатить своего долга. Итак, после того, как дар уже оказан, и человеколюбие явлено, приговор отменен ради злопамятства. Не погрешит, кто назовет этот грех тягчайшим всякого греха: другие грехи все были прощены, а этот не только сам не мог быть прощен, но возобновил опять и другие грехи, которые были уже изглажены совсем. Ни от кого так не отвращается Бог, как от человека злопамятного и коснеющего в гневе. Это в особенности показал Он здесь; да и в самой молитве заповедовал нам говорить так: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6:12). Если уж помнить грехи, то помнить должно только свои. Помня собственные грехи, о чужих мы никогда и не подумаем, а коль скоро о тех забудем, эти легко придут нам на мысль. Если бы и этот должник помнил о десяти тысячах талантов, то не вспомнил бы ста динариев, но как забыл о тех, когда стал душить товарища, то привлек на свою голову тяжесть множества прежних грехов. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его».

Условность прощения грехов

Эта притча, помимо главной мысли о всепрощении, прекрасно разъясненной Иоанном Златоустом, вмещает в себя и другую, весьма важную для нашего спасения. Наказание прощенного уже, но вновь согрешившего грешника, при том же наказании его не только за новый грех, но и за все прежние, покрытые уже прощением грехи, доказывает, что прощение грехов в этой жизни не дается безусловно и навсегда; напротив, всякое прощение дается под условием, чтобы прощенный более не грешил. Иди и впредь не греши (Ин. 8:11). Тогда прежние грехи твои не будут вменены тебе в вину ни здесь, ни на окончательном Суде; но если ты вновь начнешь грешить, то призовешь на свою голову наказание и за те грехи, за которые не был осужден и мог бы быть окончательно прощен.

Иисус предостерегает нас: «если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:15)". Потому и нельзя нам, видя грубые проявления злого сердца, ограничиваться только негодованием, необходимо помнить завет: «Внемли себе». Всегда внимай тому, что делается в твоем сердце, всегда глубоко и честно наблюдай за самыми мелкими греховными движениями в нем. И помни святые слова апостола Павла: «Будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Еф. 4:32).

Причем прощать мы должны так, как требует Христос,– от всего сердца, ибо нередко прощаем мы только на словах: кланяемся обидчику своему, но в сердце нашем еще остается большая доля раздражения и нелюбви к нему. И тогда, простив сами, получим прощение от Отца нашего Небесного. Аминь.

"Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его." Это заключительные слова притчи, в которых - главный ее смысл. В словах сих нет никакой двусмысленности и никакого подтекста. Как мы поступаем с братом своим, так и Бог поступит с нами. Это объявил нам Господь наш Иисус Христос, у Коего нет ни неведения, ни ошибки. Христос в данном случае говорит не Отец ваш, но Отец Мой Небесный, ибо сим хочет сказать, что если мы не прощаем грехи братиям своим, то теряем право называть Бога своим Отцом.

И еще подчеркивает Христос, как именно надо прощать - от сердца своего. И человек царь простил задолжавшему рабу от сердца своего, ибо говорится: умилосердившись над рабом тем, - то есть милость родилась в сердце государя. Итак, если мы не простим брату своему и если не простим от сердца своего, с милосердием и любовью, Бог, Творец и наш, и братий наших, поступит с нами точно так же, как человек царь с жестокосердным рабом. То есть и мы будем отданы истязателям, бесам, которые будут вечно истязать нас в царстве тьмы, где плач непрестанный и скрежет зубов. А если бы это было не так, разве Господь наш Иисус Христос сказал бы нам сие? А Он говорил об этом не только по поводу сей притчи о жестокосердном рабе, но во многих других случаях.
"Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Мф. 7:2).
Разве это не то же самое наставление, без двусмысленности и без подтекста? И разве Господь то же самое наставление не поместил и в главную молитву, нам данную, в молитву Господню:
"и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим"?
Страшными сими словами мы каждый день, читая Отче наш, так сказать, возобновляем завет с Богом, моля Его, чтобы Он поступил с нами так, как мы поступаем со своими ближними; чтобы Он простил нам так, как мы прощаем; чтобы Он явил нам такую милость, какую и мы являем должникам нашим.

Как легко мы даем Богу обязательства и какую ответственность берем на себя! Легко Богу простить нам настолько, насколько и мы прощаем другим; легко Ему оставить каждому из нас и долг в десять тысяч талантов; о, если бы мы с таковою Божественной легкостью хотели оставить брату своему долг в сто динариев! Поверьте, что каким бы огромным ни был долг человека человеку, грех брата пред братом и товарища пред товарищем, он не составляет больше ста динариев по сравнению с громадным долгом каждого из нас Богу. Все мы без исключения являемся великими должниками Божиими. И когда нам в голову придет судиться с товарищем из-за его долга надо нам вспомнить, что мы сами неизмеримо больше должны Богу, Который все еще терпит на нас, все еще отлагает срок уплаты, все еще ждет и прощает. Ах, надо нам вспомнить: какою мерою мы мерим, такою и нам будут мерить! И, кроме того, надо нам вспомнить последние слова Христовы, которые Он изрек, умирая на Кресте:
"Отче! прости им."
Тот, у кого осталось хоть сколько-нибудь несожженной совести, устыдится при таких воспоминаниях, и ослабнет его рука, гонящая малых должников его.

Поспешим, братия, простить всем грехи и оскорбления, чтобы и Бог простил нам бесчисленные грехи и оскорбления наши. Поспешим, пока смерть не постучала в двери и не возгласила: «Поздно!» За дверьми смерти ни мы не сможем более прощать, ни нам не простится. Слава Божией милости и Божию суду. Честь и слава Божественному Учителю и Господу нашему Иисусу Христу, со Отцем и Святым Духом - Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.