Толкование Евангелие от Иоанна, Глава 8: Кирилл Александрийский святитель

Глаголаху же Ему: где есть Отец Твой? Так же и в настоящем случае каждый, думаю, с полною справедливостию может обвинить неразумие иудеев, говоря следующее пророческое изречение: «Вот народ безумный и бессердечный» (Иер. 5:21). Несмотря на то, что Спаситель наш Христос частые и долгие речи вел к ним, постоянно называя в них Небесного Отца и Бога, они, жалкие, доходят до такого безумия, что осмеливаются говорить: «Где (есть) Отец Твой?» Совсем вообще не думают о сущем на небесах Боге и Отце, напротив – оглядываются и ищут Иосифа, полагая, он есть отец Христа, а не другой кто. Видишь, сколь основательно назван народом действительно безумным и бессердечным. Неспособные хоть сколько-нибудь возвести от земли свое духовное око, они являют истинность сказанного о них: «Да помрачатся очи их, чтобы не видеть, и хребет их навсегда согни» (Пс. 68:24). Хребет согбен у животных бессловесных, каковой вид они имеют от природы, и они не держатся прямо. Но и ум иудеев оскотел некоторым образом, всегда склоняется книзу и не видит ничего небесного. Разве не самое дело доказывает, что мы вполне верно так думаем о них и рассуждаем истинно? Ведь если бы они разумели Небесного Отца и Бога, то разве стали бы Бестелесного искать в пространстве? Неужели они, скажи мне, говоря о все наполняющем Боге бессмысленное «где Он», не противоречат всему Божественному Писанию, хотя божественный Псалмопевец, составляя возможную (для человека) речь о Боге и приписывая Ему свойство все наполнять, «куда, – говорит, – пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда бегу? Если взойду на небо – Ты там, если сниду в ад, Ты – здесь, если возьму крылья мои (себе) поутру (у зари) и пойду на края моря – и там рука Твоя будет путеводить меня и держать меня десница Твоя» (Пс. 138:7–10)? Но и Сам Бог над всеми, ясно показывая нам, что Он имеет не ограниченную местом природу, говорит к столь нечестивым иудеям: «Не Я ли наполняю небо и землю, говорит Господь? Какой дом построите Мне? Или какое место покоя Моего? Небо Мне – престол и земля – подножие ног Моих» (Иер. 23:24; Деян. 7:49). Таким образом, отовсюду можно усматривать невежественность иудеев, когда они говорят Спасителю Христу: «Где Отец Твой?» – если не говорят этого о считавшемся по плоти отцом, болтая вздор и в таком случае. Но, может быть, и на другое нечто острое намекают слова иудеев. Так как думали, что Святая Дева совершила прелюбодеяние до брака, то ввиду именно этого они и выражают язвительную укоризну Христу как не знавшему, от кого Он (родился), вздорно вопрошая: «Где есть Отец Твой?» Отвеща Иисус: ни Мене весте, ни Отца Моего: аще Мя бысте ведали, и Отца Моего бы ведали бысте Истинное слово и отнюдь не допускающее обвинения во лжи. Ведь те, кто считал Христа действительным сыном или Иосифа или блуда и не знали явившееся от Бога Отца Слово, разве не должны справедливо выслушать: «Ни Меня не ведаете, ни Отца Моего?» Ведь если бы знали явившееся от Бога и Отца Слово и ставшее ради нас во плоти, по Божественному Писанию (Ин. 1:4), то знали бы и Родителя Его, ибо точнейшее познание Отца для любознательных умов бывает чрез Сына. Это и Сам однажды подтвердил в словах к Богу и Отцу: «Явил Я Твое имя людям» (Ин. 17:6), и еще: «Изумительно знание Тебя из (чрез) Меня» (Пс. 138:6), ибо как скоро мы познали Сына, то познали из (чрез) Него и Родителя. Таким образом, чрез Обоих вносится мысль о Том и Другом и при наименовании Отца появляется, конечно, и воспоминание о Сыне, как и наоборот, – обозначению Сына сопутствует имя Родителя. Вот почему Сын есть как бы некая дверь и путь, ведущие к познанию об Отце, как и говорит: «Никто не приходит к Отцу, если не чрез Меня» (Ин. 14:6)¹. И нам должно прежде узнать, по мере возможности, что есть по природе Сын, а потом таким образом, как по Образу и Отпечатку точнейшему, надлежаще уразуметь Первообраз. Это потому, что Отец открывается в Сыне и, как в зеркале, отражается в природе Собственного Порождения. А если это истинно, как и действительно истинно, то пусть опять устыдится богоборный арианин. Ведь отпечатку сущности Его необходимо быть Ему подобным решительно во всех отношениях, дабы истинно освещающим в Сыне не другое что понималось, кроме того, что есть Отец. И если Отец благоволил познаваться в Сыне и в Нем открываться, то, конечно, Он знает Его и единосущным, и отнюдь ни в каком отношении не худшим присущей Ему (Отцу) славы. Ведь Он и Сам не пожелал бы, чтобы считали Его гораздо меньшим, чем каков Он есть по природе. А как этого Он желает и волит, то разве не необходимым в конце концов оказывается исповедовать Сына во всех отношениях подобным Отцу, дабы каждый чрез Него познавал и Родителя, как мы уже прежде сказали, восходя прямо от Образа к Первообразу, и таким образом, мог иметь безукоризненное понятие о Святой Троице. Итак, познающий Сына ведает и Отца. Но обрати внимание на то, как вместе с изречением истины иудеям Господь вносит в Свое слово и некое другое искусство. Ясно сказав: «Ни Меня не ведаете, ни Отца Моего», Он отвлекает ум иудеев от того, чтобы не мыслить о Нем одно только человеческое и не считать Его действительным сыном Иосифа, домостроительно принятого Им в качестве отца, но, напротив, изыскивать и исследовать, Кто есть Слово во плоти и Кто по природе Отец Его.

***

«Отвеща Иисус: ни Мене весте, ни Отца Моего: аще Мя бысте ведали, и Отца Моего ведали бысте» . Отсюда снова видно, что Сын — точнейший образ Отца. Ведь коль скоро, если кто познал Его, то, всяко, знает и Отца; то как не очевидно, что всячески необходимо веровать, что Он таков, каков по природе Отец? Итак, когда между Ними нет никакой разницы, и сохраняется неизменное подобие, как может Сын быть сотворенным, когда не таков Отец? 
ИНОЕ. Те из имен, что выражают некое отношение к чему-либо, понимаются не сами по себе и обособленно, подобно прочим именам, но непременно вводят и указание на что-либо другое и обозначают также и то, с чем имеют связь. Как сказавший «день» не забывает и о ночи, а говоря «правое», подобным же образом, называет его по отношению к левому, так и Сына именует по отношению к Отцу. Стало быть, называющий Сына творением не должным образом противопоставляет Его Отцу. А исповедаяй Сына, и Отца имать (1 Ин. 2:23). Ибо Творец не может мыслиться отцом творения, но, скорее, Создателем и Зиждителем. Поскольку же мы желаем знать Отца Богом, то будем исповедовать Сыном по природе рожденного от Него, а иначе непременно вместе с невежественными иудеями услышим от Него: «Аще Мя бысте ведали, и Отца Моего ведали бысте» .

И глаголаше им: вы от нижних есте, Аз от вышних есмь Опять, может быть, скажет кто-либо из имеющих любознательный ум и обыкших углубляться в Божественные созерцания: что побудило Господа нашего Иисуса Христа, только что провозглашавшего иудеям и говорившего: «Я ухожу и будете искать Меня», как бы по какой необходимости присоединить: «вы от нижних есте, Я от вышних есмь». Но хотя эти слова, по-видимому, и не имеют близкой связи с предшествующими, однако ж в них скрывается глубокая мысль. Как Бог Он не имел нужды, по словам самого божественного евангелиста Иоанна, «дабы кто свидетельствовал о человеке, ибо Сам узнавал, что было в человеке» (Ин. 2:25), так как «проникает до разделения души и духа, сочленений и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12). Не не ведал Он поэтому и глупые мысли иудеев, которые, по своему грубому и тупому уму, услыхав от Спасителя слово «ухожу», безрассудно подумали или что Он убежит куда-либо, оставив Иудею, или что Он говорит нечто такое: доколе Я остаюсь и жив, уверуйте, дабы таким образом не пришлось и умирать, ибо ὑπάγω может иметь и такое значение. И удивительного ничего нет в том, если иудеи впали в такое безрассудство, что думали о Христе нечто подобное. Ведь они не знали, что Он есть Бог по природе, но, смотря на одно только земное тело Его, считали одним из подобных нам человеков. Поэтому-то, поражая их, Спаситель и говорил: «Вы по плоти судите» (Ин. 8:15). Таким образом, отклоняя их от таких ребяческих и низменных мыслей, снова научает их, что они помышляют это не о ком-либо из сотворенных и смертных людей, но о Том, Кто истинно рожден свыше и от Бога Отца. Поэтому отнюдь не Мне, говорит, приличествует умереть и бежать, ибо Я – свыше, то есть Бог от Бога, ибо то, что выше всего, есть Бог, – но вам это всего более должно подобать, ибо вы – снизу, то есть имеете природу, подверженную смерти и подлежащую тлению и ничтожеству. Итак, обо Мне, говорит, не помышляйте ничего подобного и оставьте свою слабость, ибо рабское не равночестно Владыке и то, что снизу и от земли, – Тому, Кто свыше и от Бога Отца рожден. А что «свыше» означает здесь рождение Сына от Бога Отца, в этом убедит нас такое мудрое рассуждение. Взятое в местном значении «свыше» очевидно значит «с неба». Но ведь у Сына не было бы никакого преимущества пред низшею и подчиненною Богу тварью, если бы Он пришел только с неба, так как и многие из Ангелов, посылаемые на служение, приходят вниз, управляют свыше чем-либо на земле и нисходят с неба. Это свидетельствует нам Сам Спаситель в словах: «Истинно, истинно говорю вам; узрите небо отверстым и Ангелов Божиих восходящими и нисходящими на Сына Человеческого» (Ин. 1:51). Если, таким образом, и Ангелы нисходят свыше с неба, то зачем же напрасно возвышает Себя Христос, усвояя Себе как некое великое преимущество пред всею тварью Свое пришествие, как говорит, «свыше»? Но ведь без труда и усилий вполне очевидно, кто есть по природе Единородный и что такое созданные Им Ангелы. Итак, слово «свыше» необходимо должно иметь не общее значение «с неба сходить», но указывать на то, что Сын воссиял из Превышней и Превосходящей всё Природы. Поэтому и слово «свыше» в отношении к одному только Единородному указывает на то, что Он от Бога по природе, и ни на что другое. Ведь из всех существ, о которых говорится, что они суть и существуют от Бога, Сыну принадлежит еще и то пред всем преимущество, что Он существует как «рожденный из самой сущности Отца», а не как созданный подобно тварям. Вы от сего мира есте, Аз несть от мира сего Весьма ясно показал здесь, что надо разуметь под «свыше» и что – под «снизу». И так как Господу нашему Иисусу Христу было вполне естественно знать, что фарисеи могут придать этим выражениям чувственный смысл, понять эти «свыше» и «снизу» в местном значении и отсюда впасть во многие ложные мысли, то Он считает полезным снять с этого изречения всякую прикровенность и неясность, еще раз и еще яснее изложив им то, что высказал загадочно. «Вы» говорит, «от сего мира есте», то есть «снизу», – «Я не» (есмь) «от сего мира», а это значит «свыше». Бог превосходит все тварное не в отношении местных высот, ибо глупо и совсем неразумно бестелесное представлять пространственным, – но Он возвышается над тварью неизреченными преимуществами природы. Такое (Божественное) существо усвояет Себе Логос, называя Себя не делом (тварью), но плодом и рождением (Сыном). Замечай, что, как оказывается, не говорит: «Свыше Я произошел и сотворен», но – «есмь», дабы показать и то, откуда Он, и то, что вечно сосуществовал Своему Родителю, ибо Он есть «Сущий», как и Отец. А будучи «Сущим», каким же образом не был и вечно сосуществующим «Сущему», пусть на этот вопрос отвечает безумие иномыслящих. Но враг истины выставит против нас такое возражение: «Христос сказал не просто только «Я не (есмь) от мира», но присоединил еще «сего», чем со всею точностью показал, что и другой еще есть мир духовный, из которого Он может быть». Но, стало быть, Сын оказывается среди творений – ведь такое следствие вытекает из твоей речи, – и Творец помещается в разряд существ, имеющих тварную природу. И, приписав Ему ангельское и раболепное достоинство, ты, быть может, считаешь себя свободным от обвинения в богохульстве? Или не знаешь опять, что если ты и усвоишь Ему самое высшее состояние и положение, какое только можно представлять у святых Ангелов, – если и признаешь Его бытие превышающим всякое начало и власть и престолы, но будешь считать Его тварным, ты, однако ж, нисколько не менее оскорбляешь Его? Для Единородного никакого значения, конечно, не будет иметь в отношении достоинства Его преимущество над другими, как скоро Он представляется созданным, ибо слава Его состоит не в первенстве над другими тварями, но в том, что Он не тварен и как Бог существует от Бога по природе. Ты же, напротив, – явившегося от Бога, и потому Бога опять причисляешь к тварям и считаешь частью мира, хотя бы и не этого, а другого (мира), ибо в отношении тварности это различие миров не будет иметь никакого значения.¹ Потом: неужели ты не стыдишься причислять Логоса, соприседящего Родителю, к служителям и предстоятелям Божиим? Неужели не слышишь слов Гавриила к Захарии: «Я – Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою» (Лк. 1:19)? Или еще и слов Исаии: «Я видел Господа Саваофа, сидящего на престоле высоком и возвышенном, и Серафимы стояли вокруг Него» (Ис. 6:1–2)? И удивительное дело: пророк видел Сына, и называл Его Господом Саваофом, и представляет Его в качестве Царя, окруженного служащими Ему вышними Силами. А что он созерцал славу Единородного, об этом ясно засвидетельствует премудрый Иоанн в словах: «Сие же сказал Исаия, потому что видел славу Его и говорил о Нем» (Ин. 12:41). Вот почему и божественный Павел, от сидения Его рядом с Богом и Отцом и от названия Его Сыном по природе приходя к точнейшему восприятию этой тайны и получая о ней созерцательное познание, говорит: «Ибо кому сказал из Ангелов когда: Сын Мой (еси) Ты», очевидно Бог и Отец, «Я днесь родил Тебя» (Евр. 1:5)? Ведь в слове «Я родил» указывается на то, что Сын существует от Бога как Бог природою. И опять: «Кому же сказал когда из Ангелов: седи одесную Меня?» (Евр. 1:13). И говоря это, он отнюдь, конечно, не обвиняет Бога и Отца в том, что Он может совершать что-либо несправедливое или что Он бесчестит природу Ангелов, когда заставляет чтить ее на втором месте после Сына. Иначе что бы препятствовало, может сказать кто-либо, если Бог и Отец справедлив и благ, и природу Ангелов соделать приседящею Себе, как скоро Сын всецело находится среди тварей и однороден с ними в отношении тварности, хотя бы и превосходил присущую им меру (достоинств) какими-либо другими преимуществами, подобно тому как (превосходят) они (ангелы) нас (людей)? Но не несправедлив Бог и Отец, повелевающий Ангелам предстоять (Себе в качестве слуг) и это достоинство дающий их природе, а Своего Сына имеющий соприседящим (Себе), как скоро ведал, что собственное Его Рождение (Сын) есть Бог по природе и не чужд Его существа. Каким же образом Он может быть тварным и из мира тварного, а не наоборот – обладать тем, что свойственно Истинному Богу, то есть быть выше всего мыслимого и считающегося существующим во всем мире? А как вы указываете как на что-то важное и непреодолимое на то, что Христос сказал выразительно: «Я не от мира «сего», и утверждаете, что посредством этого «сего» указывается нам на другой мир, откуда и Он Сам, то посмотрим опять, не опираетесь ли вы на гнилые умозаключения и склоняетесь к таким рассуждениям и мыслям одним только легкомыслием своим. В самом деле, «сей» или «сего» и подобное употребляется вместо имени и есть указательное местоимение, но отнюдь, конечно, не содержит в себе необходимого указания на «другого». Так, например, блаженный Варух, указывая нам на единого и единственного Бога, говорит: «Сей Бог наш, да не считается другой с Ним» (Вар. 3:36). Если бы «сей» указывало на «другого», каким образом другой не был бы признан при Нем? И Симеон праведный, пророчествуя тайну о Христе, говорит: «Вот «Сей» лежит на падение и восстание мертвецов многих во Израиле и в знамение пререкаемое» (Лк. 2:34). Кому же не вполне очевидно, что праведный говорит здесь «Сей» не для отклонения нас от других лиц, но указывает на единично, так сказать, уже присутствующего и для сего назначенного. Поэтому когда Христос говорит: «Я – не от мира «сего», то употребляет это «сего», конечно, не как являющийся из «другого» мира, но более телесным образом указывает и определяет в виде как бы двух некоторых мест тварную природу и неизреченную, превышающую всякое существо человеческое. При этом словами «вы от мира сего есте» дает видеть, что иудеи пребывают в месте тварей, а в изречении «Я не от мира сего» совершенно отделяет Себя от тварных существ и относит к другому месту, то есть Божества. Итак, поставив на вид противоположность между Божеством и миром, местоимение «сего» ставит при слове «мира», а Себя Самого относит к Родившему Его Богу и Превышней Сущности. Но отнюдь не окажется, говорят, несправедливым по отношению к природе Ангелов Бог и Отец, если уделил им не такую честь, как Сыну. Ведь нисколько не свидетельствует о несправедливости Бога разнообразие тварей или сообщение каждому подобающей ему славы, иначе каким образом мы оказываемся ниже Ангелов, хотя и исповедуем Бога справедливым. Поэтому что мы по сравнению с Ангелами, то и Ангелы по сравнению с Сыном: они уступают Ему как высшему и наделенному большими достоинствами, чем какими обладают они сами. Но вот что, любезнейший читатель, скажем мы опять в посрамление невежественного еретика. Хотя мы и не имеем славы Ангелов, так как оказываемся и ниже присущего им благочестия, и хотя в тварях есть большое разнообразие и различие в обладании большими или меньшими достоинствами, по воле Творца, но самая тварность есть общее всем свойство и в этом отношении отнюдь не может быть одно высшим, другое низшим. Поэтому ничего нет удивительного в том, что Ангел преимуществует пред человеком в славе и чести, как и Архангел пред Ангелом. Но при этом мы не найдем, чтобы какой-либо из тварей была присуща возможность возвышаться до славы Самого Творца всего. Ничто тварное не может быть Богом по природе, ни рабское – равночестным Владыке, восседать одесную Его и соцарствовать с Ним. Какою же в таком случае мерою чести будет боголепное достоинство для Сына, подобно нам тварного и (только) из духовного мира? Каким образом однородное с тварями может возвыситься до славы, равной с Богом по природе, хотя Бог говорит: «Славы Моей другому не дам» (Ис. 42:8)? А за что, скажи мне, диавол отпал от небесных обителей? Разве в том состояла вина его, что он возжаждал такой славы, какая подобает тварной природе, но только в высшей и большей мере, чем в какой он обладал ею? Или же, напротив, в том, что он дерзнул сказать: «Буду подобен Вышнему» (Ис. 14:14)? Ведь он вообразил, что создание может возвыситься до природы Создателя и соделаться сопрестольным Вседержителю Богу. Поэтому и пал, как молния с неба, по написанному (Лк. 10:18). Ты же, столь безрассудно и неосторожно нападая на нас, не придаешь никакого значения тому, что Сын, будучи (по твоему мнению) из некоего подобного нам (тварного, но духовного) мира и потому частью творения, в качестве чести призывается от Бога и Отца к сидению с Ним (на Божеском престоле), – и эту честь (по твоему мнению) доставляет Ему отнюдь не Его существо, требующее подобающего Ему и соответствующего достоинства. Ведь если это так, как болтаете вы, то Он только в качестве благодати приемлет то, что выше твари. Прочь от такой хулы, человек! Не так мы будем думать, не дай Бог! Веруем, что Ангелы и Архангелы и еще высшие их силы удостоены различной чести по воле и всемогуществу Всемудрого Бога, определяющего справедливое решение о каждой твари. Но не будем думать, что среди них находится и Сын по природе. Не в качестве благодати и как дар имеет Он Свою (сыновнюю) славу, но потому, что Он есть из сущности Бога и Отца, Истинный Бог от Бога по природе и Истинного, сопрестолен и соцарствует с Ним, все имеет под Своими ногами как Бог и от Отца, с Отцом и над всею тварью боголепно управляет. Посему справедливо слышал: «Потому что все – рабы Твои» (Пс. 118:91). Поелику же как истинный Бог Он оказывается сущим повсюду, то, очевидно, никоим образом не может быть «от мира сего», то есть тварным. Слово «мир» здесь обозначает всю природу сотворенного, посредством части делая указание на все то, что мыслится сотворенным, как и Бог у пророков, удаляя Себя от всякого тожества природы с тварью, сказал: «Потому что Я – Бог, а не человек» (Ос. 11:9). И если потому, что Он сказал, что не есть Он подобный нам человек, мы, конечно, не поставим Его в ряд с Ангелами или какими другими (высшими) тварями, но, идя от части к целому, должны признавать, что Бог есть нечто другое по природе сравнительно со всем тварным, то таким же образом, полагаю, благочестивцам надлежит понимать подобные толкуемой трудности, «ибо видим в зеркале посредством загадки» (1 Кор. 13:12), как Павел говорит.

 О том, что Он всецело отстоит от них и природой неизмеримо их превосходит, Христос ясно учит в Евангелии, говоря: «Вы от нижних есте, Аз от вышних есмь» (Ин. 8:23), «нижним» называя царствуемую (βασιλευομένην) и подчиненную природу, а «вышним» — царствующее и превосходящее (έποχουμένην) Божество. Итак, тогда как истинно Христос сказал, что Он свыше есть, сей т. е. евномианин утверждает, что Он — от нижних, очевидно клевеща на сущность Сына.

Прикровенна еще и очень неясна речь. Впрочем, она содержит в себе сходный с предшествующими изречениями смысл и только другим образом раскрывает те же самые мысли. Тех, кто раз уверовал, она убеждает уже совсем оставить и бросить подзаконное служение, руководствуя считать его за тень в отношении к познанию о Нем и, оставив образы и загадки, стремиться к самой «истине», то есть ко Христу, подателю истинной свободы и искупителю. Итак, «познаете», говорит, «истину», следуя Моим словам, а от познания истины обретете пользу от нее.

Так как, полагаю, для пользы читателей надо расширить смысл и этого изречения, то и здесь Господь, по моему мнению, говорит иудеям вот что.

Горькому, говорит, вы подверглись рабству в Египте и продолжительный труд изнурял вас, находившихся под неволею у фараона. Но вы воззвали тогда к Богу и подвигли Его милосердие к вам, – рыдая от угнетавших вас бедствий, вы искали с неба Избавителя. И Я тотчас же приходил к вам и тогда, выводил вас из чужой земли, освобождал от свирепейшей тирании и призывал к свободе. Но дабы вы знали своего Заступника и Искупителя, Я начертывал вам Мое таинство в заклании агнца и повелевал тогда предызображать спасение посредством крови, ибо вы спаслись тем, что помазывали себя и дверные косяки кровью агнца. Когда поэтому вы, отдалившись от прообразов, узнаете истину, то будете вполне и истинно свободны. И пусть, говорит, никто не сомневается в этом: ведь если прообраз соделался тогда для вас виновником стольких благ, то не тем ли более истина сообщит преизобильнейшую благодать?

Ничто, конечно, не препятствует понимать так эти слова Иисуса к иудеям, так как они имеют весьма широкий смысл. Но, кажется, и другой некоторый смысл можно открыть в толкуемом изречении. Закон Моисеев предписывал омовения и окропления, а кому случалось впадать в тяжкие грехи, повелевал закалать волов и овец и тем пресекать преступления, в каких каждый был повинен. Но все это не имело никакого значения для самого уничтожения греха, ибо отнюдь не избавляло преступников от вины и не делало свободными от наказания тех, которыми попирался Божественный закон. Какую, в самом деле, пользу согрешившему человеку могло доставить заклание вола и в жертвоприношении овец какую прибыль можно бы было получить? Какое удовлетворение, поскольку дело касается до преступления закона, чрез это являлось для оскорбленного Бога? Послушай, что Сам Он говорит: «Неужели ем мясо волов или кровь козлов пью?» (Пс. 49:13). Кроме того, еще ясно сказал иудеям: «Всесожжения ваши с жертвами вашими соберите, и ешьте мяса, потому что Я не говорил к отцам вашим о всесожжениях и жертвах, но только слово сие заповедал им, говоря: суд праведный судите» (Иер. 7:21–23 и Зах. 7:9). Итак, совершенно бесполезны кровавые жертвы и не могут отмыть приставшую к человеку вследствие греха нечистоту. В этом удостоверяет опять, когда является говорящим к матери иудеев Иерусалиму гласом пророка Иеремии: «Зачем возлюбленная в доме Моем совершила мерзости? Неужели обеты и мяса святые отнимут от тебя лукавства твои или ими избежишь?» (Иер. 11:15); «ибо невозможно крови волов и козлов уничтожать грехи», как говорит Павел (Евр. 10:4). А что заботящиеся о подзаконном служении как напрасном и старающиеся совершать совершенно бесполезные кровавые жертвы и дароприношения справедливо изгонялись из божественного двора, этому ясно научит и говоря гласом Исаии пророка: «Ходить по двору Моему не продолжите: если принесете семидалу (пшеничную муку самую лучшую), напрасно; фимиам – мерзость Мне» (Ис. 1:12–13).

***

Итак, не в установленных законом обрядах – истинное спасение, и никто не найдет в них вожделенную свободу, то есть от греха. Напротив, отрешившись от образов и прозревая уже красоту служения в духе, познав истину, то есть Христа, мы получаем оправдание чрез веру в Него. Оправдываясь же, мы переходим к истинной свободе, являясь уже не в качестве рабов, как прежде, но в качестве сынов Бога. Об этом засвидетельствует Иоанн в словах о Христе и верующих в Него: «А кто прияли Его, дал им власть чадами Бога быть» (Ин. 1:12). Поэтому весьма благополезно Господь и Христос наш не дозволяет верующим в Него продолжать чтить подзаконные тени, ибо ничего в них нет полезного или способного дать истинную свободу. Напротив, повелевает познавать истину, ибо чрез нее, говорит, они совершенно освободятся, по смыслу толкуемого изречения.

Опять подвергают осмеянию обещание Спасителя нашего – даже более, негодуют, якобы оскорбленные. Для того, говорят, кто непричастен никакому рабству, какая же может быть нужда в призывающем нас к свободе и как бы в качестве дара сообщающем уже присущее нам? Не знают они, хотя и привыкли много думать о себе, что праотец Авраам не был сыном, судя по мирскому, знатного отца и не блистал отличиями этой жизни, но прославился одною только верою в Бога: «Поверил, – сказано, – Авраам Богу, и вменена ему в праведность вера, и другом Божиим был назван» (Иак. 2:23). Отсюда со всею ясностью можешь видеть причину присущей ему славы. Так как назван другом Вседержителя Бога, то поэтому и стал великим и славным, вменена ему вера в праведность и правда от веры соделалась для него причиною свободы по Богу. Итак, когда, уверовав, он получил оправдание, то есть когда отвергся неблагородства греховного, тогда явился знатным и благородным и свободным. Неразумно поэтому иудеи, презирая освободившую и самого первоначальника рода благодать, сосредоточивают свои помыслы на одном только освобожденном ею (Аврааме), но, не обращая внимания на то, откуда происходит и куда направляет эта слава его, бесчестят Подателя присущих ему качеств, оставляют в пренебрежении Источник всякого благородства и преувеличенно думают об удостоенном причастия к Нему (Аврааме).

Оказываются пустыми хвастунами также и в заявлении, что они никому никогда не рабствовали, – этими своими словами они изобличаются как лгуны. Ведь они были в рабстве у египтян в течение четырехсот тридцати лет, только благодаря вышней благодати были выведены из дома рабства и из печи железной, как написано (Втор. 4:20), то есть жестоковластия египтян. Были в рабстве и у вавилонян и ассириян, которые, опустошив всю Иудейскую страну и самый Иерусалим, переселили в свою страну всего Израиля. Итак, совершенно не здравомысленна речь иудеев, ибо кроме неведения об истинном рабстве, разумею рабство во грехах, они совершенно отвергают и другое неблагородное рабство (политическое), имея ум, привыкший высокомудрствовать по ничтожным поводам.

Как душевных и смотрящих на одно только телесное отвращает их от присущего им неведения, направляет к более духовному и переводит как бы на непроторенное и совершенно необычное наставление, показывая им сокровенное и в течение долгих времен остававшееся неизвестным рабство. При этом премудро опускает (обличение в том), что они ложно говорят, будто «никому не рабствовали мы никогда» (Ин. 8:33), равно как не указывает и на то, что они напрасно хвастают благородством праотца своего, дабы опять не дать им повода к неподобающим поступкам, так как они были уже возбуждены и весьма склонны к гневу. Ограничиваясь как бы самым необходимым и что надлежало им узнать, Он говорит, что «раб» есть «греха» тот, кто «творит» его. Говорит как бы так: человек, находящийся на земле, как известно вам, есть сложное некое животное, именно из души и тела, – и рабство по плоти касается плоти, а касающееся души и бывающее в душе имеет грех своею варварскою матерью. Поэтому отпущение человека из рабства плотского принадлежит власти владык, а освобождение от греха надлежит усвоять одному только Богу и никому другому не подобает.

Итак, убеждает мыслить правильно и стремиться к истинной и действительной свободе и таким образом искать уже не совершенно в этом отношении для них бесполезной знатности предков, но одного только Бога, владычествующего над собственными законами, которых преступление производит грех, питающий душевное рабство. Господь наш Иисус Христос, как кажется, прикровенно еще и весьма примрачно обличает их как всуе высокомудрствовавших о человеке и думавших, что блаженный Авраам был совершенно свободен. Объявив вообще, что «всякий, делающий грех, есть раб греха», Он и самого Авраама включает в сети как бывшего некогда рабом греха. Ведь он оправдан не как бывший праведным, но когда уверовал Богу, быв призван к свободе вследствие оправдания. И конечно, не по зависти к славе праведника мы говорим это, но так как нет никого среди людей, кто бы не испытал стрел греха, но даже и считающийся великим подвержен игу греха, по написанному: «Нет праведного никого, ибо все согрешили и лишены славы Божией» (Рим. 3:10, 23). Слава же Божия между прочим состоит и в том, чтобы не иметь никакой возможности впасть в грех, что действительно и принадлежит одному Христу, ибо один Он стал «в мертвых свободен» (Пс. 87:6), так как не соделал греха, хотя и оказался среди мертвых, то есть (как человек) находился среди людей, над которыми некогда властвовала греховная смерть.

Итак – обобщу смысл толкуемых слов, – Господь несколько прикровенно указывает на то, что и сам блаженный Авраам, некогда рабствовавший греху и освобожденный от него посредством одной только веры во Христа, не в состоянии сообщить другим духовное благородство, так как не может обладать властию для освобождения кого-либо тот, кто сам освободился от рабства греху не чрез себя самого, равно и не оказывается дарователем свободы себе самому, но получил ее от другого, очевидно, от Самого оправдывающего Христа.

Объявив повинного грехам лишенным свободы и находящимся под тяжелым рабством, благополезно присоединяет речь о том, что будет с возлюбившим рабство и что, напротив, последует от Бога для избравших согласную с Законом Божиим жизнь и ради этого признанных сынами Божиими. «Раб», говорит, «не пребывает в доме вовек». И в самом деле, ведь он удалится во тьму кромешную (внешнюю), чтобы там получить наказание за несвободную жизнь, – «пребывает же сын вовек», ибо раз приобщившиеся славе всыновления пребудут пред лицем Бога ни в каком случае не изгоняемыми из священного двора первородных, но, напротив, будут проживать в нем бесконечно продолжающийся век. Для точнейшего уразумения изречения можешь прочитать в Евангелиях притчу, в которой Христос говорит, что поставит козлищ по левую сторону, а овец по правую и что козлищ отошлет от Себя со словами: «Идите, проклятые, в огонь вечный, приготовленный диаволу и Ангелам его», а овец соберет к Себе и радостно примет к Себе опять со словами: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте приготовленное вам царство от устроения мира» (Мф. 25:41, 34). Посредством козлищ обозначается бесплодное множество грехолюбцев, а посредством овец – хор благочестивых, как бы руном каким обрамленных плодом праведности. Итак, взявший на себя постыдное рабство будет извержен из Царства Небесного, как негодный и бесценный сосуд, а всякий возлюбивший правую жизнь принят будет и пребудет в нем, вчиненный ради этого в разряд сынов Божиих.

Но в этих словах, кажется, Господь указывает им и на то, что, не приняв свободы чрез веру, они, конечно, должны быть удалены и из священного и божественного двора, то есть Церкви, по сказанному одним из пророков: «Из дома Моего изгоню их» (Ос. 9:15). А что это пророчество пришло в исполнение над ними, об этом свидетельствует само действительное положение вещей, «ибо оставлена дочь Сиона, как шатер в винограднике и как плодохранилище в огороде», как написано (Ис. 1:8). Пал и совершенно разрушен храм, и они оказались вне, не пребывающими в нем вовек, – напротив, появилась и вместо него воздвигнута Христом Церковь из язычников, и в ней всегда пребывают призванные чрез веру к Божественному усыновлению. И отнюдь не прекратится и никогда не престанет похвала Церкви, ибо души праведников, удаляясь от земного, устремляются к вышнему граду, небесному Иерусалиму, Церкви первородных, «которая есть мать наша», по слову Павла (Гал. 4:26).

Но так как мы, изъясняя изречение о рабстве и стараясь всяким образом исследовать истину, сказали, что и сам Авраам причислен к рабам, если и его лицо нельзя исключать из числа тех, о которых Христос вообще сказал: «Всякий, творящий грех, раб есть греха», то и теперь опять нам надо изъяснить значение этих слов, следуя своим рассуждениям.

Иудеи много думали о себе и превозносились, выставляя Авраама первоначальником и как бы источником каким присущего им благородства, а о том, что надлежит стремиться к освобождению посредством вышней благодати, они нисколько не думали в своем уме, «безумными и слепыми» оказываясь, по слову Спасителя. Поэтому Христос считает необходимым показать, что рабское по природе недостаточно для освобождения других, но даже и себя самого. Каким, в самом деле, образом может давать свободу то, что само в ней нуждается по своей природе, и получающее благодать для себя самого от другого будет ли в состоянии давать ее другим? В действительности одному только Тому, Кто есть Бог от Бога по природе, подобает и свойственно иметь силу освобождать. Таким образом, дает ясное доказательство того, что необходимо должно быть и признаваться рабским все, что не пребывает вовек, то есть чему не свойственно пребывать в неизменности. Все тварное, без сомнения, должно подлежать и разрушению. А если так, то оно очевидно – в рабстве у призвавшего его к бытию Бога. Так, о тварях говорилось к Нему: «Потому что все – рабы Твои» (Пс. 118:91). Так это – вообще. Но одну часть во всем (универсе) составляет блаженный Авраам или вообще опять человечество. Напротив, пребыванием вовек дает ясный знак, что явившийся от Бога Бог Единородный есть Царь и Владыка всего. Кому же, в самом деле, подобает всегдашняя неизменность и твердое постоянство вечных благ, как не Тому, Кто есть истинный Бог по природе? На этом основании и божественный Псалмопевец объявил тварь рабынею, а Бога Слово, явившегося от Бога Отца, Царем и Господом. Отчасти ко всему, то есть тварному, распространяя рассуждение, о небесах и о Сыне по природе он говорит: «Они погибнут, Ты же пребываешь; и все, как одежда, обветшают, и, как покрывало, свернешь их, и изменятся, Ты же один и тот же, и лета Твои не престанут» (Пс. 101:27–28). Можешь отсюда видеть, что действительно и бесспорно рабское не пребывает вовек, а пребывает Сын, и что непребывание (в неизменности) служит доказательством рабства того, о ком это говорится. Соответственно этому и другое, то есть пребывание вовек, должно быть ясным знаком того, что Владыка и Бог есть Тот, о Ком говорится это слово в собственном и истинном смысле.

Для засвидетельствования истинности наших рассуждений достаточно и Псалмопевца. Но так как по написанному: «При устах двух и трех свидетелей станет всяк глагол» (2 Кор. 13:1), то пусть еще к этому (Псалмопевцу) представим и блаженного Иеремию, думающего и говорящего согласное тому. В разрушимости показывая признак всего тварного, и потому и рабского, а в постоянстве и неизменности Сына открывая в Нем Бога по природе и, очевидно, вместе с тем и Господа, он так говорит в одном месте к Нему: «Потому что Ты восседаешь вовек, а мы погибаем вовек»(Вар. 3:3). Во всякое время все происшедшее разрушимо по той причине, что сотворено, хотя и не уничтожается по всемогуществу Божию. Бог же пребудет всегда восседающим, так как здесь названное сидение означает постоянство и неизменное тожество существа Его, с чем соединяется и Его царственное достоинство и власть, – такой образ имеет сидение в этих словах.

Итак – возвращусь к началу, – чрез непребывание вовек доказывает, что блаженный Авраам тленен и тварен, ибо он умер и некоторым образом переселился из владычного дома, то есть из этого мира, соответственно чему и рабом желает представить его, не в состоянии оказывающимся и другим давать свободу. А словами о пребывании Сына вовек ясно уже называет Себя Богом от Бога по природе, Которому, конечно, следует и быть Царем и Господом.

Но какое следствие вытекает для нас из только что указанного различия, это ясно откроется в следующем за тем изречении.

Сказав, что слово Его невместимо у иудеев, почему они и восстают на Него и изобличаются как убийцы, счел необходимым присоединить и эти слова, – а по какой причине, изложу снова.

Не не ведал Он, как надо думать, что некоторые из иудеев восстанут и вооружатся на слова Его и, изрыгая от присущего им худомыслия, опять скажут: не напрасно, как утверждаешь, некоторые имеют убийственные замыслы на Тебя, они стремятся к этому по основательным причинам, боголюбезно это намерение в них и ревность эта по справедливости не заслуживает обвинения: ведь невместимо в них Твое слово, так как Ты сделал его (Себя), говорят, противным Богу, другому (не согласному с волею Бога) научаешь нас заблуждению, отвлекаешь от пути по закону (Моисееву) и переводишь к чему-то только для Тебя Одного угодному. Так, наверно, шептали тайно иудеи или размышляли в себе самих, и Господь опять предупреждает их, зная происходившие в них движения помыслов, ибо Он есть Бог истинный. Поэтому и говорит: «Я что видел у Отца, говорю», созерцал природу Отца Моего, Сам собою и в Себе самом Я видел Родителя и соделался созерцателем Его желаний. Видел, очевидно, посредством прирожденного знания, каких дел Он есть любитель, и это «говорю» к вам, а совсем не оказываюсь говорящим противное Ему, и не установил Я ничего вопреки Его воле. Я стараюсь призывать к этому слушателей, не отступая и от Своих желаний, ибо во Мне Его желания и Мои также в Нем. Но если Я, будучи таковым по природе и оказываясь соволителем во всем с Богом и Отцом, представляюсь вам каким-то не истинным и считаюсь отклоняющим вас от Божественных наставлений, то да престанет такое обвинение, отбросьте такое подозрение. «Что слышали от Отца, делайте», – говорил (Он) вам чрез Моисея, исполняйте заповедь, – вы слышали слова Его: «Невинного и правого не убивай» (Исх. 23:7), как же ищете Меня убить, нарушая тем и заповедь Отца?

Но и в другом значении можно понимать изречение: «И вы же» (поэтому, таким образом, «так и вы»), «что слышали от Отца, творите». Он говорил вам чрез пророков, вы слышали слова: «Радуйся сильно, дочь Сиона! Проповедуй, дочь Иерусалима! Вот Царь твой грядет к тебе правый и спасающий и восшедший на юного (жеребенка) осла, сына подъяремника» (Зах. 9:9). Также опять и гласом Исаии: «На гору высокую взойди, благовествующий Сион! Возвысь с силою голос твой, благовествующий Иерусалим! Возвысьте, не бойтесь! Вот Бог ваш, вот Господь с силою грядет, и мышца Его со властию; вот награда Его (от Него) с Ним и дело пред Ним; как пастырь будет пасти стадо Свое и мышцею (рукою) Своею собирать агнцев и во чреве имущих утешать» (Ис. 40:9–11). Итак, повинуясь заповедям Отца, примите предвозглашенное, почтите верою Предвозвещенного, дайте в себе власть хотя бы словам Отца.

Надо знать, что если говорит, что закон есть Бога и Отца, хотя и изречен был от Него чрез Ангелов, то этим не исключает Себя Самого от законодательства, но делает это из снисхождения к иудеям, думавшим, что это так было, и не опровергает этого их мнения для пользы их. Ведь Он часто постыжал их за то, что не принимают Его, приводя имя Отца.

Чтобы всякого рода, так сказать, способами усмирить дерзость иудеев, Христос говорит им прикровенно, не прибегая к прямому обличению, но смягчая выражения и тем незаметно и различно укрощая их ярость. Когда же видит, что они впадают уже в крайнее безумие и совсем не понимают Его слов, тогда ведет речь уже свободную от неясности и без всякого прикровения. Если вы, говорит, считаете за наивысшую честь быть в числе чад Авраама, то, без сомнения, вам надлежит старательно подражать нравственности его, – подобает следовать досточудной добродетели вашего предка, – надо, кроме того, ревностно любить благопослушание. Ведь услышал он слово Бога: «Выйди из земли твоей и из земли родства твоего и иди в землю, которую Я тебе покажу» (Быт. 12:1). И вот, нисколько не медля в исполнении повеления Божия, он тотчас выходит из родной страны и достигает неведомой и чужой, надеясь на помощь Давшего повеление. Потом, уже достигши предела жизни, находясь в столетнем возрасте, он услышал, что «будет у тебя семя» (Быт. 15:5). И нимало не усомнившись, он отвечал Говорившему горячею верою, не обратив внимания на плотскую немощь, но сосредоточившись мыслью на силе Говорившего (Рим. 4:19). Услыхал, наконец, повеление принести в жертву Богу своего возлюбленного (сына) и тотчас преодолевает природные чувства и любовь к своему юному дитяти ставит ниже Божественной заповеди. У вас же Я нахожу все напротив этому, ибо «убить Меня ищете» за то, что Я «сказал вам» то, что «от Бога, сего Авраам не сделал». Ведь он не оскорблял неповиновением Говорившего с ним, не старался сделать что-либо к огорчению Его. Каким же образом вы еще дети Авраама оказываетесь, удалившись от его Боголюбия столько же, сколько и от его добродетельного нрава?

Заметь, как целесообразно построяет речь. Не сказал теперь, что Он услышал истину «от Отца», но «от Бога», ибо, как только что сказали мы, по присущему им безмерному неразумию они склонялись к ложным о Нем мнениям, воображая, что Он говорит о каком-нибудь земном отце. Точно так же, указывая в Своей речи на смерть, называет Себя «человеком», повсюду сохраняя за Собою как Богом по природе нетленность, впрочем, Свой собственный храм (тело) не отделяя от Себя, но оставаясь единым Сыном и после того, как стал человеком.

Утверждает, что сказал «истину», ибо не в образах уже и внешних обрядах совершать благочестие нас научает слово Спасителя, но убеждает любить богослужение духовное и истинное.

А если говорит: «что слышал Я от Отца», то этим отнюдь не следует соблазняться. Так как называет Себя «человеком», то и говорит это человекообразно. Как о смерти Его говорится как о человеке, так же должно говориться о Нем и то, что Он слышит, как о человеке. И вполне естественно, что врожденное знание, которое Он имеет о воле Своего Родителя, выражает словом «слышать», ибо и само Священное Писание нередко и обычно употребляет это слово о Боге. Так, когда говорит: «И услышал Господь», мы отнюдь, конечно, не усвоим Ему особое и отдельное чувство слуха, как это у нас. Проста Божественная Природа и чужда всякой сложности. Напротив, мы должны понимать слух как знание и знание как слух. В простом (существе), как мы сказали, нет ничего сложного.

Не напрасным считаем присоединить сюда и еще третье рассуждение. Бог и Отец сказал в одном месте о Христе к священнейшему Моисею, что «Пророка восставлю им, – то есть израильтянам, – из братьев их, как тебя, и положу слова Мои в уста Его, и будет говорить им согласно всему, что заповедаю Ему» (Втор. 18:18). Вот по этой причине, думаю, Господь наш Иисус Христос говорит, что Он «услышал» от Отца «истину» и высказал ее иудеям, вместе с тем изобличая их в противлении самому Богу и Отцу, а Себя ясно показывая Тем, о Ком законодатель предвозвестил, что восставит Его (Бог).

В этих словах не отрицает Господь, чтобы кому-либо можно было находиться в числе сынов Божиих, но показывает, кому всего более должно подобать это достоинство, и что оно оказывается принадлежащим преимущественно святым. А иудеев, напротив, Он изобличает в безрассудной надменности. Вот Я, говорит, один и истинный по природе Сын, родился от Бога и Отца, а все (другие) почитаются (таковыми, то есть сынами) как сообразные со Мною и восходящие в Мою славу, ибо образы всегда подобны первообразам. Как же поэтому можете, говорит, вы находиться в числе чад Божиих, когда Явившегося от Бога и в свой образ Преобразующего верующих в Него вы не только не хотите любить, но даже и бесчестите, не одним каким-либо, но многими способами? И не приняв Того, кто есть начертание Бога и Отца, как можете быть сообразными Ему? Ведь отнюдь не всем без различия, говорит, доступно называть Бога Отцом, но это, полагаю, подобает тем, которые украшены красотою благочестия к Нему, а не другим. Вот Я пришел с неба, чтобы давать наилучшие наставления, и слово Мое оказывается призывающим вас к уподоблению Богу. Но если бы у вас действительно было желание и старание иметь Бога Отцом, то, конечно, вы возлюбили бы Меня, Наставника и Учителя такому пути, внушающего стремление к подобию с единым и истинным Сыном, делающего принимающих Его сообразными Себе чрез Святаго Духа. Украшенный истинным подобием с Богом, каким образом, говорит, мог не возлюбить Того, Кто от Бога? Как, скажи мне, будет чтить дерево тот, кто безрассудно пренебрегает рожденный от него плод? Поэтому, говорит, «или признайте дерево хорошим и плод его хорошим, или признайте дерево плохим (гнилым) и плод его (гнилым) плохим» (Мф. 12:33). Итак, если дерево благородно, то есть Бог и Отец, и вы пожелали украсить свои головы славою Его, то почему же не уверовали, что таков и Плод от Него, и не возлюбили?

Итак, толкуемое изречение заключает в себе и горькое обличение против иудеев, ибо показывает их лжецами, как скоро они пытаются называть Бога Отцом, а между тем по своей нелюбви к Тому, Кто от Бога по природе, так далеко отстоят от добродетели призванных к этому (богосыновству). А вместе с тем благополезно вводит упоминание и о неизреченном рождении, дабы опять и в этом случае они оказались нечестивцами, называвшими Его неблагородным и незаконным сыном. Поэтому, если словами «Я от Бога исшел» обозначает Свое неизреченное и безначальное рождение от Отца, то прибавлением «пришел» указывает на пришествие в этот мир с плотию. Отнюдь не говорит, что Бог Слово именно тогда только впервые воссиял от Бога и Отца, когда стал человеком, как воображают некоторые нечестивые еретики, но изречение это, напротив, следует понимать благочестиво и согласно связи речи. Из того, что соединил слова «исшел» и «пришел», отнюдь не следует, что сущий от Отца Логос современен бытию (Его рождению по плоти), но каждому слову мы должны давать подобающее ему особое значение, веруя, что первое есть рождение Слова от Отца безначальное и превышающее разум, которое и выражено в словах: «Я от Бога исшел», второе же, то есть по плоти, – в словах: «не от Себе бо приидох, но Той Мя посла». Он воплотился подобно нам, то есть стал человеком, по благоизволению Бога и Отца пришел в этот мир, чтобы сообщить нам учение Божие и неведающим разъяснить то, что согласно с волею Бога. Но вы, говорит, не возлюбили явившегося к вам по Божественному благоизволению Спасителя и Наставника. Как же поэтому вы можете еще называться чадами Бога или каким образом приобретете благодать родства с Ним (Богом), не почтив Того, Кто от Него (рожден)?

Но, кажется, и здесь опять Господь говорит нечто прикровенное и посредством этих слов старается привести к молчанию Иудейский народ, напрасно бранивший Его. На что именно указывается здесь, скажем кратко.

Многие у иудеев, ни во что не ставя Божественный страх, но ценя и принимая одни только человеческие почести, поддавшись постыдным стяжаниям, осмеливались пророчествовать, «от сердца своего говоря, а не от уст Божиих», как написано (Иер. 23:16). Обвинял их за это и Сам Владыка всяческих, говоря: «Не посылал Я пророков, не говорил им, а они пророчествовали» (Иер. 23:21). Но потом и угрожал совершить с ними нечто ужасное, восклицая: «Горе пророчествующим от сердца своего и (ничего) совсем не видящим» (Иез. 13:3). Таков был Самей (Анания?), словам Иеремии противополагавший свою ложь. Схватив деревянное ярмо и сокрушив, он сказал: «Так говорит Господь: сокрушу ярмо Вавилонского царя» (Иер. 28:2, 13). И так как по поводу слов Спасителя нашего Христа: «Теперь же Меня ищете убить, человека, который (кто) истину вам сказал, которую (что) слышал от Бога» (Ин. 8:40), иудеи роптали и, не зная, кто Он есть в действительности, считали Его за лжепророка и по этой причине ожесточались, так что уже осмеливались не только бранить Его, но даже и покушались свирепо и стремительно предать Его смерти, то опять благополезно устрашает указанием на то, что не от Себя пришел Он, как это было обычно для лжепророчествовавших у них, но послан от Бога, дабы в одно и то же время отринуть от Себя славу лжепророка и научить, что они подвергнутся немалому наказанию как не только бесчестящие Посланного от Бога и Отца, но уже и осмелившиеся на убийство Его, – а тем самым и пресечь их необузданную дерзость.

Таков смысл в этих словах. Но возможно, что еретик обратит также и это изречение как бы в некоторую пищу для присущего ему нечестия. Быть может, он выступит с обвинением сущности (природы) Единородного и сочтет ее меньшею сравнительно с Отцом на том основании, что Он употребляет о Себе слово «послан». Таковой пусть опять поразмыслит о только что высказанном нами образе домостроения и припомнит слова Павла о Сыне: «Он (Кто), во образе Бога будучи, не похищением почел быть равным Богу, но Себя уничижил, образ раба приняв, в подобии человеков быв, и видом обретшись (оказавшись) как человек унизил Себя, послушен быв до смерти» (Флп. 2:6–8). Если же унизил Себя добровольно, очевидно при соблаговолении и согласии с Ним Отца, то какому же обвинению будет подлежать Он, приведший в исполнение образ домостроения так, как надлежало? А если на основании слова «послан» думаешь, что Сын меньше, чем Отец, то каким, скажи мне, образом, будучи меньшим, по твоему невежественному мнению, Он всегда и неизменно действует совершенно как Бог? В чем же проявляется у Него это меньшее, если Он в совершенстве обладает свойством Родителя и полнейшею Божескою властию? Поэтому не меньшим надо представлять Его по причине послания Его, но, будучи Богом от Бога по природе и истинно, так как Он есть Премудрость и Сила Отца, – посылается к нам подобно от солнца распространяемому свету, дабы умудрять нуждающееся в мудрости и чтобы таким образом обессилившее наконец возвысилось чрез Него, укрепилось во всяком познании Бога и Отца и воспрянуло ко всякой добродетели. И это потому, что все доброе в человеческой природе явилось чрез одного только Христа. Таким образом, ничего вообще служебного (низшего) нет во Христе, кроме одного только образа по плоти (μοϱφῆς ϰατα σάϱϰα), напротив – (у Него) власть и сила над всем Божеская, хотя в речи о Нем мы человекообразно применяемся к состоянию Его уничижения.

***
На стихи 41-42

Как может быть, чтобы те, кто не возлюбил Сына, произросшего из Бога Отца, говорили правду, утверждая, будто любят Того, из Которого Он? И презревшие плод какую честь воздадут древу? Если же плод Бога и Отца есть Сын, — ибо это означают слова: «От Бога изыдох и приидох», — то как Он может быть сотворенным? Как вообще неизреченная природа Божества породит нечто чуждое и инородное по отношению к себе самой, когда даже сотворенная природа не допускает такого? Ибо от человека рождается человек, и от быка — бык. Итак, необходимо исповедовать, что Сын от Бога родился Богом, дабы Отец не <75.556> показался худшим собственных творений. А что Он послан Им, Сын говорит не в смысле перехода с места на место (ибо это свойственно телам), но как от огня ниспосылается его тепло, или как от света — проистекающее от него сияние.

Уже много раз высказанное нами повторим опять для пользы читателей, ибо в частом указании полезного ничего нет худого. Разумею обычай Спасителя Христа не дожидаться произнесенных языком слов от неверовавших Ему, но смотреть внутрь сердец и давать ответы на возникавшие еще в глубине сердца их размышления. Человек, не ведая мыслей другого, по необходимости должен ожидать произнесенного слова, а Бог не так. Когда Господь сказал иудеям, что Он пришел не от Себя, как это было обыкновенно у приходивших на пророчество по собственному желанию, а не от Божественного Духа, но послан от Бога, то опять они стали думать или рассуждать в себе самих или даже тихо друг другу шептали: многие пророки возвещали повеления Божии и сообщали нам речи от Духа, но мы не находим у них ничего такого, что есть в речах Этого, – вот, Он совершенно отклоняет от подзаконного служения, переводит к какому-то другому устройству и вводит у нас новый образ жизни, – поэтому очевидно, что слово Его несогласно и не сходствует с древними. Когда Он, как это естественно думать, узрел такие размышления в них, то, показывая, что Он есть Бог по природе, и зная сердечные намерения, воспринимает их и говорит: «Почему беседу Мою не разумеете? Потому что не можете слушать слово Мое». Знал, говорит, Я, что «не можете» понимать «Мою беседу» или учение. Но скажу вам причину этого и объясню, что препятствует тут. «Не можете Мое слышать слово», причем словом «не можете» обличает их бессилие в совершенном благе, по причине подвластности их своим страстям. Ведь преданность удовольствиям расслабляет ум и, необузданным влечением к пороку сообщая бессилие сердцу, делает его вялым и несмелым в совершении добродетели. Итак, наперед обессилев от порочных влечений и угнетаемые собственными страстями, говорит, «Мое слушать не можете слово», ибо «правы пути Господни, – по написанному, – и праведники пойдут по ним, а нечестивцы изнемогут в них» (Ос. 14:10). Родственное этому найдешь и в других словах (Господа) к фарисеям: «Как можете веровать, славу друг от друга принимая, а славы от единого Бога не ищете?» (Ин. 5:44). И здесь их невозможность веровать показывает добровольное бессилие их ума или уже наперед испорченную славолюбием душу. Истинным найдем также и сказанное Павлом: «Душевный же человек не принимает что от Духа Божия, ибо безумие для него (это) есть» (1 Кор. 2:14). Итак, поелику были они душевны, то безумием считали (слова) Призывавшего их к спасению и Учившего пути превосходной жизни, прекрасно Направлявшего к благоугождению добролюбивому Богу, Которому всякая честь, слава, держава во веки веков, аминь.

Излишним являет здесь вдаваться в продолжительные споры с людьми, привыкшими к порицаниям. Обращает речь к тому, что было необходимо, то есть к призванию чрез веру к жизни вечной, и, как бы распрощавшись с невежественными обидчиками, искусно опять построяет речь Свою. Сказав ранее как о Боге, что сущий от Бога речи Бога слышит, тотчас же продолжает: Если кто Мое слово соблюдет, — являя Себя Богом по природе и тем научая, что для иудеев уже ничего не осталось до последней ступени нечестия, если они называют имеющим беса Того, Кто дает вечную Жизнь желающим соблюдать слово Его. В самом деле, разве и чрез это Он не познается как Бог по природе? Кому же другому может подобать сила животворить навсегда слушаюцих слова от Него, как не Богу по природе? А соблюдается слово Божественное тогда, когда не преступают Божественную заповедь, но постоянно и неукоснительно исполняют постаговленное и никоим образом не подвергаются обвинению в неисполнении Божественных законов.

Замечай опять, какую точность имеет это изречение. Не допустил сказать: «Если кто услышит Мое слово», но: Если кто Мое слово соблюдет. Ведь слухом воспринимают слово Божие не только люди, повинные греху, ю и само нечестивое скопище демонов. Так, вождь всех бесов сатана, когда дерзал искушать Господа нашего Иисуса Христа в пустыне и прал против рожнов по причине великой свирепости своего нрава, предлагал Ему Божественное слово, сказав: «Написано, что Ангелам Его заповедуется о Тебе — сохранить Тебя во всех путях Твоих» (Лк. 4:10; Пс. 90:11). Итак, не в простом только слышании — слово спасения и не в одном только учении жизнь, но в соблюдении слышанного и в том, чтобы Божественное слово служило как бы правилом и руководителем жизни.

А в изречении, что смерти не увидит во век, твердый страж Его слов, конечно, отнюдь не уничтожает смерть плоти, но или как Бог не считает смерть смертью, ибо для Него нет ничего мертвого, как скоро Он даже несуществующее приводит в бытие и подвергшееся тлению легко животворит, — или же говорит о том, что смерти не узрят святые в будущем веке, который в собственном смысле и должен считаться истинным веком, не имеющим конца, как (имеет конец) этот наш (век). Словами, что не узрят смерти в том веке соблюдшие Его Божественное учение, не указывает на то, будто некоторые после воскресения могут умереть: смерть всех разрушена смертью Христа и исчезла власть тления. Но со всею справедливостью называет смертью наказание вечное. В этом можешь убедиться, приняв в рассуждение Его более ранние слова: «Истинно говорю вам, верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий Сыну не узрит жизни» (Ин. 3:36), хотя все оживут и снова войдут в Жизнь, как верующие, так и неверующие, ибо воскресение отнюдь не частично, но одинаково для всех в том именно отношении, что оживут все.

Но каким же образом не верующий Сыну жизни не узрит, хотя ожидаем воскресения всех? Всякому, без сомнения, известно, что жизнью Христос обычно называет вечное житие в блаженстве и славе, не знающей конца, что в надежде сберегается для святых. Как не повинующийся Сыну, говорит, окажется не узревшем жизни, хотя все ожидают оживления, указывая этим не на жизнь тела, но называя так уготованное святым блаженство: таким же, думаю, образом благородный и мужественный страж Божественных Его слов не узрит, говорит, смерти вовек, обозначая этим, конечно, не смерть тела, но уготованное грешникам наказание. Как в том изречении указывается на блаженство посредством жизни, так и здесь — наказание посредством слова «смерть».

Днем называет здесь время пришествия, когда нам воссиял Свет истинный и взошло Солнце Правды, прекратилась обнимавшая нас тогда наподобие слепоты тьма, при владычестве князя века сего, всю вселенную, так сказать, чернившего своим нечестием и толкавшего в многобожнее заблуждение, разнообразно омрачавшего ум каждого. Поэтому и божественный Псалмопевец, как бы видя вожделенное время пришествия Его, провозглашал, говоря в Духе: «Сей день, что сотворил Господь, возрадуемся и возвеселимся в оный» (Пс. 117:24). В других случаях Божественное Писание обыкновенно называет днем время каждого предмета, согласно сказанному: «День Господа Саваофа на всякого обидчика и гордеца, и унижены будут» (Ис. 2:12), и еще: «Что сделаете в день торжества и в день праздника Господня?» (Ос. 9:5). В тот день погибнут замыслы некоторых, говорит Псалмопевец (Пс. 145:4), называя днем время ожидаемого суда Божия, когда знатным мира сего не окажет никакой пользы ложь их исконных помыслов и пустая и горделивая напыщенность богатством.

«Рад был», говорит, «Отец ваш Авраам, чтобы видеть день Мой, и видел и возрадовался». Как и когда, должны мы думать, блаженный Авраам созерцал день Спасителя нашего Христа, то есть видел время пришествия Его с плотью? Дать ясный ответ на это нелегко. Впрочем, можно думать так, что как одному из святых пророков Бог открыл ему Свое таинство. Можно предложить любознательным и другие объяснения этого изречения. Необходимо сказать о том, по какой причине Христос счел нужным сказать это. Видя в Нем простого человека по причине облечения Его плотью, иудеи не думали о Нем ничего Божественного, но считали Его смертным, подобно нам, как приведенного из небытия к бытию. А что Он был вечен, как происшедший от вечного Отца, не хотели верить этому ради великого своего безрассудства. Поэтому, чтобы ясно показать, что Он не новорожден и не тварь, подобно нам, но что даже древнейшими отцами их признавался за вечного, Он говорит это.

В то же время, кажется, благополезно порицает их за то, что они безрассудно и глупо пренебрегают тем, что для начальника рода их служило в качестве радости. Ведь он только «видел, и возрадовался». А они, уже обладая и имея возможность пользоваться, своим неверием оскорбляют и презирают столь великую благодать. А может быть, косвенно указывает и на то, что Он больше и выше Авраама, если для него было радостью хотя бы только что-нибудь знать о Нем. Говорить об этом ясно и без всякой прикровенности нельзя было по причине необузданности их гнева, но Он указывает на это опять другим способом.

И никто да не думает, что в словах иудеям «Авраам «отец ваш» умер» Иисус противоречит Себе Самому, если некогда отстраняет их от родства с Авраамом, именно в словах: «Если бы чада Авраама были вы, дела Авраамовы совершали бы» (Ин. 8:39), между тем как теперь снова называет их сынами Авраама. Надо знать, что в том и другом случае Он прекрасно направляет к истине Свою речь. Там, определяя качество духовного благородства, живописует родство в одинаковости нравов. Здесь же усвояет им одно только прошлое родство по плоти, так что и там высказывает истину, и здесь не говорит лжи.

***

Или же можем допустить, что он действительно созерцал день заклания Господа, в который устроялось наше блаженство и сообщались нам все блага, когда во образ Его (Господа) повелено было ему принести в жертву своего единородного и первородного сына Исаака: при этом тогдашнем его священнодействии, как в совершавшемся прообразе, его взору естественно предстояло это таинство со всею ясностию и точностию.

***

Так, когда он видел трех мужей у дуба Мамврийского (Быт. 18:1), он получил от Бога обетование, что будет отцом многих народов, каковое обетование могло исполниться не иначе, как тем, что чрез веру во Христа призваны были народы, называющие Авраама своим отцом, совозлежащие с ним в Царстве Небесном (Мф. 8:11) и участвующие вместе с ним во всех благих дарах Спасителя нашего.

Итак, «видел», говорит, «Авраам день Мой и», видя, «возрадовался».

Совсем безумна речь иудеев и вызывает большой смех. Справедливого удивления заслуживает то, что они дошли до такого неразумия, что совсем ничего не могли разуметь, как должно. Спаситель наш Христос употреблял для них многочисленные обороты речи, постоянно употреблял одни и те же слова и многообразно указывал им на Свою вечность, а между тем совершенно ничего не уразумевают более того, что видят телесными очами. Как всецело утратившие и прекратившие деятельность ума, они не направляют сердце к богоприличному, но опять безрассудно обвиняют Его во лжи, как одного из подобных нам людей, начавшего существовать и быть в числе существующих лишь тогда, когда родился, не разумея правильно те слова, какие от Него слышали. Ведь Он сказал, что «Авраам видел» день Его, а они, извратив вопреки Ему значение слов, говорят: «Еще не имеешь лет пятидесяти, и как же видел Ты Авраама?» Да, поистине жалок безрассудный иудей, навсегда сжившийся с великим невежеством и воспитавший в себе необузданное безумие.

Не разумно (ούκ εύλόγως) христоборцы, дискутируя о том, что касается Бо-жества Сына, и исследуя отношение, которое Он по природе имеет к Своему Отцу, пользуются по-человечески сказанными словами, которые Господь сказал, когда облекся в нашу плоть. Ибо не тем, что Он как человек домостроительно говорит, характеризуется бестелесная сущность, но следует знать и верить, что Слово, будучи Богом и во всем единосущным Отцу, облеклось в человеческую природу и стало человеком, дабы и как человек иногда говорить, по причине Своего, осуществляемого с помощью плоти домостроительства. Говорит Он также и как Бог то, что выше человека, как по природе таковым являющийся, и когда момент того требует. Но если бы кто пожелал сказанное скорее по-человечески и домострои-тельно, как я уже говорил, приводить в отношении Его Божества, и, наоборот, Бо-жески изреченное относить к тому времени, в которое Он стал человеком, то таковой погрешит против природы вещей и упразднит домостроительство. Ведь иногда Он как Бог говорит: «Аминь, глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь». И опять: «Снидох с небесе»       . Если бы кто пожелал, чтобы Он сохранял только боголепное достоинство, то таковой всяко будет отвергать то, что Он в последние времена стал человеком. Ибо по человечеству Он не был, прежде даже Авраам не бысть, и не как человек спиде с небесе. И опять же, если кто захочет слова и дела Его человечества приложить к нагому прежде вочеловечения Богу Слову, то это будет крайне нечестиво. Ибо что он будет делать, когда Христос говорит: «Ныне душа Моя возмутися и прискорбна есть»? Согласится считать, что печаль и смятение возникли в области природы Божией, и ею владел страх смерти? Что же, когда увидит Его распинаемым, то и здесь согласится, что таким образом страдает Божество Сына подобно человеку? Или <75.121 > все же отвергнет хулу? Итак, для каждого времени и дела да соблюдается при-личествующее ему, и да исследуется смысл богословия (τής θεολογίας ό λόγος), исходя всяко не из тех речений, которые Он очевидно произносит как человек, но из тех, из которых явствует, что Он есть рожденный из Отца, как Сын и Бог. А в отношении осуществляемого с помощью плоти домостроительства (τή οικονομά τή μετά σαρκός) пусть будет допущено, что Он иногда говорит и то, что не приличествует нагому и сущему Само по Себе Божеству . Итак, когда, как человек, Он говорит, что Он не так же благ, как Отец, то следует скорее отнести и это к домостроительству с плотью и не связывать с сущностью Сына и Бога.

Не видят истины, так как и сами были действительными лжецами и отцом имели своим лжеца, по слову Спасителя (Ин. 8:44). Негодуют опять на нечто такое, в чем не было ничего способного раздражать. Думая вступиться за якобы оскорбленную славу праотца, чрез это воспламенились снова к несвоевременному гневу. И хотя, напротив, им надлежало бы вдуматься в значение слов Господа и в то, Кто говорит это, они, безрассудно увлекаясь в неразумное и зверское безумие, пытаются побить Его камнями, как будто еще недостаточно оскорбили Его своею бранью или еще небольшой только гнев навлекли на себя своею глупостью. Пылка и безрассудна была попытка иудеев. Но без времени она не перешла в дело, ибо еще не пришел срок для страдания. Христос скрывает Себя не так, что искал убежища под стенами или что-нибудь другое выставил для защиты Своего тела, но силою Своего Божества соделал Себя невидимым для искавших Его. И не удовольствовался тем, что скрылся, но и выходит из храма, начертывая нам здесь как бы образ некий духовных предметов. Ведь любящим Его Он всегда явен, согласно изречению: «Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога узрят» (Мф. 5:8). А от обыкших богоборствовать Он уходит и никакому нечестивцу не является, – не считает приятным каким-либо образом быть вместе и обращаться с преследующими Его, напротив, уходит от них и отстраняется, как бы совлекая с Себя все благодушие и оставляя лишенными Своей благодати тех, от кого зло постраждет, насколько это касается желания причинить Ему вред и намерений нечестивцев, хотя все их Христос и являет тщетными, неизреченною силою уничтожая нечестивую дерзость погрешающих против Него.