Евангелие от Иоанна, Глава 6, стих 39. Толкования стиха

Итак, все, кто предузнан промыслительным расположением Бога, пре-допределен, призван, оправдан, прославлен, — те, не скажу: еще не будучи возрождены, но: даже еще не будучи рождены, — они уже сыны Божии и никак не могут погибнуть. Они истинно приходят ко Христу... (стало быть, Он дает стояние в добре до конца: ибо оно дается не кому иному, кроме как тем, кто не погибнет, ибо те, кто не будет стоять до конца, погибнут.

***

«Воля же Пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, Я ничего не по-губил». Тот был дан Ему, кто хранит смирение, — Он принимает такого; кто же не хранит смирение, далек от Учителя смирения. «Чтобы из того, что Он Мне дал, Я ничего не погубил, ибо нет воли Отца вашего, чтобы погиб один из малых сих» (ср. Мф. 18:14). Из напыщенных может погибнуть, из малых никто не погибает, потому что, если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18:3). «Из того, что Он Мне дал, Я ничего не погублю, но воскрешу это в последний день».

Точно так же и в следующем, 39–м стихе: «А воля Пославшего Меня – в том, чтобы из всего, что Он дал мне, Я не погубил ничего, но воскресил бы то в последний день». «Я не погубил ничего» – это не допускаемая возможность, а, напротив, стремление подчеркнуть, что цель ниспослания Сына в мир – избавление людей от гибели и сообщение им жизни¹: «Ибо воля Отца моего – в том, чтобы каждый, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и воскрещу его Я в последний день» (Ин. 6:40).

Конечная цель есть воскрешение в последний день: ст. 39-й: «все еже даде ми Отец», и ст. 40-й: всякого верующего. Не без основания можно видеть в сем двойном речении о воскресении во первых всю совокупность верующих всех веков и народов, всю церковь Христову в обширнейшем ее значении – как благодатное общество людей, соединенных общею любовию ко Христу, несмотря на разделяющие их на земле пространство и время. Воскресение обещает Господь всему этому бесчисленному количеству избранных особей как единой церкви. Во-вторых (ст. 40) Господь повторяет то же обещание воскресения в жизнь вечную каждому отдельному христианину, как вечной душе, не имеющей никогда потерять своего индивидуального значения и сознания, и имеющей свою собственную ей принадлежащую радость вечной жизни независимо от той общей радости, в которой она участвует как член «всего», т. е. вселенской вечной церкви.

«Се есть воля пославшего мя Отца… да не погублю… да воскрешу». Единая воля Бога Отца и Сына есть великая воля любви и милосердия. Но сия любовь и сие милосердие, распространяясь на всю церковь Христову как на общину верующих, в отношении индивидуумов относятся лишь к тем, кто «видит Сына и верует», те только имеют жизнь вечную и воскрешаются Сыном в последний день. Видеть не значит узреть единожды или даже многократно; видеть значит всегда смотреть, всегда желать видеть, всегда памятовать с верою и любовию о Сыне. И Иудеи видели Сына воочию, и они в последний день будут говорить: «на улицах наших учил Ты» Лк. 13:26., но Господь скажет им: «не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» Id. ст. 27.. Слова "видяй Сына", – Θεωρῶν τὸν υἱόν переведены очень хорошо в лат. переводе Bibliae Sacraë quisquis conspicit Filium; т. e. кто созерцает постоянно и неизменно Сына, – тот только и верует и тот имеет живот вечный. Или быть может еще правильнее сказать, – постоянно видит или созерцает Сына тот, кто верует, ибо, веруя в Спасителя и Благодетеля, нельзя отвести мысленного взора от Того, который любовию зовет к Себе: «гряди ко Мне, не изжену, не погублю, воскрешу».

И в другом месте: «Он Мне дал все». Значит, Христова миссия в этом мире заключается в том, чтобы никто не был погублен, все были спасены, а не только какие-то избранные, отличные от остальных.

Приходящий ко Христу, верующий в Него «не будет жаждать никогда». Но далеко не каждый может увидеть Его и уверовать. Значит, через Иисуса начинается дорога к Богу. Иисус, являя Себя человеку, приводит его к вере, и, обретая веру, человек спасается. И таких, кому Он являет Себя, становится все больше и больше. Потом (Ин. 12:32) Иисус воскликнет: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (курсив мой — Г.Ч.). Он молится: «Да будут едино…» (Ин. 17:22), то есть пусть все будут едино. Очевидно: чем дальше, тем сильнее, именно как ключевое, звучит в Евангелии от Иоанна слово «все». Иисус пришел, чтобы спасти всех. В отличие от племенных религий, то, что предлагает Иисус людям, становится верой для всего человечества.

Мысль о том, что Бог объединяет всех, заложена в Ветхом Завете. В книге Бытие пять раз повторена фраза: «И благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 18:18;. 22:18;.Быт. 26:4 и др.). Значит, через Авраама благословение Божие ниспосылается на все народы. Не случайно книга Бытие начинается с рассказа о том, как Бог призывает к жизни Адама и Еву, ставших позже прародителями всех людей. Таким образом, идея объединения всех в Боге присутствует уже в Ветхом Завете. Но здесь религия остается племенной. Иисус же делает эту Весть от Бога действительно всемирной. Читая жития святых первых веков, мы не сможем определить, кто был какого племени, на каком языке говорил. Христианами становились представители все новых и новых народов.

Евангелие от Матфея заканчивается тем, что Иисус дает великое поручение апостолам: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа…» (Мф. 28:19). Так вот, в греческом оригинале в словосочетании «все народы» использовано существительное среднего рода — τὰ ἔθνη, а «крестя их» передано с помощью местоимения εἰς — в форме мужского, а не среднего рода, т.е. «крестя людей». Смысл тот, что в таинстве крещения человек перестает быть представителем своего племени. Христианин принадлежит уже к религии всемирной. Крещение вырывает его из лап племенных предрассудков и делает представителем нового народа — народа Церкви, по всему миру распространенного и единого. Единого и теперь, когда Церковь распалась на конфессии (католики, протестанты, православные), не всегда мирно сосуществующие. Ведь Церковь учреждена не людьми, а Самим Иисусом и живет благодаря Его присутствию среди нас. И когда христиане идут путем распрей, то поступают хуже, чем те иудеи, которые хотели, увидев чудо, сделать Иисуса царем.

Конечно, Он воскресит тогда всех, и тех, которые спасутся, и тех, которые погибнут, как верующих, так и неверующих; но воскресением здесь называет воскресение для блаженства, а не для наказания. Этими словами показывает, что общая воля Отца и Сына — та, чтобы все спаслись; для этого Тот послал, а Этот пришел: Тот дает верующих, а Этот, приняв, спасает. Да… «не погублю», т. е. чтобы кто-либо не погиб по Моей воле. И выше Иисус Христос сказал: «грядущаго ко Мне не изжену вон». Следовательно, если кто добровольно уйдет и добровольно погибнет, то потерпит это не по Его воле, так как Бог никого не влечет силой.

Так овца, которая заблудилась (Лк. 15:4) и скиталась внизу, будет вся носима на плечах Спасителя. И та, которая была расслабленной от грехов, будет воздвигнута благодаря милости Судьи.

Здесь показывает, что не нуждается в их почтении и пришел не по Своей надобности и не для чести от них, но для их спасения. Это же Он сказал и в предыдущей беседе: славы от человек не приемлю (Ин. 5:41), и еще: сия глаголю, да вы спасени будете (Ин. 5:34). Да и при всяком случае Он старается показать, что пришел для их спасения. Говорит же, что уготовляет славу Отцу, чтобы тем отклонить от Себя всякое подозрение. А что с этою целию Он говорил так, это яснейшим образом открыл в следующих словах: ищущий воли своей, говорит, славы своея ищет; а ищай славы Пославшаго Его, Сей истинен есть, и несть неправды в Нем (Ин. 7:18).

Не на то же ли, без всякого сомнения, самое указывает Он нам и в словах, что «это» есть «воля Отца, да не погубит» ничего из приведенного (к Нему), «но воскресит это в последний день?» Ибо, как мы уже ранее сказали, человеколюбивый Бог и Отец приводит ко Христу, как Жизни и Спасителю, (всякого) нуждающегося в жизни и спасении. Но чувствую опять, что говорю несогласное (с мнением) врага истины, ибо он отнюдь не согласится с только что сказанным нами, а будет громко кричать и приступать к нам с такими возгласами... Куда это, любезнейший, ты опять увлекаешь нас, придумываешь хитросплетенные отступления мыслей и отвлекаешь рассуждение от истины? Вероятно, говорит, ты стыдишься признать невольное подчинение Сына, ибо разве и чрез это не будет для нас очевидным, что Он отнюдь не начальствует и не правит домостроением в делах, а, напротив, подчиняется желаниям Отца? Таким образом, Он сознавал Себя ниже равенства с Ним, так что и вынуждается некоторым образом и невольное (нежелательное) делать вольным (желательным) и совершать совсем не то, что было угодно Ему, но – Отцу. И не говори мне опять, говорит (противник), относя сказанное к вочеловечению, что «как человек подчиняется». Вот ведь, как видишь, будучи еще Богом и Словом чистым и несоединенным с плотью, Он «сошел с неба» и, прежде чем всецело облекся в образ раба, подчинялся Отцу, очевидно, как преимуществующему и начальствующему. Сильными, как, без сомнения, думаешь ты, любезнейший, и убедительными словами (наподобие удобоподвижной конницы) устремляешься на нас, впрочем, не прямо идущими, но уклонившимися от царского и торного пути, – и, оставив, как говорят у эллинов, проезжую дорогу, устремляешься к стремнинам и скалам. В самом деле, вы напрасно стараетесь постоянно выставлять против нас это подчинение Сына Отцу, как будто кто-либо из обыкших правильно мыслить думает, что должно предпочитать противоположное (мнение), а не напротив – признавать необходимым соглашаться с вами в этом. Ведь мы не можем представлять Святую и Единосущную Троицу когда-либо восстающею против Себя Самой, но и не разделяется на разные мнения или так, чтобы Отцу или Сыну или Святому Духу могло быть угодным что-либо особо (от других лиц Святой Троицы), но Они согласуются во всем, так что во всей Святой Троице как сущей из единого Божества всегда пребывает и одна и та же воля. Поэтому мы должны устранить подробную речь об этом и воздержимся от совершенно бесполезного спора: если этим никто не затрагивается, то нам излишне напрягаться. Но так как вы, привыкшие превратно думать и рассуждать, согласие Сына с желаниями Отца называете являющимся вследствие необходимости подчинением, то об этом мы представим надлежащее против вас рассуждение. Ведь если бы вы представляли такую речь свою в простоте, то справедливо можно бы было спокойно оставить без всякого исследования это речение (то есть «подчинение» Сына Отцу). Но поелику мы видим, что оно выставляется (вами) с некиим особым злоумышлением, то по необходимости должны выступить против, надеясь на силу Святаго Духа, а не на свои слова. Отнюдь не безусловно и не во всех отношениях вообще и не о всяком предмете Сын утверждал, что Он не совершает Своих желаний, но говорит, что сохраняет волю Отца в определенном деле, как могу думать, по причине твоих злоухищрений, как Бог наперед позаботившись о нашей безопасности. Претерпевает же невольное и делает для Себя вольным ради нас, разумею страдание на кресте, так как таково было благоизволение Родителя, как уже прежде сказано нами. И действительно, сейчас же можно видеть предложенную причину и ясно указанную цель, по которой Он, как Сам говорит, отказался от Своих желаний и исполняет волю Отца, ибо говорит: «Это есть воля Отца, да все, что дал Мне, не погублю» (ничего) «из него, но воскрешу это в последний день». Что страдание на кресте оказывается для Единородного действительно невольным и вместе вольным, об этом уже ясно было сказано прежде. Но теперь снова займемся точнейшим исследованием этого, раскрывая истину читателям. Прежде всего приступлю к исследованию указываемого вами «подчинения», причем очевидно предполагается и бесспорно признается вами, что желания Святой Троицы всегда сходятся в одну волю и одно намерение. Пусть же поэтому скажут нам эти ужасные софисты: название и состояние подчинения есть ли существо Сына и Его природа, как, например, человечество у человека, – или же, существуя прежде, Он Сам своим особенным образом подчиняется Отцу, как это, например, можно думать об Ангеле или другой какой разумной силе, ибо, поскольку это есть и существует, (необходимо) принимает (соответствующий) образ подчинения. Если скажете, что существо Сына заключается в подчинении Отцу, то это уже будет подчинением, а не сыном. И в таком случае разве не окажетесь вы, скажи мне, болтающими уже величайший вздор? Неужели подчинение может быть мыслимо существующим само по себе, без принадлежности какому-либо из бытий? Ведь такие предметы, как подчинение, всегда принадлежат тем из существующих бытий, в которых находятся, а не иначе, – они наблюдаются находящимися при сущностях, а не составляющими самих сущностей или существующими сами по себе. И как, например, пожелание, призывающее и влекущее к чему-либо из существующего, не могло бы существовать само по себе, но порождается только в том, кто склонен воспринимать, так и подчинение, открывающее некую склонность желаний к подчинению кому-либо, не может быть мыслимо существующим в особой своей природе, но совсем напротив – как состояние или воля или желание существует в каком-либо (другом) из бытий. Иначе как название, так и состояние подчинения, высказанное безразлично (и беспредметно), не будет собственно относиться ни к кому, и даже невозможно узнать, худо оно или хорошо, если не будет присоединено, кого это подчинение. Ведь можно подчиняться Богу, но также и диаволу. И как имя «мудрец» есть нечто обоюдное, ибо некоторые «мудры (суть) на злодеяние» (Иер. 4:22), и напротив – «мудрецы наследуют славу» (Притч. 3:35), очевидно, имеющие мудрость в добре; так и подчинение заключает в себе некую обоюдность, а не точно определенное отношение, ибо совершенно неясным остается, кого оно будет подчинением. Поэтому и природа Сына должна оставаться для нас неизвестною, если будет мыслиться вами как подчинение. Кого же подчинение, безошибочно ответить на это было бы невозможно, при отсутствии всякого определения (при термине «подчинение»). А что подчинение никогда не может существовать само по себе своим особым образом, это несколько грубее и нагляднее мы можем увидеть, направив речь уже к самим творениям, воспользовавшись для сего некоторым умозаключением. Если, например, существо человека мы определим (состоящим) в подчинении, то должны будем, без сомнения, заключать, что он не может быть в состоянии неподчинения. Но как же в таком случае Песнопевцем говорилось к кому-то, уже как сущему и существующему и, однако ж, еще не подчиненному: «Подчинись Господу и умоли Его» (Пс. 36:7)? Разве не видишь, как бессмысленно представлять подчинение существующим само по себе? Поэтому необходимо признавать и то, что Сын прежде есть и существует в собственной природе, а потом уже как таковой (уже существующий как сын) говорит, что подчиняется Отцу. Что же, скажи мне, вынуждает Явившегося из сущности Родившего, точное начертание Его природы, отпадать от равенства с Ним ради Его (Сына) повиновения (Отцу)? Но мы, правильно мысля и говоря, признаем Единосущного Родителю и во всем усвояем Ему равночестие и отнюдь не допускаем, чтобы Он в каком-либо отношении был ниже свойственного Божеству достоинства. Ты же смотри, каким образом благодаря так называемому подчинению удаляешь от равномерной чести с Отцом Того, Кто блистает одинаковыми (с Отцом) качествами, по причине тожества сущности. Но именно это самое, скажет (противник), должно подтверждать наше положение, что Сын повинуется Отцу и заботится совсем не о собственных желаниях, но следует желаниям Отца, очевидно как высшего и большего. Но именно это самое, по твоим, любезнейший, словам, что, по твоему мнению, должно подтверждать твои слова, опять обретешь ты ничем другим, как плодом присущего вам невежества. Ведь если бы мы рассуждали о том, кто выше достоинством и имеет преимущество в славе, то и тогда ваша болтовня едва ли бы имела какое-либо действительное значение. Поелику же исследуется образ единосущия, то не должны ли вы оказаться безмерно неразумными, уделяя Богу и Отцу большую степень его (единосущия) против Его собственного Порождения? Большее или меньшее или что бы то ни было подобное сему мы не можем, конечно, считать принадлежностию самой сущности, как это утверждали мы и относительно подчинения, но все это – вне сущности и относится к тому, что бывает только около или при сущностях. Только уже прежде явившееся и существующее может допускать большее или меньшее, например в сравнении с другим. Если же нет ничего уже существующего и прежде явившегося, при чем таковое (большее или меньшее) обыкновенно бывает, то как это могло бы быть само по себе, что мыслится и определяется только в качестве случайного (по отношению к сущности)? Поэтому когда называются вами (термины) большее или меньшее, то вы не касаетесь сущности ни Единородного, ни также Отца, но одними только внешними преимуществами или умалением воздадите почтение, как вы думаете, Отцу и выразите поношение Сыну, хотя вы ясно слышите возглас Его: «Не чтущий Сына и Отца не чтит», – и что всем подобает чтить Сына так, как чтут Отца (Ин. 5:23). Что существа, отнюдь не могущие быть отделенными друг от друга как разнородные, но получившие одну и ту же сущность, должны быть облечены равностепенною славою, этому с благою целью учил Христос, «не от людей свидетельство о Себе» допустив принять, как сказал Он, но Сам явившись свидетелем о Себе, достовернейшим и достойнейшим всех (Ин. 5:34). Будучи истиною по природе, Он высказывает, без сомнения, только истинное, как это можно нам доказать и из самого качества предметов. В самом деле, большее или меньшее относятся ведь не к самой сущности чего-либо, но к тому, что есть при сущностях. Так, например, человек, поскольку он мыслится и называется как человек, отнюдь не может иметь что-либо большее или меньшее другого какого-либо человека – человек как человек ни меньше человека, ни больше, опять как человек, ибо природа оказывается равною во всех. То же самое рассуждение сохраняет силу и по отношению к Ангелам, или и ко всему сотворенному и находящемуся в числе тварей. Итак, такие определения (большее и меньшее) оказываются совершенно недопустимыми по отношению к самим сущностям, но суть случайные явления в сущностях или нечто находящееся при сущностях, как показали мы выше. Каким же поэтому образом Отец будет больше Сына, Бог по природе (больше) Бога по природе? Рождение Сына из Него (Отца), без сомнения, должно вынуждать вас даже и невольно усвоять Ему единосущие. Приняв, таким образом, за несомненное, что Сын есть Бог по природе, мы разрешим, если угодно, вопрос: уделяя Ему честь, равную с Тем, от Которого Он есть, усвоим ли мы чрез это и (подобающую) славу Родившему, – или же совершим противоположное, уничижая Рожденного низшими и меньшими достоинствами, что вернее и действительно делается (противниками). Ведь слава Отцу – родить такого, каков Сам Он есть по природе. Но случится совершенно противоположное – от чего избави Бог, – если Сын не сохранит подобающее Ему благородство, имея менее или в отношении славы, или чего бы то ни было из того, что, без сомнения, должно было бы принадлежать Ему, дабы во всем явиться совершенным и истинным Богом. Но, будучи такой (равной с Отцом) природы, Он чтит Отца, чему не смейся, человек, и не навлекай на себя наказание, охудшая невежественно то, что всего менее следует (охудшать). В самом деле, подобает удивляться пред Ним, конечно, и за то, что Он чтит и любит Родившего, ибо всякий вид добродетели источником как бы некиим и корнем имеет Верховную над всеми Сущность. Явленное прежде в Ней благо изливается и в нас, которые созданы по образу Ее. Вот почему и нам Законодатель возвещал, что должно чтить отца и мать, а также и награду за это полагал прекраснейшую, признавая это, как полагаю, за самое великое дело и настолько свободное от всякого упрека, что оно является даже причиною долгой жизни. Итак, как мы ради подчинения и повиновения родителям не оказываемся сравнительно с ними какой-либо другой природы, но, будучи тем, что и они, людьми от людей, и имея и сохраняя совершеннейшее определение человечества, стараемся оказывать повиновение в качестве достославной добродетели, так должно мыслить и об Отце и Сыне, ибо, будучи тем, что есть, очевидно Богом от Бога, Совершенным от Совершенного, непреложным начертанием сущности Родителя, Он не может помышлять ни о чем другом, как о том, что помышляет и Сам Тот, Которого Он есть и Совет и Слово. Он может желать, конечно, только одинакового с Отцом, одинаковыми, так сказать, законами единосущия соудерживаемый вместе с Отцом в сожелании всего благого. Поэтому отнюдь не соблазняйся, человек, когда слышишь слова Его: «Я сошел с неба, не да творю волю Мою, но волю Пославшего Меня». Что в начале (рассуждения) говорили мы, это опять скажем: об определенном и ясном предмете говорил здесь Христос. Он говорит эти слова, научая тому, что Его смерть за всех была вольною, ибо так восхотела Божественная Природа, но и невольною, по причине крестных страданий и поскольку это касалось плоти, отвращающейся от смерти. И об этом у нас уже было сделано обширное рассуждение. А что и невольным в некотором отношении оказывается для Спасителя Христа, поскольку Он был человек, страдание на кресте, это нам можно видеть и из самой природы дела. Так, мы утверждаем, что делом иудейского безумия было то, что Христос несомненно должен был подвергнуться распятию, и это непременно должно было быть от них, заранее подготовленных к дерзновению на это тем, что они уже совершили по отношению к святым пророкам и бывшим в то время святым. Поскольку иначе было невозможно впавшее в смерть снова восстановить к жизни, если бы не стало человеком Единородное Божие Слово, – и Ему надлежало, конечно, претерпеть (все) бывшее: невольное Он соделал для Себя вольным, и это допустила Божественная Природа ради любви к нам. Да, художница всего Премудрость, то есть Сын, коварно устроенное вследствие диавольской злобы, разумею Его смерть по плоти, явила путем спасения и дверью жизни для нас, а надежды диавола разрушены, и в конце концов он узнал и испытал, что жестоко для него богоборствовать. Так и божественный Псалмопевец, как мне кажется, согласен с этими словами и указывает на нечто подобное же, когда говорит как бы о Христе и диаволе: «В сети его смирит его» (Пс. 9:30–31). Сеть расставил Христу диавол – смерть, но этой самой собственной сетью он усмирен, ибо разрушена смерть смертью Христа, и упразднен тиран, не ожидавший падения. Не трудно составить об этом обширное рассуждение, но мы опять скажем только то, что необходимо в настоящем случае. Если смерть Христа не была собственно и действительно делом желаний иудейских и плодом нечестивой дерзости их, но Божественный суд, как думают некоторые, несомненно, вел к этому; то разве не надлежало, наконец, и Божественной воле исполняться уже как бы вследствие необходимости, чрез посредство людей конечно, а не иначе? Но в таком случае каким образом, скажи мне, могли бы подвергаться еще и справедливому наказанию те, которые служат неотвратимым решениям Божиим? И каким образом будет заслуживать «горе» и «лучше было бы, если бы не родился человек тот», чрез которого предан Христос (Мф. 26:24? Если бы страдание было только вольным для Спасителя и отнюдь не мыслилось бы в каком-либо другом отношении невольным, то разве мог бы справедливо подвергаться какому-либо наказанию тот, кто оказался служителем Владычней воли и неотвратимого будущего? Или разве не должно быть очевидным для всех, что благоугодное Божественной и Неизреченной Природе, без сомнения, должно было совершиться, и совершиться, конечно, чрез кого-либо? Но как из этого, так и из многого другого можно увидеть, что если с «небес сошел» Сын претерпеть смерть за всех, то, конечно, вместе и добровольно и невольно, дабы всех воскресить в «последний день», при благоволении на это и Самого Отца ради пользы для всех, но чрез это Он отнюдь не желает считаться иноприродным или в чем бы то ни было меньшим Своего Родителя. Предполагаю, что противник наш уже устыдится и не станет противоречить нашему рассуждению об этом. Но продолжающему настаивать и рассудившему, что надо продолжать спор, скажу вот что: если «сошел с небес» Сын для того, чтобы исполнить не Свою «волю», как Сам говорит, «но (волю) Отца», и тебе, может быть, не покажутся приятными (убедительными) только что сделанные нами об этом рассуждения, то иначе разве не необходимо будет сказать, что желания Их некоторым образом оказываются взаимно противными и воля Их разделяется на противоположные хотения? Но ведь для всех бесспорно, что если нет ничего разделяющего, то, без всякого сомнения, должна быть одна у Обоих воля, – если же Он преследует Свою волю как некую другую, отличную от воли Отца, а между тем исполняет эту последнюю, то разве не будет безрассудным для нас говорить, что есть одна воля, а не другая, отличная от одной? Посмотрим же теперь, в чем состоит воля Отца, ибо таким образом мы узнаем, конечно, и о другой воле, чего она желает. Итак, воля Отца, как сказал Сам Спаситель, «чтобы все, что дал» Ему, «не погубил» (ничего) «из него, но воскресил это (в) последний день». Никто не возразит против того, что она блага и человеколюбива. Но перенося мысли к противоположной ей воле Сына, мы должны будем находить Его и не человеколюбивым, и не благим, помышляющим совершенно противное Отцу и не желающим ни спасать нас, ни воскрешать от смерти. И как в таком случае Он мог уже быть пастырем добрым? Как в знак присущего Ему человеколюбия полагал отдание души Своей за нас? Ведь если «сошел с небес» для того, чтобы исполнить это по добровольному желанию, то как же не собственную волю исполняет, не погубляя то, что предано Ему Отцом, но даже воскрешая в последний день? Если же этого нет у Него в желании, но Он служит желаниям Отца, и воскрешая и спасая, очевидно, погибших и подверженных смерти, то разве мы не истину выскажем, утверждая, что Сын ни благ, ни даже человеколюбив? Да смолкнет поэтому христоборец ввиду того, что возражение его отовсюду несет ему обвинение в богохульстве, и да не лает на нас жестокими словами об этом.

άπολέσω aor. conj. act. от άπόλλυμι уничтожать, терять. "Чтобы я не потерял ни одного из всего сообщества" (Вагrett; TDNT). άναστήσω aor. conj. act. от άνίστημι поднимать. Conj. с ίνα объясняет содержание желания. Здесь речь идет о полном воскресении как начале обещанного царства.

– И вот воля Того, кто послал Меня: ничего из того, что Он дал Мне, не потерять, но воскресить в последний День – Это объяснение смысла предыдущих слов. Никто из пришедших к Иисусу не будет потерян, то есть не погибнет, но обретет вечную жизнь. Об Иуде см. 13:18. Воскресить в последний День – Хотя всех людей ждет воскресение для Суда, но те, что принадлежат Иисусу, встанут, чтобы жить в будущем Веке. Ср. 5:24: «Не предстанет он перед Судом – он уже перешел от смерти к жизни». Не потерять – явный намек на. 6:12. В последний День – то есть в День Суда. Приговор будет выносить Иисус, которому Отец передал власть судить (5:22).

==+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Иоанна. Комментарий. М.: 2010. С. 189++

Изречения этих стихов раскрывают полнее сказанное в двух предшествующих стихах в такой связи: предопределённые Отцом Небесным верующие во Христа придут к Нему и будут приняты в Его Царство (Ин. 6:37). Ибо воля Отца есть воля и Его и дело Его есть дело Отца (Ин. 6:38). А эта воля и это дело состоят в том, чтобы верующие во Христа и приходящие к Нему были спасены и как имеющие, в силу этой веры, жизнь вечную в себе, воскресли к этой вечной блаженной жизни (Ин. 6:39—40). — Что Он Мне дал: прошедшее (вместо настоящего в ст. 37) употреблено в показание непреложности воли Отца и несомненности этого дела даяния (Рим. 8:29-30). — Ничего не погубить: чтобы ни один из этих верующих не погиб. Понятие погибели противоположно понятию спасения; погибнуть значит лишиться вечной блаженной жизни и подвергнуться вечной духовной смерти в удалении от источника жизни — Бога. Верующие не подвергнутся таковой погибели, ибо в вере им даровано жизненное начало, которое, развиваясь в них, приведёт их к жизни вечной. — Воскресить в последний день: в день суда всемирного, который, как окончательный день настоящего порядка на земле, после которого настанет новый порядок мировой жизни, называется последним днём. К этому дню воскреснут все и верующие и неверующие (Ин. 5:29). Здесь говорится о воскресении только верующих, потому что речь здесь идёт только о тех, кого Отец даст Сыну, и говорится в смысле воскресения их к вечной блаженной жизни в противоположность тем, кои погибнут, как не данные Сыну Отцом, т. е. не верующие во Христа.

См. статью "Сохранение святых".

Это неверие Иудеев свидетельствует о том, что они не принадлежат к числу тех, кого дает Христу Отец. Все, что дает Мой Отец... Между последними словами 36-го стиха и этим заявлением нужно предполагать некоторую паузу. Слушатели молчали, молчал и Христос, видя, что они никак не могут согласиться с Ним относительно значения совершенного Им накануне чуда. Потом, через несколько минут молчания, Христос объясняет Своим слушателям, что их неверие в Него происходит от неправильного положения, какое они заняли в отношении к Богу, и что это неверие будет иметь для них самые ужасные последствия - именно лишение вечного спасения. Господь не учит здесь о существовании абсолютного божественного предопределения, а говорит только о приуготовляющей или предваряющей благодати Божией, которая действует на сердце человека, не уничтожая его свободного произволения. Не изгоню вон. Христос никого не хочет лишить возможности войти в Царство Божие, ибо Он пришел исполнять волю Божию, которая хочет, чтобы Христос воскресил в последний день всех данных Ему, т. е. ввел их в блаженство вечной жизни (ср. Ин. 5:29).

Постоянно говорит "Отец Мне дал" для того, чтобы поразить сердца их и чтоб они узнали, что они недостойны этого дара Божия. Ибо если Отец дает веру во Христа как нечто великое, а они ее не имеют, то, очевидно, они лишились дара Божия.

Ст. 38 – 40. Яко снидох с небесе не да творю волю Мою... воля пославшего Мя, – да все, еже даде Ми, не погублю. Пусть не опасаются того, что участь верующего в Иисуса едва ли так надежна, как надежна была участь учеников Моисея. Не надежны дела самых высоких умов, самых сильных характеров, действующих по одной человеческой воле: хорошо еще, если бы не вносили нового расстройства в человеческие общества гениальные реформаторы веры, законов, быта общественного: на деле редко, очень редко, это бывает. А как прочны, как долговечны постройки их, об этом говорить не нужно. Сын человеческий явился с неба не с тем, чтобы творить Свою волю Ин. 5:19, 30. Он творит волю пославшего Отца. Там, где исполняется воля Отца небесного, не место сомнениям за участь людей. Смущаемые бедами земной жизни, или толками забывчивого саддукейства люди доходят до сомнений о назначении людей: но Сын Отца небесного твердо знает, что воля небесная желает спасения для всех. Избранный народ назывался наследием Божиим 1 Цар. 26:19. Пс. 27:9; Пс. 32:12. Теперь по воле Отца наследие Божие – верующие в Христа Иисуса. Все дело Сына Божия состоит в том, чтобы все переданные Отцом Сыну в собственность, иначе все верующие в Сына, не погибли, а жили вечно блаженною жизнью Мф. 13:16. Впрочем тут дело идет не о том, как спасаются верующие во Христа, по безусловному ли определению Отца небесного, или условному. Об этом надобно искать наставления в других местах писания.