Евангелие от Иоанна, Глава 5, стих 17. Толкования стиха

 На замыслы иудеев убить Его за нарушение субботы, «Иисус отвещаваше им: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю». В этих словах содержится свидетельство Иисуса о Себе, как о единосущном Сыне Божием. Все дальнейшие слова есть только развитие этой основной мысли ответа Господа иудеям. Как Сыну Божиему, Ему естественно следовать не заповеди, данной Адаму и его потомкам, но примеру Бога Отца. А Бог Отец, хотя и почил в седьмый день от дел творения, но не почил от дел промышления.

И еще: «Отец мой доселе делает и Аз делаю», т.е. на мир очевидны два действия Божии: творение и промышление о нем. Мир тогда бы только не нуждался в дальнейшем участии или содействии для своего существования со стороны своего Творца, когда бы он был всесовершен и решительно самостоятелен. Но таким он не был и не может быть, иначе он не отличался бы от Творца-Бога, который один есть всесовершенное и вполне самостоятельное, самобытное существо. Ограниченность же и несовершенство мира требуют Промысла Божия. А что в мире много нестроений и зла, этим не унижается достоинство божественного Промысла. При множестве неустройств еще не извращается весь порядок мира; на ряду с некоторыми неустройствами и беспорядками видим и чувствуем, что «прекрасен (вообще) мир Божий».

Двояким образом Иисус Христос показал Свое равенство с Богом, с одной стороны называя Его Своим Отцом, с другой же говоря, что Он делает так же, как и Бог, чтобы более уже не смотрели на Него, как на простого человека, а как на Бога. Слово "доселе" указывает на непрерывность делания. В Боге мы знаем двоякое делание: одно обозначает сотворение всей природы в начале, а другое – управление, промышление и сохранение ее. Что касается первого, то Бог почил от всех дел Своих в седьмой день; что же касается второго, то Он всегда делает, управляя сотворенным, промышляя и сохраняя его, и никакой закон не возбраняет Законодателю устроять всегда спасение своих тварей. Обрати внимание на то, как Иисус Христос, обличаемый в разное время в нарушении субботы, иногда защищается, как Бог, а иногда – как человек. Он хотел, чтобы уверовали в то и другое, т.е. в Его Божество и воплощение. (Толкование святого Максима. Установив раз и навсегда первые законы бытия и природу всего сущего, Бог доселе еще делает, так как не только сохраняет в бытии все вещи, но и творит новые части присущей им самим силой. В веществе, или сущности всего сущего, находятся, так сказать, в возможности отдельные вещи, происходящие из этого вещества, которые бытием своим всякий раз обязаны Богу. Делает Бог доселе еще и потому, что сообразует части с целым, т.е. соединяет всех людей, одинаково направляя их мысль к добру и согласуя с законами природы, чтобы, подобно тому как все они имеют одну и ту же природу, так точно имели и одну мысль, согласную во всем и направленную к одному и тому же, так как все они промыслом Божиим соединены между собой и с Богом.)

На обвинение в осквернении субботы Он ответил: Отец мой доныне делает, и Я делаю, — чтобы было понятно, что Он подчиняется власти примера; однако знаменуя тем самым, что то, что Он делает, надо понимать как дело Отца, ибо в Нем, делающем, Тот делает. И вновь против ненависти за то, что Он именем Отчим приравнял Себя к Богу, добавил это: «Аминь, аминь говорю вам: ибо не может Сын делать от Себя ничего, но только если увидит, что это делает Отец» (Ин. 5:19).
*** Итак, их гнев возгорелся вплоть до стремления убить Его — за дела, содеянные в субботу. Но давайте также посмотрим, что ответил Господь. Отец Мой и сейчас делает, и Я делаю... Ибо это Он говорит для того, чтобы постигли в Нем могущество природы Отчей, и эта природа, воспользовавшаяся в субботнем деле Его могуществом. Ибо когда в Нем, действующем, действует Отец, необходимо, чтобы и Он действовал в действии Отца... Чтобы верили, что никакое иное дело, которое Он делает, было лишь Отчим, а не Его, поскольку оттого, что Отец доныне делает, сама эта беседа была в то же время делом Отчим... То, что делает Отец, делает и Сын, показывает исключительное единение.

«Отец Мой, – говорит Он, – доныне делает, и Я делаю». Когда ему нужно было защищать Своих учеников, тогда Он указывал на Давида, как на подобного им раба: «разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним» (Мф. 12:3)? А когда дело касается Его самого, Он обращается к Отцу, двояким образом показывая Свое равенство с Ним, – и тем, что называет Его в собственном смысле Своим «Отцом», и тем, что представляет Себя делающим заодно с Ним. Почему же Он не упомянул о случившемся в Иерихоне? Потому, что хотел возвести их от земли, чтобы они внимали Ему уже не как человеку, а как Богу и Законодателю. Но если бы Он не был истинным Сыном и Единосущным, то оправдание было бы еще хуже обвинения, похоже на то, как если бы какой-нибудь начальник, преступив царский закон и потом, будучи обвиняем, стал в оправдание свое говорить, что и сам царь нарушает его; этим он не только не избежал бы осуждения, а еще увеличил бы свою вину. Но здесь достоинство равное, потому и оправдание представлено совершенно твердое. Чего, говорит Он, вы не поставляете в вину Богу, в том не можете обвинять и Меня. Потому-то, предупреждая их, Он и сказал: «Отец Мой», чтобы заставить их, и против их воли, допустить для Него то же самое (что и для Бога-Отца), по уважению к Его совершенному единению с Отцом. Если же кто скажет: как делает Отец, когда Он в день седьмой почил от всех дел Своих, – тот пусть узнает образ Его делание. Каким же образом Он делает? Промышлением, сохранением всего сотворенного. Когда ты видишь восходящее солнце, бегущую луну, озера, источники, реки, дожди и движение природы – в семенах, в телах наших и в бессловесных животных, и все прочее, чем держится вселенная, то и познавай в этом непрестающее делание Отца; Он, говорит Христос, «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45); и еще: «если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает» (Мф. 6:30); также, и о птицах беседуя, говорит: «Отец ваш Небесный питает их» (Мф. 6:26). Итак, в этом случае все дело Его в субботу заключалось только в одних словах, и Он ничего более не присовокупил, а тем самым, что совершается в храме, и что сами они делают, Он опроверг обвинения. А если Он повелел и дело сделать, именно взять одр, что впрочем само по себе не заключает никакого важного дела, а казалось только явным нарушением субботы, то Он при этом обращает слово к высшему предмету, желая сильнее поразить их достоинством Отца Своего и возвести к высшим понятиям. Потому-то, когда была речь о субботе, Он защищал Себя, не как только человек и не как Бог только, но иногда как Бог, иногда как человек: хотел уверить их в том и другом, – и в уничижении Своего вочеловечения, и в достоинстве божеском. В настоящем случае Он защищает Себя, как Бог; если бы Он стал постоянно говорить с ними только как человек, то они и остались бы навсегда с мыслью об одном уничижении Его. Но, чтобы это не было, Он указывает им Своего Отца. Хотя и самое творение действует в субботу, – так солнце совершает свой бег, реки текут, источники изливаются, жены рождают, – но, чтобы ты знал, что Он не принадлежит к твари, Он не сказал: Я делаю, как и тварь делает; а как? «Я делаю», потому что и «Отец Мой делает». * * * О том, что не должно ходить на ристалища, ни на зрелища. И огорчив их, потом на собрании, бывшем после того воскресенья, уступив сказать епископу, прибывшему из Галатии, и помолчав, также на этом (собрании) огорчив, сказал эту беседу в великой церкви на слова: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю»¹. 1. Недавно, в беседе о зрелищах и ристалищах, я сильно вас затронул; потому радуюсь и веселюсь по апостольскому выражению, которое гласит: «...если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною» (2 Кор. 2:2)? Ведь потому я вижу большой плод, произрастающий от этой печали. И лекарства, исцеляющие раны, сначала тоже кусают нарывы, а потом освобождают от гноя; так и слово, поражающее слушателя, делается началом исправления. Как в нашем теле омертвелая часть нечувствительна ни к разрезанию, ни к лекарствам, ни к прижиганию, — потому, будь хотя бы бесчисленное множе­ство (лекарств), она не может возвратиться к здоровью, потеряв начало и основу для врачебного ухода, — а чувствующая железо, огонь, лекарства может быстро возвратиться к здо­ровью, — так и в душах: одни, находясь в бесчувственном состоянии, не легко могут быть изменены; другие же, умеющие стыдиться и краснеть, скорбеть и огорчаться во время порицаний, доставляют нам величайшее доказательство, что они скоро будут удалены от порочности. Потому именно и блаженный Павел, зная это, опечаленных сильно одобрял и радовался за них, а иначе настроенных отвергал, говоря: «Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью» (Еф. 4:19). Heyмеющий скорбеть как может быть исправлен когда-нибудь, если только он прежде не научится этому самому? Так как в этом вы преуспели, мы весьма спокойны за вашу любовь, — потому что если одна беседа, так уязвила и в такую привела тревогу, что вы беспокоитесь, волнуетесь и смущаетесь, то вполне ясно, что присоединенная вторая и третья освободят от всей болезни. И знайте, что, не льстя вам, это говорю: тем, что вы обнаружили недавно, вы засвидетельствовали истину сказанного нами. В самом деле, будучи так уязвлены, так огорчены, находясь в такой скорби и беспокойстве, вы в следующее затем воскресенье устроили для нас более блестящее зрелище, собрание более многочисленное и с большим усердием, и все вы были в восторге, все льнули к нашему языку, точно птенцы-ласточки, уцепившиеся за своё гнездо. Потом, когда, чествуя нашего брата, пришедшего из Галатии, мы и по самому церковному закону, повелевающему так принимать гостей, и по почтенной седине его уступили слово, — вы с шумом удалялись, жалуясь на несчастие, как перенесшие долговременный голод, и желая нашей речи резавшей, порицавшей, поражавшей, огорчавшей, — делая то же самое, что делает дитя, которое, несмотря на удары и на брань, не может отстать от матери, но следует с визгом, держась сбоку за одежды матери и волочась за нею со слезами. Потому я радуюсь, окрылён удовольствием и говорю, что счастлив, подвизаясь между такими любителями, между вами, так уцепившимися, за мою речь. Это для меня слаще вот этих лучей, это приятнее света, это жизнь, — именно быть с такими благоразумными слушателями, желающими не просто рукоплескать, но исправляться, не убегающими от порицаний, но прибегающими к порицателю. Потому именно и сам я с большей готовностью берусь за беседу к вам, и желаю сегодня отдать остатки недавно вам сказанного, оставив теперь порицание, чтобы, опять обвиняя нерадивых и употребляя всю бе­седу на их обличение, не причинить вреда усердным. Если бы даже ничего не было нами сказано, бывшее вчера уже доста­точно, чтобы даже сильно безумствующих и неистовствующих на счет цирка удалить от этой неуместной страсти. Убийство, случившееся вчера в цирке, наводнило наш город трагедией, привлекло толпы женщин, наполнило площадь многим воплем, когда именно посреди народа несли в таком жалком виде рассеченного колесницами. Он, как я узнал, на следующий день намеревался зажечь брачные светильники, опочи­вальня была уже расцвечена и всё было приготовлено для брака, — и вот по приказанию податного начальника² перебегая ристалище внизу, когда неожиданно наскакивали возницы, друг с другом состязавшиеся, он попал в средину и претерпел эту насильственную и жалкую смерть, лишившись головы и оконечностей. 2. Видишь ли плод цирка? А как, спросишь, относится это к нам, вверху сидящим? К вам больше всего: если бы не усердствовали вы все бежать (туда), не совершалось бы этого и внизу. Но, чтобы опять не делать слово очень тяжелым и не растравлять рану, постараюсь, предоставив это вашей совести, отдать остающееся от сказанного вам недавно. Итак, о чём было недавно сказано? Я говорил, что Христос называется основанием, как носящий всё, держащий и взвешивающий; теперь желаю это показать из другого апостольского изречения. Сказавши так, объясняя это изречение, говорит: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте» (Евр. 1:3). Что значит: «держа»? Управляя как возница, руко­водя как кормчий, распоряжаясь как домом, сдерживая, держа, взвешивая. Не только приводит всё из несуществующего в существующее, но даже наперёд знает происходящее, как родивший Его Отец. Потому и объясняя это, Он говорил: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю». Потому и иудеи ещё больше старались Его убить, не только за то, что Он нарушал субботу, но что и Отцом Своим называл Бога, делая самого Себя равным Богу. Где теперь еретики, безумствующие во вред своему спасению и отделяющие Его от равенства с Его Отцом? Пусть выслушают голос евангелиста, — а когда я говорю: евангелиста, разумею Христа, возбуждающего его душу, — пусть выслушают, постыдятся и прекратят такое свое безумство. Как иудеи пре­следовали Его за то, что Он называл самого Себя равным (Отцу), так и эти готовы задавить себя из-за того, что мы, на­ставленные Им, воздаём Ему эту славу. Но, говорят, это было мнение не Его, и не евангелиста, а иудеев. Если даже и иудеев, то это в особенности и составляет твою величайшую вину и крайнее осуждение, что ты, сам желая быть слепым, не видишь того, что неблагодарные иудеи сразу поняли, как вывод из этих слов. Не от себя они это прибавили, но заключая из того, что Христос говорил им. А чтобы ты знал, что это изречете даже не иудеев, но евангелиста, как мнение, так и речь, — а когда я говорю: евангелиста, разумею Христа, возбу­ждающего его мысль, — исследуй эти самые слова. Отец мой. Не очевидно ли всякому, даже весьма неразумному, что Он сказал: «Отец мой», чтобы объявить (Его) Своим собственным? А что Он прибавил опять: «доныне делает, и Я делаю», — ужели (это не слова) делающего вывод о равенстве? И не сказал: делает Он, а Я содействую; делает Он, а Я помогаю, — но: Он делает, и Я делаю. Видишь ли, почему сказанное не было умозаключением иудеев, но выводом из Его слов? Если бы некоторым ошибочным предположением и мнением иудеев было, что Он делает Себя равным Богу, если бы сам Он не желал быть в этом заподозренным, а иудеи, когда Он не желал этого, подозревали бы, думая о другом, помимо того, что Он сам желал вывести, — евангелист так, без поправки этого не оставил бы, но отметил бы и сказал это ясно. Ведь обычай так поступать свойствен им, — и им, и Иисусу; из одного — двух примеров я попытаюсь сделать это для вас ясным, т.е., что когда скажет что-нибудь Христос, и иначе Он это скажет, а иначе понимают иудеи, — евангелист исправляет. Чтобы тебе понять это ясно, выслушай самого Иоанна, объясняющего это самое. Когда Он вошёл в храм Божий и, сделав бич, изгнал меновщиков, говоря: «...возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин. 2:16), — книжники и фарисеи, подойдя, говорили: «...каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать»? Что же Он? «...разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» — говоря так о Своём собственном теле. Но они этого не поняли, и что говорят? «...Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его» (Ин. 2:18—20)? — разумея храм иудейский, сделанный из камней, потому что он был устроен в течение сорока шести годов, по возвращении из Вавилона, когда строители затруднялись иноземными кознями, и, по прошествии многого времени, этот храм был окончен. Итак, когда Иисус говорил о Своём собственном теле, объ­являя о Своём кресте и воскресении, — а это именно значит: «...разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его», — они же предпола­гали о храме иудейском, почему и говорили: «...Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его»? — видишь ли, как евангелист не обошёл этого, но прибавил поправку, говоря: «А Он говорил о храме тела Своего» (Ин. 2:21). И не сказал Он: разрушьте это тело, но — «храм», чтобы показать Бога, обитающего (в нём), — разрушьте церковь, много лучшую иудейской. Тот (храм) имел закон, а этот Законо­дателя; тот — букву убивающую, а этот — дух животворящий; тот — жезл Ааронов, а этот — жезл Иессеев. В другом опять месте, по совершены Им чуда над хлебами, отплыв с ними (учениками), Он переправился на (другой) берег, и говорил ученикам:«...смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16:6). Они же, услышав о закваске, предполагали о хлебах; а Он говорил не о хлебах, но об учении фарисеев. Так как иначе Он сказал, а иначе они предполагали, то смотри, как Он исправляет это, говоря: «...что помышляете в себе, маловерные, что хлебов не взяли? Еще ли не понимаете и не помните о пяти хлебах на пять тысяч человек, и сколько коробов вы набрали? ни о семи хлебах на четыре тысячи, и сколько корзин вы набрали», но об учении фарисеев, чтобы внимать (Мф. 16:8—12)? Видишь ли, что как евангелист относительно храма, так здесь Он сам исправляет предположение заблуждавшихся? Так и в том, что Он делает Себя равным Богу: если бы Он не делал Себя равным Богу, а иудеи это предполагали на основании сказанного, то евангелист исправил бы это предположение, и сказал бы, что иудеи думали, что Он делает Себя равным Богу, а Он не делал этого и не давал повода. Чтобы ты узнал из самого изречения, что это (богоравенство) особенно Он желал укоренить в умах людей, обратимся к прежнему слову и узнаем, в каком некогда обвинении Он так защищался. Что (такое) некогда было, за что Он обвинялся? Что в субботу совершал дела:«...искали убить Его за то», — сказано, — «что Он делал такие дела в субботу» (Ин. 5:16). Что именно «такие»? Что Он исцелил расслабленного, повелел ему взять свою постель и отойти в свой дом. Потому и говорили, спрашивая его: кто приказал ему де­лать это в субботу? А он говорил: «...Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и…» иди в дом твой (Ин. 5:11). Пресле­довали Его, сердясь за это, — что Он приказал в субботу то, что казалось преступлением и разрушением закона. Что говорит Христос, защищаясь? «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», — хотя много другого Он мог бы сказать, если бы желал только защищаться, а не показать Свое равенство. Часто суббота нарушалась, и прежде всего в городе Иерихоне. Когда они под­ступили к стенам, им было велено семь дней с трубами обходить стены, — и так город был разрушен. А что между этими семью днями, откуда бы мы ни сделали начало, необхо­димо случиться субботе, всякому очевидно. Отсюда ясно, что суббота была нарушена. Опять (Бог) повелевал обрезываться человеку в восьмой день; и здесь необходимо опять нарушение субботы, потому что неизбежно, чтобы родившийся в субботу был обрезан в другую субботу. А священники даже несрав­ненно больше её нарушали, когда, опять-таки по повелению, они приносили жертву в субботу; где была жертва, там необходимо было: снимать кожу, жечь, возлагать на жертвенник, носить воду, колоть дрова, выносить золу и делать много другого, — и тем нарушалась суббота. К этому и сама тварь нарушала суб­боту: солнце работает в субботу, луна совершает своё течение, появляется пестрый хор звёзд, ветры дуют, источники изливаются, реки текут, море волнуется, семена и растения произрастают, рождают — земля, всё неразумное и род человеческий. Когда женщина рождает в субботу, природа никогда не выдерживает этого закона, не ожидает, чтобы миновала суб­бота, и тогда разрешились бы потуги родов, но делает своё дело и во время субботы. И небесные силы служат в субботу, исполняют своё служение непрерывно. Итак, для чего, скажи мне, имея столько поводов к защите, Он не пользуется никаким из них, и не говорит: за что вы Меня обвиняете, что Я нарушаю субботу? — и священники в Иерихоне нарушили, и нарушают в храме; за что вы Меня обвиняете, что Я нарушаю субботу? — и солнце нарушает, луна, звёзды и вся тварь небес­ная и земная, — но, всё это оставив, Он обратился к Отцу, говоря:«Отец Мой доныне делает, и Я делаю»? Он желал не только защититься, но и показать Свою равночестность. Потому не сказал: Я делаю, потому что и тварь делает, — так как Он не принадлежал к твари, — но: Я делаю, потому что и Отец делает, — так как Он был такого же существа и власти. 4. Потому Он защищается, не как принадлежащий к твари, но как истинное рождение Его. И чтобы ты знал, что сказанное не догадка, — ученики также никогда нарушили субботу, срывая и съедая колосья, и, когда иудеи обвиняли и говорили: не видишь ли, чти они делают в субботу? — Он там нигде не вспомнил об Отце, но что говорит? «...Разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны» (Мф. 12:3-5)? Видишь ли, когда о рабах Он рассуждает, рабов приводить в пример, Давида и священников; а когда о Себе самом, — Отца? Если когда-нибудь Он пользуется и другою защитою, напр., когда говорит: «Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу» (Ин. 7:23)? и опять: кто из вас есть, который не отрешает овцу свою и вола (Лк. 13:15)? — то (это) нисколько неудивительно, потому что Он беседует не вовсе как Бог, но иногда и как человек, так как был и Богом и человеком. Здесь, конечно, Он громко заявляет в отношении собственного Своего достоинства, говоря: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю». Потому и говорит евангелист: преследовали Его иудеи, не только за то, что Он нарушал суб­боту, но что и Бога называл собственным Отцом, делая са­мого Себя равным Богу. Я с удовольствием спросил бы ере­тика об этом: называл Он Бога собственным Отцом, или не называл, было ли это иудейским предположением, или заключением Христа? — и, хотя бы он был тысячу раз безстыден, обличается истиною. Он говорил, что «Отец Мой доныне делает, и Я делаю»: нарушал субботу, или не нарушал? Вполне очевидно, что нарушал: делаю, говорит, и Он делает. Итак, и нарушение субботы, и то, что Он называет Бога собственным Отцом, — ни то ни другое не было предположением иудейским, но выводом и заключением Христовым. Почему же, называя это заключением Христовым, ты назы­ваешь то — рядом стоящее, с ним связанное и одинаково со­общённое евангелистом — предположением иудейским? Всё это есть сообщение евангелиста, объясняющего сказанное Христом. Потому также — когда иудеи обвиняли — он говорил, что преследовали Его не только за то, что нарушал субботу, но что и Отцом Своим называл Бога, делая самого Себя равным Богу. Но в обличение еретиков достаточно; а если вы желаете знать и о делании, в чём состоит то, что делает Отец, и что Сын, — я могу назвать (его) промышлением о существующем, содержанием, попечением. Всё видимое произошло в течете шести дней: «...и почил — Бог — в день седьмый» (Быт. 2:2); промышление же об этом не прекращалось. Итак, это промышление Хри­стос называет деланием, говоря: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», промышляя, печась, содержа — говорит — держа в порядке, не допуская ничему рассеяться. Итак, приняв доказа­тельство правых догматов также из сказанного, присоединим тщательную и согласную с догматами жизнь, так как недостаточно нам для спасения только знания правых догма­тов, но нужна и наилучшая жизнь, чтобы, всячески воздав славу Богу, достигнуть нам обещанных благ. Ему слава и держава во веки веков. Аминь³.

Христос говорит так в субботу, на что необходимо должно указывать выражение «доселе», чтобы смысл рассуждения имел достаточное для себя основание. Невежественных иудеев, не знавших, Кто есть по природе Своей Единородный, усвоявших постановления закона Моисеева одному Богу и Отцу, утверждавших, что и повиноваться должно только Ему Одному, – старается с очевидностью убедить, что Он все совершает вместе с Отцем и, как имеющий в Себе природу Родителя, не отличаясь от Него в отношении тожества сущности, Он никогда не может мыслить что-либо другое, противное воле Родителя. Будучи одной и той же сущности (с Отцем), Он и желать должен того же самого, даже более, – Сам будучи живым советом и силой Отца, Он совершает все во всем вместе с Отцем. Итак, чтобы отразить напрасный ропот иудеев и пристыдить преследовавших Его за то, что Он будто бы пренебрегает почитанием субботы, Он и говорит, что «Отец Мой доселе делает и Я делаю». Желает этим выразить как бы нечто подобное нижеследующему. Если ты, человече, веруешь, что мановением и волей создавшего все и устроившего Бога управляется тварь и в субботу, после восхода солнца, отверзаются источники дождя и рек, – восходят плоды из земли, не прекращая роста своего ради субботы, – огонь производит свои действия, беспрепятственно служа нуждам людей, то, без всякого сомнения, ты должен признать, что Отец совершает подобающее Божеству и в субботу. Зачем же, говорит, безрассудно обвиняешь Того, чрез Кого все «делает» Он? Ведь Бог и Отец не иначе может действовать, как чрез силу и премудрость Сына, почему и говорит, что «и Я делаю». Таким образом, чрез приведение мыслей к нелепости устыжает необузданный гнев Своих гонителей, показывая, что они восстают не столько против Него, сколько против Отца, Которому Одному старались приписать и честь (дарования) закона, еще не зная сущего из Него и чрез Него по природе Сына. Вот почему и Бога называет Отцом исключительно одного только Себя, весьма искусно руководствуя к этому высокому и чудному учению.

άπεκρίνατο aor. ind. med. (dep.), см. ст. 7. Med. указывает на действие юридическое, "отвечать на обвинение", "защищаться" (Morris; ММ). Хотя высказывания оппонентов не приводятся, ответ еледует рассматривать как возражение на эти обвинения (Carson). Ответ указывает, что обвинения против человека, который нес свою постель, являются только поводом для реального обвинения против Иисуса, Который исцеляет по субботам (Becker). Основания для такого ответа заключаются в том, что, хотя созидательная деятельность Бога прекратилась на седьмой день творения, награждать и карать Он не прекратил (Haenchen).

Все признавали, что Бог продолжает Свои деяния после акта творения, поддерживая все сущее, в том числе и в субботу. Иисус проводит здесь аналогию: то, что позволено Богу-Вседержителю, позволено и Ему.

ВОПРОС 2. Если Творец создал в шесть дней все виды бытия, то что же после этого Отец делает? Ибо Спаситель говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17). Разве, впрочем, говорит Он о сохранении сразу происшедших видов? ОТВЕТ. Бог, сразу образовав, как знает Сам, логосы всего происшедшего и общие сущности сущего, до сих пор еще осуществляет не только сохранение их для бытия, но и созидание, выхождение и устроение содержащихся в них в возможности частей. Кроме того, Бог через Свой Промысел уподобляет отдельные существа общим видам до тех пор, пока через движение отдельных существ к благобытию не объединит их произвольное стремление с присущим им по естеству общим логосом разумной сущности и не сделает их тождественнодвижушимися и созвучными друг другу и целому так, чтобы отдельные существа не имели произвольного различия по отношению к общему виду, но чтобы единый и тот же самый логос созерцался у всех, не будучи разделяем способами осуществления тех, в ком он равно сказывается, и пока Он не покажет действенной обоживающую всех благодать. Ради этой благодати Бог и Слово, став Человеком, говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю; Отец - благоволя, Сын - самодействуя, а Святой Дух - существенно исполняя во всех благоволение Отца и самодействие Сына, дабы через всех и во всех явился Единый в Троице Бог, соответственно созерцаемый каждым из удостоившихся этого по благодати и всеми ими вместе, подобно тому, как душа пребывает без уменьшения и во всём теле, и в каждом его члене.

Иисус говорил им: преследование и искание убить Господа, без сомнения, обнаруживалось в обвинениях, укоризнах, интригах или каких-либо других действиях, о которых Господь узнал, и в ответ на это говорил (с подлинника – отвечал) в оправдание Себя и Своего действия в субботу в отношении к расслабленному. – Отец Мой доселе делает, и Я делаю: закон о покое субботнем (Исх. 20:8-11) основывался на том, что Бог, сотворив в шесть дней мир, в седьмой (субботу) окончив творение, почил от всех дел Своих, благословил и освятил его (ср. Быт. 2:2). Иудеи закон о субботе применяли с такою мелочностью, что будто в субботу не до́лжно делать не только никаких обычных дел, но даже и добрых дел, даже благотворить будто не до́лжно в субботу. Господь указывает на нелепость такого толкования ими закона в самом основании его. Он говорит что Бог, перестав творить новые твари в субботу, не перестал, однако же, действовать; сотворённое всё без Его содействия не может продолжать своего бытия, а потому Он действует непрерывно в управлении миром, в поддержании его бытия, в содействии тварям к достижению ими их цели (Злат, и Феофил., Григ. Б. 3, 89) и особенно в устроении спасения человеческого, к чему направлена деятельность Божия в отношении к человечеству, особенно со времени грехопадения прародителей. Такая деятельность Бога-Творца продолжается доселе, т. е. непрерывно; это знают и сами иудеи. – И Я делаю: т. е. потому, что Отец Мой делает. Здесь выражается отношение не подражания, не примера, а единства воли и действия, или вообще – единосущия и равенства (Злат., ср. Феофил.), как сие видно из последующего. «Чего, говорит, не поставляете в вину Богу, в том не можете обвинять и Меня» (Злат.).

По-видимому, иудеи приступили в храм с своими обвинениями к Самому Христу, указывая Ему на слова Моисея о почитании субботы (Быт. 2:2; Исх. 20:10). Против таких доказательств Господь говорит иудеям, что они неправильно представляют себе покой, какой наступил для Бога с окончанием дела творения Мира, покой, о котором сообщил Моисей (Быт. 2:2). Суббота Божия стала для Бога успокоением только от дел творения, а заниматься делом промышления о сотворенном мире Бог не переставал никогда. А отсюда следовало, что и тот покой, который, по требованию закона Моисеева, евреи должны были сохранять в субботу, состоял вовсе не в полном прекращении всякой деятельности, а только в некоторой перемене обычных занятий человека на другие, которые вовсе не представляют для человека чего-нибудь трудного, а скорее содействуют обновлению его сил. К таким делам, не входящим в круг обычных дел, относит Христос и совершенное Им в субботу исцеление. Значит, Его несправедливо обвиняют в нарушении заповеди Божией. Но при этом Христос Свое право делать дела в субботу основывает еще на особом отношении, в каком Он стоит к Богу. Он называет Бога Своим Отцом - в прямом смысле этого слова (Он говорит: "Отец Мой", а не: "Отец наш"). Как имеющий одну природу с Богом, Христос и поступает так же свободно, как Бог.

Он здесь возвеличивает Отца, Который всегда действует сообразно воле и власти. И Он не отстраняется от тех деяний в субботу, которые нам полезны. И Христос знал, что любое время пригодно для нашего спасения. Он возносит Отца, дабы показать нам, что и в Нём та же самая и пасть. Как Отец всегда имеет власть творить, не будучи ограничиваемым законом — хотя это он учредил покой в субботу, — так и Сын пользуется той же привилегией. И нет такого предписания или закона, который помешал бы Ему делать, что желает.

Иудеи обвиняют Христа в том, что Он совершил исцеление в субботу. А Он, как равный Отцу по чести и власти, говорит: как Бог и Отец Мой делает и в субботу, и вы не обвиняете Его, так и Меня не должны обвинять. Как же Отец делает доныне? Моисей говорит, что Бог почил от всех дел Своих (Быт. 2:3). Ты желаешь знать, как Бог делает доселе? Смотри на вселенную и познай дела Промысла: солнце восходит и заходит; посмотри на море, источники, реки, животных, вообще на все сотворенное, и увидишь, что тварь делает свое дело, особенно же приводится в действие и движение неизреченным способом Промысла. Без сомнения, Промысл делает свое дело и в субботу. Посему как Отец делает и управляет тварью и в субботу, то и Я, Сын Его, делаю справедливо.

Ст. 17. «Иисус же говорил им: Отец Мой доныне делает и Я делаю». Если Отец, давший закон о субботе, доныне делает: то значит, не всякое дело запрещено законом Его о субботе. И если запрещают всякое дело, всякий труд, для субботы: то это – не объяснение закону, а порча смысла его, это – плод жалкого произвола. Кто же согласится оспаривать то, что «Отец доныне делает?» Он сообщает живительные силы природе, Он направляет борющиеся между собой стихии к проявлению последствий неожиданно – благотворных, «Отец делает и Я делаю». Можно думать, что Спаситель присвояет себе или только одно право делать в субботу, как Отец делает, или не только право делать одинаковое с Отцом, но и могущество одинаковое с могуществом Отца. Иудеи приняли слова Его в последнем смысле ст. 18, и Сам Он доказывает далее, что Ему принадлежит равенство с Отцом ст. 19. 21. Поелику же слова каждого надобно принимать так, как Он хочет, чтобы понимали их: то и слова Спасителя следует понимать по Его указанию, а не по произволу слушателя или читателя.