Евангелие от Иоанна 3 глава 11 стих

Переходя затем к откровению высших тайн о Себе и о Своем Царстве, Господь, как бы в виде вступительного замечания, говорит Никодиму, что в противоположность фарисейскому учительству, Он Сам и ученики Его возвещают новое учение, которое основывается на непосредственном знании и созерцании истины: «Еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего не приемлете», т.е. вы – фарисеи, мнимые учители Израилевы.

Глубоко сожалея, что народом израильским руководят такие слепые вожди, Иисус, конечно, не мог отпустить от себя Никодима с неразрешенным вопросом: «Как это может быть?» Чтобы убедить его в истинности сказанного, в необходимости духовного возрождения даже для иудея, надо было объяснить ему, что с ним говорит не Учитель, пришедший от Бога, а Сам Бог. Но, чтобы довести его до такого понимания постепенно, Христос объясняет ему, что вообще свидетельство очевидцев принято считать достоверным, но в данном случае он, Никодим, а за ним, конечно, и единомышленники его, не верят даже и такому свидетельству. Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете.

Говоря во множественном числе (Мы говорим... и свидетельствуем), Иисус, по мнению Златоуста, говорил или о Себе и вместе об Отце, или только о Себе (Беседы на Евангелие от Иоанна. 26); другие же толкователи полагают, что Иисус Христос разумел здесь Себя и Своих учеников. Хотя Евангелист не поясняет, присутствовали ли при беседе с Никодимом ученики Иисуса, но несомненно, что сам-то Евангелист Иоанн, подробно описавший эту беседу, слышал ее от начала до конца.

Аминь, аминь глаголю тебе, яко, еже вемы, глаголем... Или о Себе и об Отце говорит это, или об одном только Себе: хотя ты не веришь этому, но мы достоверно знаем то, о чем говорим. и еже видехом, свидетельствуем Для большего подтверждения опять говорит то же самое: «и еже видехом, свидетельствуем», потому что нельзя понимать здесь чувственного зрения, так как это еще не исполнилось. и свидетельства Нашего не приемлете» Сказал это не негодуя, но кротко высказывая то, что происходило, и спокойно предсказывая то, что еще произойдет, и таким образом научая нас в беседе с другими не сердиться, не кричать и свирепствовать, если мы их не убеждаем (крик есть уже выражение гнева), но терпеливо отвечать им и стараться сделать слова свои более убедительными.

Последние слова Он присовокупил, снова удостоверяя, с иной стороны, в истине слов своих и вместе снисходя к немощи Никодима. Что же значит: «мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели»? И у нас зрение достовернее других чувств: поэтому, когда хотим уверить кого–либо, говорим, что мы видели своими глазами, а не по слуху знаем. Так и Христос беседует с Никодимом по человечески, заимствуя и отсюда подтверждение Своих слов. А что это именно так, и что Христос не другое что хочет показать Никодиму и не разумеет здесь зрения чувственного, это видно из следующего. Сказав: «рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух», Он присовокупляет: «мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели». Но в то время этого еще не было. Как же Он говорит: «что видели»? Не явно ли, что Он говорит о знании самом точном и безошибочном? «А вы свидетельства Нашего не принимаете». Итак, слова: «что знаем» Он говорит или о Себе и вместе об Отце, или только о Себе. А слова: «а вы не принимаете» не выражают в настоящем случае негодования, а высказывают то, что было. Он не сказал: можно ли быть бесчувственнее вас, не принимающих того, что мы возвещаем с такою точностью? Нет, Он ничего подобного не сказал, показывая и в словах и в делах совершенную кротость. Он кротко и тихо предвозвещает имеющее совершиться; так и нас побуждает к кротости научает, чтобы мы, беседуя с кем–либо и не убеждая, не досадовали и не раздражались. Человек раздраженный не только ни в чем не может успеть, но и делает других еще более недоверчивыми. Поэтому надобно удерживаться от гнева, а в своих словах убеждать других не только не гневом, но и не криком, так как крик — пища гнева. Будем же обуздывать этого коня, чтобы ниспровергнуть всадника; обрежем крылья гневу и зло не поднимется высоко. Гнев — болезнь жестокая и опасная тем, что можем погубить наши души. Поэтому надлежит отовсюду заграждать ему вход. Несообразно, если мы можем укрощать зверей, а свои свирепствующие помыслы оставляем без внимания. Гнев есть сильный, все пожирающий огонь; он и телу вредит, и душу растлевает, и делает человека на вид неприятным и постыдным. Если бы человек разгневанный мог видеть себя, во время своего гнева, то он уже не имел бы нужды ни в каком другом увещании, — потому что нет ничего неприятнее лица раздраженного. Гнев есть какое–то опьянение, или, лучше сказать, хуже опьянения и несчастнее беса. Но только постараемся не кричать, — и мы найдем сами лучший путь любомудрия. Потому Павел внушает подавлять не только гнев, но и крик, говоря: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, да будут удалены от вас» (31 Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас;Еф. 4:31). Будем же повиноваться этому учителю любомудрия и, когда гневаемся на слуг, помыслим о собственных своих согрешениях и устыдимся их кротости. Когда ты бранишь его, он молча переносит брань; таким образом ты бесчинствуешь, а он любомудрствует. Прими же это вместо всякого увещания. Хотя он и слуга, но он человек, который имеет и душу бессмертную, и таким же, как и мы, дарами украшен от общего всех Господа. Если же он, будучи равночестен нам в высших, духовных преимуществах, с такою кротостью переносит от нас огорчения, потому только, что мы имеет некоторое незначительное и маловажное преимущество перед ним, то какого прощения или извинения достойны будем мы, которые не можем, или лучше, ни хотим любомудрствовать ради страха Божия, как любомудрствует он из страха к нам? Итак, воображая все это, помышляя о своих грехах и общем для всех человеческом естестве, будем стараться всегда говорить кротко, чтобы, соделавшись смиренными сердцем, обрести своим душам покой и в настоящей и в будущей жизни, — которого да сможем достигнуть и все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Аминь, аминь глаголю тебе, яко, еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем Невосприимчивым к учению и весьма невежественным находит человека этого и по причине большой дебелости своего ума уже никоим образом не способным воспринять руководство к пониманию Божественных учений, хотя и после продолжительной речи и при разнообразных сравнениях. Поэтому Христос почитает нужным прекратить точное изъяснение предмета и советует ему уже простою верой принять то, чего разуметь не может. О Себе же свидетельствует, что ясно знает то, о чем говорит, указывая тем на крайнюю опасность еще противоречить Ему; ибо не естественно было Никодиму забыть о том, что, по его утверждению, он знал о Спасителе нашем Иисусе Христе, именно что Он «от Бога пришел учитель» (2 Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог.Ин. 3:2). А противление Тому, Кто от Бога, и Богу разве не исполнено крайней опасности? Ведь это уже оказывается богоборством. Притом нам, имеющим власть учить, надлежит отсюда узнать, что для только что приходящих к вере гораздо лучше вера (выраженная) в простых изложениях, чем какое-либо глубокое рассуждение и более трудное изъяснение. Так и Павел млеком поил тех, кои еще не могли усвоять более твердой пищи (2 Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах,1 Кор. 3:2), как и премудрый Соломон говорит к нам в одном месте: «разумне разумевай души стада твоего» (23 Хорошо наблюдай за скотом твоим, имей попечение о стадах;Притч. 27:23), не безразлично, говорит, предлагая учительное слово всем приходящим, но соответственным образом применяясь к мере (восприемлемости) каждого. И свидетельства нашего не приемлете Как природно имеющий в Себе Отца и Духа, Спаситель говорит от лица многих свидетелей, дабы, некоторым образом согласно Моисееву закону, «при устех двою и триех свидетелей» утвердилось сказанное. Показывает здесь, что иудеи совершенно не желали получить спасение, но неудержимо и безрассудно устремлялись в глубокую пропасть погибели. В самом деле, если по великому невежеству своему оказываются не в состоянии уразуметь проповеди (Христовой), ни верой не хотят воспринять, то какой же другой путь спасения мог бы быть придуман? Посему прекрасно и вполне справедливо Спаситель сказал, что Иерусалим будет безответен, как сам по своей воле навлекший на себя погибель: «Иерусалиме, Иерусалиме», говорит, «избивый пророки и камением побиваяй посланныя к нему, колькраты восхотех собрати чада твоя, якоже кокош собирает птенцы своя под криле, и не восхотесте! Се оставляется вам дом ваш» (37 Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!38 Се, оставляется вам дом ваш пуст.Мф. 23:37-38).

οϊδαμεν perf. ind. act., см. ст. 2. λαλοΰμεν praes. ind. act. от λαλέω говорить. Praes. указывает на развивающееся действие, έωράκαμεν perf. ind. act. от όράω видеть. Perf. указывает на состояние, явившееся результатом увиденного, μαρτυρούμεν praes. ind. act. от μαρτυρέω свидетельствовать, нести свидетельство, λαμβάνετε praes. ind. act. от λαμβάνω принимать. Проблема тут не интеллектуального характера, проблема в том, чтобы поверить свидетельству (Carson).

Только свидетель небесный может достоверно свидетельствовать о небе. В еврейской литературе можно найти параллели 11 Истинно, истинно говорю тебе: мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете.Ин. 3:11 — 13, но ближайшими, несомненно, являются тексты о Божьей премудрости, неустанно пытающейся открыть людям тайну неба (Бога). Возможно, Иисус хочет подчеркнуть Свое отличие от Моисея, который согласно иудаистской традиции получил Божий закон, взойдя не только на гору Синай, но и на небо; ныне же воплощенное Слово (= мудрость/закон) сходит с неба во плоти (см. коммент. к 1:14-18).

Мы говорим – это так Он о Самом Себе говорил, говорил во множественном числе, ибо и цари земные в указах именуют себя не местоимением «я», а местоимением «мы». Так и Христос в этой возвышенной, глубоко торжественной речи Своей Себя назвал «Мы» – Мы говорим… Я знаю безконечно много. Я, Бог Всеведущий, свидетельствую о том, что видел у Отца Моего, что видел до создания мира. А вы, фарисеи, этого свидетельства не принимаете. Слова высокие, слова необыкновенные, слова святые.

Смирив этим, полным сожаления, упрёком учёную гордость фарисея, учителя Израилева, божественный Учитель подтверждает истинность всего сказанного о возрождении, о способе оного, о его непостижимости и необходимости, а равно и истинность того, что Он имеет ещё открыть, — подтверждает указанием на своё божественное ведение: истинно, истинно говорю тебе: Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели. Знаем в противоположность Никодимову знаем означает ведение истинное, точное и безошибочное; свидетельствуем о том, что видели — решительное удостоверение в истине этого знания. Видение, без всякого сомнения, означает не чувственное видение, а духовное созерцание, заключающее в себе полноту и непреложную истинность ведения; ибо речь идёт о духовных предметах. «И у нас — зрение достовернее других чувств; поэтому, когда хотим уверить кого-либо, говорим, что мы видели своими глазами, а не по слуху знаем. Так и Христос беседует с Никодимом по-человечески, заимствуя и отсюда подтверждение Своих слов. А что это именно так, и что Христос не другое что хочет показать Никодиму, и не разумеет здесь зрения чувственного, — это видно из следующего. Сказав: рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух, Он присовокупляет: Мы говорим о том, что́ знаем, и свидетельствуем о том, что́ видели. Но в то время сего ещё не было. Как же Он говорит: что́ видели? — Не явно ли, что Он говорит о знании самом точном и безошибочном?» (Злат.). Итак, в рассматриваемых словах Богочеловек указывает на Своё ведение, как совершеннейшее, и на Своё лице, как особенное, божественное; Он изрекает тем, что Его ведение — не от научения других, что Он достиг такого ведения не путём обыкновенного приобретения знании, но Сам по Себе знает, видит всё, подобно тому, как люди видят телесными очами. Учители — люди, и даже богопросвещённые, говорят только о том, что им открыто, но Христос Сам непосредственно знает, что говорит и видит, что свидетельствует о ведении полном, совершенном, божественном. Но вы, продолжает Спаситель, свидетельства Нашего не принимаете, т. е. не верите в то, чему мы учим и о чём свидетельствуем, — что ясно открывалось и из вопросов Никодима, и из предшествующего образа действий иудеев в отношении ко Христу. Он не встретил в них полной веры в Себя; они, как род лукавый, знамений просили от Него, — осязательных, чувственных свидетельств Его особенного призвания, а свидетельства слова не принимали. Между тем Ему предстояло говорить иудеям ещё о высочайших духовных предметах; что же будет?..

С 11 стиха 3-й главы Евангелия от Иоанна начинается вторая часть беседы Иисуса Христа с Никодимом. В дальнейшем течении беседы Никодим хранит глубокое молчание. Со Своей стороны Иисус Христос прежний, несколько обличительный тон речи меняет на самый мягкий и нежный. Первая часть беседы составляет как бы отрицательный ответ на главный вопрос, занимавший Никодима: «Что такое необычайное имеет случиться после всех этих знамений, предвестием чего служат они?» «Ничего, — бы отвечает Иисус Христос, — не будет такого, чего ты ожидаешь». Понятно, что с таким отрицательным ответом Он не мог его отпустить от Себя. И вот в дальнейшей беседе Своей, видя, какой живой интерес Никодим высказал к Его предыдущим объяснениям, Господь дает прямой уже ответ на все те вопросы, которые волновали впечатлительную душу Его собеседника.    Это легко можно видеть из сравнения почти каждого слова дальнейших стихов (особенно же 11, 12 и 13) с первыми словами Никодима, с какими он обратился к Иисусу Христу (ст. 2). Никодим назвал Иисуса Христа Учителем, и Господь открывает ему о чрезвычайном предмете и характере Своего учения (ст. 11). В своем обращении Никодим выразил как бы свою веру в Иисуса Христа как посланника Божия; Господь теперь упрекает его и в лице его всех его собратий в том, что они не имеют искренней и действительной веры в Него (ст. 11 и 12). Никодим назвал Иисуса Христа учителем, от Бога пришедшим: теперь Господь объявляет ему, что мнимый учитель, беседующий с ним, действительно снисшел с неба, и небо есть действительное также и постоянное Его жилище (ст. 13) и что Он не просто Учитель, но Искупитель и Свет мира (ст. 14 и др.). Такова связь второй части беседы с первою, разобранною нами.    Переходя к откровению высших тайн о Себе и Своем Царстве, Иисус Христос как бы в виде вступительного замечания прежде всего говорит Никодиму, что в противоположность доселешнему фарисейскому учительству Он Сам и Его ученики возвещают новое учение, такое, которое основывается на непосредственном знании и созерцании истины: «Амин, аминь глаголю тебе, яко еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего не приемлете» (ст. 11) .«Истинно, истинно говорю тебе: вы — мнимые учители Израилевы, — как бы говорит Господь, — учите только тому, что передано вам другими (законом и пророками) и что представляет вам лишь буква Писания; а посему, — как подразумевалось само собою, — учение ваше не имеет ни надлежащей твердости в устах ваших, как учение не ваше собственно, ни ясности и полноты истины. так как буква есть только сосуд истины. Напротив, мы учим тому, о чем имеем непосредственное знание, свидетельствуем то, что видели собственными глазами; посему наше учение имеет непреложную твердость в устах наших и открывает истину. как она есть сама в себе, во всем ее свете и величии». Таково новое, наступившее с пришествием Иисуса Христа в мир учение о тайнах Божественных.    Неодинаково было и есть мнение толкователей относительно того, кого разумеет Иисус Христос, говоря во множественном числе: «еже вемы и еже видехом, свидетельствуем». Прямое объяснение мы имеем в собственных же дальнейших словах Иисуса Христа: «и свидетельства нашего не приемлете». Как здесь и далее (ст. 12) Иисус Христос разумеет, очевидно, Никодима и его единомышленников, так как в первом случае Он разумеет, несомненно, Себя и Своих учеников как представителей нового учения, как новьых учителей, сподобившихся узреть своими глазами и слышать то, что, как говорил впоследствии Господь — «мнози пророцы и царие восхотеша видети, и не видеша: и слышати» то, что они слышали «и не слышаша» (24 ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали.Лк. 10:24). Для верующих учеников Иисуса Христа открылось в лице Его самое небо; поэтому и о них можно было сказать, что они проповедовали то, что видели непосредственно своими глазами (ср. 25 В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам;26 ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение.Мф. 11:25-26; 21 В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение.Лк. 10:21). «Видевый мене, — говорит Иисус Христос, — виде Отца Моего» (9 Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца?Ин. 14:9). Что при этом лично присутствовали некоторые из учеников Иисуса Христа, как предполагают некоторые из новейших толкователей, этого из самого текста, конечно, прямо не видно; но это объяснение, которое мы дали ему и какое ясно вытекает из всего хода речи, делает это предположение, по нашему мнению, весьма вероятным.     «Аще земная рекох вам, и не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете?» Что нужно разуметь под земным (τὰ ἐπιγεια) и под небесным (τὰ ἐπουρα’νια) в учении Иисуса Христа? Небесная — это открываемые далее Иисусом Христом тайны о Своем Лице, о Своем отношении к Богу Отцу, о бесконечной любви Божией к миру в искуплении и спасении его чрез Своего Единородного Сына и т.д (ст. 13—16). Земная — это те истины, которые ранее высказал Иисус Христос относительно возрождения водою и Духом Святым в таинстве крещения, о плотском или греховном состоянии человека не возрожденного и т.д. Для уразумения этих последних истин человек многое может почерпать из области земного, человеческого опыта и наблюдения, из свидетельства собственного внутреннего чувства. Напротив, в разумении первых все основывается единственно на вере в Божественное откровение; как скоро в ком нет этой веры, для того навсегда закрывается тот путь, по которому единственно он может достигнуть неба и созерцания вещей небесных. Относить, как это делают некоторые из толкователей, выражение земная лишь к сделанному ранее Иисусом сравнению действий Духа Божия в возрожденном человеке с действием ветра, совершенно неправильно. При таком понимании не было бы полного соответствия в противоположении Иисуса Христа.    Но сказанное ближайшим образом Никодиму имело очевидное отношение и ко всему вообще народу иудейскому, как это ясно показывает самая форма выражения во множественном числе. И действительно, неверие народа Иисус Христос испытал при очищении Иерусалимского храма от торжников и меновщиков и потом во время дальнейшего Своего пребывания в Иерусалиме. Несомненно, можно полагать, что во время Своего пребывания в Иерусалиме, творя различные чудеса, Иисус Христос сопровождал их, как и всегда, различными наставлениями, касавшимися более простых и понятных для каждого истин, вероучительных и нравоучительных; но при этом встречал, вероятно, неразумие, неверие в отношении к этим Своим наставлениям; и потому-то, может быть, не доверял вере уверовавших в Него иерусалимлян, что вера их была лишь следствием простого удивления к Его знамениям, не имея себя корня в усвоении, принятии самых истин Его спасительного учения. И это недоверие Его выражалось, как надобно полагать, именно в том, что Он не открывал пред ними каких-либо особенных возвышенных тайн Своего учения. Почему же? Ответ на это составляют именно настоящие слова, сказанные Никодиму: «Аще земная рекох вам, и не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете?» «Если вы, — как бы так говорит Господь, — не верили Мне (для того, чтобы уразуметь), когда Я говорил вам о таких вещах, действительность которых вы сами могли проверить, то как же поверите вы (а следовательно, и уразумеете), когда Я буду открывать высшие тайны Своего учения, о которых ум ваш никогда и гадать не смел»?

Христос начинает теперь учить Никодима тому, чему он не научился из Писания, хотя и мог научиться. Прежде всего Он жалуется на недостаток веры у Никодима и всего ученого сословия раввинов. Мы. Христос в Евангелиях нигде не говорит о Себе во множественном числе, следовательно, здесь Он, кроме Себя, имеет в виду кого-либо другого. Кого же? Учеников Своих? Нет, ученики Его еще не выступали с Ним в качестве проповедников. Естественнее всего здесь видеть указание на Иоанна Крестителя, который в то время с успехом продолжал свою деятельность (23 А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились,Ин. 3:23 и сл.). Деятельность Иоанна и деятельность Христа - это две ступени единого откровения Божия. Оба они являются вполне достойными доверия свидетелями, потому что говорят о том, что видели (Иоанн, конечно, в состоянии пророческого вдохновения - ср. 34 И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий.Ин. 1:34: и я видел и засвидетельствовал, - а Христос в силу Своего непрерывного общения с Отцом 18 Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.Ин. 1:18). Тем не менее Никодим и другие ему подобные не принимают свидетельства Иоанна и Христа. Таким образом, веру из-за знамений, которую обнаружили в то время многие бывшие на празднике Пасхи в Иерусалиме, Христос не признает настоящей верой: это скорее может быть названо неверием!

Притом, Я говорю о том, что знаю и что видел, то есть знаю до точности. Ибо словом: "видели" Он обозначает не телесное зрение, но знание самое точное. Но вы свидетельства "нашего", то есть Моего, не принимаете. Господь говорит это не одному Никодиму, но простирает к целому роду иудеев, до конца оставшихся в неверии.

Никодим все еще недоумевал: како могут сия быти? Он слышал звуки слов Спасителя, а смысл их все еще казался ему темным. Благий Учитель с небесной благостью вразумляет его. И во первых стыдит его в непонимании званием его. «Ты, говорит, учитель израилев, и сего ли ты не знаешь»? И в ветхом завете учили о нужде сердечного обрезания, о необходимости в небесной помощи тому, кто рожден во грехе; особенно же много говорили, что Мессия должен совершить перерождение всего рода человеческого. 6 и обрежет Господь Бог твой сердце твое и сердце потомства твоего, чтобы ты любил Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всей души твоей, дабы жить тебе;Втор. 30:6; 9 Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега.Пс. 50:9, 12; 31 Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет,32 не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь.33 Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом.Иер. 31:31-33; Ис. 11:19; 31 Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух; и зачем вам умирать, дом Израилев?Иез. 18:31; 7 Со дней отцов ваших вы отступили от уставов Моих и не соблюдаете их; обратитесь ко Мне, и я обращусь к вам, говорит Господь Саваоф. Вы скажете: "как нам обратиться?"Мал. 3:7. 25 И окроплю вас чистою водою, и вы очиститесь от всех скверн ваших, и от всех идолов ваших очищу вас.Иез. 36:25, 26. Как же учитель израилев оказывался не знающим того? Мечты Фарисеев о земном царстве Мессии, о власти иудеев над язычниками, о земной славе, о земном богатстве – они-то закрывали от Никодима откровенные небом истины. Но Никодим, учитель израилев, должен понять, что мечты – обман, людские мнения не то, что воля Божия. Еже вемы, глаголем. Никодим сам признал Иисуса Христа за Посланника Божия. Если же Иисус – Посланник Божий: то он знает, что говорит; он свидетельствует только о том, что видел. Значит, Никодим был против себя самого, когда слушая Посланника Божия, не преставал спрашивать: како могут сия быти? Особенно же виновен был синедрион со своим упорством, не желавшим и слышать свидетельства Иисусова. Вемы, глаголем сказано в соответствие фарисейскому: вемы, чтобы привести в сознание себя фарисея Никодима. Аще земная рекох вам, и не веруете: како аще реку вам небесная, уверуете? Как ни высоко учение о возрождении: но оно к тайнам, которые желал открыть Иисус, так же относится, как земное к небесному, чувственное к сверхчувственному. Если же и сказанное кажется полным соблазна, глупостью: как же примут небесное? Мысль о нужде духовного возрождения не так далека от ума человеческого, чтобы он, наблюдением над душою и историей человеческого рода не мог усвоить ее себе. Но советы и тайны божества – другое дело. Учитель израилев утих, смирился теперь. В продолжение последующей речи небесного Учителя он уже не говорит ни слова, а только слушает и слушает.