Евангелие от Иоанна, Глава 21, стих 25. Толкования стиха

Не следует думать, что мир не может вместить их из-за недостаточности места. Ведь как бы они могли быть написаны в нем, если он не мог бы содержать написанное? Но, вероятно, они не могли быть восприняты из-за недостаточной способности читающих; ибо даже если остается доверие к сказанному, слова порой кажутся превосходящими веру, что происходит не тогда, когда нечто, что было неясным или сомнительным, раскрывается через выявление причин и смыслов, но когда то, что является очевидным, либо преувеличивают, либо преуменьшают, хотя и не отступают при этом от того, чтобы высказать правду; потому что слова преувеличивают то, что выражается ими, чтобы стала ясна воля говорящего, не желающего при этом обмануть. Тот, кто понимает степень доверия его словам То есть понимает, что читатель поверит рассказчику, даже если тот что-то слишком преувеличит и приукрасит для того, чтобы подчеркнуть свою мысль или произвести большее впечатление на читателя. — Пер., либо преуменьшает в своем рассказе, либо преувеличивает, порой больше, чем следовало бы.

Эту форму речи называют по-гречески гиперболой не только учителя греческой, но и латинской грамматики. Эта форма речи встречается как в этой Иоанновой фразе, так и во многих других божественных сочинениях. Например: поднимают к небесам уста свои (Пс. 72:9); волосатое темя закоснелого в своих беззакониях (Пс. 67:22). И во многих других местах, недостатка которых нет в Священном Писании, есть и другие тропы, то есть способы выражения. Я бы мог порассуждать о них подробнее Ср.: Блж. Августин Гиппонский. О христианской науке. — Ред., если бы, коль скоро евангелист завершает здесь свое Евангелие, я тоже не положил предел своей беседе.

Последний стих 21–й главы говорит о литературном замысле автора – выбрать из евангельской истории те события, которые в наибольшей степени характеризуют личность Иисуса Христа. Поэтому четвёртое Евангелие похоже на школьную хрестоматию, в которой литературное произведение излагают в отрывках, способных донести до учащихся основное содержание книги. Не случайно поэтому прилагательные хрестоматийный», «простой» и «ясный» являются синонимами. Сам евангелист Иоанн пишет, что умножение известных ему сведений только усложнило бы задачу постижения личности и учения Иисуса Христа. «Есть и многое другое, что сотворил Иисус: если бы о всем том писалось, думаю, что и самому миру не вместить тех книг, которые стали бы писать». Для апостола Иоанна история Иисуса Христа не закончилась, она продолжается вплоть до Его возвращения

Гл. 47, с. 686 Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю (говорит Апостол и Евангелист Иоанн), и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь
Гл. 2, с. 67 Ни один из четырех Евангелистов не имел притязаний на полное изложение всей истории земной жизни Иисуса Христа; да это было бы и невозможно, судя по свидетельству Евангелиста Иоанна, оканчивающего свое Евангелие такими словами: Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг
Гл. 33, с. 495 Евангелист Иоанн, как известно, дополнил Евангелия первых трех Евангелистов; но и он, по собственному признанию, описал далеко не все, что сотворил Иисус; следовательно, и в его Евангелии содержатся лишь краткие сведения о главнейших событиях в жизни Иисуса Христа. Никто из четырех Евангелистов не намеревался описывать подробно всю жизнь Иисуса; каждый из них писал свое Евангелие для особого круга читателей, дабы они уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий (Ин. 20:31), а для достижения этой цели достаточно было поведать читателям лишь о некоторых чудесах.

Эти два последние стиха составляют заключение всего Евангелия, что видно из слов: Многое и другое сотворил Иисус и пр. и из торжественности удостоверения: Сей (есть) ученик и свидетельствует о сем (о сих) и пр. Знаем (вемы), что (яко) истинно (есть) свидетельство Его. Этим св. Иоанн удостоверяет в том, что Евангелие подлинно написано не другим кем, а им, возлюбленным и потому самым близким, учеником Христовым, и в том, что все, написанное в сем Евангелии, есть совершенная истина. Это удостоверение св. Иоанн высказывает от лица всех апостолов также, как высказал в начале своего Евангелия: мы видели славу Его (И. Христа Ин. 1:14) и в первом из своих посланий: что мы слышали, что видели своими очами, что разсматривали, — возвещаем вам (1 Ин. 1:1—2). Многое и другое сотворил (суть же ина многа, яже сотвори) Иисус. Это — повторение и подтверждение евангелистом, как очевидцем дел Господа и непосредственным слушателем Его учения, того, что он выразил прежде: много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей (Ин. 20:30). Думаю и самому миру не вместить написанных (ни самому мню всему миру вместити пишемых) книг. Блаж. Феофилакт пишет в объяснение этих слов апостола: «не удивляйся сказанному, что еслибы писать книги о делах Иисуса, то не вместил бы их мир; но помысли о неизреченной силе Бога Слова, и сказанное приими с верою. Ибо как для нас легко говорить, так для Него легко, и даже гораздо легче делать, что Ему угодно. Некоторые же говорят, что здесь сказано, как иногда говорится в Писании (гиперболически), напр. Мы видели города, досягающие до неба; мы видели мужей и были пред ними, как саранча (Чис. 13:29, 33, 34) и т. и. Но будем молиться, — так заключает блаж. же Феофилакт, как и по примеру его, еписк. Михаил, свое толкование на Евангелие, чтобы нам, очистившись в слове и жизни, в день откровения удостоиться неизреченных дел и тайн, которых ныне, находясь в мире, мы не можем вместить, и — соделаться совершенными в Самом Христе, возлюбившем нас и чрез возлюбленнаго Своего ученика просветившем нас богословием и познанием Его и Отца и Св. Духа, которому слава во веки. Аминь».

Повествованием о явлении воскресшаго И. Христа апостолам на море Тивериадском св. Иоанн и заканчивает свое Евангелие; свв. евангелисты Марк и Лука заканчивают повествованием о вознесении. По соображению всех повествований о явлениях И. Христа не только в Евангелиях, но и в посланиях Апостольских, всех таковых явлений насчитывается 11: 1) Марии Магдалине (Ин. 20:11—17 Мк. 16:9); 2) Марии Магдалине и Марии Иаковлевой и другим мироносицам (Мф. 28:1—10. Мк. 16:1. Лк. 24:10); 3) двум ученикам, шедшим в Еммаус (Лк. 24:13—31); 4) ап. Петру (Лк. 24:33—34); 5) всем апостолам кроме Фомы (Ин. 20:19—23); 6) апостолам же вместе с Фомою (Ин. 20:26—29); 7) Петру, Фоме, Нафанаилу, Иакову. Иоанну и двум другим ученикам в Галилее на море Тивериадском (Ин. 21:1-22); 8) одиннадцати апостолам в Галилее же (Мф. 28:16—20); 9) более нежели 500 братиям (1 Кор. 15:6); 10) апостолу Иакову (1 Кор. 15:7) и 11) всем апостолам на горе Елеонской при вознесении (Лк. 24 и Деян. 1). 

Спросит ли кто: почему Господь И. Христос не явился по воскресении Своем иудеям? Св. Златоуст так отвечает на этот вопрос: «Если бы Господь мог обратить их к вере, то не приминул бы явиться. Но Господь предвидел, что этого не могло быть. Сему научает Он нас чрез Лазаря. Ибо, когда воскресил Он сего четверодневнаго мертвеца, смердящаго и тлевшаго; когда но гласу Его, сей мертвец, обвитый погребальными пеленами, встал пред лицем всех: то и тогда не только не обратил их к вере, но еще раздражил против Себя, так что они совещались убить и Его Самого и Лазаря (Ин. 12:10). С другой стороны, иудеи подверглись бы более жестокому наказанию, если бы Господь явился им по воскресении, и они не уверовали бы в Него. Потому-то щадя их, хотя Сам и скрывался от очей их, но в то же время, для обращения их, открывался в знамениях и чудесах. Так, слышать Петра говорящаго: во имя Иисуса Христа востани и ходи (Деян. 3:6) не менее значило, как и видеть Христа воскресшаго. Когда воскресший Христос явился ученикам, то и между ними нашелся один неверующий — Фома, который для уверения своего требовал вложить персты свои в язвы .гвоздинныя, осязать ребра Христовы. Если же ученик оный, который три года жил со Христом, участвовал в трапезе Господней, был свидетелем величайших Его знамений и чудес, слушал Его беседы и уже видел Его воскресшим. и при всем том не прежде поверил, как когда узрел самыя язвы гвоздей и копий; то, скажи мне, как уверовал бы в Него весь мир потому только, что все видели Его в то время воскресшим? Кто дерзнет утверждать сие?»

После ст. 24 для ст. 25 уже не было места. О том, что многое осталось ненаписанным, было сказано в Ин. 20:30. Дописать его в эпилоге было невозможно и не нужно. Засвидетельствование ст. 25, как было сказано, хуже Евангелия в целом, и нагроможденная фраза его – не Иоаннова. В ст. 24 возвещается – по-Иоанновски! – последнее слово, и евангелисту было естественно остановиться на этой краткой и деловой подписи.

Изложенная история есть лишь краткий очерк ее, как бы капля из необъятного моря. По свидетельству возлюбленного ученика, «многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно; то и самому миру не вместить бы написанных книг».

Заканчивает Иоанн Богослов свое Евангелие утверждением, что многое и другое сотворил Иисус, но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить написанных книг. Из жизни и учения Господа Иисуса Христа евангелисты записали только самое существенное, что содействует укреплению нашей веры: Иисус есть Христос, Сын Божий, чтобы мы, веруя, имели жизнь во имя Его (20, 31).

самому миру не вместить бы. Эта гипербола ясно показывает, что каждому из евангельских авторов приходилось из обилия материалов отбирать самое важное.