Евангелие от Иоанна, Глава 19, стих 18. Толкования стиха

И даже крест, если посмотришь внимательно, был местом судилища. Судия был помещен между разбойником, который поверил и был прощен, и разбойником, который посмеялся и был осужден¹. Уже тогда Он показал, что делать будет с живыми и мертвыми: одних поместит по правую руку, других — по левую.

***

Это были, как мы узнаем из рассказа других евангелистов, два разбойника, с которыми был распят и между которыми был повешен Христос (см. Мф. 27:38; Мк. 15:27; Лк. 23:33), о чем было сказано пророчески: и к злодеям причтен был (Ис. 53:12).

В отличие от синоптических Евангелий, которые рассказывают, что в изнеможении Иисус не мог самостоятельно донести верхнюю перекладину креста до места распятия, в Евангелии от Иоанна Он Сам несёт Крест до Голгофы, а это ещё раз показывает, что только Он руководит всеми событиями и суверенно распоряжается своей жизнью и смертью (Ин. 10:18).

Распятие Иисуса и двух разбойников

Поставлено было три креста, из которых средний был крест Иисуса Христа. Приступая к исполнению ужасного злодеяния, воины сняли с Него одежды, приподняли на крест, распростерли руки и стали прибивать их гвоздями. Кровь полилась из ран на землю, но никто не услышал ни стона, ни вздоха; слышно было только, как Христос молился за Своих распинателей: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. Другие воины распинали в то же время разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону; и сбылось (говорит Евангелист) предсказание Пророка Исайи: и к злодеям причтен (Ис. 53:12).

В котором часу был распят Иисус Христос?

По общепринятому теперь мнению, Иисус Христос был распят перед полуднем, в двенадцатом часу дня. Мнение это было выражено в известном церковном песнопении: «Иже в шестый день же и час на кресте пригвожден...» И так как это песнопение вошло в состав богослужения, то некоторые люди стали приводить эти слова в доказательство того, что Христос действительно был распят в шестом часу по еврейскому счету, или в двенадцатом по нашему. Это мнение настолько укоренилось, что сторонники его не хотят верить Евангелию, опровергающему слова песнопения.

Думаю, что авторитет Евангелистов несравненно выше авторитета составителя этого песнопения; думаю также, что опровергать текстами Евангелия истинность церковного песнопения можно, но песнопением опровергать достоверность Евангелия нельзя.

Никто из нас не видел Иисуса Христа и не слышал Его проповедей; однако мы верим в Него как в Богочеловека, и верим потому, что убеждены в подлинности и достоверности Евангелий, в которых описаны Его жизнь и учение. Но если наше убеждение в подлинности и достоверности Евангелий поколеблется, если возникнет хотя бы малейшее сомнение в правдивости Евангелистов, то поколеблется и сама вера наша в Иисуса Христа, или, как говорил Апостол Павел, тщетна будет и вера ваша (1 Кор. 15:14). Вот почему я нахожу невозможным сомневаться в авторитете Евангелистов ради поддержания авторитета составителей церковных песнопений.

Посмотрим же, что говорят об этом Евангелисты. Собственно о времени распятия Иисуса Христа говорит один только Евангелист Марк, или, лучше сказать, устами Марка говорит Апостол Петр: Был час третий, и распяли Его (Мк. 15:25). Третий час еврейского счета соответствует нашему девятому; следовательно, по сказанию Петра, Христа распяли в девятом часу или в девять часов утра (пополуночи), а не перед полуднем. Что Евангелие Марка есть не что иное, как письменное изложение им устной проповеди Петра в Риме, это удостоверяет святой Ириней в своей третьей книге «Против ересей» (глава 1, 1), a что Петр читал это Евангелие и одобрил его, об этом свидетельствует Климент Александрийский. Следовательно, Марк записал то, что говорил Петр. И мы не имеем никаких оснований не доверять Апостолу Петру. Если он и не решился открыто стать на Голгофе у креста, то, несомненно, был в толпе народа, окружавшего место распятия. Если в минуты отречения его влекло туда, где он мог узнать о судьбе своего Учителя, то, конечно, после раскаяния он должен был быть на Голгофе, он должен был все видеть, хотя издали; он не был бы Петром, если бы не пошел на Голгофу. И потому надо безусловно верить этому достоверному свидетелю-очевидцу, что был час третий, когда распяли Иисуса.

Надо безусловно верить ему еще и потому, что это сказание его не находится ни в малейшем противоречии со сказаниями других Евангелистов о событиях того же дня.

Евангелисты Матфей и Лука, ничего не говоря о времени распятия Христа, говорят, однако, о наступлении в шестом (двенадцатом) часу тьмы, продолжавшейся три часа, и о последовавшей в девятом (третьем по полудни) часу смерти Иисуса Христа.

Матфей: От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом... и испустил дух (Мф. 27:45-46, 50).

Лука: Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого. Иисус, возгласив громким голосом... испустил дух (Лк. 23:44, 46).

Вполне согласно с ними повествует об этом и Марк: В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого. В девятом же часу возопил Иисус громким голосом... и испустил дух (Мк. 15:33-34, 37).

Итак, если в шестом часу или в шесть часов по еврейскому счету (а по нашему в двенадцатом или в двенадцать) настала тьма, продолжавшаяся до самой смерти Иисуса Христа, то несомненно, что само распятие Его должно было произойти значительно ранее. Ведь из повествований тех же Евангелистов и Евангелиста Иоанна мы знаем, что от распятия до наступления тьмы произошли следующие события: издевательства членов синедриона, народа, прохожих, воинов и даже одного из распятых разбойников, а затем раскаяние другого разбойника, хождение первосвященников к Пилату с просьбой переменить надпись над крестом Иисуса, и, наконец, поручение Господом Иоанну попечения о Богоматери. На все эти события, в особенности же на хождение первосвященников к Пилату, потребовалось немало времени, и ими вполне мог быть заполнен период времени от девяти до двенадцати часов дня. Следовательно, нет ничего неправдоподобного (как полагают некоторые) в этом отношении в повествовании Марка о том, что распяли Христа в девятом часу.

Если согласиться с противоположным мнением и считать, что Иисуса Христа распяли в двенадцатом часу, то в какой период времени мы поместим все вышеуказанные события? Нельзя же предполагать, что все эти события и само распятие и наступление тьмы могли совершиться в течение одного двенадцатого часа; а если так, то пришлось бы все события, кроме самого распятия, отнести к периоду времени, наступившему после полудня, когда началась уже тьма. Но это более чем неправдоподобно. С наступлением тьмы на Голгофе воцарилась томительная тишина, которая была нарушаема только стонами распятых да предсмертными возгласами Христа. Настроение толпы сразу изменилось, и издевательства должны были моментально прекратиться. Если после последовавшего в момент смерти Христа землетрясения, народ... возвращался, бия себя в грудь (Лк. 23:48), то несомненно, что с наступлением необычайного (во время полнолуния) солнечного затмения многие из находившихся на Голгофе должны были задаться мучительным вопросом: не Мессию ли распял синедрион? Когда же Христос возопил: «Элои! Элои!» — то многие со страхом и недоумением говорили: «Вот, Илию зовет» (Мк. 15:35). При таком настроении толпы издевательства были невозможны. Только озверелые в своей ненависти члены синедриона решились при такой удручающей всех обстановке сказать: «Посмотрим, придет ли Илия спасти Его» (Мф. 27:49).

Итак, повествования Матфея и Луки не только не противоречат повествованию Марка о времени распятия Иисуса Христа, но даже вполне подкрепляют истинность последнего.

Посмотрим теперь, что говорит об этом четвертый Евангелист. Апостол Иоанн, дополнявший повествования первых трех Евангелистов, ничего не сказал ни о времени распятия, ни о наступлении тьмы, ни даже о времени смерти Иисуса. Умолчал он об этих обстоятельствах потому, что о них обстоятельно рассказали первые Евангелисты; и это умолчание служит подтверждением истинности их повествований: когда Иоанн писал свое Евангелие, то имел под руками первые три Евангелия, и если бы в них была допущена какая-либо погрешность, то он непременно исправил бы ее, а так как он эти вопросы обошел молчанием, то следует признать, что он считал повествования о них первых Евангелистов верно изложенными; и это молчаливое свидетельство дорого для нас потому, что Иоанн, один из всех Апостолов, не побоялся открыто стать у креста и, следовательно, был свидетелем-очевидцем всего происшедшего на Голгофе. Признавая излишним говорить о том, о чем уже сказано первыми Евангелистами, Иоанн нашел нужным, однако, дополнить их повествования указанием на время суда у Пилата: Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! (Ин. 19:14).

Сторонники общераспространенного мнения о распятии Иисуса в двенадцатом часу дня говорят, что, если Пилат оканчивал свой суд в шестом (двенадцатом) часу, то Христос не мог быть распят в третьем (девятом) часу. Словом, в сказании Иоанна они видят поправку повествования Марка и подкрепление их мнения. Мне же кажется, что Иоанн не опровергает, а утверждает сказание Марка, и вот почему.

Иоанн писал свое Евангелие в глубокой старости, когда проживал в Ефесе, среди римлян и греков; писал он не для евреев, и все еврейские названия переводил на греческий язык; поэтому и время он считал уже не по-еврейски, а по принятому римлянами способу, то есть с полуночи; и если он говорит, что суд у Пилата происходил в шестом часу, то надо считать, что это был шестой час или шесть часов утра.

Что Евангелист Иоанн исчислял время не по-еврейски, доказательством служат другие места его Евангелия, в которых он определяет время часами. Рассказывая о том, как он сам и Андрей пошли за Иисусом и пробыли у Него день тот, Иоанн поясняет: Было около десятого часа (Ин. 1:39); то есть: пробыли они у Иисуса весь день, до десятого часа. Если считать по-нашему, то, пробыв у Иисуса до десятого часа пополудни, они действительно пробыли у Него весь день; а если считать по-еврейски, то, пробыв у Иисуса только до четвертого часа пополудни, Иоанн не мог бы сказать, что он и Андрей пробыли у Него весь день. В другом случае, когда Иисус, возвращаясь с учениками Своими через Самарию в Галилею, остановился у колодца Иакова отдохнуть, Иоанн поясняет, что тогда было около шестого часа и что пришла женщина из Самарии почерпнуть воды (Ин. 4:6—7); если считать время по-еврейски, то окажется, что самарянка пришла за водой около двенадцати часов дня, или около полудня; между тем известно, что на востоке не принято ходить за водой в полдень, а потому следует признать, что и в этом случае Евангелист Иоанн определял время не по еврейскому счету.

Несогласные с таким толкованием говорят, что неправдоподобно в краткий утренний период времени вмещать такие крупные события, как суд синедриона, первый суд Пилата, суд Ирода, второй суд Пилата и бичевание Иисуса Христа.

В таких странах, как Палестина, все занятия и работы всегда начинались с рассветом, так как жители их спешили побольше сделать утром, до наступления дневного зноя. Да и вообще в прежние времена, даже не очень отдаленные, и не только в жарких странах, рано ложились спать, рано и пробуждались. Даже у нас, при Петре Великом, сенаторам было вменено в обязанность являться в заседания Сената в шесть часов утра. Поэтому будет вполне правдоподобным считать, что вторичный суд синедриона начался с рассветом, с наступлением утра, до восхода солнца, тем более, что это подтверждают все Евангелисты. Первый из них говорит, что когда настало утро, первосвященники и старейшины народа имели совещание... (Мф. 27:1). По сказанию второго, это произошло немедленно поутру (Мк. 15:1). Лука говорит: И как настал день, собрались старейшины... (Лк. 22:66) Иоанн же свидетельствует, что было утро, когда повели Иисуса в преторию (Ин. 18:28). Все эти свидетельства доказывают, что не в двенадцатом часу дня (по нашему счету) Пилат судил Иисуса, а немедленно поутру, как только настал день, когда дневной свет сменил ночную тьму.

Вторичный суд синедриона был созван лишь для соблюдения формальности, продолжался недолго и ограничился допросом Обвиняемого (Лк. 22:66—71; Лк. 23:1), на что могло потребоваться не более десяти минут; такая быстрота вполне правдоподобна при понятной торопливости синедриона. Заседание происходило не в доме Каиафы, где был первый суд, а в постоянном помещении синедриона (Лк. 22:66), в одном из храмовых зданий. Немедленно же после произнесения приговора весь синедрион отправился к Пилату, дворец которого был тут же, около башни Антония; следовательно, на переход этот затрачено было очень мало времени. Первый суд у Пилата был краток. Отправление Иисуса Христа к Ироду, занимавшему помещение тут же, близ претории, и пребывание Его у Ирода тоже не могли потребовать много времени: ни на один вопрос Ирода Христос не ответил (Лк. 23:9), и Ирод ограничился лишь издевательством над Ним. Более продолжительным был второй суд у Пилата, прерванный на время бичеванием Иисуса Христа и потом опять возобновленный. Трудно определить с точностью время, употребленное на это, но думаю, что на второй суд с бичеванием потребовалось не более часа; но если даже от начала второго суда Пилата и не до конца его, а только до произнесения Пилатом слов «се, Царь ваш!» — прошел целый час, то все же будет вполне правдоподобным считать, что от начала второго суда синедриона и до произнесения Пилатом этих слов прошло не более двух часов.

Все это произошло 14-го нисана, в пятницу, в 783 году от основания Рима, то есть 7 апреля, когда от рассвета в Иерусалиме и до шести часов пополуночи должно было пройти по крайней мере полтора или два часа. И если принять во внимание торопливость синедриона, имевшего основательные опасения, что народ помешает осуществлению его замыслов, то придется признать, что все события от начала второго суда синедриона и до произнесения Пилатом известных слов могли вместиться в период времени от рассвета и до шести часов пополуночи.

Если же полагать, что и Иоанн считал время по-еврейски и что, следовательно, Пилат в двенадцатом часу дня еще не окончил своего суда, то тогда сборы к шествию на Голгофу, самое шествие, распятие и все события, происшедшие до наступления тьмы, придется совершенно произвольно, вопреки ясным утверждениям Евангелистов, отнести ко времени, следующему за полуднем, а смерть Иисуса Христа и Его погребение — к вечеру, то есть к субботе.

Кажется, эти доводы достаточно убедительны; но защитники противного мнения говорят, что если Пилат творил свой суд в шестом часу утра, то нечем будет заполнить время от шести до девяти часов утра.

Посмотрим, так ли это: действительно ли нечем? Нам известно, что после отдачи Пилатом Иисуса во власть синедриона Христа переодели в Его одежды, принесли кресты, а может быть, и заготовили их тут же. Предстоявшая казнь в канун еврейской пасхи была совершенно неожиданна для римских воинов, исполнявших обязанности палачей, и потому кресты могли быть и не готовы. Потом возложили кресты на осужденных и пошли на Голгофу. Христос был изнурен бессонной ночью, истязаниями бичеванием; к тому же нервы Его были страшно потрясены предательством Иуды, отречением Петра и бегством всех Апостолов; Он изнемог, поминутно падал под тяжестью креста и этим останавливал, замедлял шествие. С такими остановками шествие медленно достигало городских ворот, и лишь за городом воины возложили крест Христов на возвращавшегося с поля Симона Киринеянина, и только тогда шествие могло продолжаться безостановочно. Когда же пришли на Голгофу, надо было выкопать глубокие ямы для установки и укрепления в них крестов, а затем и произвести само распятие. Думаю, что все время от седьмого до девятого часа было заполнено этими событиями, а потому и в этом отношении мнение о распятии Христа в девятом часу утра представляется вполне правдоподобным.

Итак, на основании евангельских повествований следует признать, что второй суд синедриона начался на рассвете в пятницу, что Пилат еще продолжал свой суд в шестом часу утра, что распяли Иисуса Христа в девятом часу, что тьма наступила в двенадцатом часу и что Иисус Христос умер в третьем часу по полудни и до шести часов вечера был погребен. Конечно, выражения Евангелистов — «шестой», «третий», «девятый» — можно принимать двояко: или буквально, как шестой час, или же как шесть часов и т. д.

Мое мнение основано на авторитете Евангелистов и подтверждает истинность их повествований. Общепринятое же мнение о времени распятия Иисуса Христа силится доказать ошибочность евангельских сказаний; и делается это единственно для того, чтобы поддержать авторитет церковного песнопения. Ревностным сторонникам общепринятого мнения я скажу в заключение: «Если вы подрываете доверие к Евангелистам, то тщетна и вера ваша».

Там распяли (идеже пропяша) Его, И. Христа и пр. Евангелисты Матфей и Марк повествуют, что пред распятием Господа Ему дали пить уксуса, смешаннаго с желчью, и, отведав, Он не хотел пить (Мф. 27:34. Мк. 15:36). Это был такой напиток, который иудеи, на основании следующих слов Священ. Писания: дадите сикера сущим в печалех и вино пиши су щим в болезнех (Притч. 31:6), давали пить осужденным на распятие пред казнию из жалости, чтобы несколько уменьшить мучительность страданий. Напиток был одуряющий и притупляющий чувства. Еванг. Матфей называет вино уксусом, потому что оно было плохое, прокисшее, а смирну называет желчью, потому что она была горькая, на подобие желчи. Может быть Господу предлагали и вино со смирною и уксус с желчью: злоба врагов на все способна. А между тем тут исполнились слова пророка: даша в снедь мою желчь и в жажду напоиша Мя оцта (уксуса. Пс. 68:22). Но Он не принял, т. е. не стал нить, потому что хотел страдать с полным сознанием и без уменьшения силы страданий: иба пришел для того, чтобы страданиями искупить человеческий грех.

Распятие на кресте происходило следующим образом. Крест обыкновенно состоял из продолговатаго дерева, высотой до 4-х аршин, с другим поперечником, вделанным прямо или наискось так, что продолговатое наверху выдавалось несколько, и на этой-то выдавшейся верхушке прибивали дощечку с надписью вини распятаго. Руки распятаго или пригвождались или привязывались к поперечному брусу, а ноги к нижней части продольнаго бруса. Если же брусья креста врезывались наискось, то руки и ноги пригвождались или привязывались к четырем концам. Чтобы раны на руках не разорвались от тяжести висящаго тела, под ногами на кресте прибивали подставку, и к ней собственно прибивали ноги. Распинали, или положив крест на землю, и затем, после пригвождения, поднимали его и утверждали, или, сначали утвердив крест, поднимали на него распинаемаго, и там уже пригвождали или привязывали. Можно себе представить, какия страшныя муки терпели распинаемые, когда только прибивали гвоздями их руки и ноги ко кресту; затем, — когда поднимали и утверждали крест и, наконец, когда они висели на кресте, и висели иногда по несколько дней!!! Распятому нельзя было сделать никагого движения, чтобыне произвести мучительнейшей боли в ранах; раны сами собой раздирались все более и более, а это производило страшную боль в самых ранах, и внутренний, палящий жар во всем телеровь приливала к сердцу и производила кружение головы и тоску сердца; во рту сохло, и появлялась страшная жажда. Палящий солнечный зной и жгучий ветер полудня, прижигая раны, увеличивали страдания несчастных. По истине страдания на кресте суть адския страдания! Посему-то для язычника не было ничего позорнее креста, а для иудея распятый на кресте был проклятый из проклятых. И обыкновенно распинали на крестах только самых ужасных разбойников и бунтовщиков. Никогда никакая человеческая жестокость не могла изобрести казни более ужасной, чем распятие на кресте. И такия ужаснейшия страдания распятых продолжались по нескольку часов, а иногда но нескольку суток. Таковыя-то ужаснейшия страдания претерпел Господь И. Христос—наш Искупитель и Спаситель! Какою же благодарностию и любовию должно быть преисполнено наше сердце к Нему? И что же Он, милосердый, требует от нас для выражения любви нашей к Нему? Того, что служит к нашему же спасению: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое (Ин. 14:23)... Свв. отцы указывают следующия причины именно крестной, а не другой какой смерти Господа, нашего Искупителя: 1) как первый Адам вкушением плода от древа запрещеннаго произвел всеобщую смерть, так должно было и второму Адаму, т. е. И. Христу, чрез древо же даровать нам жизнь (свв. Ириней и Амвросий). 2) «Если Господь пришел для того, чтобы нонесть на Себе наши смертные грехи и нашу клятву, пишет св. Афанасий, то каким другим образом мог Он принять на Себя клятву или удовлетворить Бога за наши смертные грехи, если бы не претерпел смерти, приличествующей проклятию, а сие-то и есть крест; ибо написано: проклят всяк, висяй на древе (Втор. 21:23).. 3) «Если смерть Господа нашего И. Христа есть искупление всех, говорит св. же Афанасий, если смертию Его совершается призвание языков, то и нужно было претерпеть смерть с распростертыми руками, дабы одною рукою привлечь древний народ, т. е. иудеев, а другою язычников и обоих собрать во едино; ибо Он Сам сказал: аще Аз вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе» (Ин. 12:32). 4) Св. Григорий Нисский пишет: «ап. Павел говорит, что Христос, пришедши на землю, покорил Себе три царства: о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Флп. 2:10). Посему весьма сообразно с таинством домостроительства Божия употреблена смерть крестная, дабы Христос, возвысясь на воздухе, покорил воздушныя силы; простертыя же на древе руки держал Он для людей, живущих на земле, дабы не повинующихся отвергнуть, а верующих призвать; наконец, частию древа, водруженнаго на земле, Он покорил Себе преисподнее царство". 5) Причиною, пли лучше, целию крестной смерти Господа полагается еще и то, что при воскресении тело Его осталось целым и нераздробленным. (Св. Афан. и Лакт.) Указываются и другия причины. — Спросим при сем именуемых старообрядцами, которые так ревнуют о восьми концах креста: сколько концов имел ют крест, на котором был распят Господь И. Христос? Собственно—не четыре ли только?

В Евангелии Луки повествуется, что когда распинали И. Христа, то Он молился за врагов: Отче, прости им, ибо не знают что делают! (Лк. 23:34). Понятно, что здесь Господь молился не за одних только своих распинателей—римских воинов, но и за всех своих врагов: и за осудивших и предавших Его на распятие, т. е. Пилата с воинами, и за начальников иудейских с народом, и за весь грешный человеческий род, который грехами своими довел Господа до позорной мучительной смерти на кресте. Так Господь злобе и злодейству людскому противопоставляет Свою любовь и молитву о прощении. Так Он не только словом, но и собственным примером учит прощать врагов и молиться за них. Не знают, что делают. Пилат и римские воины, как язычники, конечно не знали, что распинаемый ими есть Сын Божий, Спаситель мира. Иудеи, особенно их начальники, не могли не узнать в Нем Своего Мессию, но в ослеплении не узнали и действительно не думали, что распинают именно Его, почему ап. Петр впоследствии, в своей речи к иудеям, и говорит, что они и их начальники распяли Господа по неведению. (Деян. 3:17). Только, конечно, неведение, особенно иудеев, не оправдывает их, потому что они имели все, чтобы узнать в И. Христе Господа Мессию,и потому должны понести всю кару за отвержение Его. Но всемилостивейший Господь молит, чтобы Отец Его Небесный не карал жестоко, а пощадил их. «Конечно грех сей простился бы им, если бы после того они не остались в неверии, замечает блажен. Феофилакт. Вот как поучает один из архипастырей по поводу слов Господа: Отче, прости им и пр. «Распни, распни Его! кричал народ иудейский,—слуги и их господа; Пилат же и старейшины народа, грехи всего мира, а между ними ты и я пригвоздили ко кресту Господа И. Христа. Они не знали, что распинали в Нем своего Творца, своего Иегову, Господа славы. Но они могли это знать! И теперь многочисленные грешники не знают, что они делают, не знают, что они своими грехами помогают распинать Христа. Но они могли бы хорошо это знать, теперь еще лучше, чем тогда; так как теперь солнце евангелия ясно светит каждому в лицо. Незнание теперь еще больший грех, чем тогда." С Ним (И. Христом) распяли двух других и пр. Двух других, по Евангелию Матфея и Марка, разбойников, а по евангелию Луки, злодеев. По всей вероятности, это были сообщники Вараввы в мятеже и убийствах. Предание говорит, что один из них назывался Дисмасом, а другой Гестасом. Правитель римский в Иудее, живший обыкновенно в Кесарии, как было сказано, не часто бывал в Иерусалиме, а потому естественно случалось ему, в бытность в Иерусалиме, произносить смертные приговоры зараз над несколькими преступниками. Повествуя об этом случае, св. Марк прибавляет: и сбылось слово Писания: и со злодеями причтен. Это слово из книги пророка Исаии, именно из того места, где он изображает страдания Спасителя и, между прочим, пророчествует и о том, что Христос будет поставлен наряду со злодеями. (Ис. 53:12). «Что с И. Христом были распяты два разбойника, пишет св. Кирилл Александрийский, то иудеи сделали сие по злобе, именно, чтобы более обезславить смерть Спасителя. Между тем осужденные на распятие с Ним, разбойники означали два народа, кои вскоре должны были присоединиться ко Христу, т. о. израильтян и язычников—потому что иудеев осуждал закон, коего они были преступниками, а язычников — заблуждение их, ибо они почтоша и послужиша твари паче Бога» (Рим. 1:25). Распятие двух разбойников со Христом знаменует еще и то, что означаемые ими два народа умрут со Христом, т. е. отвергнувшись мирских удовольствий и плотской жизни, будут жить вместе с Господом своим, проводя жизнь по закону Христову"

там распяли Его. Смерть от распятия на кресте была чрезвычайно мучительной. Распинаемый испытывал страдания от ран, причиненных гвоздями, которыми были пробиты его руки и ноги, от крайнего напряжения всех мышц и сухожилий, затрудненности дыхания, ужасных головных болей, сжигавшего его жара и невыносимой жажды, не говоря уже о позоре быть выставленным нагим.

двух других. Вместе с Иисусом были распяты двое преступников, что, с одной стороны, явилось исполнением пророчества (Ис. 53:12; Лк. 22:37), а с другой - дало Христу возможность показать Свою избавительную силу и спасти человека, который находился на грани погибели.

Идеже распяша Его.

Как это совершилось?

Обыкновенно крест ставили прежде, потом уже пригвождали к нему осужденнаго¹. — Отсюда выражения — восходить у быть подняту, быть вознесену на крест². Так распят был и Спаситель наш, о чем Он предсказывал прежде, когда говорил: егда вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе (Ин. 12:32). Как пречистыя руки Спасителя, так и ноги Его пригвождены было к кресту, каждая особым гвоздем, что видно и из слов Его — Воскресшаго, когда показывал Он ученикам и Фоме язвы гвоздинныя на руках и на ногах (Лк. 24:39. Ин. 20:20, 29). «Слова: Ископаша руце Мои и позе Мои, (Пс. 21:17) указывали на гвозди, которыми на кресте прибиты были руки и ноги Его», пишет св. Иустин³. «Поставь человека с распростертыми руками и ты будешь иметь образ креста», говорит другой древний учитель⁴. Св. Ириней пишет: «у креста пять концов: два по длине, два по ширине и один по средине, где покоится пригвождаемый ко кресту»⁵.

Какова была эта казнь — распятие?

Только безчеловечие язычества и могло придумать такую страшную казнь. Даже один из язычников говорил, что, это — казнь самая жестокая и самая ужасная, от которой надлежало бы освободить и глаз и ухо и самую мысль человеческую»⁶.

Распятие на кресте — казнь самая мучительная и позорная. И ее-то подъял Христос Иисус!

Жестокость мук распятия прознана изследованиями врачей.

а) Ни на одной часта тела нашего нет столько нервов и мелких жил, как на ладонях рук и ног, а самое легкое повреждение даже одного нерва причиняет мучительную боль. Когда же столько нервов и жил было придавлено, повреждено, разодрано гвоздями на пречистых руках и ногах Спасителя: какую страшную муку терпел Он!

б) Неестественное, насильственное, положение распятаго тела само по себе весьма тягостно; тяжесть тела висит на прибитых руках, и пригвожденныя ноги не облегчают ея, боль прибитых рук и ног не дозволяет сделать ни малейшаго движения, в облегчение насильственнаго положения тела; и чем долее, тем невыносимее становится эта неестественность положения, тогда как тяжесть повисшаго тела час от часу более раздирает нервы и усиливает страдания.

в) Вместе с тем язвы рук и ног чем долее остаются на открытом воздухе, тем более воспаляются и становятся жгучими.

г) Наконец кровь, при насильственном положении распятаго тела, когда повреждено столько нервов и жил, не может иметь правильнаго обращения; она приливает к голове, не имеет свободнаго перехода ни из правой стороны сердца, ни из легкаго в левую сторону сердца, и без того полную кровью. От того в сердце происходит мучительная тоска, а в голове кружение.

Безчестие крестной казни превышало самую жестокость ея, в лице Спасателя нашего.

Чем была казнь крестная в глазах язычников? Римляне осуждали на крест только самых отверженных злодеев, — убийц, бунтовщиков и присуждали к ней только рабов. И вот в число каких людей включен Иисус Христос в глазах языческаго мира! Потому-то проповедь о кресте, как говорит Апостол, для Еллинов безумие, крайняя глупость (1 Кор. 1:23). «Вы почитаете, говорили язычники христианам, не только человека, но, что безчестно и для людей низких, убитаго казнию крестною»⁷. «Их Учитель убит на кресте», говорил Цельс, в полном убеждении, что ничего не мог сказать хуже того о Христе Иисусе⁸.

Как смотрели на эту казнь Евреи?

У Иудеев висеть на дереве значило тоже, что быть проклятым, исключенным из общества гражданскаго и религиознаго (Втор. 21:23). И это еще относилось к тем, которые, быв побиты камнями, вешаемы были на дерево. — Что же думал Еврей о том, кто живой, руками нечистых язычников, повешен был на кресте? Для Иудея это был проклятый из проклятых. Апостол говорит, что проповедь о силе креста для Иудеев — предмет соблазна (1 Кор. 1:23).

Вспомните же после сего о том, что распятый Иисус есть Господь славы (1 Кор. 2:8), образ Бога Отца и истинный Сын Божий (Флп. 2:8), Владыка неба и земли (Ин. 1:1—4), и измерьте, если можете, глубину смирения Его, смирившагося до креста. Божество не терпело мук распятия: но при личном соединении Божества с человечеством в Иисусе Христе, Божество Иисуса терпело позор распятия. Апостол поучает нас: Иже во образе Божии сый пе считал за хищение быти равен Богу.... но смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2:8). Тяжесть сего смирения может быть измерена только безпредельностию любви и силы Сына Божия.

К чему же все это?

Вавилон духовный поныне одинаков к Тебе, сладчайший Иисусе (Откр. 11:8)! Он злобно насмехается над распятием Твоим вместе с Синедрионом и вместе с язычеством ничего особеннаго кроме смерти невинности не видит на кресте Твоем (1 Кор. 1:23).

Но не напрасно, слушатели, великий Апостол не хотел ничего знать более, кроме Иисуса распятаго (1 Кор. 2:2). Что показывает нам откровение Божие в распятом Иисусе? Оно учит: Его же предположи Бог очищение верою в крови Его, в явлении правды Своея (Рим. 3:26). Видите, Иисус есть жертва, умилостивляющая за людей. Каким образом? Учением ли Его или нашим повиновением учению Его? Нет, а кровию Его. И заметьте еще: такое значение крови Христовой не есть плод мудрования произвольнаго; нет, Сам Бог назначил, Сам Бог определил быть тому. Его же предположи Бог. Христос за всех умре, да живущии не к тому себе живут, но умершему за них, говорит в одном послании св. Павел (2 Кор. 5:15). И он же в другом пишет: куплени есте ценою (1 Кор. 6:20). Видите, еслибы смерть Христова была не более, как пример неповинной смерти: то непонятно, почему только для одного Иисуса должны мы жить, когда много было я других невинных страдальцев? С другой стороны Апостол не обещает нам прощения грехов за нашу святую жизнь: но тем самым, что за нас умер Христос, что мы куплены дорогою ценою, побуждает нас жить свято. — Апостол, говоря в одном месте о великой цене, уплаченной за нас, а в другом показывая в Иисусе Христе Того, Кто за всех умер, объясняет для нас одне слова свои другими. Слова: Христос за всех умре означают тоже, что Христос умер, как искупительная жертва за человечество. Значит, смерть Его не то, что одно лишь наставление о терпеливом перенесении бедствий незаслуженных; нет, она есть та смерть, которую заслужило человечество преступное и которую Иисус претерпел вместо всех людей. Что составляло главное содержание проповеди Апостолов миру? Главное содержание их проповеди была мысль, яко Христос умре грех наших ради, по писанием (1 Кор. 15:3).

И в чем нуждается бедная душа наша, если не прежде всего в Искупителе мира? Присмотримся к ней внимательно. С юности до гроба все мы грешники, все виновны пред Богом. А что можем мы сделать для своего оправдания пред Богом? Пусть мы будем искренно каяться в грехах своих: но никакое раскаяние не делает виновнаго невинным, оно только объявляет вины его; никакое раскаяние не уничтожает последствий греха; — оне не во власти воли нашей. — Не можем мы примирить с собою Бога и лучшею жизнию: живя лучшим образом мы выполняем только долг наш, а старые долги все остаются за нами; между тем лучшая жизнь, самая строгая жизнь, не допускает ли много такого, что возлагает на нас новыя вины пред Богом ? Когда-то люди приносили, а иные и ныне приносят, жертвы очистительныя, жертвы примирительныя. Но — оне-то и выражают вопль человечества о нужде его в Примирителе. Оне-то и говорят громко, что как ни глубоко пало человечество, оно сознает, оно чувствует нужду в очищении и Очистителе, в примирении и Примирителе. Иначе, кровь животных может ли очистить нечистую совесть от грехов? И имеет ли право человек располагать для своей пользы тем, что не составляет его собственности? Как же человечеству, как бедной душе нашей не принять Того, Кто по всему в состоянии примирить Правду Божию с виновным человечеством?

Крестныя страдания не много значили бы пред безпредельною Правдою Божиею, если бы понес их только праведный сын человеческий. Но крестное смирение Сына Божия — вполне достойная плата безпредельной Правде. Христос Иисус духом вечным принес Себя Богу, по Апостолу (Евр. 9:14), или как Сам Он говорил, жертвуя Собою, действовал Он по своей Божественной, ни от кого не зависимой и благой воле (Ин. 10:12). Крестный позор перенес из послушания воле Отца во образе Божии сый (Флп. 2:8).

Не сообразно с Правдою Божиею винить и наказывать Невиннаго за виновных? Это было бы так, еслибы Праведник Иисус против воли Своей предан был страданиям за нас виновых. Но мы видели, как Господь Иисус имел много случаев и возможности избавиться от незаслуженных страданий и не уклонился от них; с полною свободою предал Он Себя Сам в руки врагов, с полною свободою решился терпеть страдания креста, отклонив и питье омрачающее. По Своей воле принял Он на Себя вины человечества и добровольно решился вытерпеть наказание за них. После того Правда Божия подвергала наказанию уже не Праведника, а Того, Кто явился пред Нею в лице виновнаго человечества.

В каком дивном свете открылась на Голгофе слава Божества! Если не видят ея люди, надобно жалеть их, что худо видят. Сын Божий, приняв на Себя лице человека грешника, пострадал за грешника. Можно ли представить себе любовь выше сей любви? Если сотворение человека есть дело любви Божией: то искупление мира самопожертвованием Сына Божия есть чудо любви Божией; мог ли человек грешник ожидать, чтобы до того простерлась любовь Неба к нему, как видит он ее на кресте? Отец небесный с любовию принял подвиг безпредельной любви Сына. Безпредельная любовь Сына приносит Себя в жертву на олтаре крестном, чтобы возвестить небу и земле о неприкосновенных правах Вечной Правды. Сего ради любит Мя Отець, яко Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю (Ин. 10:17): так свидетельствовал Сын Божий.

Распятый Иисусе! Смиривший Себя до креста Сын Божий! искренним сердцем, благоговейною душею покланяемся Тебе, Спасителю нашему, Достоин еси Агнец заколенный прияти силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу. Искупил еси Богови нас кровию Своею от всякаго колена и языка людей и племен. Седящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава, во веки веков (Откр. 5:9, 12, 13). Аминь.

***

Позорна была казнь, к которой присудили Иисуса Христа Синедрион и Пилат. Но Божественная слава Иисуса просиявала сквозь мрак унижения и безчестия. Распятие разбойников по сторонам Иисуса, надпись на кресте Его, раздел одежд Его суть обстоятельства, которыя по намерению людей клонились к унижению Иисуса Христа, по устроению высшему приносят славу Ему.

И с ним распяша два разбойника, единаго одесную и единаго ошуюю Его (Мк. 15:27)

По расчету Синедриона это значило, что Иисус Христос — такой же преступник, как разбойники и даже Он — глава их, как занимающий между ними самое видное место. Злоба Синедриона не довольствовалась позорною казнию Спасителя: ей хотелось еще увеличить посрамление Иисуса; ей хотелось, чтобы народ видел, в ряду каких людей считается Учитель назорейский!