Евангелие от Иоанна, Глава 13, стих 22. Толкования стиха

Хотя ученики почтительно любили своего Учителя, в отношениях между собой их связывала хрупкость человеческих чувств. Совесть каждого известна была только самому себе; а поскольку совести ближнего она не знала, то каждый в себе был настолько уверен, что никто не был уверен во всех, а все не были уверены в каждом.

***

Ведь они были проникнуты самой чистой любовью к своему Учителю, но человеческая немощь все же настраивала их друг против друга. Разумеется, каждый был спокоен за собственную совесть, но поскольку за совесть другого спокоен не был, то всякий, будучи уверен в себе, не был уверен ни в одном из числа других и во всех сразу.

Но когда Сын Человеческий представил Себе, как один из этих самых учеников, пользовавшийся особенной любовью Его, отречется от Него, и будет орудием врагов Его, то эта мысль смутила и Его дух. Он сказал яснее: один из вас предаст Меня (Ин. 13:21). Такое открытие привело всех в изумление: как из среды их предатель? Кто этот предатель? Господь продолжал: впрочем Сын Человеческий отходит, как писано о Нем. – Но, прибавил Он, горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше бы не родиться тому человеку (Мф. 26:21–24). Ученики пришли в уныние, смотрели друг на друга, все спрашивают: не я ли? Господь молчал. Но когда Петр дал знак Иоанну спросить об этом Господа, Иоанну, который занимал такое место, что мог склониться на грудь Спасителя и тихо говорить с Ним: тогда Господь отвечал ему (также тихо): это тот, кому теперь черед получить от Меня кусок агнца (а не хлеба, как в слав. переводе Евангелия Иоанна), омоченный в блюдо, и подал Иуде. Смущенный тайным разговором Иисуса с Иоанном, Иуда и сам с наглостью спросил: не я ли? Господь отвечал: ты сказал.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 209-210++

Но Иуда столь тщательно скрывал свои намерения, что никто из учеников не подозревал его. В недоумении они смотрят друг на друга. То, что кто–то из этого узкого круга самых близких Иисусу людей способен был так поступить, выходило за пределы их понимания.

Св. Иоанн Златоуст На Ин. бесед. 72 ч. 2, стр. 718 изд. 1862. по поводу этого стиха замечает, что на Апостолов напал страх, «ибо хотя они не сознавали за собою ничего худого, но пришли в недоумение, потому что более верили словам Христа, нежели собственным своим помыслам». Чувство недоверия к себе в отношении возможности пасть, есть прекрасное и правильное состояние духа: кто уверен в себе, что не падет, наверное падет; кто смотрит на свои силы с недоверием, тот стоит на страже и с помощью Божией может бороться против врага. Мы знаем поразительный пример падения великого Апостола Петра, уверенного, что он не оставит Господа своего.

Умыв ноги ученикам во время последней трапезы, перед тем, как начать Свою прощальную беседу, Иисус неожиданно заговаривает о том, что «один из вас» Его предаст. «Тогда ученики начали озираться друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит» (Ин. 13:22), а Петр подаёт знак любимому ученику, «чтобы тот спросил, кто это, о ком Он говорит». Иисус не указал на будущего, а по сути, уже состоявшегося предателя, но, «обмакнув кусок, подал Иуде». Ψωμίον (уменьшительное от ψωμός) или buccella (опять-таки деминутив!) в латинском переводе у блаженного Иеронима — это даже не кусок, но именно кусочек пресного хлеба, скорее всего почти незаметно или просто незаметно для остальных отломленный Иисусом от того куска, который Он держал в руке, потому что ел Сам. Зачем подает его Иисус Иуде? Не для того ли, чтобы указать ему на то, что Он знает о его намерении и готов не только простить, но и забыть все, если тот остановится.

Сопоставляя евангельские тексты, мы видим, что в отношении к Иуде все четыре Евангелия едины. Он — один из двенадцати, он близок к Учителю, он участвует вместе с Ним в трапезе, в том числе и в последней. Это тот, о ком в Евангелии от Луки Иисус говорит: «И вот, рука предающего Меня со мною за столом» (Лк. 22:21), а в Евангелии от Матфея отвечает: «Опустивший со Мною руку в блюдо (или в солило, как в славянском переводе, в блюдо с настоем соленых трав. — Г.Ч.), этот предаст Меня» (Мф. 26:23). Но ведь все двенадцать опускали руки в солило! В Евангелии от Иоанна на вопрос Петра, кто предаст Его, Иисус отвечает: «Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам» (Ин. 13:26). Но ведь Он каждому из них подал кусок! Значит, предаст один из ближайших, один из друзей. И не случайно эта мысль, как свидетельствуют евангелисты Матфей и Марк, приходит каждому из апостолов, и они спрашивают: «Не я ли?» (у Луки и Иоанна ученики спрашивают не Иисуса, а друг друга: кто?). Но при этом каждый имеет в виду себя, потому что Христос четко говорит: один из тех, кто опустил в солило руку; тот, кому Я подам кусок. А опустили все, и подает каждому… Ученики сначала не могут понять, кто предаст Учителя. И это не случайно. Евангелист Иоанн тоже не говорит прямо, но только показывает нам, как на картине, что это Иуда. Мы, как зрители, видим это, а они, участники трапезы, этого пока не видят, поскольку все находятся в равном положении. Они поймут это потом, но в данный момент совершенно дезориентированы.

Итак, первая характеристика Иуды — он один из учеников, один из тех, кто близок к Иисусу. Вторая связана с деньгами: он носит с собой ящик, куда собираются деньги, и очень расстраивается, когда женщина приступает к Иисусу с драгоценным миром и возливает это миро на Его ноги или на голову, потому что считает, что миро можно было бы продать за большие деньги, за 300 динариев. Значит, мысли его — о деньгах, и в конце концов он предаёт своего Учителя за меньшие деньги. Он получает тридцать сребреников — примерно трехмесячное содержание. Прав византийский гимнограф, который говорит, что сребролюбие погубило Иуду. Вспомним тропарь Великого четверга: «Егда славные ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав…» Не что-то другое, но только болезнь сребролюбия приводит Иуду к роковому шагу.

Как маленький человек, Иуда сначала действует, подобно Петру, в целях самосохранения. Но Петр отрекается от Иисуса во дворе архиерея из страха, а Иуда пытается извлечь из этого выгоду. Иисус пытается остановить его, когда говорит: «Что делаешь, делай скорее» (Ин. 13:27) или: «Друг, для чего ты пришёл?» (Мф. 26:50), — т.е. делай то, зачем ты пришел, вероятно, так надо прочитать эти слова. Иисус пытается остановить Иуду, не лишая его внутренней свободы. Он делает это с помощью вопроса, а не прямого запрета. Иисус задает вопрос, но Иуда на него не отвечает.

Нам нужно переосмыслить место Иуды в евангельской истории, взглянув на него не как на предателя Учителя, а как на предателя своего ученичества. Очень важно увидеть Иуду сегодня именно таким. Потому что князь мира сего — всегда разрушитель, но не какой-то трагический демон из романтической поэзии. Иуда-антигерой — это ложный образ, в Евангелии такого нет. В Евангелии есть маленький человек, который, что называется, вписывается в ситуацию, и это его разрушает, давит и доводит до самоубийства. В этом смысле образ Иуды — предостережение для каждого из нас. В евангельской истории его имя и то, что он сделал, сохранено не для того, чтобы вызвать нашу ненависть. Не для того, чтобы, клокоча гневом, мы думали: вот если бы я был там, я сумел бы его обезвредить, и возмущались бы, что никто из апостолов не остановил его. Тем более что в какой-то момент апостолы начинают понимать, кто будет предателем, но они также понимают, что останавливать его бессмысленно, потому что за Иисусом придут и без него.

Иуда — это не тот человек, которого христиане должны ненавидеть в течение двух тысяч и более лет, а человек, жизнь которого —предупреждение для каждого из нас. Ведь и мы можем оказаться в его положении, и мы можем так же предать свое ученичество, как он предал свое. Человек, предупреждающий нас об опасности, — вот кто такой этот маленький человечек из Галилеи, один из двенадцати учеников Иисуса. Имя Иуды стало нарицательным, но, увы, в поверхностном понимании: для многих он почти как страшный злодей из готического романа или средневековой повести. Нет, это всего лишь раздавленный человек, каких много. Иуда гораздо современнее, чем можно подумать. Всмотревшись в этот образ, мы должны понять, что Иуда — человек вовсе не из далекого прошлого. В той или иной форме он живет в каждом из нас, и каждому необходимо преодолеть его в себе.

Обличение предателя и уход его

На остальных же Апостолов слова Иисуса произвели удручающее впечатление: среди избранных двенадцати — предатель! Это ужасно! И никто из них не поверил бы этому, если бы не сказал Сам Христос. В ужасе смотрят они друг на друга, желая своими испытующими взорами вызвать признание предателя; но Иуда молчит. Тогда они начинают переговариваться, недоумевая, кто бы из них способен был на такую подлость? Но и это ни к чему не привело. Опечаленные, они стали один за другим спрашивать Иисуса: «Не я ли, Господи?», «Не я ли?» Но их вопросы остались без ответа. Когда же Иуда, не желая отставать от других, нагло спросил: «Учитель, не я ли?» — то Иисус ответил ему тихо, так что в то время другие Апостолы не расслышали ответа: ты сказал. Это была обычная форма утвердительного ответа, равносильная словам: «Да, это ты».

– Ученики смотрели друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит – Текст Иоанна довольно близок к тексту Луки (см. 22:23). У Матфея и Марка опечаленные ученики задают Иисусу вопрос: «Но не я ведь?» (Мф. 26:22; Мк. 14:19).

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Иоанна. Комментарий. М.: 2010. С. 337++

Ученики не обратили должного внимания на это указание и по окончании омовения заняли места за вечерей. Среднее и главное место занял Учитель, справа возлег Иоанн, а по левую сторону Спасителя по-видимому возлежал Иуда Искариот, который сам нахально занял это место, присваивая себе как хранителю общей кружки некоторое преимущество пред другими учениками. Место Петра по-видимому было на краю следующей лежанки – слева от Иуды. Когда началась вечеря, Спаситель стал объяснять им значение своего действия, именно как наглядного урока смирения, с которым они должны относиться друг к другу. Но взор Его упал на Иуду, и дух Его опечалился. Видя, что ученики не обратили внимания на сделанный раньше намек, Христос теперь уже прямо объявил им во всеуслышание: «истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Как громом поразило их это заявление; страх объял их, и они, каждый чувствуя некоторую неуверенность в себе, обращались к Учителю с вопросами: «не я ли, Господи?» Чтобы не обнаружить пред собратьями своей виновности, Искариот также нехотя спросил: «не я ли, Учитель», и получил в ответ: «ты сказал». Но этот ясный ответ опять не замечен был апостолами, и Петр, с своею обычною нетерпеливостью, желал точнее знать, кто именно предатель, и побуждал Иоанна, склонившегося головою к самой груди Спасителя, спросить Его, кто же именно предаст Его. И на это Христос отвечал: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И затем действительно, «обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Это открытие связало ужасом язык Иоанна, и он никому не передал об этом.

Иуда, не проявивший раскаяния в своем злобном замысле на Христа и после оказанной ему чести и любви стеснял своим присутствием Христа; он недостоин был участия в Таинстве Святого Причащения и в задушевной прощальной беседе Христа с учениками. Желая побудить Иуду оставить общество святых апостолов и не желая в то же время прямо назвать Иуду предателем, Иисус Христос, обращаясь ко всем апостолам, сказал: Один из вас предаст Меня. Ученики были смущены и недоумевали, кого разумеет Христос. Ближе к Иисусу, возлежа на груди у Него, был Иоанн (сам евангелист Иоанн по скромности не называет себя в своем Евангелии по имени. – 13, 23).

недоумевая. Иуда столь тщательно скрывал свое предательство, что ученики не подозревали его. Каждый из них начал опасаться, не является ли он сам слабым звеном цепи, и спрашивать: "не я ли, Господи?" (Мф. 26:22).

И тии ученики начаша искати в себе: который убо от них хощет сие сотворити? (Лк. 22:23). Не трудно заметить, что старание учеников узнать предателя в сказания св. Луки не то, которое видим у св. Матфея и Марка. По повествованию тех Евангелистов, услышав весть Спасителя, что один из них предаст Его, каждый, в страхе за себя, спрашивал Его: не аз ли, Господи? А в повествовании Луки они ищут: кто из них хочет сделать такое дело? Там обращение к своей совести; здесь обращение к обществу. У св. Луки вопрос учеников тот же, который предлагали они, по словам св. Иоанна. Озирахуся убо между собою ученицы, недоумевающеся, о ком глаголет, так говорит св. Иоанн и в след за тем передает, как открыт был предатель самому любимому ученику (Ин. 13:23—30.). Итак новое подтверждение тому, что Любовь небесная уже после тайной вечери призывала несчастнаго ученика к раскаянию.