1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 11, стих 4. Толкования стиха

Однако в отсутствие апостола Павла остро встал вопрос, надо ли женщине покрывать голову на совместной молитве? Весть Христова неизменно привлекала к себе женщин (Лк. 8:1-3). Женщины также играли немаловажную роль в апостольской церкви. Во многих странах Средиземноморья женщинам предписывалось покрывать голову. Женские покрывала были обязательны в еврейской Палестине (где было принято покрывать даже лицо) и в других местах, но женщины, принадлежавшие к высшему кругу, стремились продемонстрировать свои причёски и потому не носили покрывал. Возможно, Павел вынужден был рассмотреть этот вопрос, чтобы снять конфликт между членами церкви из высших слоёв, сохраняющими свои аристократические привычки, и простолюдинами, озабоченными нарушением приличий. Апостол строит своё наставление по этому поводу на различии в положении мужчин и женщин — как в бытовом, так и в духовном отношениях: «Но хочу, чтобы вы знали, что всякому мужу глава есть Христос, а глава жене муж, а глава Христу Бог. Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытой головой, бесчестит свою голову...» (11:3—4). Апостол Павел основывает свои рассуждения на игре слов, он рассматривает слово «голова» и в буквальном (то, что может быть покрыто), и в переносном (главенство в древней семье) смыслах. Равенство двух людей в браке (1 Кор. 7:2—4) не исключает первенства мужа. Господином мужа является Христос Павел обращается к системе вассальных отношений в древнем мире. , а господином жены — муж. Если муж «молящийся», обращаясь к Богу, не обнажает голову, он обесславливает сам себя. Речь здесь идёт не о повседневной молитве, а о церковном собрании. Павел утверждает, что молитва или даже пророчество, неправильные по форме, могут навлекать бесчестие.

Есть прямая заповедь, по которой мужчина в храме должен снимать головной убор, потому что иначе он «постыжает свою голову». Таким образом показывается, что он находится в подчинении. Почему монахи при молитве покрывают голову? Потому что они находятся в подчинении. Это знак подчинения настоятелю. Но обычный мужчина, который молится с покрытой головой, «постыжает свою голову».

Апостол Павел противопоставляет здесь молитву христиан и молитву иудеев. Иудеи, когда молятся, голову покрывают специальной шалью — талифом. Она связана с тем покрывалом, которым Моисей покрывал лицо, когда выходил к евреям. Моисей делал это, чтобы люди не ослепли от сияния, исходившего из его лица.

Апостол же поясняет: «А не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом» (2 Кор. 3:13—14).

Таким образом, покрывало на голове иудеев означает, что они не узнали Христа. Открытая же голова христиан показывает, что мы узнали в Иисусе Христе Мессию, Сына Божия, Спасителя мира.

В этом отрывке говорится о пророчестве, потому что в древней Церкви дар пророчества был очень распространен. Имеется в виду не только пророчество о будущем, но и знание тайн сердца человеческого. Отсюда правило не только для молящихся, но и для пророчествующих, изрекающих слова Господа. Именно по этой причине в наши дни во время чтения Евангелия священник или диакон снимает головной убор. Он изрекает слова Бога и должен делать это с непокрытой головой.

с покрытою головою - Покрытие головы означало подчинение, поэтому мужчина, покрывавший голову во время молитвы или вдохновленной Духом проповеди, а также учения (пророчества), как бы намекал на то, что признает над собой еще какую-то власть, помимо власти Христа. Более того, поскольку в. 11:7 Павел называет мужа образом и славой Божьей, покрытие головы могло восприниматься как их сокрытие или умаление. Возможно также, что участники некоторых греко-римских культов покрывали головы во время жертвоприношений, молитв или предсказаний, поэтому Павел призывает коринфян отказаться от такой практики.

постыжает свою голову - позорит самого себя или же Самого Христа как своего главу (ср. РБО).

Здесь ап. Павел осуждает мужей, молящихся или пророчествующих с покрытой головой (ст. 4), а также растящих волосы (муже аще власы растит, безчестие ему есть, ст. 14). Штундисты прилагают это к священнослужителям Православной Церкви и обвиняют их в нарушении апостольской заповеди, – за то, что они носят длинные волосы и при богослужении возлагают на головы митры, камилавки, скуфьи. Но ап. Павел в заключение этих наставлений пишет: «если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая» (чтобы муж отращивал волосы, а жена нет, ст. 14–15), «ни церкви Божии». Этими словами указывается на то, что изложенное апостолом выше есть дело обычая, и если бы кто захотел с этим спорить, то он изобличался бы не повелением Господним (ср. 7, 10), а только существующим обычаем. А обычаи изменяются. В частности, касательно отращивания волос мужами, апостол находит, что самое естество учит, что это бесчестие для мужа (ст. 14). И здесь он ссылается не на повеление Господне, а лишь на «естество», считая отращивание волос естественным не для мужчины, а только для женщины (ст. 15). Однако естественность не есть всегда обязательное свойство человеческих действий, – иначе говоря, не все, что естественно, то и обязательно. Напр., естественно в жаркое время ходить босым, однако не обязательно. – Что касается покровения головы, то есть различие между простым покровением и венчанием головы.

Митры православных епископов, камилавки и скуфьи священников суть головные украшения, в роде диадем или ворон (повязок или венцев). Апостол не мог осуждать таких украшений. Он, как ревностный посетитель храма Иерусалимского, видел, конечно, на главе иудейского первосвященника увясло, по греч. митру (Исх. 29:6; Лев. 8:9), а на священниках видел клобуки (Исх. 29:9; Лев. 8:13), и потому не мог думать, что всякое украшение или венчание главы противно повелениям Божиим.

+++Примечания к Апостолу и Апокалипсису в обличение штундистов и подобных им сектантов. Владимир-на-Клязьме, 1904. С. 74++

ВОПРОС. Что значит: Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог. Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову; и всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая (1 Кор. 11:3-5)?

И что еще значит: Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов (1 Кор. 11:10)?

ОТВЕТ. Нужно знать, что божественный Апостол, сказав, что Христос есть глава всякого мужа, показал, что Христос есть глава мужа верного, усердного в делании божественных заповедей и созерцании благочестивых догматов, а поэтому обобщающее значение этого слова не включает неверных мужей. И в самом деле, как Христос мог бы быть главой неверующих?

Итак, при первом постижении этого места, подступаясь к смыслу духовного толкования, мы говорим, что муж есть деятельный ум, имеющий главою своею слово веры; взирая на него, словно на Христа, ум созерцает свою жизнь, возведя ее посредством духовного делания из благодатных даров заповедей. И при этом он не срамит главы своей, то есть веры, каким-либо из внешних и материальных покровов, поскольку ничего из вещей временных и подвластных расторжению не полагает превыше веры. "Женой" же этого ума мы называем сам навык к духовному деланию, обросший и прикрытый, словно длинными волосами, многими и различными подвижническими помыслами и нравами и, даже более того, имеющий сам ум, как собственную главу, покрытым густотой и благоприличием этих помыслов и нравов. Христос же есть, как мы полагаем, воипостасная вера, главой которой явно предстает Бог, к Нему Христос и возводит слово веры, являя возводимому уму Бога в том, что соответствует естеству.

И еще: "муж" есть ум, пекущийся о естественном созерцании в духе и имеющий главой Слово — Производителя всего, являемого по вере из упорядоченного строения зримых вещей; Его ум не позорит, как бы скрывая и пряча под чем-либо из зримого, ибо он не поставляет что-либо другое превыше этого Слова. "Жена" же этого ума есть сожительствующее с ним чувство, посредством которого он плавает по морю чувственного естества и собирает находящиеся в нем божественные логосы, не позволяя чувству, обнажившись от разумных покровов, сделаться слугой неразумия и греха и через отвержение божественных логосов, как покровов, получить себе в качестве главы вместо ума страсть неразумия. Главой же Христа, то есть творческого Слова, соразмерно проявляющегося в сущих при естественном созерцании их по вере, является неизреченно Рождающий Его по сущности Ум. К Нему Слово через Самого Себя доставляет, посредством благочестивого созерцания сущих, возводимый ум, снабжая его умозрительными отражениями вещей божественных, соразмерных ведению зримых вещей.

С другой стороны, "муж" есть ум, оказавшийся внутри таинственного богословия и имеющий главой своей непокрытого Христа, неведомым образом постигаемого умом в недоказуемых тайноводствах; или, говоря точнее, познаваемое помимо ума Слово веры, превыше которого не полагается ни одно из сущих — ни чувство, ни разум, ни ум, ни мышление, ни ведение, ни познаваемое, ни мыслимое умом или разумом, ни воспринимаемое чувством или ощущаемое. Другими словами, это есть ум, подвизающийся в достохвальном, совершенно превышающем его самого и сущих, и в высшей степени обоживающем отречении от всего. "Женой" же этого ума является мысль, чистая от всякого чувственного мечтания, имеющая словно главой своей ум, окутанный безначальными и превышающими мышление созерцаниями неизреченных и неведомых догматов. Глава же Христа, то есть соответственно величию Своему таинственно явившегося Слова, есть Ум, абсолютно и во всех отношениях беспредельно удаленный от всего; Его и делает познаваемым для достойных умопостигаемый Христос, будучи по природе Словом Ума. Ибо Священное Писание гласит: Видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9). Действительно, умозрение Слова становится ясным ведением породившего Его Ума, поскольку Слово являет существующий в Нем по сущности Ум, к Которому Оно и возводит человеческий ум, устремляющийся к тождеству по благодати с Богом, освободившийся в умозрении от различия и множественной количественности сущих и соединяемый с Боговидной Единицей в тождестве и простоте устойчивого приснодвижения окрест Бога.

Итак, всякий деятельный ум, молящийся или пророчествующий, то есть просящий или о постижении смыслов добродетелей — ибо так следует понимать "молящийся", или о даровании ему образов осуществления этих добродетелей, обнаруживающихся в делах, — ибо так следует воспринимать "пророчествующий", — такой ум должен видеть только одно неприкрытое слово веры; он не должен постигать или совершать по пристрастию ничего из того, что покрывает голову, и не должен полагать что-нибудь другое превыше этого Слова. И всякая жена, то есть навык в добродетели деятельного ума, молящаяся и пророчествующая или же по внутреннему расположению тайно движимая и во внешних нравах образующая добродетель, без разумного различия посрамляет главу свою, преследуя благо ради страсти и будучи лишена украшающего ее, как покрывалом, разума. Всякий ум, подвизающийся в естественном созерцании, молящийся и пророчествующий с покрытой головой, то есть умозрительно исследующий логосы сущих или сообщающий их, как учитель, другим, вместе с так или иначе проявляющейся склонностью к чему-нибудь иному без благочестивой цели, посрамляет главу свою, поставляя что-либо из преходящих вещей превыше правого и благочестивого ведения. И всякая жена, то есть чувство, естественным образом воспринимающая чувственные вещи, но не имеющая на голове окутывающих ее умных логосов зримых вещей, посрамляет главу свою, сближая созерцание со страстью вследствие естественной привязанности к зримому. Всякий же ум, ставший возлюбленным таинственного богословия, молящийся и пророчествующий с покрытой головой, то есть неведомым образом вступающий в заповедные созерцания и научающий и вводящий других в таинство богословия, если его умозрение обладает какой-либо формой, когда он сам вводится в таинства Слова, превышающего мышление, или других вводит в него, посрамляет главу свою, полагая Того, Кто прост и находится за пределами всякого умозрения, ниже кого-нибудь из сущих и познаваемых. Ему должно незряче зрить Самого истинного Бога Слово, обнаженного от всяких покровов мысли и ведения, ясно познавая, каким образом соответствуют действительности отрицательные суждения относительно Бога, высказываемые в силу Его превосходства, и насколько они обнаруживают положительное утверждение Божественного Бытия через совершенное отрешение от сущих вещей. И всякая жена, то есть мысль такого ума, молящаяся или пророчествующая с непокрытой головой или освободившаяся от умной силы, покрывающей ее густым покровом множества таинственных видений, посрамляет главу свою, отвергая, как покрывающий главу ум, божественное и неизреченное ведение.

Стало быть, всякий муж, или деятельный, естественный и богословский ум, молящийся или пророчествующий, то есть научаемый и научающий, пусть имеет непокрытой голову, то есть Христа: деятельный — не предпочитая ничего вере или добродетели; естественный — не ставя ничего выше первого Слова; богословский — не формируя Того, Кто превыше умозрения и ведения, по образу сущих, доступных умозрению. А всякая жена, то есть навык деятельного ума, чувство ума естественного или мудрая мысль ума богословского, пусть покрывает главу: деятельный навык — нося на себе разумное различение созидающего и несозидающего; чувство — нося на себе познающую силу разума, направленную на зримые вещи; мысль — нося на себе совершенно недоказуемое и превышающее мышление ведение. Ибо всякий навык, или чувство, или мысль, не покрытые указанным способом, ничем не отличаются от стриженных, то есть не обладают никаким словом добродетели, благочестия, таинственного ведения или божественной любви.

Итак, всякая жена, естественно, должна иметь на главе власть разума, я подразумеваю разумное начальствование. И сие должно быть особенно ради Ангелов, наблюдающих за нашими явными и скрытыми движениями души и записывающими всякую нашу мысль и всякий поступок для восхваления или обличения нас в страшный день Суда; и ради размышлений по совести относительно совершенного нами, под которыми образно понимаются те же самые Ангелы, которые осуждают или оправдывают нас и ныне, и будут делать это позднее, в Судный день; также и ради злых ангелов, следящих за навыком, чувством и мыслью нашими, дабы, как только увидят их обнаженными от разумного и умного различия, благочестия и ведения, тут же стремятся совершить набег и создать для нас противоположное — я имею в виду отсутствие разумного различия, нечестивость и неведение, посредством которых лукавым бесам присуще проводить в движение порок, заблуждение и безбожие.

Главой же Христа называется Бог, как по природе Ум Слова и как по причине Начало Его.

По-видимому очень неважным нарушением естественного порядка было то, что некоторые из Коринфских Христиан, подражая язычникам, отращали длинные волосы, а жены – ходили с непокрытою головою. Но Апостол, смотря на это с строго христианской точки зрения, учит, что нарушать естественные и установившиеся порядки, служащие выражением естественной благопристойности, не только не полезно, но и вредно. По обычаю, Апостол выводит частную мысль об отдельном виде христианского поведения мужчин и женщин из основного их отношения, определяемого сравнительным отношением Бога Отца ко Христу, Который есть глава мужу, служащему главою жене. Здесь, как говорит наш толковник (пр. Феофан), «твердое начало для рассуждения выставляется в лествице подчинения, какая устрояется во Христе Иисусе, по домостроительству спасения». Здесь муж берется как глава и представитель семейства... Не присвоили ль жены в Коринфе себе равенства с мужами и во всех отношениях, зная, что во Христе Иисусе несть мужский пол ни женский?... Апостол ставит их в свой чин. И крещены вы одинаково, и дар Святого Духа в миропомазании получили одинаково... и наследие царства обетовано вам одинаково; но при всем том не забывайте, что глава жене муж... Во Христе Иисусе обычная подчиненность жены к мужу не нарушается». «Излагая эту лествицу подчинения, он не определяет, но только наводит на мысль о подчинении жены мужу с христианской точки зрения». «Если во всей этой речи мы примем слово: глава, в одном и том же смысле, то жена будет ниже мужа столько, сколько муж ниже Бога-Слова. А это кто может допустить?» говорит святой И. Златоуст.

с покрытою головою. То малое, что нам известно, как будто указывает, что, за редкими исключениями, мужчины в первом столетии считали важным совершать молитвы с непокрытой головой (невозможно определить, восходит ли практика мужчин-иудеев покрывать голову во время молитвы к новозаветному времени).

постыжает свою голову. Ни Библия, ни другие источники не проясняют, каковы основания такого представления (ср. ком. к ст. 1 Кор. 11:10).

Однако не все держались заветов ап. Павла и не все следовали Преданию. Поэтому Апостол указывает на ряд вопросов внешнего поведения в Церкви некоторых коринфских христиан, в которых они подражали язычникам: отращивали длинные волосы (мужчины), а женщины ходили с непокрытой головой в знак свободы нравов (в языческом Коринфе времен ап. Павла такие женщины, ведущие свободный, независимый в нравственном отношения образ жизни, назывались «гетерами», от греч. слова (etaira) – подруга, любовница). Такое подражание моде было совсем неполезно христианской общине, так как соблазняло многих. Апостол дает твердое основание для решения этого, казалось бы, маловажного вопроса, исходя из общего принципа иерархической подчиненности в Церкви: «Всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог» (1 Кор. 11:3). Христос, как глава тела Церкви, есть глава не только мужа, но и жены, но жены через мужа. Как в физическом теле одни органы связаны с главой более непосредственно, другие менее, так и в теле Церкви: священство прямо относится ко Христу, другие имеют нужду в священстве. Так и в союзе семейном: муж прямее относится ко Христу, чем жена: последняя относится к Нему некоторым образом через мужа. Следовательно, и внешне должны быть знаки отличия: одному власти, другой – подчиненности (по порядку творения и как виновнице грехопадения).

В обычай хорошего нрава вошло жене покрывать голову в знак власти над ней мужа, и «для Ангелов» (1 Кор. 11:10) (ап. Павел имеет ввиду общее раввинское толкование Быт. 26, согласно которому падение ангелов объясняется преступной любовью их к земным женщинам. Поэтому иудеи (и магометане) не позволяют своим женам появляться в публичных местах с непокрытой головой из опасения, чтобы злые духи не нанесли им вреда. Другое мнение таково, что неприлично одетые женщины могли соблазнять «ангелов» – предстоятелей церквей или просто юношей и заставлять добрых Ангелов со скорбью удаляться от участия в общецерковных молитвах (см. у Фарара, Жизнь и труды св. ап. Павла., С-Пб., 1887, Прилож. IV, стр. 824; Еп. Феофан, цит. соч., стр. 401), а мужу быть непокрытым, в знак того, что он есть «образ и слава Божия» (1 Кор. 11:7). Если же эти нормы нарушаются, то оба погрешают против благочиния и преступают заповедь Божию.

Коринфяне и на сие отваживались безразлично, ибо по эллинскому обычаю и волосы отращивали, и с покрытыми головами молились Богу.