20-я глава, в последовательности и порядке повествований Апокалипсиса, напоминает нам те главы, которые мы признавали как бы вставочными по отношению к предшествовавшим или даже отступлением назад (гл. 6, 12, 17-я), и пожалуй, еще в большей степени, чем те. И совершенно прав прот. Орлов, когда он говорит, что «видения двадцатой главы нужно рассматривать не в связи с предыдущею главой, но в связи с общим содержанием Апокалипсиса как откровения истории Церкви до начала вечного царства». В двадцатой главе Откровение возвращается снова к началу истории христианской Церкви на земле. Мы снова встречаемся с диаволом, снова видим его в отношении к Церкви Христовой, но только по отношению к другой стороне той изначальной войны, уже со стороны победоносной борьбы христиан против их исконного врага.
’
И в данном случае нам представляется наилучшим толкование свт. Андрея Кесарийского, которое мы и приведем дословно. «Здесь (в стихах 1-3) рассказывает (Иоанн) о низвержении диавола, бывшем во время страданий Владыки, когда его, считавшего себя сильным, связал Всемогущий Христос, Бог наш (ср.: Мф. 12:29), и, избавив от власти его нас - его добычу, осудил ввергнуть его в бездну. Сие видно из того, что бесы просили Его не посылать в бездну. А что он связан, о сем свидетельствует уничтожение идолослужения, разрушение идольских капищ, оскудение жертвенных кровей и всемирное распространение и познание Божественной воли. Великий Ириней говорил, что в Пришествие Христово диавол в первый раз узнал, что он осужден в бездну и в геенну огненную. Посему под сказанным выше можно, думаю, разуметь осуждение Христом диавола» Андрей Кесарийский, 166, 169. . Затем, св. Андрей не согласен с теми, которые под ангелом, связывающим сатану, разумеют Самого Иисуса Христа, но видит здесь лишь посланного Им ангела. И в самом деле, странно бы было, после ряда упоминания об ангелах сильных, с обозначением их славы, здесь встретить простое наименование ангел в приложении к Самому Богочеловеку. Конечно, повеление связать его исходило от Спасителя, и, может быть, раздалось оно в том самом совершилось, которое услышалось в нашем мире со креста перед смертью Господа. Но исполнителем повеления был только ангел, и св. Андрей видит особенный смысл в том, что был именно рядовой, так сказать, ангел. Ибо, говорит он, «представляя ангела служащим сему осуждению, показывает (Иоанн), что по силе диавол менее даже служебных сил и напрасно потому восставал против власти Владеющего всем. Ужем (цепью), продолжает он, для разумения нашего назвал действие, связующее и удерживающее силу его. Тысячу лет благоразумнее понимать не как таковое именно количество лет, но считать их или за многие годы, или за число совершенное; ибо многими только по количеству, но не удесятеренными сотнями считаются и те тысячи, о которых сказал Давид: Слово, еже заповеда в тысящи родов (Пс. 104:8). Многие годы может означать сие число, дабы Евангелие было проповедано во всем Мире и укоренились в нем семена благочестия; может означать и совершенное число, потому что, оставивши в них детскую, подзаконную жизнь, мы призваны в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13). Итак, тысячей лет называется время от воплощения до пришествия антихристова».
Добавим несколько к сказанному относительно понимания этой апокалиптической тысячи лет, на которую связан сатана, ввиду склонности многих понимать ее точно и буквально (например, у древних хилиастов и наших адвентистов). Первая странность у понимающих так заключается в том, что почти все они понимают тысячу лет буквально, а вот дни (например, в ii-й главе или во 2-й главе), а равно полседмины и седмину Данииловы принимают в смысле переносном, считая там дни за годы. Произвол этот тем более поразителен, что о месяцах этих и годах нигде в слове Божием не сказано, что считать их нужно не в точном, а в каком-то другом смысле. А вот о тысяче лет именно, как известно, ап. Петр определенно написал: У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день (2 Пет. 3:8), как и Моисей в псалме своем сказал: Пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, и даже меньше - как стража в ночи (Пс. 89:5). А ведь в понимании слова Божия считаться мы, конечно, должны прежде всего с Божиим счетом, тем более - в том, о чем идет речь здесь и что всякий должен признать несомненными путями и судьбами Божиими. И еще: когда читаем мы в Ветхом Завете, что Господь карает за преступления до третьего и четвертого рода, а милость Свою сохраняет до тысячи родов (см.: Исх. 34:7), то неужели должны мы и тут тысячу признавать буквальной?! Ведь тогда родов тысяча должна считаться минимум в 20 тыс. лет или и того больше...
Преимущество православного понимания тысячелетия связанности сатаны и соединенных с этим неразрывно понятий о блаженном тысячелетнем царстве со Христом и о первом воскресении настолько очевидно и убедительно, что нам нужно лишь отстранить здесь одно попутное недоумение, из- за которого отказываются некоторые принять это понимание, даже и при всем том, что не могут не видеть несостоятельности понимания противоположного, хилиастического, о котором речь будет дальше. В самом деле, как нам признать, что сатана связан и удерживается в своем действовании уже со времени воплощения Христова, когда на наших глазах так много, можно сказать, осязательных проявлений злой и грехотворческой силы его, когда не только зреет, но и как будто прямо процветает мрачное царство его?! И потому-то даже наш осторожный еп. Петр отказывается отнести период связанности сатаны к данному времени, склоняясь сам к смягченному и облагороженному хилиазму.
Но в том-то и беда, как отмечали мы уже в начале, что у нас постоянно хотят понимать и рассматривать все как-то вне истории и живой, подлинной жизни, хотят, чтобы происходило все, так сказать, сразу - радикально, круто и в то же время - внешне поражающе и эффектно. А с другой стороны, не учитывают вовсе, что дело идет все о том же человеке, с столь различными свойствами его, и прежде всего - с коренным фактом свободы его воли, а равно и данными естественного его развития. Думают близоруко: раз связан будет сатана, все его действие прекратится сполна и разом, не только как непосредственное, но и как опосредствованное, так что зло и грех из обихода мира исчезнут до конца. Однако уже с детских лет знаем мы, что источником и путем соблазна для людей должны мы признавать не только диавола, но и свою собственную, грехом поврежденную природу, обозначаемую вслед за ап. Павлом термином плоть, а также и мир, т.е. эту, окружающую нас, человеческую греховную среду. Но ведь никто не скажет, что и эти два источника соблазнов «связаны». Да, связан сатана, но не «связан» сам человек - и вообще, и в своем отношении к соблазнам и соблазнителю. Жизнь же постоянно показывает нам, как человек сам, так сказать, поддается сатане, даже свободно подлаживается к нему и, как говорится, тянет его руку. Тем более не связан на злое окружающий нас мир, который прямо во зле лежит, по слову апостола (1 Ин. 5:19).
Возьмем такое сравнение: жизнь общечеловеческая - это как бы огромнейшее, текущее по всем направлениям русло, переполненное до краев струями человеческих личностей и обществ и еще более богатым и разнообразным содержанием деятельности их и жизни. Но это и тот самый, во зле лежащий, мир, и князь мира сего - диавол (Ин. 12:31). До Христа Спасителя князь сей действовал в мире свободно и непреодолимо, и вырваться из железных оков греха его никто не мог. Боговоплощением он связывается и внедряется в бездну. Он знает своего Победителя, как знают об этой победе и все родившиеся водою и Духом, все уверовавшие сердцем во Христа и с той поры необозримой вереницею побеждающие его, ибо сия есть победа, победившая мир, вера наша (1 Ин. 5:4), как удостоверяет нас опять-таки тот же апостол Иоанн Богослов. Так прошла сквозь это русло как бы плотина, и открылось по ней как бы новое русло - для чистой уже воды, и отгороженным и заслоненным для верующих стало непосредственное давление диавола. Но ведь воды, текшие в том старом, Адамовом, русле, сами по себе остались те же самые; наследственный, а за ним всякий к сердцу прилипший грех все по-прежнему тянет чад своих и в дальнейшие падения и пороки, даже до степени смертного греха; взобравшийся на холмы диавольские Вавилон нечестия растет и развивается, как и все живущее в этом мире. Вот только насильственно, против воли человека, не может уже действовать на человека диавол. И в то же время каждому дана возможность и бороться против него, и победить его. И при этом одним из отличий дней наших стало явление, крайне характерное в данном отношении и в то же время совсем мало замечаемое и осмысливаемое людьми: то, что люди прямо уже отказываются признать бытие диавола, и именно по тому самому, что не видят его, не ощущают действия, этого насильственного давления его. Не есть ли это доказательство связанности диавола, стеснения злой свободы его, того стеснения, по которому бесы не могли войти даже в свиней в присутствии Христа без разрешения Его?! А с другой стороны, и победа над ним, как все в христианской жизни: она и дана уже во Христе и чрез Христа; но она и устанавливается, и созидается подвигом и усилием каждого верующего, ибо сила у диавола не отнята, воспитание же воли человеческой в добре должно идти путем победы, путем активного преодоления зла, т.е. опять-таки путем свободной борьбы против диавола.
И было бы прямо странно, если бы от древнего мира, вконец испорченного, как бы разъеденного грехом, сразу и каким-то внешним чудом вышел как-то сам собой лучший, нравственно чистый мир. Каждый христианин знает, что это - только задача, только светлый идеал будущего, к которому мы не только должны и можем стремиться (как к другим идеалам), но и его достигать, ибо это идеал жизненный, идеал реальнейшей истины, которого достигнуть возможно, для каждого посильно, но только не своими силами и средствами, которые так ничтожны, а одною лишь силою Христовою. И вот именно Апокалипсис и говорит, что в этой «победе» и заключается и самый смысл жизни человеческой.
В земные дни Иисуса Христа два раза было, что корабль Его и апостолов охватывала буря, а однажды - даже заливала как будто до полной гибели его. Это, несомненно, и действительное историческое событие, и образ истории последующей жизни Церкви, которой Кормчий - Христос. А бури, бушующие, чтоб потопить его, это не только внешние гонения и злоба, не только и треволнения ересей. Это - и вообще тайфуны - бури распахивающихся врат адовых, которые Церкви, сказано нам, не одолеют, но волнами грязного моря хотят залитьи загрязнить самый корабль, со всеми находящимися в нем, не только потопить его. И многие из нас, и много, действительно грязнятся. Но корабль Христов не только крепок и цел, но и чист - ибо именно за чистоту его, за эту Непорочную Невесту - Церковь Свою и пострадал, и пролил Господь чистейшую Кровь Свою, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе (во всем, что делается таинством крещения); да представит ю Себе славну Церковь, не имущу скверны, или порока, или нечто от таковых, но да есть свята и непорочна (Еф. 5:26-27). И нужно совсем не верить в Церковь и в правду апостольских этих слов о ней, чтобы серьезно сомневаться вслед за этими маловерами: да подлинно ли уже и теперь связан сатана? Если б не был связан, не была бы, не могла бы быть Церковь таковой, как сказано о ней у ап. Павла. А раз она такова есть и всегда будет, то до очевидного ясно, что действительно, уже в Своем Первом пришествии связал сатану Господь и не дает ему свободы против нее, хотя и живет она в условиях унаследованного грешного мира. А отсюда само собой (implicite) вытекает и то, что нет никакого иного Пришествия перед вторым, как измыслили древние и новые хилиасты, а есть одно первое, ибо промежуточное третье не только, как увидим, выдумано и неправдоподобно, но и не нужно.
Из частных подробностей приведенных трех первых стихов 20-й главы, добавим что слово бездна, как объяснял еще блаж. Августин, есть «особенное, свойственное злым духам, состояние и положение связанности и стесненности, в которой они находятся в своей злой деятельности по отношению к людям».
Для сатаны бездна является как бы некоторой темницей, в которой он был не только заключен, но и запечатан. «Печать эта означает твердость охраны и указывает на то, что запечатание ею не может быть вскрыто без воли и желания того, кто ее положил» (Орлов).
Источник
Димитрий (Вознесенский) архиеп. Апокалипсис в перспективе ХХ-го века. М.: ПСТГУ, 2009.- С. 291-297
