Книга пророка Даниила, Глава 8, стих 27. Толкования стиха

Сказано, что это видение относится к отдаленным временам, оно относится не только к временам власти Антиоха Епифана, которые не так уж и далеко были от Даниила (300 — 400 лет), но относится и к временам конца мира, когда будут завершаться круги мировой истории. Очень страшное зрелище — видеть чудовищную тиранию Антихриста, которая действительно расслабляет человека. Поэтому пророк Даниил и изнемог оттого, что люди в такое невежество могут впасть. Главная вина прихода Антихриста лежит на христианах, потому что они перестали быть христианами. Иудеи, масоны, тибетские мудрецы могут сколько угодно плести паутину заговоров, но не через них идет сердцевина человеческой истории. Сердцевина человеческой истории идет через народ святых, который ответственен за мировую историю. Когда мы с вами перестанем быть христианами — вот тогда и будет конец!

И я, Даниил, изнемог и болел несколько дней, а когда встал, то занимался делами царя. Это тоже, что мы читаем об Аврааме, который, когда услышал, что Господь говорит к нему, то назвал себя прахом и пеплом (Быт. 18). Таким образом Даниил говорит, что он от страшного видения занемог и заболел, а когда встал, то стал заниматься делами, возложенными на него царем, воздавая всем должное и исполняя оные евангельские слова: воздадите яже Кесарева Кесареви, и яже Божия, Богови (Лк. 20:25). И я изумлен был видением, и не было никого, кто мог бы объяснить его. Если никто не мог объяснить, то каким образом выше объяснял ангел? Но слова эти означают то, что он слышал о царях, но не знал имен их; знал об имеющем быть, но колебался, недоумевая относительно того, в какое время это будет. Поэтому он делал только то, что мог, – изумлялся от видения и все предоставлял ведению Божию.

Отчего же он изнемог? Может быть, от скорби при размы­шлении о будущих бедствиях, тогда как и настоящие не окон­чились. И еще, говорит, столько бедствий! Или: я еще не примирил с ними Бога, а они сами опять вооружают Его про­тив себя. И «потом встал и начал заниматься царскими делами», т.е. служил. И «я изумлен был видением сим и не понимал его». Особенно сильна бы­вает скорбь в том случае, когда ею невозможно ни с кем поделиться; или (он скорбит) потому, что они были нечестивы. И «начал заниматься, – говорит, – царскими делами», т.е., я ничего не опускал, но исполнял свои дела.

Аз же Даниил, говорит Пророк, «успох и изнемогох на дни, и возстах, и творях дела царева, и почудихся видению, и не бяше разумевающаго.» Узнав бедствия, какие еще постигнут народ мой, был я в таком горестном расположении духа, что впал с болезнь. Однако же и в этом состоянии исправлял дела, порученные мне царем, и никто не знал причины моей болезни. Он умел и сказать с блаженным Павлом: «кто изнемогает, и не изнемогаю? кто соблазняется, и аз не разжизаюся» (2 Кор. 11:29)? «и» «плакати с плачущими и радоватися с радующимися» (Рим. 12:15); знал, что «аще страждет един уд, с ним страждут вcu уди» (1 Кор. 12:26). В таком расположении духа и при такой любви к находящимся вместе с ним в рабстве, дознав, что в последствии, после многих родов, постигнут сорабов его бедствия, пребывает в слезах и сетовании, и притом зная в точности, что сам он нимало не испытает сих бедствий, но не в продолжительном времени освободится от настоящей жизни."» Такую любовь к иноплеменникам и к подобным нам рабам должны иметь и мы; и нам надлежит такой же образ мыслей иметь друг о друге, и подражать взаимному состраданию друг о друге членов, потому что называемся членами друг для друга, и сподобились нарицаться телом самого Христа. Ему слава во веки веков! Аминь.