Книга пророка Даниила, Глава 4, стих 7. Толкования стиха

Даниил после переименования в Валтасара сохранил не только веру, но и пророческий дар, хотя и назывался чужим именем. И Навуходоносор знал, что только Даниил может рассказать о смысле пророческого сна. На ст. 5-19 Здесь царь — это дерево. Почему от него питалась всякая плоть? Потому что он был организатором всей жизни огромной империи, которая охватывала практически весь цивилизованный мир. Он был средоточием всего тогдашнего человечества. И, как сказано, без его разрешения никто не мог ни улыбнуться, ни рассмеяться, потому что он был повелителем всех. Ему подчинялась современная Турция, Ирак, Аравия, Иордания, Ливан, Сирия, Палестина, Израиль, Египет и Иран. Все это входило во владения великого царя царей. За пределами его владений находились какие-то небольшие варварские государства, которые еще не имели никакого культурного значения перед историей. Все, что входило в его царство, все ему подчинялось и получало от него пропитание — не только физическое, но и духовное. Он был как бы генератором идей, он делился своими идеями, идеологией со всеми. И вот величие Навуходоносора возросло и достигло Небес, его власть — до краев земли.

Я видел, и вот среди земли дерево, и высота его весьма большая и проч. Не только о Навуходоносоре, царе халдейском, но и о всех нечестивых пророк говорит: видех нечестивого превозносящася и высящася, яко кедры ливанския (Пс. 36:35), которые превозносятся не вследствие великих добродетелей, а вследствие своего высокомерия, а потому они посекаются и падают. Поэтому хорошо следовать тому, чему Господь учит в Евангелии: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11:29). Относительно же сказанного по Феодотиону: τὀ κῦτος, то есть высота его или, как он же впоследствии перевел, ἡ κυρεία, то есть господство, вместо чего мы перевели вид его, те же презрители истории коварно указывают на то, что господcтво царя Навуходоносора не простиралось на всю землю. Ибо он не царствовал над греками, и варварами и всеми северными и западными народами, но владел только восточными странами, то есть Азиею, а не Европою и Ливиею. Отсюда они хотят вывести заключение, что все следует относить в диаволу, между тем как мы все это должны понимать, как сказанное гиперболически вследствие высокомерия нечестивого царя, который по Исаии (Ис. 14) настолько тщеславен, что хвастается, что он обладает небом и всею землею, как гнездом и яйцами птиц.

Что значит это видение? Им опять изображается непостоянство дел человеческих. Птицы, говорит, и звери наслаждались тенью его, и обитали в нем, и пища была им от него. Го­ворится о власти его, простиравшейся на всю вселенную. Итак, прежде под видом кумира, а теперь под видом дерева от­крываются ему события. Почему Бог не послал Даниила возве­стить это? Потому что, когда события представляются наглядно, то речь о них является более достоверною и страшною, чтобы доказать, что Возращающий растения возвеличивает и царство сокровенно и без нашего ведома.

Мировое дерево. Представление о «мировом дереве» встречается во всех мифологиях древнего Ближнего Востока. Этот символ используется и в Иез. 31. Корни этого дерева питаются водами великого подземного океана, а его вершина сливается с облаками, связывая, таким образом, небо, землю и подземный мир. В «Мифе об Эрре и И шуме» Мардук говорит о дереве meshu, корни которого проникают через океан до преисподней, а вершина поднимается выше небес. В шумерском эпосе «Лугальбанда и Энмеркар» аналогичную роль играет «дерево–орел». Тема священного дерева нашла отражение и в ассирийской культуре, в том числе в рельефах. Одни называли его «деревом жизни», другие — «мировым деревом». Рядом с ним часто изображались животные и антропоморфные персонажи, возможно, божества. Над вершиной, строго по центральной оси, обычно располагается крылатый диск. Считается, что «мировое дерево» символизирует божественный порядок в мире, однако письменных материалов об этом недостаточно.

дерево. См. уподобление Ассирии дереву в Иез. 31. Сходные образы встречаются также в Пс. 1,3; 36,35; 51,8; 91,12; Иер. 11,16.17; 17,8. высота его достигала до неба. Слово "небо" (арам.: "шемайя") переводится также как "небеса", являясь ключевым словом данной главы. Во сне царство представляется Навуходоносору деревом, вознесшимся от земли до небес, а птицы, укрывающиеся в его ветвях, как бы связывают эти две сферы. Но жизнь и благополучие владыки этого царства, чья гордыня уже ждет наказания, зависят лишь от воли Божией.

Содержание сновидения Навуходоносора проникнуто мировоззрением и духом того времени. У древних народов дерево считалось и являлось символом человеческой жизни. Высокое, раскидистое дерево означало человека могущественного и величественного; дерево зеленеющее - человека благоденствующего, и наоборот, иссохшее дерево было символом человека, потерявшего свое прежнее величие, срубленное означало человека, так или иначе уничтоженного, стертого с лица земли (Пс 1:3; Ис 6:13; Иер 17:8; Иез 17:22; 19:10; Ам 2:9). В частности, дерево служило эмблемой ассиро-вавилонского царства. В качестве символа человека дерево выступает также и в известном сновидении Астиага. Такой же точно смысл имеет данный образ и в сновидении Навуходоносора. Прямое указание на это находится в словах Бодрствующего об отнятии у корня дерева человеческого сердца и даровании ему сердца звериного (4:12-13), - лишении человеческих чувств, стремлений и сообщении чувств животных, что может быть сделано только с человеком. Равным образом и пророк Даниил считает виденное Навуходоносором дерево символом этого царя во всем блеске и величии его царствования (17-19). Вполне соответствуют воззрениям Навуходоносора и такие подробности сновидения, как явление "Бодрствующих и Святых", сходящих с небес на землю (10, 14 ст.). По излагаемому Диодором Сицилийским учению вавилонян, в мире планетных божеств различались божества верховные и божества второстепенные, подчиненные первым, так называемые "qeoi boulaioi" - боги советники. Одна половина этих богов советников имела смотрение за странами подземными, другая бодрственно смотрела за тем, что совершается на земле между людьми и на небе. Последние и выступают в сновидении под именем "Бодрствующих". Они, как видит далее Навуходоносор, произносят над ним приговор (ст. 14). Выраженная этой подробностью идея божественного суда не была чужда вавилонянам. По свидетельству того же Диодора Сицилийского, они не верили в судьбу и случай, а приписывали все события "точно определенному суду богов". И сообразно подобным верованиям на древних вавилонских памятниках встречается изображение бога Бела в положении судьи, окруженного низшими божествами.

Благоденствие часто доводит многих людей до того, что забывают благодетелей, а нужда обновляет в нас памятование о сделавших добро. И здоровый телом не хранит наименования об искусстве врача; но, впав в болезнь, прнипоминает, что уже и прежде, страдая тем же, возвратил себе здравие при пособии такого-то врача. Так и Навуходоносор, когда оных Святых предавал сожжению, не вспоминал благодеяний Даниила; когда же снова увидел сон, и возмутился душою, вспомнил о мудрости и о том, как был напомянут и истолкован Даниилом прежний сон. Потому, и говорит, что имеет он Духа Божия, в состоянии истолковать всякую тайну, и просит его, и этот непонятный для него сон сделать понятным. Потом рассказывает– сон, и говорит: «Зрех древосреде земли.»