Книга Екклеcиаста, Глава 1, стих 2. Толкования стиха

Вследствие этой сопряженной с грехом извращенности души и этого наказания, вся телесная природа сделалась тем, о чем говорится у Соломона: ...суета сует, – все суета! Что пользы человеку от всех трудов его? (Еккл. 1:2-3). Здесь недаром прибавлено слово сует, потому что без сует, которые к самым последним предметам стремятся как к самым первым, тело не будет суетой, а верным выражением своего рода красоты, хотя и последней. В самом деле, падшего человека посредством плотских органов отделила от единства Божьего множественность временных образов и своим меняющимся разнообразием размножила его страсти. Так именно и произошло это тягостное изобилие и эта, если так можно выразиться, преизобильная бедность, когда одно сменяет другое и ничего у человека не остается постоянным. С течением времени от плода пшеницы, вина и елея своего (Пс. 4:8-9; LXX) он так оразнообразился, что и не находит уже самосущего, то есть неизменной и единственной Природы, следуя Которой он не заблуждался бы, а достигнув - не скорбел. Ибо он получит искупление и тела своего¹, которое уже не будет подвержено тлению. Ныне же тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум, так как последняя красота тел разрешается в ряд преемственных явлений. Она потому и есть красота последняя, что не может объять собой всего, и в то время, как одни явления проходят и сменяются другими, они объединяют все временные формы в одну красоту.

Так премудро Давид называет блаженным того, которому имя Господне служит надеждой (Пс. 39:5; LXX)! Ибо тот не смотрит на суеты и ложные мечтания, кто внутренними очами всегда созерцает Христа и, обратившись к нему, говорит: Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты (Пс. 118:37). Суета – конское ристалище, ибо вовсе бесполезно; суета – театр и всякое зрелище. Все – суета, как Екклесиаст сказал обо всех вещах этого мира. Потому, кто хочет быть спасен, должен возвышаться над миром, беседовать с Богом, убегать от этого мира и удаляться от земли, ибо, не избегнув сего, нельзя постигнуть истинного и сущего.

ЧТО есть суета, если не привязанность к богатствам и стремление к мирским удовольствиям. Это подтверждает и Соломон: ...суета сует, - суета! Итак, никто, возлюбленные, пускай не надеется на суету мира сего, которая, очевидно, на зыбком основании. Служение суете есть временное и напрасное, а краса ее подобна дыму и ветру. А прелесть облика ее ты можешь увидеть в образе некоего виноградника, который, в начале лета выпустив цветы, не смог принести ожидаемого плода виноградного. Хотя суета слишком много порождает, она подвергается позору вечного бесплодия.

... как суетны и бесполезны дела и стремления людей, вообще все человеческое.

Под словом: «суетное» разумеется, что неосуществимо, имеет бытие в одном словесном произношении, вместе же с означением имени не появляется состоявшаяся вещь, но бывает какой-то праздный, ничего не содержащий в себе звук, в виде какого либо речения, случайно произносимый по слогам, без значения поражающий слух, как например иные в шутку сочиняют имена, для которых нет и означаемого. Это один вид суеты. Суетою же другого вида называется бесполезность того, что делается с каким-то тщанием без всякой цели; таковы например детские здания на песке, метание стрел в звезды, старание уловить ветер, состязания в скорости бега с своею тенью, когда кто усиливается наступить на вершину своей тени. И если что иное сему подобное находим в делаемом нами напрасно, все это означается словом: «суета». Но в обычае называть нередко суетным и следующее: когда кто, имея в виду какую либо цель, и рачительно, как чем-то полезным занимаясь, предлежащим делом, все приводит в действие, а потом, при встрече чего либо противного, труд его оказывается бесполезным, тогда это самое, что рачительность осталась без всякого успеха, означается словом: «суетное». Ибо о подобном сему в обычае говорить: «напрасно я трудился, напрасно надеялся, напрасно прилагал много усилий». И чтобы не перечислять в подробности всех случаев, в которых употребляется слово: «суета» в собственном его смысле, в немногих словах определим понятие сего речения: суета есть, или неимеющее мысли слово, или бесполезная вещь, или неосуществимый замысл, или неведущее к концу тщание, или вообще что либо не служащее ни к чему полезному. Но если уразумели мы понятие суетного, то должно будет исследовать, что значит: «суета суетствий». И, может быть, удобнее будет для нас уразуметь искомое, если исследуем обычай Писания выражаться о представляемом в превосходной степени. Занятие чем либо необходимым и полезным именуется в Писании «делом», занятие же чем либо высшим, всем тем, что относится к богослужению, как видно из истории, называется «делом дел» (Чис. 4:47); и выражением сим: «дело дел», как думаю, показывается, какое занятие относительно к нам в некоторой мере предпочтительнее других. Ибо какое отношение рачительности в делах к праздности вообще, такое же отношение и деятельности в занятиях высших и предпочтительнейших к прочим делам. Так об ином говорится в Писании: «святое», а об ином опять: «святое святых», потому что в равной мере, как святое по святыне выше не святого, так и святое святых представляется преизобилующим во святыне пред самым святым. Посему, что узнали мы о сем обычае писания – в отношении к лучшему таким образом означать усиление рассматриваемого понятия, разумея тоже и о выражении: «суета суетствий», не погрешим нимало. Писание сказует, что видимое в существах не просто суетно, но что ему в каком-то преизбытке принадлежит значение суеты; как если бы сказал кто: «это мертвее мертвого, бездушнее бездушного». Хотя сие сравнительное усиление в подобных понятиях и не имеет места, однако же выражается оно сим речением в уяснение превосходства означаемого. Посему, как есть дело дел и умопредставляемо святое святых, и сим выражается указание на превосходство в совершенстве; так и выражение: «суета суетствий» показывает крайнюю степень преизбытка суеты. И никто да не подумает, будто бы сказанное служит осуждением твари. Ибо обвинение пало бы на Сотворшего все, если бы и все было суетою, и создателем сего оказался у нас Тот, Кто все привел в бытие из ничего. Но поелику состав человека двоякий, с телом соединяется душа; то и образ жизни делится соответственно каждой из усматриваемых в нас частей. Иная жизнь души и иная тела; одна смертна и временна, другая бесстрастна и негиблюща; и первая имеет в виду одно только настоящее, цель же последней простирается в непреходящее. Посему, так как велика разность между смертным и бессмертным, между временным и вечным; то слово Екклезиаста ведет к тому, что должно иметь в виду не эту чувственную жизнь, которая, в сравнении с жизнию истинною, есть какая-то недействительная и не состоятельная. Но тем не менее иной скажет, что и это разсуждение не освобождает от обвинения Создателя, потому что от Него и душа и тело. Если осуждается жизнь по причине плоти, а Творец плоти – Бог; то к Нему необходимо будет относиться таковая укоризна. Но сие скажет конечно тот, кто еще не вне плоти, и не вник до точности в жизнь высшую. Ибо обученный Божественным тайнам, без сомнения, не не знает, что людям свойственна и естественна жизнь, уподобляющаяся Божественному естеству, а жизнь чувственная, провождаемая в деятельности чувствилищ, дана естеству для того, чтобы знание видимого сделалось для души путеводителем к познанию невидимого, как говорит Премудрость: «от величества бо красоты созданий сравнително Рододелатель всего познавается» (Прем. 13:5). Но человеческое недоразумие воззрело не на то, что достойно удивления, по причине видимого, но тому и удивилось, что видело. Посему, так как деятельность чувствилищ временна и скорогиблюща, из сей высокой речи дознаем то, что имеющий в виду сие ничего в виду не имеет; но кто, путеводимый сим к уразумению сущего, при помощи преходящего уразумел естество постоянное, постиг то, что всегда одинаково, тот узрел действительно сущее благо, и что узрел, тем овладел, потому что зрение сего блага есть обладание. Ибо Екклезиаст говорит: «кое изобилие человеку во всем труде его, имже трудится под солнцем?» (3) См. окончание толкования на ст. 4

Различные бывают виды суеты – одно является таковой в сильнейшей степени, другое нет. Вопрос: Об одной и той же ли суете говорит Соломон? Ответ: Об обеих: просто суете и сущей суете сует. И то, что есть в самой сильной степени суета, и меньшая суета – все суета по отношению к самой истине. И дитя новорожденное и отрок – несовершенны; мало того, что они несовершенны по отношению к юноше, они все несовершенны по отношению к взрослому мужу... Вопрос: Не сказал ли он суета сует о видимом и чувственно воспринимаемом? Ответ: Не сходным образом смотрят на солнце человек несведущий и ученый-звездочет. И астрономическое, и естественно-научное созерцание солнца весьма уступают постижению Бога невидимого и знанию, которое от Бога.

Тем, кто вошли в духовную Церковь и изумляются от созерцания того, что пришло в бытие, Писание говорит: «Не думайте, что это последний предел, сокрытый для вас в обетованиях». Ибо все эти вещи есть суета сует в отношении познания самого Бога. Как лекарства тщетны в отношении конечного исцеления, так напрасны логосы веков и миров после созерцания Святой Троицы.

О суете настоящей жизни¹ Размыслим, братия, что все концы мира никакой не принесут нам пользы в день нашего ответа; и ради ничтожных и тленных вещей не утратим блаженных райских утех и благ, никогда не преходящих, которых уста человеческие описать не в состоянии, в которые и Ангелы желают приникнуть (пристально смотреть, всматриваться, наклонившись). Кая... польза человеку, аще мир весь приобрящет от востока до запада и от севера до моря, и все, что в мире: и деньги, и имения, и удовольствия, душу же свою отщетит? (Мф. 16:26). Все это не возможет защитить его там. Посему премудрый Соломон сказал: суета суетствий... всяческая суета (Еккл. 1:2). Что же такое имеет в себе эта душевредная и суетная жизнь, что о ней у нас все попечение, все борения и труды, что к ней привязан ум человеческий? О благах будущих нет ни слова, ни старания; а что касается до благ временных и тленных, то о них у нас и старание, и хлопоты, за них и ссоры, и вражды и нападения. Нередко за ничтожную вещь проливается кровь, а чрез несколько времени человек оставляет ее, и выходит из этой жизни нагим и жалким, ничего не приобретши здесь, и не улучив вечных благ. Какое суетное стремление! Как душевредна жизнь сия! Как издевается она над человеком! Итак, размысли, человек, что имеет в себе эта жизнь? В ней – зловоние, скорбь, труд, мука, непрестанные хлопоты, неправда, любостяжательность, ложь, татьбы, отравы, недоброжелательства, пленения, кораблекрушения, вдовство, сиротство, неплодство, укоризны, клеветы, посрамления, убытки, грабежи, стенания, войны, ненависть, зависть, убийства, и старость, и болезни, и грех и смерть. Слышал ли теперь, что имеет в себе настоящая жизнь? Не люби же этой жизни, которая вводит в заблуждение, играет нами и обманывает нас, над многими издевается и многих ослепила. О, какой коварный умысл лукавого и князя мира сего! Он останавливает всех на временном и тленном, ввергая в забвение вечных благ; и никто того не разумеет.

Если все, что сотворил Бог, «добра зело», то каким образом все суета, и не только суета, но и суета сует? Как именем Песни Песней показывается, что это между всеми песнями превосходнейшая песнь, так и словом: «суета сует» обозначается великость суеты. Нечто подобное написано и в псалме: «обаче всяческая суета всяк человек живый» (Пс. 38:6). Если живой человек суета, то мертвый суета сует. В Исходе читаем, что лице Моисея настолько было прославлено, что сыны Израилевы не могли смотреть на него; но славу эту по сравнению с славою евангельскою, апостол Павел называет неславною: «ибо не прославися прославленное в части сей, за превосходящую славу» (2 Кор. 3:10). Значит в подобном смысле можем и мы небо, землю, моря и все, что содержится в их пределах, признавать хотя добрым в себе, но, по сравнению с Богом, считать за ничто. Смотря на огонек светильника, я довольствуюсь его светом; но потом, когда взойдет солнце, не замечаю того, что издавало свет, и вижу, что от блеска солнца скрылись даже светила звездные. Подобно этому, смотря на мир и на широкое разнообразие предметов, я хотя и удивляюсь величию творений, но, размышляя, что все это проходит, и что мир стареется и имеет конец свой, и что один Бог всегда есть то, что был, я невольно вынужден не однажды, а дважды сказать: «суета сует и все суета». В Еврейском вместо суета сует стоит: abal аbalim, что, за исключением Семидесяти Толковников, все одинаково перевели: α’τμός α’τμίδων, или ατμών, что мы можем перевести «пар» дыма и легкий «ветерок», который скоро рассеивается. Этим словом показывается, следовательно, тленность и ничтожность всего существующего. Ибо все видимое временно, а невидимое вечно. Или: поелику тварь подчинена суете н воздыхает, болезнует и ожидает откровения славы чад Божиих, и поелику ныне отчасти уразумеваем и отчасти пророчествуем: то все суета, пока не придет совершенное.

 Если все твари, как созданные благим Творцом, – добрые; то каким образом всяческая – суета? Если суета – земля, то неужели суета и небо, и Ангелы, и Престолы, Господства, Власти и прочие Силы? Дело в том, что то, что – хорошо само по себе, как сотворенное благим Создателем, называется суетой сравнительно с лучшим, например: светоч по сравнению с лампадой ничто; лампада не очень светла при сличении с звездою. Звезду поднеси к луне, – она станет темна; приблизь луну к солнцу – и она перестанет светить: солнце сопоставь со Христом, и оно померкнет. Аз есмь, сказано, Сый (Исх. 3:14); значит, никакая тварь не существует, если сравнивать ее с Богом». Не предаждь, говорить Есфирь, Господи скиптра твоего сим, иже не суть (Есф. 4:17), то есть идолам и демонам. А в самом деле, ведь были идолы и демоны, которым не отдавать она просила.

 

"...суетным называется все тщетное, что на деле не таково, каково по названию. Так у язычников много богов по именам, а на деле нет ни одного. Так и в других вещах: богатство по имени – совсем не богатство на деле; слава по имени – совсем не такова на деле; владычество по имени – и остается таким по одному только названию. Кто же так безумен, чтобы домогаться названий, не заключающих в себе ничего существенного, и гоняться за предметами пустыми, которых нужно избегать? Не таковы ли и удовольствия и благоденствие жизни? Все это не ложь ли и обольщение? Укажешь ли ты на славу, или на богатство, или на власть – все суета. Вот почему и Екклесиаст говорит: "суета сует, – все суета" (Еккл. 1:2). Потому и пророк скорбит, видя такое безрассудство в жизни. Как тот, кто увидел бы кого-нибудь убегающим от света и гонящимся за тьмою, сказал бы: для чего ты делаешь это безумное дело? – так и он говорит: «Зачем любите суету и ищете лжи?» (Пс. 4:3)
*** А теперь, когда предстоит столько благ и для всех это ясно, кто, скажи мне, станет советовать, если в настоящей жизни не будет наслаждаться ничем приятным, и даже вообще считать что-нибудь из здешнего приятным, зная о будущих благах? Что было бы ниже такой души, которая, надеясь по прошествии малого времени переселиться на небо, искала бы здешних удобств и благополучия, нисколько не отличающихся от тени? "Суета сует", говорит Соломон, "все суета". Если же тот, кто больше всех людей испытал удовольствия жизни, произнес о них такой приговор, то гораздо более должно так чувствовать и мыслить нам, у которых нет ничего общего с землею, которые вписаны в горний град и получили повеление обращаться туда всем умом своим.
*** Сказано по поводу опального консула Евтропия, который искал убежища в храме, в котором служил св. Иоанн. Всегда, но особенно теперь благовременно сказать: “Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!”. Где теперь пышная обстановка консульства? Где блестящие светильники? Где рукоплескания и ликования, пиршества и праздники? Где венки и завесы? Где городской шум и хвалебные клики на конских бегах и льстивые речи зрителей? Все это прошло: вдруг подул ветер и сорвал листья, обнажил дерево и потряс его до основания с такою силою, что, казалось, вырвет его с корнем и разрушит самые волокна его. Где теперь притворные друзья? Где пиры и обеды? Где толпа тунеядцев и ежедневные возлияния вина, и изысканность поварского искусства, и поклонники могущества, льстившие словом и делом? Все это было, как ночь и сновидение и с наступлением дня исчезло; это были весенние цветы, и с удалением весны все увяло; была тень – и прошла; был дым – и рассеялся; были пузыри – и лопнули; была паутина – и расторглась. Посему мы и воспеваем это духовное изречение, постоянно повторяя: “Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!”. Это изречение навсегда должно быть написано и на стенах, и на одеждах, и на площади, и на доме, и на дорогах, и на дверях, и в преддвериях, а в особенности на совести каждого, и должно быть повторяемо постоянно. Так как коварство в делах, притворство и лицемерие принимаются многими за истину, то каждому должно всякий день и за обедом, и за ужином, и в собраниях повторять ближнему и слышать от ближнего это изречение: “Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!”. Не говорил ли я тебе постоянно, что богатство есть беглый раб? А ты нас не слушал. Не говорил ли я, что оно – неблагодарный слуга? А ты не хотел верить. Вот опыт на деле показать, что оно не только беглый и неблагодарный раб, но и человекоубийца; ведь оно теперь заставило тебя трепетать и страшиться.
*** Суета - не творение Божие, а дела рук человеческих: См. Еф. 4:17 *** Что такое суета ума? Занятие суетными предметами. А что суетно, как не все настоящее, о чем говорит Екклесиаст: суета сует - все суета! Но скажет кто-нибудь: если то или другое суетно и ведет к суете, то для чего же оно существует? Если при том это - дело Божье, то как же оно может быть суетно? И много возражений касательно этого предмета. Но послушай, возлюбленный! Не дела Божии назвал Екклесиаст суетными - нет; не небо суетно, не земля суетна - нет; не солнце, не луна, не звезды, не тело наше. Все это - хорошо весьма (Быт. 1:31). Что же суетно? Послушаем, что говорит сам Екклесиаст: ...посадил себе виноградники, сделал себе водоемы, приобрел себе крупного и мелкого скота, собрал себе серебра и золота, завел у себя певцов и певиц, и вот, все - суета и томление духа (Еккл. 2:4-8, 11).

Суета. Начиная со времен шумеров, во всех литературных традициях древнего Ближнего Востока признавалась бессмысленность существования, и особенно человеческой участи: от дней древности суета и пустота (ветер).

Соблазн для иудеев: можно ли представлять себе мир вне истории, вселенную, подвластную необходимости, несомненно устроенную и прекрасную, но в которой не может произойти ничего нового? Это и есть библейское пессимистическое видение Екклезиаста: для автора этой странной книги, написанной после вавилонского пленения, необходимость, которая управляет совокупностью тварной природы и вносит в нее порядок, есть «суета». Апостол Павел возвращается к этому выражению (Рим. 8:19-22), чтобы сказать, что тварь не по своей воле подчинилась «суете», а вследствие грехопадения человека, поэтому люди, «сыны Божии», должны в конце освободить природу от рабства греху. И в том же Послании к римлянам (Рим. 1:19-23) Апостол язычников, отдавая должное Богу философов, в сотворенной природе опознаваемому и в зримых образах, дающих понятие о Незримом и Вечном, Себя являющему, осуждает «суету» этих мудрецов, чья заслуга была в познании Бога космической природы, но которые не сумели славить Его как личного Бога Откровения, Бога истории, Бога заветов, Того, Кому говоришь «Ты»: они продолжали обращать свои молитвы к идолам.

Спрашивал ты меня, что такое значит «суета суетствий» (Еккл. 1:2)? Под именем суетного можно разуметь неосуществленное и имеющее бытие в одном произношении слова. «Суета суетствий», как сказал бы иной, и мертвого мертвеннее и неодушевленного неодушевленнее. И хотя в представленных нами примерах такое сравнительное преувеличение на самом дел не имеет места, однако же употребляется сие выражение для уяснения преизбытка того качества, о котором идет речь.

Суета сует. Евр.: "дыхание, "пар", "туман". Т.е. смерть делает тщетными действия и стремления людей, строящих свою земную жизнь ("под солнцем").

Прежде всего, посмотрим, какова та суета, которой покорилась тварь. Я думаю, что эта суета – не что иное, как тела, ибо, хотя тело святых и эфирно, но все же материально. Вот почему, мне кажется, и Соломон всякую телесную природу называет как бы тягостною в некотором роде и задерживающею силу духов; он говорит: Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета! Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета (Еккл. 1:2, 14).

 Чего остановились мы? Почему дремлем? Почему не идем? Почему туда не спешим? Какое блаженство видим в мире этом? Какой покой, мир и добро? Какое веселье и радость? «Суета сует, и все – суета» (Еккл. 1:2)! Беды в городах, беды в селах, беды в пустынях, беды на земле, беды на море. Беды от явных, беды от тайных врагов, беды от языка, беды от рук человеческих, беды от плоти и страстей, воюющих с душой, беды от диавола, который «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5:8). Беды от лживых прелестников и обманщиков, беды от родственников и от лжебратьев, беды от всего мира. «Весь мир лежит во зле» (1Ин. 5:19). Что в мире не горестно? Богатство с нищетой сопряжено, слава – с бесславием, честь – с бесчестием, покой не без беспокойствия, мир не без смущения и мятежа, любовь лицемерна, дружба не без подозрения, сладость растворена горестью. Отовсюду страх, отовсюду боязнь, подозрение, опасность и печаль. Нет истины, нет верности. Умалилась истина у сынов человеческих. Воистину «весь мир лежит во зле». Чего доброго ждем от этого мира? «Суета сует, и все – суета! Суетное говорил каждый ближнему своему»* (Пс. 11:3). Уста льстивые в сердце, и в сердце говорили злое. Увы мне! Что жизнь моя в преселении продолжительна. О Иисусе, сладость жизненная, радость и утеха любящих Тебя! К Тебе, живущему на небе, плачущие мои очи возвожу от горькой и плачевной сей юдоли: влеки меня за Собой! Побежим туда, где всех веселящихся жилище. «К Тебе я возвел очи мои, Живущему на небе! Вот, как очи рабов обращены на руки господ их, как очи рабы – на руки госпожи ее, так очи наши – к Господу, Богу нашему, доколе Он помилует нас. Помилуй нас, Господи, помилуй нас, ибо много мы насыщены уничижением и много насыщена душа наша поношением от благоденствующих и уничижением от гордых» (Пс. 122:1-4).
        
            

Суета сует. Евр. hebel (от халдейского habal — дымиться, испаряться) значит: дым, пар, дыхание, в переносном смысле: ничтожество, бесполезная вещь, тленность, суетность. Этим именем называются языческие боги (Втор. 32:21; Иер. 14:22), как не приносящие никакой пользы человеку (Иер. 16:19), всякая бесполезная вещь, тщетное, напрасное действие (Ис. 30:7; Ис. 49:4), фантастические мысли (Пс. 93:11), безрадостная, скорбная жизнь (Иов. 7:16). Выражение «суета сует» указывает на высшую степень ничтожности, бесполезности. Ничтожным, по Екклезиасту, является все. Но в 3 и след. стихах это «все» ограничивается существующим и происходящим «под солнцем», т. е. в пределах земного, конечного бытия. Да и в этом случае понятие суетности у Екклезиаста нуждается в некотором ограничении. Все вещи и явления, по планам провидения, имеют свои цели, осуществляя которые они не могут быть признаны бесполезными, ничтожными (ср. Еккл. 3:11: все соделал Он прекрасным в свое время). Ничтожными они являются, в сознании Екклезиаста, лишь в отношении к той цели человеческих стремлений, которая заключается в достижении совершенного, абсолютного счастья — Ithron. По отношению к этой цели все в мире ничтожно, бесполезно, тщетно. Ничто не в состоянии дать человеку непреходящего счастья.

 

См. толк. на Мф. 2:13