Книга Екклеcиаста, Глава 1, стих 14. Толкования стиха

Под томлением же духа обозначены дерзость и гордыня. Также обычно говорят, что великие обладают гордыней – и по справедливости, коль скоро также и ветер называют духом, почему написано: ...огонь и град, снег и туман, бурный ветер (Пс. 148:8). Кто же, поистине, не знает, что о гордых говорят как о надутых, а равно и разбухших? Отчего такое место у апостола: ...знание надмевает, а любовь назидает (1 Кор. 8:1). Вот поэтому здесь выражено правильное понимание нищих духом как униженных и боящихся Бога, то есть не испытывающих надмения духа. И ни с чего иного вообще не следует полагать начало блаженству, поскольку нищета духа достигает высшей мудрости. А начало мудрости – страх Господень (Пс. 110:10), поскольку, с другой стороны, написано, что начало греха – гордость (Сир. 10:15). Стало быть, горделивые могут стремиться и пристращаться к царствованию над землей; но блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:3).

Видел я все дела, – говорит Екклесиаст, – обозрел я мыслью все человеческое, богатство, роскошь, могущество, непостоянную славу, мудрость, чаще убегающую, нежели приобретаемую. Неоднократно возвращаясь к одному и тому же, рассмотрел опять роскошь и опять мудрость, потом сластолюбие, сады, многочисленность рабов, величину имения, виночерпцев и виночерпиц, певцов и певиц, оружие, оруженосцев, коленопреклонения народов, собираемые дани, царское величие, и все излишества, и необходимости жизни – все, чем превзошел я всех до меня бывших царей. И что же во всем этом? Все - суета сует, все – суета и томление духа!, то есть какое-то неразумное стремление души и развлечение человека, осужденного на это, может быть, за древнее падение. Сущность всего, – говорит он, – бойся Бога (Еккл. 12:13), – здесь предел твоему недоумению. И вот единственная польза от здешней жизни – самим смятением видимого и обуреваемого руководствоваться к постоянному и незыблемому.

Тщательно же исследовавши и мудро испытавши всю природу на земле, я познал, что она очень лукава, потому что человеку дано нести тяготу на земле, когда он то под тем, то под иным предлогом труда вращается в том, что не имеет никакой цены.

Посему Екклезиаст видел «всяческая сотворенная» в сей жизни «под солнцем», а именно, что все было «суетство», потому что не было разумевающего, не было взыскующего Бога, когда «вси уклонишася, вкупе неключими быша» (Пс. 13:3). Потому, сказав: «и се вся суетство», присовокупил причину, а именно, что не Бог виновник этого, а произволение человеческого вожделения, которое назвал он «духом». Обвиняет же этот дух не потому, что таков был он изначала (не подлежал бы он и осуждению, если бы таким был создан); но потому что, развратившись, пришел в разлад с устройством целого. Ибо говорит: Развращенное не может исправитися. *** Поэтому Он пришел исследовать Своею премудростью, что произошло под солнцем, что за смешение в том, что делается здесь, как сущее поработилось не-сущему, почему неосуществившееся владычествует над сущим. И увидел, что тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем (Еккл. 1:13). Об этом же неблагочестиво думать так, как понял бы кто с первого взгляда, а именно, будто Сам Бог дал людям лукавое попечение. В таком случае, Он был бы причиной зол. <...> Напротив того, более благочестивый смысл требует разуметь это так, что Божье даяние благо. Это есть свободное движение, которое при греховном употреблении людьми соделалось орудием греха. Ибо что свободно и не порабощено, то добро по естеству, а что сопряжено с необходимостью, того никто не причислит к благам. Напротив, самое свободное стремление мысли, без руководства уклонившееся к избранию худого, сделалось искушением для души, от высокого и досточестного увлекшись к страстным движениям естества. <...> Истинный смысл этого не то подтверждает, будто бы в естестве человеческом происходит что-либо человеческое, чему виновником Бог, а напротив того, обвиняет свободу, которая есть благо и Богом данный естеству дар, но соделалась злом от наклонности к противоположному.

Пророк взывает и говорит: человек суете уподобися, яко сень преходит и исчезает жизнь его на земле (Пс. 143:4). Сынове человечестии доколе любите суету, и ищите лжи (Пс. 4:3)? Быстро течение мира сего; заботы его, богатство, стяжания проходят, как пар. Проходит бо образ мира сего, как дает знать апостол (1 Кор. 7:31). Время за временем спешит и протекает, род за родом уходит и исчезает. И годы, и месяцы, и дни взывают: преходит мир. Кто вступает в мир, тот уже на пути оставить его, и кто еще в матерней утробе, тот приближается уже ко гробу, чтобы вселиться там... Один приходит поселиться в мире, другой идет уже вон. Один собирает и копит богатство, другой оставляет его и отходит из жизни. Смотри, как богатство переселяется из дома в дом и бедность также ходит из одного жилища в другое.

Видел я все дела, какие произошли под солнцем, и вот все суета и мечтание духа. Вынуждаемся необходимостью чаще, нежели хотим, говорить о словах еврейских. Ибо можем узнать смысл не иначе как уяснивши его из слов. Слово rooth Акила и Феодотион перевели νομήν, а Симмах βόσκησιν. Семьдесят Толковников перевели не еврейское, а сирское слово, поставив προαίρεσιν. Как νομή, так и βόσκησις означают «пасение», а προαίρεσις означает более «произволение», чем «мечтание». Здесь говорится, что каждый делает что хочет и кажется сам себе правым, и что люди свободным произволом своим стремятся к различному, что все под солнцем суета, когда мы взаимно несогласны между собою в определении доброго и дурного. Еврей, под руководством которого я читал священное Писание, говорил мне, что вышеуказанное слово rooth в этом месте скорее означает «томление» и «злобу», чем пасение и произволение, — не в смысле зла, как противного добру, а в смысле того, о чем написано в Евангелии: довлеет дневи злоба его (Мф. 6:34). Это слово греки выразительнее называют κακουχία, и смысл этого места такой: я видел все, что происходит в мире и ничего не нашел иного, кроме суеты и заботы, то есть томления духа, коим удручается душа от различных забот.

Все здешнее земное призрачнее снов, тени, дуновения ветерка. Малую и недолговременную доставляет оно радость, которую нельзя и назвать радостью, но обманом и заблуждением во зле мира. Нам предписано не любить его, но всем сердцем ненавидеть, и эта ненависть совершенно основательна. Ибо что мир дает своим любимцам, то снова гневно отымает. Лишенными всякого блага, покрытыми позором, с тяжким бременем отсылает он потом их на вечную скорбь. Кого он возвышает, того же спешит тотчас унизить на радость врагам. Таковы милости и дары мира сего.

Пророк называет это смятением: подобно призраку ходит человек, напрасно только мятется он, собирает сокровище, а не знает, для кого собирает его (Пс. 38:7). Торговля есть скорбь, и труды – тщетны, по написанному: все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа.

Видел я все. Соломон был наделен даром Божиим (3 Цар. 3) предвидеть будущее и проникать в тайны прошлого.

Этой именно суете и покорено творение, в особенности же творение, имеющее в своей власти величайшее и высшее начальство в этом мире – то есть Солнце, Луна и звезды. Эти светила покорены суете, они облечены телами и назначены светить человеческому роду. Тварь покорилась суете не добровольно (Рим. 8:20), – говорит апостол. В самом деле, творение не по своей воле приняло предназначенное служение суете, но вследствие того, что этого хотел Покоривший его – ради Покорившего, Который, в то же время, обещал существам, недобровольно покоренным суете, что по исполнении служения великому делу, когда настанет время искупления славы сынов Божиих, они освободятся от рабства тлению и суете. Восприняв эту надежду и надеясь на исполнение этого обетования, все творение совокупно стенает теперь, имея, однако, любовь к тем, кому оно служит, и соболезнует с терпением, ожидая обещанного.

Вывод, к которому пришел Екклезиаст в своих исследованиях, был тот, что все суета и томление духа. К своему излюбленному выражению hebel Екклезиаст присоединяет новое — reuth ruaсh. Это выражение переводится различно. Одни (пер. халдейский, сирийский, Вульгата), производя встречающееся лишь у Екклезиаста слово reuth от raah — бушевать, разламывать, переводят: волнение, томление духа (как русский). Другие (Акила, Феодотион и Симмах), производя от raah — пасти, переводят: пасение ветра. Третьи, производя от того же глагола с значением домогаться, переводят: стремление ветра, затея ветряная (LXX — προαιρεσις πνευμαιος) или погоня за ветром. Последние два понимания более соответствуют контексту и имеют весьма близкое параллельное место в книге пр. Осии (Ос. 12:1), в словах: Ефрем пасет ветер (raah ruaсh) и гоняется за восточным ветром. Назвав все дела человеческие пасением ветра или погоней за ветром, Екклезиаст указывает на ничтожность, призрачность их результатов в смысле достижения прочного счастья.

 

См. толк. на Мф. 2:13