Книга Екклеcиаста, Глава 1, стих 1. Толкования стиха

Сыном Давида, царём в Иерусалиме был только Соломон. Сомнения некоторых филологов-библеистов в принадлежности книги Екклесиаста царю Соломону возникли на основании изучения языка книги. Утверждают, будто это речь послепленного периода. Языковой лингвистический анализ речи Екклесиаста не входит в нашу задачу. Отметим только, что сами лингвисты весьма расходятся в датировке книги на основании её языка, а потому считать что-либо доказанным преждевременно. Ещё не факт, что язык книги действительно не принадлежит эпохе Соломона. Обширные познания Соломона вполне могли отразиться на его речи, и она могла включать в себя влияние языков других народов ближневосточного ареала и даже более отдалённых. С другой стороны, можно допустить позднейшую речевую обработку книги, что вовсе не означает изменения её содержания. В любом случае сказанное в книге принадлежит Соломону, сыну Давида, царю в Иерусалиме. Уверенность в этом зиждется у нас на доверии к истинности богооткровенного текста Св. Писания. Таково же свидетельство Предания церкви Христовой, восходящего к преданию древнего Израиля. Соломон – мудрейший из людей. Соломон – великий царь единого Израиля. Соломон – богач, поражавший всех роскошью своего двора. Соломон – строитель, судья, писатель. Кто же Соломон, обращающийся к нам ныне? Он – Екклесиаст, или когелет. Мы слышим слова Екклесиаста. Привычное нам слово Екклесиаст звучит по-еврейски קהלת (когелет). Это слово произведено от глагольной формы קהל (кагал), что значит «созывать», «собирать». Отсюда и «кегал» – собрание, чаще произносимое как «кагал». Итак, когелет – это собирающий собрание и говорящий собранию. Точно такое же значение имеет соответствующее греческое слово ἐκκλησιαστής (экклесиастис), произведённое от ἐκκαλέω, что значит «созывать», «собирать». Отсюда и ἐκκλησία – собрание. В Новом Завете так будет названа церковь Христова. Соломон получил наименование когелета, или Екклесиаста, когда при освящении новопостроенного храма в Иерусалиме он собрал народ и обратился к нему с речью-молитвой, в которой молил Бога о направлении сердца народного к благочестию. Тогда созвал Соломон старейшин Израилевых и всех начальников колен, глав поколений сынов Израилевых, к царю Соломону в Иерусалим… И собрались к царю Соломону на праздник все израильтяне… И обратился царь лицем своим, и благословил все собрание израильтян; все собрание израильтян стояло. И сказал… (3 Цар. 8:1, 2, 14, 15). Здесь употреблены слова созвал (קהל – кегел), собрание (קהל – кегал). С воздетыми к небу руками стоит перед народом когелет – великий Соломон. То был юный Соломон, в пору своей мудрости, в пору своей Песни Песней. То был блистательный царь, и невестою его была премудрость Божия. А теперь он стар и нищ, теперь он странник и философ. Позади бремя славы, мудрости, богатства, греха. Теперь он смотрит открытым оком на горькую правду жизни под солнцем и ищет в ней смысл. Теперь он когелет, собирающий ищущих подобно ему смысл этой жизни и говорящий к ним слова, слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. Великий иудейский толкователь Священного Писания Раши (Здесь и далее полужирным курсивом выделены фрагменты, набранные в оригинале жирной разрядкой. – Прим. ред. электронного издания.) (1040–1105 гг.)¹ слово когелет объясняет как «собиратель». А назван так Соломон «потому, что собрал он немало премудростей. А в другом месте (Притч. 30:1) он назван Агур Бен Яке², потому что он накопил («агар») всевозможную мудрость и «исторг» её. А некоторые полагают, что назван так потому, что все речи свои произносил он в собрании людном». Соломон – когелет, в людном собрании говорящий о смысле и бессмысленности жизни. Что же касается Раши, то видим, что он, как и многие христианские святые отцы, даёт не только прямой смысл текста, но и его аллегорическое значение. Поэтому «когелет» не просто собиратель народа, но собиратель мудрости. Когелет и царь в Йерушалаиме, а Йерушалаим – «это город мудрости» там же. Прямое значение слов об авторе книги даёт в своём «Переложении Екклесиаста» св. Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский († 270 г.): «Так говорит Соломон, сын Давида, царя и пророка, славнейший перед всеми людьми царь и мудрейший пророк, всей церкви Божией» 44;1. Когелет – это пророк, говорящий всей церкви Божией, а церковь (ἐκκλησία) есть собрание людей, созванных когелетом (Екклесиастом). К тому же, когелет – славнейший царь, Соломон, сын Давида. Блж. Иероним Стридонский (330–419 гг.), знаменитый богослов, подвижник и переводчик Св. Писания: «Когелет, т. е. Екклесиаст. Екклесиастом на греческом языке называется собирающий собрание, т. е. церковь, а мы можем перевести это словом проповедник, потому что он говорит к народу и речь его обращается не к одному лицу в частности, а ко всем вообще» 64; 1, 1. Когелет, или Екклесиаст – собирающий церковь, а как говорящий к народу он может быть назван и «проповедник». Блж. Иероним впервые вводит слово «проповедник» в отношении Екклесиаста. Так переведёт это слово на немецкий язык в XVI в. и Мартин Лютер – Prediger (проповедник). Это некое новое качество по сравнению с пророком, учителем, царём, судьёй. Библейское пророчество, учение, повествование теперь воспринимается проповедью. Учитель говорит о чём-то, о ком-то, проповедник говорит что-то кому-то. По-настоящему проповедничество раскроется только в Новом Завете. Языческих жрецов и шаманов, израильских священников и иудейских раввинов, мусульманских мулл и буддийских лам трудно назвать проповедниками. Они пророчествуют, наставляют, учат, но не проповедуют. Только Иисус послал учеников на проповедь. Только христианский служитель – в первую очередь проповедник. Иисус велел: Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари (Мк. 16:15). Только служитель Христов стонет, понимая: И горе мне, если не благовествую (проповедую) (1 Кор. 9:16)! Но и христианскому духовенству не просто устоять в этом призвании и не превратиться в жреческое сословие. Соломон не только когелет-проповедник, он ещё и сын Давида, царь в Иерусалиме. В книге Притчей Соломон назван сыном Давидовым, царём Израилевым (Притч. 1:1). Блж. Иероним находит своеобразное объяснение, почему в одной книге Соломон – царь Израиля, а в другой – царь Иерусалима. «Ибо, тогда как Притчи и первоначальное наставление относятся к двенадцати коленам и ко всему Израилю, …презрение мира особенно уместно для жителей столицы, то есть Иерусалима…» там же. В том время, как житейская мудрость Притчей нужна всему народу, книга о суетности земных благ, о презрении мира нужна и уместна для духовно и материально пресыщенных жителей столицы, для вельмож и книжников, для столичной интеллигенции и аристократии. А вот для тех, «которые стремятся только к горнему», для них Песнь Песней Соломона, где Соломон и вовсе не выставляет своё царское достоинство. «Для совершенных, там, где ученик вразумляется не страхом, а любовью, там достаточно собственного имени, учитель равен и не выставляет себя царём» там же. Итак, Соломон – царь в Иерусалиме и проповедник – говорит о суетности этого мира. Однако святые отцы в этом наименовании Соломона усмотрели и прообразовательно-духовное указание на Христа-Мессию, истинного Царя-Проповедника, возвестившего не только о суетности мира, но и о радости Царствия Небесного. Уже св. Дионисий Александрийский († 265 г.) отмечает: «Глаголы Екклесиаста, сына Давидова, царя Израилева во Иерусалиме. Так и Матфей называет Господа сыном Давида (Мф. 1:1)» 49; 1, 1. Так св. Дионисий полагает начало³ параллели между Соломоном, сыном Давидовым, в Екклесиасте и Христом, Сыном Давидовым, в родословии Евангелия от Матфея. Основательно раскрывает прообразовательно-христологическое значение выражения Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме св. Григорий Нисский († 394 г.): «А, может быть, надписание имеет в виду и Вождя церкви. Ибо истинный Екклесиаст, собирающий рассеянное в единую полноту и блуждающих многократно по разным обманчивым путям воцерковляющий в единый сонм, – кто иный, как не истинный Царь Израилев, Сын Божий, которому Нафанаил сказал: Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев (Ин. 1:49)» 40; Беседа 1. И дальше ещё: «Глаголы Екклесиаста, сына Давидова. А так и Его Христа. – Г. Ф. именует Матфей в начале Евангелия, называя Господа сыном Давидовым» там же. Итак, слова Екклесиаста – это изречённое Тем, Кто есть Слово Предвечное Безначального Отца. Созвавший рассеянных и заблудших в единый сонм, в единую полноту, во едину церковь есть Христос Господь, истинный Екклесиаст. Он по земному родству сын Давидов; Он, во исполнение пророков, истинный Царь в Иерусалиме, а вышний Иерусалим свободен; он – матерь всем нам (Гал. 4:26). Также христологически, после буквального исторического комментария говорит об Екклесиасте и блж. Иероним. Блж. Иероним: «А по разумению духовному: миролюбивый так переводится имя «Соломон». – Г. Ф.. и возлюбленный другое имя Соломона – «Идидия». – Г. Ф. Бога Отца и Екклесиаст наш есть Христос, Который, разрушив стоявшую посреди преграду и упразднив вражду плотию Своею, соделал из обоих одно, говоря: мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам (Ин. 14:27), о Котором Отец глаголал ученикам: сей есть Сын Мой возлюбленный, Того послушайте, Который есть глава всей церкви. Он говорит не к синагоге Иудейской, но ко множеству язычников; Он царь Иерусалима, созданного из живых камней, не того, о котором Сам сказал: Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки (Мф. 23:37) и: се оставляется вам дом ваш пуст (Мф. 23:38)… Он есть Сын Давидов, к которому слепые в Евангелии взывали: помилуй ны, сыне Давидов (Мф. 9:27), и всё множество единогласно восклицало: осанна Сыну Давидову (Мф. 21:9)» 64; 1, 1. Блж. Иероним отмечает также, что, в отличие от пророков, не к Екклесиасту было слово Господне, а он сам изрекает слова. Пророк слышит и передаёт слово Господне, а Единородный Сын Сам есть Слово, чрез Которое всё… начало быть (Ин. 1:3). Так в этой книге казалось бы разочаровавшегося во всём мудреца-богача звучит предвечное Слово Самого Бога. Кому-то иносказательное значение слов об Екклесиасте, сыне Давидовом, царе в Иерусалиме покажется надуманным и искусственным в угоду православной христологии. Но это вопрос веры. Или книга Екклесиаст – богодухновенное Слово Божие, и тогда это действительно звучание Божественного Логоса, тогда Христос – иносказание реального Соломона, а Соломон – прообраз Того, Кто есть мир наш, истинного Христа; или же речь идёт о древней восточной литературе, дающей простор творчества филологам и философам, где живой вере едва ли ещё остаётся место. Хочется особо отметить, что речь идёт не о том, что все события в жизни Соломона прообразуют Христа. Речь о том, что в этой книге устами Соломона говорит Логос. Земная мудрость приходит и уходит, а Слово Божие пребывает вовек! Итак, слова Екклесиаста! Начинаются они с величественного Пролога, выражающего всю суть последующей книги; Пролога, сопоставимого с Прологом Евангелия от Иоанна. Не познавший Пролога Екклесиаста никогда не взойдёт на высоту Пролога Евангельского. Только в екклесиастовой пустыне можно найти евангельский оазис. Только сердце, истомившееся екклесиастовой суетой сует, может обрадоваться евангельской вести Царствия Божия.

Так говорит Соломон, сын Давида царя и пророка, славнейший пред всеми людьми царь и мудрейший пророк, всей церкви Божией:..

На истолкование нам предлагается Екклезиаст, трудность воззрения на который равняется великости доставляемой им пользы. Ибо после того, как ум обучен уже приточным мыслям, в которых, по сказанному в предисловии к книге Притчей, есть и темные слова и премудрые речения, и гадания и различные обороты речи (Притч. 1:6), – только пришедшим уже в возраст, способный к слушанию совершеннейших уроков, возможно восхождение и до сего столько возвышенного и богодухновенного писания. Посему, если притча и упражнение, приуготовляющее нас к сим урокам, суть нечто столько трудное и неудобообозримое; то сколько надобно труда, чтобы самим вникнуть в сии возвышенные мысли, предлагаемые нам теперь для обозрения? Ибо как трудившиеся в телесных упражнениях в училище готовятся к пролитию большего пота и к понесению больших трудов в действительных борьбах; так и приточное учение кажется мне некиим упражнением, обучающим души наши и делающим их гибкими в церковных подвигах. Посему, если сие предварительное упражнение бывает успешно при пролитии пота и при многих трудах; что надлежит заключить о самых подвигах? Конечно, в какой бы чрезвычайно великой мере ни представлял их кто себе мысленно, он не изобразит словом, как следовало бы, тех трудов, какие на поприще, представляемом сим писанием, указуются старающимся о безопасности с подвижническою опытностию в духовном, чтобы слово не оказалось погрешительным, но, при всяком борении мысли, ум пребывал неуклонно стоящим в истине. Впрочем, поелику и на это есть Владычняя заповедь, и должно нам испытывать Писания (Ин. 5:39), то хотя бы ум наш, не постигая величия мыслей, оказался отстающим от истины, чтобы не показаться также презрителями Господней заповеди, совершенно необходимо, по мере сил, преуспевать в рачении о слове. Поэтому, сколько можем, испытаем и предлагаемое писание. Ибо Давший заповедь испытывать, без сомнения, даст для этого и силу, как написано: «Господь даст глагол благовествующим силою многою» (Пс. 67:12). И, во-первых, воззрению нашему да будет предлежать надписание сей книги. Во всей Церкви читаются Моисей и закон, пророки, псалмопение, вся история, и если что заключается в Ветхом и Новом Завете, все то провозвещается в церквах. Итак, почему же эта одна книга по преимуществу украшается надписанием Екклезиаста? Что же предположить нам об этом? Не то ли, что во всех других писаниях, исторических и пророческих, цель их клонится и к чему либо другому, не вовсе полезному для Церкви. Ибо какая нужда для Церкви в точности изучать бедственные последствия войн, или кто были князьями у народов, основателями городов, кто от кого выселился, или какие царства впоследствии времени исчезнут, сколько таких браков и чадорождений, о которых тщательно упомянуто, и всему сему подобное, о чем только можно почерпнуть сведение в каждом писании, может ли столько содействовать Церкви в деле благочестия? А учение сей книги имеет в виду такой только образ жизни, какого требует Церковь, и преподает то, чем можно человеку преуспеть в добродетельной жизни. Ибо цель сказуемого здесь, поставить ум выше чувства, оставив наконец все, что в существах есть кажущегося великим и блистательным, обратиться душею к тому, что недоступно чувственному пониманию, восприять, вожделение того, что недостижимо для чувства. А, может быть, надписание имеет в виду и Вождя Церкви. Ибо истинный Екклезиаст, собирающий рассеянное в единую полноту и блуждающих многократно по разным обманчивым путям воцерковляющий в единый сонм, – кто иной, как не истинный Царь Израилев, Сын Божий, которому Нафанаил сказал: «Ты еси Сын Божий, Ты еси царь Израилев» (Ин. 1:49)? Посему, если «глаголы» сии Царя Израилева, а Он же самый, как говорит Евангелие, и Сын Божий; то Он же именуется и Екклезиастом. Да и не без основания, может быть, значение надписания возводим до сего смысла, но чтобы дознать чрез это, что сила и сих «глаголов» возводится к Тому, Кто на Евангелии утвердил Церковь. Ибо сказано: «глаголы Екклезиаста, сына Давидова». А так и Его именует Матфей в начале Евангелия, называя Господа сыном Давидовым.

Справедливо утверждать по поводу боговдохновенных Писаний, что их автор – Дух, ниспосылающий их для произнесения; содействует же ему некий мудрец. Начертал Дух буквы и вложил слова не незаметно, но вдохнул их в некую душу. Итак, или Соломон написал их, или кто-то написал их из мудрых. И более предпочтительно для нас последнее, дабы не казалось кому-либо, что тот, кто их высказал, говорит о себе.
*** Соломон – который здесь выступает как Екклесиаст и повествует то, что в согласии с Церковью – сын Давидов. Он правил после Саула, чье правление было покрыто позором и было прервано. Соломон – сын царя Давида в двояком смысле. Ибо двойным образом бывает кто кому-либо сыном: по плоти и по потомству, и по научению. Потому и говорит Павел: Я родил вас благовествованием, и являюсь вам отцом, и хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов (1 Кор. 4:15). Стало быть, двояким образом был Давид отцом Соломона: и по плоти тот был его потомком, то есть Давид родил Соломона, но и по научению он был ему отцом: мудр был Давид, как лишь немногие, и особенно тем, что он был мудр перед Богом. <...> Стал и Соломон мудрым, как лишь немногие. Он стал мудрым от мудрого, как и человеком от человека. И двойственным образом рождения был Соломон сыном Давидовым. Особенным же образом – в том смысле, в каком он говорит о себе, что он Екклесиаст; он изначально – сын Давидов, не столько по плоти, сколько по наставлению. Ибо сыновья мудрых и сами, будучи мудрыми, рождают мудрыми других. Не непременно некий, будучи сыном по плоти, сам становится отцом. В самом деле, многие были сыновьями, но не сделались отцами. А те, чье сыновство по духу, – и сами становятся отцами.

Церковь Еклессия есть собрание чистых душ. Это есть истинное знание веков и миров, и суда о них, и предведения. Екклесиаст есть Христос, родитель этого знания. Или Екклесиаст есть тот, кто, имея душу очищенной посредством нравственного созерцания, ведет ее к созерцанию физического мира.

Слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.    Писание весьма ясно показывает, что Соломон назывался тремя именами: «Соломон», т. е. «миролюбивый», «Идидия», т. е. «возлюбленный Господа», и, как теперь называется, «Коелет», т. е. «Екклезиаст». Екклезиастом на греческом языке называется созывающий собрание, т. е. церковь, а мы можем перевести это слово «проповедник», потому что он говорит к народу, и речь его обращается не к одному лицу в частности, а ко всем вообще. Далее, он назван «миролюбивым» и «возлюбленным» Господа потому, что в его царствование был мир, и Господь возлюбил его. И псалмы сорок четвертый и семьдесят первый обозначаются надписанием: «возлюбленного и миролюбивого». Хотя они, относясь к пророчествам о Христе и Церкви, в изображении превышают благоденствие и силу Соломона, тем не менее в историческом смысле написаны о Соломоне.    Соответственно числу наименований, Соломон написал и три книги: Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней. В Притчах он учит юного возрастом и изречениями наставляет его в обязанностях жизни, почему речь его часто и обращается «к сыну». В Екклезиасте он наставляет мужа зрелого возраста, чтобы в предметах мира он ничего не признавал вечным, но все, что видим, считал тленным и скоропреходящим. Наконец, в Песни Песней он приводит в объятия Жениха мужа уже приготовленного, совершенного и преклонного возрастом. Ибо, если мы сначала не оставим пороков и, презрев славу мира, не соделаем себя готовыми к пришествию Христову, то не можем сказать: «да лобжет мя от лобзаний уст, своих» (Песн. 1:1). И философы дают образование своим ученикам не далеко отступая от этого порядка учения: учат их сначала ифике, потом объясняют физику и, кого увидят успевшим в этих науках, переводят уже к логике.    Притом, — и это особенно тщательно следует заметить, — и надписание каждой из трех книг писателя различно. В Притчах поставлено: «Притчи Соломона, сына Давидова, царя Израилева»: в Екклезиасте: «слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме» (слово «Израилева», неправильно стоящее в греческих и латинских кодексах, здесь излишне); а в надписании Песни Песней Соломон не обозначается ни сыном Давидовым, ни царем Израилевым, или в Иерусалиме, а стоит только: «Песнь Песней Соломона». Ибо, тогда как Притчи и первоначальное наставление относятся к двенадцати коленам и ко всему Израилю, и тогда как презрение мира особенно уместно для жителей столицы, то есть Иерусалима: Песнь Песней собственно обращается к тем, которые стремятся только к горнему. Для начинающих и усовершающихся справедливо выставляются Соломоном и достоинство отца, и собственный царственный авторитет, а для совершенных, там, где ученик вразумляется не страхом, а любовью, там достаточно собственного имени, учитель равен и не выставляет себя царем. Это, впрочем, по толкованию буквальному.    А по разумению духовному: миролюбивый и возлюбленный Бога Отца и Екклезиаст наш есть Христос, Который, разрушив стоявшую посреди преграду и упразднив вражду плотью своею, соделал из обоих одно, говоря: «мир мой даю вам, мир мой оставляю вам» (Ин. 14:27), о Котором Отец глаголал ученикам: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, Того послушайте», Который есть глава всей церкви. Он говорит не к синагоге иудейской, но ко множеству язычников; Он царь Иерусалима, созданного из живых камней, не того, о котором Сам сказал: «Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки» (Мф. 23:37) и: «се оставляется сам дом ваш пуст» (Мф. 23:38), а того, которым Он воспрещает клясться, потому что это город великого Царя. Он есть Сын Давидов, к которому слепые в Евангелии взывали: «помилуй ны: сыне Давидов» (Мф. 9:27), и все множество единогласно восклицало: «осанна сыну Давидову» (Мф. 21:9). Наконец, не бывает к Нему слово Божие как к Иеремии и прочим пророкам, но поелику Он Сам и богат, и царь, и могуществен (ибо есть Слово, и Премудрость, и прочие силы), то Он Сам говорит к мужам церкви,— внушает словеса апостолам, о коих воспевается в псалме: «во всю землю изыде вещание их и в концы вселенные глаголы их »(Пс. 18:5).    Неправо некоторые думают, что из этой книги мы возбуждаемся к наслаждениям и роскоши: напротив, здесь предлагается учение, что все, что видим в мире, есть суета, и что мы не должны стремиться к тому, что, тотчас по достижении нами, приходит.

Сын Давидов. Определение «сын» может указывать как на политическую преемственность, так и на принадлежность к царскому роду (потомок в любом поколении может называться сыном). В данном контексте это позволяет отождествить Проповедника с одним из наследников Давида, среди которых Соломон представляется наиболее вероятным кандидатом.

Мудрец представляет читателю Екклесиаста и его книгу. Екклесиаста. Евр.: "когелет" означает, что Соломон выступал в роли созывающего собрание верных завету, чтобы свидетельствовать о Господе и воздавать Царю Небесному славу, наполняющую Его земной храм (3 Цар. 8). Слова Соломона были обращены к народу Божию, а не к агностикам. сына Давидова. См. Введение: Автор.

Сравнивая надписание книги Притчей и книги Екклезиаста, некоторые толкователи не без основания находят в последней признаки несоломоновского происхождения. Не совсем понятно, почему Соломон не назван здесь своим собственным именем, как это в книге Притчей, если бы действительно он был писателем книги Екклезиаста. Не выступает ли здесь исторический Соломон простым символом, как и самое имя Когелет? Мало понятно, также, выражение царя в Иерусалиме. В исторических книгах Соломон называется обыкновенно царем израильским (напр., 4 Цар. 23:13; 3 Цар. 4:1 и др.), но никогда просто царем в Иерусалиме. Последнее выражение указывает, по-видимому, на то время, когда Израиль перестал составлять самостоятельное царство и не имел уже своего царя в Иерусалиме.