К Галатам послание ап. Павла, Глава 2, стих 16. Толкования стиха

Стихи 2:15—16 (как и Рим. 7:6-13) не отражают личной истории Павла и не объясняют причину его обращения. Хотя окончание второй главы выглядит как продолжение упрёка Петру, по общему мнению «В науке существует спор, где кончается речь ап. Павла к ап. Петру в Антиохии и где начинается догматическое учение Гал. Четкую грань провести, действительно, трудно» (Еп. Кассиан (Безобразов). Христос и первое христианское поколение. Париж,1992. С. 215). , Павел добавляет к своему выступлению в Антиохии обоснование превосходства веры над законом. «Мы по природе иудеи... однако, узнав, что не делами закона получает оправдание человек, но только чрез веру в Иисуса Христа, - и мы во Христа Иисуса уверовали, чтобы быть оправданными верою во Христа, а не делами закона, потому что делами закона не будет оправдана никакая плоть». Поскольку законом не сможет никто оправдаться, то бесполезно полагаться на иудейское происхождение или обладание законом. Вера в Иисуса Христа освобождает от бесперспективности иудейства. Павел противостоит уже не Петру, а своим иудействующим оппонентам, побывавшим в Галатии.

Излагая галатам свое обличение Петра, Павел переходит к главному предмету своего послания. Он подчеркивает, что поведение Петра и Варнавы перед язычниками несправедливо и непоследовательно. Ибо, говорит Ап. Павел, если «мы по природе иудеи, а не из язычников грешники...», узнав несостоятельность закона вделе оправдания, для того и объявили себя последователями Христа, «...чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона, ибо делами закона (по многочисленности и строгости его предписаний) ...не оправдается никакая плоть». Какая же справедливость принуждает к исполнению закона язычников, которые вовсе и не знали закона?

И ныне вы слышали на Божественной литургии чтение из того же послания к галатам, которое было предложено вам св. Церковью в прошлое воскресенье. И сегодня апостол успокаивает галатов касательно принятой ими от него истинно спасительной Христовой веры и опровергает ложные внушения им от непросвещенных, крещеных пришлых евреев. Эти крещеные евреи навязывали христианам Галатии еще еврейские обряды, будто бы необходимые для спасения; например обрезание, жертвоприношения, праздники и др. Апостол же Павел говорит, что эти обряды, а также и постановления о них, уже потеряли свою силу с появлением христианства, что они имели воспитательное, руководительное значение до пришествия Спасителя в мир. При Христе и после Него в обществе верующих учреждены уже другие порядки, иные обряды, более сообразные с духом Евангелия.

Проникшись евангельским духом, св. апостол Павел понял излишество, бесполезность и непригодность многих еврейских обрядов, отказался от них сам, не навязывал их и другим, например своим ученикам, и навсегда предался вере Христовой. Об этом-то он и говорит галатам в ныне прочтенных стихах послания.

Гл. 2, ст. 16. Я узнал, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона.

Что же называется оправданием? И что это за дела закона, которые не могли оправдывать человека? Оправданием называется признание человека подсудимого освобожденным от кары, восстановление его прежних прав и даже вознаграждение его должным почетом. Такими подсудимыми, состоявшими под карою, под клятвою, под гневом Божиим, были все люди, грешившие до Христа.

Чтобы получить оправдание, нужно быть чистым, безупречным, непорочным. Но кто из людей мог быть таким? Никто из людей не свободен от греха, от скверны, если бы даже кто прожил хотя и один день (Иов. 14:4). Где же человеку спасение? В чем милосердый Господь указал спасение падшему Адаму? В вере во грядущего Христа. Этою-то верою, ожиданием Искупителя и любовью к Его ожидаемому Царству жили все ветхозаветные люди; верою в грядущего Спасителя спасались благочестивые мужи еврейские. Господь по милосердию Своему к грешным евреям, для поддержания в них веры во Грядущего дал им многочисленные обряды, жертвы, указывавшие на будущие спасительные действия. Об обрядах, жертвах, омовениях, окроплениях даны были евреям подробные и строгие предписания. И для многих евреев эти предписания составляли главное в их религии, об исполнении их они более всего заботились. Такие-то действия и называются делами закона.

В чем же проявлялись эти дела закона, не оправдывавшие человека?

У евреев был закон нравоучительный, изображавший в десяти заповедях любовь к Богу и к ближнему. Этот закон и при Христе, и после Его вознесения не отменен, но возвышен и усилен, и даже для христиан всегда обязателен. Он и для евреев был обязателен и спасителен.

Но пред Рождеством Христовым эти заповеди стали исполнять только по букве, наружно, без сочувствия; ограничили, например, благоговение к Богу одними только обрядами. Например, велено было евреям молиться Богу Единому, Истинному. Они молились и много, и долго, но только напоказ; вообще все благоговение их пред Богом было только выученной заповедью. Приказано было им посвящать субботу Господу Богу. Они, действительно, и не работали в этот день (Исх. 16:29–30), не производили ни купли, ни продажи (Неем. 10:31, 13:15–17), не носили никакой ноши (Неем. 13:19; Иер. 17:21–24), не зажигали огня для приготовления пищи (Исх. 35:3). Даже за собирание дров в этот день один еврей подвергся смертной казни (Чис. 15:32). Они зато, кроме чтения закона и молитв, ничего доброго и не делали в этот день, боялись и пальцем лишний раз двинуть, чтобы не согрешить. Даже считали неблагоприличным и как бы оскорбительным дню творить добрые дела в свой еженедельный праздник, как доказали это вожди еврейского народа – книжники и фарисеи, не раз осуждавшие Христа за чудесные исцеления Им разных больных по субботам. Предписывалось евреям их учителями по субботам не проходить более двух тысяч шагов. И они опасались перейти за это пространство, хотя бы за чертою двух тысяч шагов какой-нибудь несчастный взывал о скорой помощи от субботствовавшего еврея. Скажите, неужели такое обрядовое, бездушное отношение к заповедям о любви к Богу могло послужить к оправданию, ко спасению еврея? Нет, никогда мертвое, жестокосердое не будет иметь части в Царстве живого, милостивого Бога.

От евреев требовалось, чтобы совершеннолетние евреи каждый год приходили в храм Иерусалимский в три больших еврейских праздника- на праздник Пасхи, Пятидесятницы и Кущей. Все это было предписано для того, чтобы поддержать веру у евреев в Единого Истинного Бога, оживлять в них чувства братские и возбуждать в них общие ожидания Мессии-Царя. И вот евреи тянутся, направляются с разных концов мира к Иерусалиму на богомолье. Каково же их бывало путешествие? Строго ли? Благоговейно ли? Не было ли и у них на длинном пути к Иерусалиму каких-либо проступков? Конечно, в семье не без урода. Да и вообще, евреи эту обязанность, наскучившись ею, исполняли только тем, что лично были на празднике и приносили жертвы и денежные вклады в храм. А насколько они участвовали в молитве? Насколько им там уясняли закон и пророков? Законоучители их заботились больше об обрядах, превратно толковали закон и пророков во вред чистой вере евреев. Так не лучше ли было бы, если бы отменить эти частые путешествия в Иерусалим, лишь бы евреи жили верою в Мессию в Вавилоне ли, в Месопотамии, в Греции или в Египте? И не потому ли Господь разрушил столицу евреев и самый храм Иерусалимский, что не видел в евреях живой веры, а только мертвый обряд и оскорбительное величию Божию ханжество?

Евреи заповедь о посте соблюдали очень строго: изнуряли себя постом до того, что едва влачили ноги, едва голова держалась на плечах прямо, постилали себе вместо мягкого ложа власяницу, посыпались пеплом. И думали они, что за такой-то пост они и получат от Бога все милости. Но Бог не слушал их. И возвестил чрез пророка Исайю, что такой пост Ему не угоден, если в другое время Его люди угождают своим прихотям и мстят другим за всякие обиды, если не творят милостыни голодным, бедным и странникам (Ис. LVII:3–5).

Евреи не были скупы на жертвоприношения. Они приносили Богу в жертву скот откормленный, в обилии проливали пред алтарем кровь тельцов, агнцев и козлов. Евреи, кроме субботы, уважали и другие свои праздники. Что же Господь сказал им? К чему Мне множество жертв ваших? Впредь не носите… даров пустых, т. е. без сердца, согретого любовью к Богу и ближним; курение ваше отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний ваших не могу терпеть. Празднование у вас в то же время и беззаконие. И когда вы простираете на молитве руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и сколько бы вы ни молились, не послушаю вас. Ваши руки исполнены кровей. Очиститесь; удалите худые деяния ваши от очей Моих; перестаньте злодействовать. Учитесь делать добро; любите справедливость, восстановите угнетенного, защитите сироту, разберите дело вдовицы (Ис. 1:11–17).

Если евреи держали так себя при исполнении нравственных законов, то можете судить, как бездушно и в то же время как кропотливо, до мелочей исполняли они по наружности законы другого рода – собственно законы обрядовые. Эти законы касались приношений в жертву животных или хлеба (Лев. 6). В этих законах назначено: какие животные годны в жертву? Какие части из них на что следует употреблять, всего ли животного приносить в жертву или только часть его? Как и с чем приносить на алтарь эту жертву? Кто будет ее приготовлять? Евреи это до подробности исполняли. В законе сказано было, каких птиц и животных можно употреблять евреям в пишу (Лев. 11). Животные разделены в законе на чистых и нечистых для внушения евреям различия между ними и язычниками как существами нечистыми. А евреи, даже крещеные, все-таки наблюдали законы Моисеевы о пище, с неприязнью смотрели на вкушающих запрещенное Моисеем, тогда как в Христовой Церкви уже не существовало различия между евреем и язычником. Так не время ли было еврею отбросить эти дела закона, чтобы жить верою и любовью Христовою, чтобы заботиться более о развитии в себе нравственного чувства, любви к ближнему, чем дорожить старинными преданиями и обрядами, уже потерявшими силу и мертвящими порывы сердца и ума просвещенного, развитого? Потому-то св. апостол Павел и говорит:

(ст. 16) и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона, выше изображенными; ибо делами закона не оправдается никакая плоть, никакой человек.

Православные! Нет ли и в христианской вообще, и, частнее, в нашей православной среде тех же дел закона благовидных, но не полезных душе и не спасительных? К сожалению, есть, и как их еще много! Например, к чему нужно ханжество, лицемерие на молитве, длинные стояния на ней, если человек устами только чтит Господа (Ис. 29:13–14; Мф. 15:8–9; Мк. 7:6–7), а сердце его далеко от Него? К чему изнурительные посты постника или постницы, когда, вкушая мало хлеба и воды, не укрощают языка, ворчат, брюзжат на людей, не прощают им, а иногда положительно вредят им? Разве такой пост полезен? «Многие, – пишет св. Тихон Задонский, угодник Божий, – не едят рыбы, масла, молока и прочих снедей, которых Бог не запретил, но паче благословил верным с благодарением принимать, но пожирают людей слабых. Многие не подают делами своими соблазна, хорошо сие и похвально, но языком разносят соблазны и с места на место переносят зло, как зараженные заразу и ветер пожар, от чего бывает много бед и напастей. Содержат многие предания отеческие, и то хорошо, но заповедь Божию, например о любви и снисхождении к ближнему, разоряют». Спасут ли душу жертвователя крупные пожертвования на храм Божий, на ризницу или исключительно только на колокол, если жертвуемая почтенная сумма незаконно составилась из денежек и копеек нищей братии, а сия зарабатывает кусок хлеба потом и кровью, с потерею здоровья, с горем семьи и нуждою; если значительный пожертвованный капитал жертвователя есть плод обмана, обмера, обвеса, задержки или утайки чужих трудовых денег? Нет, как бы велики пожертвования ни были на храм ли Божий или на колокол, но если жертвователь не имеет любви к ближнему – пользы ему, спасения его душе нет и не будет. Говорил в свое время св. апостол Павел: если я раздам все имение мое и отдам ради Христа тело мое на сожжение, а любви к ближнему не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13:3). Бог не нуждается в наших пожертвованиях и угождениях; но Он Сам дает всем и всему жизнь и дыхание и все (Деян. 17:25). Он дает богатство человеку, внушая ему позаботиться о людях, особенно близких по вере и крови (Гал. 6:10). Милости хочу, а не жертвы (Ос. 6:6), говорит Бог.

Или делают еще богатые взносы на вечное поминовение в храм по завещанию, а своих родных оставляют без всякой помощи. Полезна ли душе такая жертва?

Есть такие православные особы, которые, заказавши заупокойную литургию, во время ее не допускают гласного поминовения чужих покойников. Моя, дескать, заказная служба. Как будто бы молитва других за своих усопших и в самом деле повредит душе поминаемого ими. Где же тут любовь к ближнему?

Или не бывает ли того, что мы как-то с презрением смотрим на иноверцев-христиан, инакомыслящих; называем нехристями, чуждаемся их, насмехаемся над их обрядами, учением? Разве это по-православному? А сами хвастаем своим Православием, хотя живем-то не вполне по-православному.

Или иные в церковь Божию неопустительно ходят и, кажется, с особенною любовью посещают каждодневно утреннее и вечернее богослужение и Божественную литургию. А между тем, дома, в своей семье, каждодневно являются суровыми тиранами семейства, скупыми, злопамятными. Что же? Принесет пользу эта набожность, это богомолье?

Говорить ли о богомольцах и богомолках, предпринимающих дальние путешествия в Соловецкий монастырь, в Киев, в старый Иерусалим? Не много ли между богомольцами и богомолками бывает праздношатающихся? Не ухудшается ли во многих богомольцах нравственность от дальних странствований в толпе разнокачественных спутников? Прислушайтесь к разговорам многих богомольцев на пути к святому месту. Сколько лжи, обмана, ханжества, срамословия, соблазнительных рассказов! О других делах богомольцев умалчиваем.

Но к чему говорить о дальних богомольях? Нет ли в нас самих чего-либо похожего на предыдущие примеры? Многие ли из нас в день праздничный охотно идут в храм Божий? Не развлекаемся ли мы на пути к храму разговорами неблагочестивыми, наблюдениями и пересудами? И приходим мы в церковь почти не приготовленными к молитве. И не бывает ли того, что в церкви во время богослужения нашу душу не посещает теплота молитвы и умиления? И мы возвращаемся из храма с такою же холодностью, с какою и вошли в храм. Как жаль, что эта холодность бывает во многих из нас нередко! Да и после богослужения, на пути и дома, мы возвращаемся к прежней рассеянности – к старым грехам. А такой образ жизни ужели достохвален? Ужели послужит душе на пользу? Нет, такие дела не оправдают нас. Что же делать?

Уж не оставить ли нам рассматриваемые нами религиозные действия, например пост, богомолья, пожертвования, чтобы не заслужить осуждения за наружное их исполнение? Нет, не оставить нужно, а нужно исправить их, одухотворить. Объясним проще. Например, пост, или воздержание от пищи, полезное для здоровья, для долголетней жизни и благоприятное для души и ее занятий, получает священное значение тогда, когда мы забываем обиды другим, избегаем греха, обуздываем язык и помыслы, от сберегаемой суммы в хозяйстве уделяем более, против мясоедного времени, на нужды голодающим честным людям.

Молитва должна быть всегда сосредоточенная, смиренная, без ханжества и постоянная. Богомыслие – это жизнь нашей души.

Милостыня, как выражение любви к ближнему, должна быть не своекорыстная, не самолюбивая, не напоказ только и не в видах наград земных за почтенное пожертвование. Твори добро так, чтобы левая рука твоя не знала, что делает правая, чтобы про иные, если не про все, твои добрые дела не знали не только чужие, но и свои, даже жена и дети. Или, если же известна благотворительность ваша, то пусть дети приучаются на вашем примере смирению, молчаливости и постоянной благодарности к Богу за милости Его к вам самим. Ваш пример подействует на мягкое сердце их, и они будут добрыми. Не возмущайтесь и не огорчайтесь неблагодарностью лиц, вами покровительствуемых. Здесь-то при действиях наших, по-видимому добрых, и должна быть твердая вера в Бога, постоянная мысль о Нем, о нашем собственном ничтожестве, нищете. Здесь-то и требуется смирение, главная забота о спасении своей души, радостная готовность быть полезным всем во всем добром. Кто твердо верует в Бога, тот зорко следит за своею душою, за всеми изгибами своего самолюбивого, расчетливого сердца и каждый порыв его, недостойный христианского звания, старается удержать, сдавить, чтобы его молитва, его дело, его обряд был проникнут сосредоточенною мыслью о Боге. Ведь такая сосредоточенность, такая дума о Боге возможна, и как она радостна нашей душе! Попробуйте творить милостыню, хоть небольшую, но постоянно с этой целью. Или ходите в церковь с обдуманностью, попусту не развлекайтесь, не раздражайтесь поутру ни в доме, ни по пути к храму, а вступайте в него, памятуя о празднике и молитве в храме. И вы в храме по милости Божией удостоитесь радостной молитвы, испытаете в душе своей неземное состояние хоть на несколько секунд. И тогда вам будет жалко оставлять храм. Вот об этом-то и нужно заботиться каждому христианину, чтобы душа чаще жила мыслями, делами и обрядами, напоминающими ей о духовном мире, о небе. О горнем помышляйте, а не о земном (Кол. 3:2).

Милостыня высоко ценится на Страшном суде. Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец (1 Ин. 4:20). Этими-то мыслями и жила душа св. апостола Павла, когда он познал мертвенность, бесполезность обрядов еврейства. Апостол знал также и то, что среди христиан есть много людей грешных, исполняющих только обряды христианской жизни. Но в этом не виновны ни вера Христова, ни сам Христос.

оправдывается - букв, «признается праведным».

верою в Иисуса Христа - может быть переведено «верою Иисуса Христа», т. е. благодаря верности и доверию Самого Иисуса к Отцу.

Предложенное место из Послания к Галатам Апостола Павла содержит в себе ядро учения Апостола об оправдании верой. Если сжать до предела основную мысль этого отрывка, то она будет следующей: человека оправдывают (а следовательно, вводят в блаженство вечной жизни) не его дела, но только вера. Эта мысль уже в древности вызвала известное возражение, высказанное в Послании Апостола Иакова: Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? … Хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? (Иак. 2:14-20). Спор о «вере и делах» имел продолжение в новейшей истории христианского мира. Вырванные из контекста Священного Писания цитаты становились грозными оружиями противостоящих в споре сторон. Что это за «вера без дел»? И бывают ли «дела без веры»? «Спасение человека – дело исключительно благодати Божией, никакими делами человек себя сам спасти не может», – так утверждали одни. И были правы. «Вера без дел мертва; и бесы веруют, и трепещут», – так утверждали другие. И тоже были правы. Да и сегодня, разве мы не слышим такие, например, утверждения: «Зачем мне вера? Зачем «ходить в церковь»? Разве не достаточно быть просто хорошим человеком и делать добрые дела?» И противоположное: «Разве мы не видим вокруг себя такую «веру в Бога», которая уживается с мрачным состоянием души, с недоброжелательством, а то и с ненавистью»? Чтобы разобраться в этом, надо задуматься о самих понятиях «вера» и «дела».

С «делами» проще. Мы понимаем, что, хотя у Апостола Павла речь идет о конкретных делах закона Моисея, в более широком контексте под «делами» можно понимать и всякие дела благочестия, и просто добрые дела. Но добрые чувства и дела возможны и без осознанной веры, ибо нравственность – в природе человека, сотворенного по образу Бога. Высокие образцы добра, милосердия и любви мы находим в людях любых исторических эпох, любых культур и религий. Да, добрые дела без веры возможны, и это очевидный факт.

С «верой» сложнее. Возможна ли вера, о которой пишет Апостол Павел, без добрых дел? Ответ может быть только один: нет, вера без добрых дел любви и милосердия невозможна и немыслима. Но какая вера? Ведь за словом «вера» могут стоять разные понятия. Так, современный человек под верой часто понимает «уверенность в существовании Бога». И такая вера вполне может обходиться без добрых дел. Но библейский человек под верой понимал иное. Вера для него – это, прежде всего, «верность Богу», верность Его заповедям. И такая вера по определению неотделима от добрых дел. На библейском языке такая вера называется «праведностью». Но Апостол Павел утверждает, что упование на свою веру как верность, то есть упование на свою праведность – глубокое заблуждение! Думать, что ты можешь что-то заслужить перед Богом, выслужиться перед Ним своею верностью и потом предъявить Ему свои требования, – означает ставить абсолютно свободного Бога в зависимость от тебя, от твоих дел, от некоего закона, которому Бог должен следовать. Апостол Павел здраво и справедливо учит, что сам себя никакими делами, никакими усилиями человек спасти не может. Не я – спаситель себя, а Бог – Спаситель меня. И мне остается только доверять Богу-Спасителю, вверить себя Ему. И, соответственно, слово «вера» Апостолом Павлом понимается преимущественно не как «верность», а как «доверие». Доверие же к кому бы то ни было нельзя вызвать в себе по своей воле. Вера-доверие – харизма, дар Божественной благодати.

 Так и мы, будучи призваны по воле Его во Христе Иисусе, оправдываемся не сами собою, и не своею мудростью, или разумом, или благочестием, или делами, в святости сердца нами совершаемыми, но посредством веры, которой Вседержитель Бог от века всех оправдывал. Ему да будет слава во веки веков. Аминь.
Итак, что нам делать, братья? Отстать ли от добродетели и любви? Отнюдь нет, не дай Господь, чтоб это сталось с нами; напротив, со всем усилием и готовностью поспешим совершать всякое доброе дело. 

+++Примечания к Апостолу и Апокалипсису в обличение штундистов и подобных им сектантов. Владимир-на-Клязьме, 1904. С. 91++

Сущность внушения Павлова состоит в том, во-первых, что Антиохийское поведение Петра и Варнавы пред языческими по отношению к ним-то в особенности и несправедливо и непоследовательно.

Ибо, говорит Св. Павел, если «мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники», узнавши несостоятельность закона к оправданию, для того и объявили себя последователями Христа Иисуса, «чтобы оправдаться верой во Христа, а не делами закона; ибо делами закона (по многочисленности и строгости его предписаний) не оправдается никакая плоть»: то какая же справедливость принуждает к исполнению закона язычников, которые вовсе и не знали закона по своему рождению?

Продолжая свою речь, Ап. Павел обращается не столько к Ап. Петру, сколько к последовавшим его примеру в соблюдении обрядов Иудейских, при чем включает в общее число и себя самого, подавая пример того, как должно говорить с обличаемыми. Для Галатов же даются выводы или положения речи.

Здесь высказывается главный предмет послания: учение об оправдании верою в Иисуса Христа без дел закона Моисеева. Прежде всего Апостол указывает на то, что они, Петр и Павел, будучи Иудеи, оставили закон Моисея, чтобы оправдаться верою Христа. Как же держаться закона Моисеева язычникам? Язычников Апостол называет грешниками не потому, чтобы он признавал Иудеев праведными, но потому, что они не знали законов праведности, указанных в законе Моисеевом и в других пророках, и потому естественно жили во грехе, между тем, как Иудеи могли жить праведно, по закону. И однако, избранные Иудеи (Петр, Павел и др. Апостолы), узнавши, что делами закона Моисеева никто, сам по себе, не может спастись, без веры в Иисуса Христа, оставили закон. Как же можно обязывать исполнять обряды закона Моисеева незнавших его, для которых он не писан? А главное дело в том, что спасение получается по вере в Иисуса Христа, а не от дел закона – разных обрядов, предписанных на время только Евреям, чтобы соблюсти их хотя во внешней праведности и тем охранить на земле истинное богопочитание. Вера во Христа спасительна потому, что здесь есть Лицо, совершающее оправдание человека, прощение его грехов, или долгов, т. е. Христос Спаситель, как даровавший в Своих искупительных заслугах все потребное и к удовлетворению правды Божией за грехи людские и к видоизменению всего духа человека; ибо вера, будучи внутренним великим чувством, тесно связанным со всеми другими чувствами и прочими силами человека, в особенности же с чувствами надежды и любви, может сообразно с предметом веры, изменить и всю жизнь человека, как это и было со всеми истинно-уверовавшими в Иисуса Христа и всецело предавшимися Ему. Из сего понятно, что желающий спасения, должен всецело покориться оправдывающей вере в Иисуса Христа, а не бессильному обрядовому закону Моисееву, хотя бы он был Иудей, а тем более язычник, каковыми некогда были Галаты. По слову св. Иоанна Златоуста, Ап. Павел говорит как бы так: «мы оставили закон не потому, что он был недобр, но потому, что немощен». Святые же, бывшие древле, верою Христовою оправданы. Ибо Авраам видел день Христов и возрадовался. И Моисей поношение Христово считал богатством бо́льшим сокровищ Египетских. И Исаия видел славу Христову (Ис. 6), как свидетельствует Евангелист Иоанн. Отсюда видно, что не столько дела закона осуждаются, сколько те, кои надеются быть оправданными только от дел, когда и Сам Спаситель говорит: «аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидите в Царствие Небесное» (Мф. 5:20). (Блаж. Иероним).

В Ветхом Завете Бог — праведный (Соф. 3:5). Он правит, судит и выносит свой вердикт с совершенной справедливостью (1 Цар. 26:23). "Оправдать" — значит признать правоту, невиновность (Втор. 25:1). Но если никто из живущих не праведен перед Богом (Пс. 142:2), "как оправдается человек пред Богом" (Иов. 9:2)? Бог — Судия, решение Которого непреложно и справедливо, но Он же — Спаситель, могущий на основании жертвы искупления отменить Собственный приговор (Иона 3,9). Праведность Божия проявляется не только как свойство Бога, но и как Его дар (Ис. 45:24, 25; Ис. 54:14-17), обретаемый через Мессию (Ис. 53:8; Иер. 23:5.6; Иер. 33:14-16). Павел возвещает исполнение ветхозаветного обетования (Рим. 3:21-26). Дар праведности Христа, так же как и Его искупительная жертва, принимаются верой.

делами закона. Павел имеет в виду те "дела", которые отличают иудея от язычника: обрезание, предписания относительно пищи и соблюдения субботы (ст. 15,16). Это выражение, однако, объемлет и все усилия падшего человечества соблюдать Божий закон, чтобы заслужить оправдательный приговор.

не оправдается никакая плоть. Ср. Пс. 142:2. Никто не может исполнить весь закон, а соблюдение отдельных предписаний закона, таких как обрезание, не может привести к подобающему отношению с Богом. Для этого требуется дарованное Богом оправдание Христом и искупление Его кровью. Не вера заслуживает Божия одобрения; она лишь принимает заслуги Христа перед Богом (Флп. 3:9).

...имеют полное убеждение в том, что оправдаться можно только через веру во Христа, а не делами, каких требует закон Моисеев (см. Рим. 3:20). Поэтому то — прибавляет Ап. — мы и уверовали во Христа.

В противовес тому, что ап. Петр перед христианами из иудеев скрывал свою свободу по отношению к закону Моисееву, ап. Павел ясно заявляет о бесполезности последнего: «Человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа... ибо делами закона не оправдывается никакая плоть»

И однако ж, уведевше, — очевидно узнав, осязательно убедившись, — отчасти и из собственного опыта, а главным образом из откровения во Христе Иисусе, яко не оправдится, не может стать или сделаться праведным, не может достигнуть праведности и святости человек всякий, не мы только, иудеи, но и всякий человек, который стал бы на нашем месте, не может стать праведным и святым от дел закона, посредством дел закона, при самом строгом исполнении предписаний закона, определявших внешний строй нашей религиозной жизни, которые хотя и освящали к плотской чистоте, но совести не успокоивали и сил противустояния греху не давали, — но токмо верою Иисус Христовою, только верою во Иисуса Христа, обетованного Избавителя, Который, смертию Своею удовлетворив правде Божией и Духа Святаго во освящение нас ниспославши нам от Отца, сделал то, что всякий верующий в Него и Ему последовать решившийся и отпущение грехов получает, и силою свыше облекается на противостояние греху и творение всякой правды, ради веры в Него и решимости быть Ему во всем верным до положения живота, — узнавши всё это, и мы, иудеи, которым Самим Богом показаны были все чины оправдания, до времени имевшие силу, теперь же обветшавшие уже, во Христа Иисуса веровахом, — уверовали во Христа, оставя закон, ко Христу прибегли, на Него возложили все упование спасения, да оправдимся от веры Христовой, — в том убеждении, что Он и грехи наши все простит, и даст нам силу стяжать внутреннюю правоту, в мыслях, чувствах и расположениях, которая одна делает правыми пред Богом, — а не от дел закона, которые доставляют только внешнюю правость, оставляя сердце в прежней, ветхой неправости: зане не оправдится от дел закона всяка плоть. Ибо дела закона до этой внутренней правоты пред Богом никого не доводили и довести не могут. Не дано им от Бога, их определившего, такой силы.

Во всей речи этой мысль одна: закон не приводит нас к праведности; почему, уверившись, что ее может подать только Иисус Христос, мы, оставя закон, прилепились к Нему верою. Но святой Павел разнообразно выражает ее, чтоб сильнее напечатлеть ее в памяти Три раза напоминает о бессилии закона доставить праведность и три раза указывает истинный источник праведности, святости, спасения в Господе Иисусе Христе чрез веру в Него. Так полна была душа его этим убеждением и так ревновал он передать его в души других! При всем том есть здесь стороны, требующие объяснения.

Что разумеется здесь под законом? Внешний чин, которым определялся строй нравственно-религиозной жизни иудейского народа — обрезание, субботствование, праздники, жертвы, омовения, окропления и подобное. Этот чин отособлял иудеев от всех других народов и составлял их исключительную собственность. Расположения, входящие в состав благочестия и добронравия, каковы: страх Божий, упование на Бога, сострадание, благотворительность, терпение, воздержание, трудолюбие и подобное, — были общи всему роду человеческому, а не одним иудеям принадлежали. Они здесь и не разумеются под законом. Что точно здесь под законом разумеется внешний чин иудейской жизни, видно из того, из-за чего началась речь. Речь началась из-за того, что святой Петр сначала оставил было все чины и порядки, отособлявшие его от необрезанных, и жил свободно с ними, а потом, когда пришли строгие ревнители о соблюдении сих чинов, он отшатнулся от необрезанных и опять подчинился чинам, отособлявшим от них вместе с теми ревнителями отособления. Тут, следовательно, действующими причинами были закон обрезания, необщение в пище с необрезанными. Их прямо и разумел святой Павел, — и, наряду с ними, все подобные законы, определявшие внешний порядок иудейской жизни: ибо обрезание одно обязывало уже ко всем ним, равно как необрезание делало свободным от них. Что в 14-м стихе апостол Павел называет: иудейски жить, — это значит: жить, строго соблюдая все порядки, характеризовавшие иудейскую жизнь; жить же язычески — значит жить не подчиненным сим порядкам. Эти порядки составляли средостение, отделявшее иудеев от язычников. Святой Павел все усилия свои обращал на то, чтоб разорить это средостение и из иудеев и язычников слить одну нераздельную Церковь, как одно тело Христово.

Так разумеют здесь закон все древние толковники. Блаженный Феодорит пишет: «необходимому в законе поучала сама природа; таковы заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не крадь, не свидетельствуй ложно на ближнего, почитай отца твоего и матерь твою и другие подобные; заповеди же о субботе, об обрезании, о прокаженных, о жертвах, о кроплениях составляли собственность закона; ибо им не научала природа Поэтому все сие называет Апостол делами закона». — Святой Златоуст хотя не говорит так определительно, что разумеет он под законом, но во всем толковании этого отделения Послания, где приходилось говорить о законе, он поминает только об обрезании, субботе и жертвах; и, следовательно, разумеет под законом то же самое, что прямо выразил Феодорит. Вслед за ними так понимают закон и все другие древние толковники.

Таким образом, не следует здесь разуметь под законом нравственный закон, правила благочестия, добронравия и все добрые дела. Это понимание противно прямому смыслу этого отделения и всему тому, о чем пишет святой Павел во 2-й главе. Ибо и на Соборе в Иерусалиме трактовали о внешних иудейских чинах, и случай с апостолом Петром был из-за внешних чинов. Когда Апостолы Собора писали антиохийцам, что они решили ничего не возлагать на верующих из язычников, кроме известных ограничений; то, конечно, не то разумели, что дают им полную свободу от всех правил благочестия и добронравия, но что не обязывают их к исполнению каких-либо законов иудейской внешней жизни, начиная с обрезания (см.: Деян. 15:24).

Что значит здесь оправдание? По общему смыслу оправдаться — значит представить уважительные причины, по которым законно с кого-либо снимается взводимая на него вина, и он объявляется правым. В этом смысле оправдание пред Богом не может иметь места. Между людьми возможно, что на иного взнесут вину, которой за ним нет, и ему стоит только объяснить дело, чтоб явиться невинным. Но пред Богом мы все виновны самым делом, и ради греха прародительского, и ради собственных своих грехов. Никаких извинений не можем мы представить в свое оправдание, и ничего не можем мы сделать, чем бы могли загладить вину свою. Как же быть? Так бы и оставаться нам всегда под судом правды Божией, если бы благость Божия не устроила нам особого способа оправдания. Чтобы лучше понять это, представим нашу виновность под видом долга пред правдою Божиею. Должник сам может не иметь способа уплатить свой долг, но за него может уплатить другой, и, когда уплатит, заимодавец более не считает уже его ответным пред собою, очищает, делает его свободным от долга. Это самое и устроила нам благость Божия в оправдание пред Богом. Долги наши неоплатны. Но за всех нас уплатил их правде Божией Господь наш Иисус Христос крестною Своею смертию, сила которой определяется так, что в ней Господь грехи наши Сам вознес на теле Своем на древо (см.: 1 Пет. 2:24), рукописание грехов наших пригвоздил на кресте (см.: Кол. 2:14). Остается только сделать, чтобы правда Божия признала каждого из нас в отдельности, лично, подходящим под эту милость или чтобы каждый из нас предъявил правде Божией, что в общей массе лиц, долги которых оплачены, уплата шла и за него. Пусть в каком-либо городе много должников и какой-нибудь богач объявит заимодавцам, разным или одному, что какой должник представит расписку или свидетельство от меня, того долг считать оплаченным из моей кассы, а его свободным от долга. Вот эту расписку или свидетельство от лица Господа и должен каждый грешник представить правде Божией, чтобы стать пред нею свободным от долга грехов своих Какая же это расписка или свидетельство? Вера в Господа нашего Иисуса Христа. Уверовавший в Господа прав пред лицем Бога правды.

Что же есгь вера в Господа? Напрасно хотят определить веру в Господа одним словом. Ее надобно описать; ибо она есть состояние сердца, совмещающее не одно чувство, убеждение и расположение, а несколько. Она приходит чрез покаяние; ибо Господь говорит: покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1:15). Из этой лаборатории кающегося духа вера исходит уже не одна, но любовию споспешествуема (ср.: Гал. 5:6), после того как иже веру имет, и крестится (ср.: Мк. 16:16). Это и есть новая тварь, которая зачинается благодатию в первых движениях покаяния, а в этом строе является уже вполне образовавшеюся, характеристически сложившеюся, принявшею христианскую личность. Весь ход дела таков. Только истинно кающийся взыскивает Господа. Кающегося же исполняют два чувства и расположения: жаление, что грешил, и крепкое желание не поддаваться более греховным влечениям. Но в первом чувстве томит его правда Божия, коей ничем удовлетворить не может, во втором — желание — страшит собственное бессилие, опытом дознанное. Он и прибегает к Господу в полной уверенности, что Он избавит его от той и другой крайности,— и прежние грехи простит, и даст ему силу вперед противостоять грехам Без сих двух уверенностей вера в Господа не мыслима, равно как покаяние немыслимо без сокрушения в грехах и твердого намерения не поддаваться греху. Но все эти расположения суть только приготовления к образованию верующей личности. Самое же образование производится благодатию Святаго Духа в таинстве крещения, в коем, погружаясь, он погружается в смерть Христову и получает отпущение грехов, а возникая из погружения, выходит в обновлении жизни, облеченный силою не работать греху, жить же прочее Богови о Христе Иисусе (см. Рим. 6:3-13). Вот когда является вполне образовавшеюся верующая христианская личность. Проходит она весь этот путь; но из пройденного ничто не утрачивается, а напротив, все входит в строй ее духа, который одним словом именуется: вера. Вера потому совмещает в себе много чувств; но отличительная ее черта, выдающаяся, есть предание себя на служение Господу до положения живота в чаянии спасения благодатию Его Чувствует верующий, что куплен ценою крови, должен работать Купившему его, в полной уверенности, что этим путем он будет непременно спасен.

Только тот, кто так верует, является оправданным пред Богом, не в том только смысле, что с него снимается вина греховности, но что в нем полагается семя всякой правды в его решимости работать Господу, исполнением воли Его, и в чувстве силы на то, вселяемой в него благодатию, его возродившею. Он обладает внутреннею правотою; ибо дух правый обновлен во утробе его (ср.: Пс. 50:12).

После сего само собою понятно, почему закон не оправдывает, а только вера в Господа Иисуса Христа: потому что закон не давал новой жизни. Иудей согрешивший приходил, исповедывал свой грех, приносил положенную жертву и восстановлялся во всех правах иудея; но внутренно он оставался все тот же, с тем же рабством греху. Посему говорится, что все жертвы очищали только к плотской чистоте (см.: Евр. 9:13). Равно исполнение и всех других уставов закона сообщало только внешнюю правость, внутри оставляя ветхую неправоту. Само обрезание вводило в сонм Израилев, но сердце оставляло необрезанным. Таким образом иудей, верный закону, только объявлялся правым внешно, не будучи прав в сердце своем. Напротив, уверовавший в Господа не объявляется только правым, но получает правоту во внутреннем строе жизни, обновляется и, как созревший юноша, полный сил, исходит на угождение Господу, в чувстве благодатной силы, ему дарованной. Это обновление внутреннее есть характеристическая черта веры Христовой Ради него собственно христианин и оправдывается пред лицом правды Божией, оправдывается совершенным оправданием. Оно-то собственно и есть то свидетельство, ради которого все прощается, и предъявивший его опять принимается в полную милость и полное благоволение Божие.

Между тем, однако ж, закон не был худ. Он имел свою силу по Божиему определению и приносил соответственный плод: держал в исправности, хотя внешней только, и тех, кои были более внимательны, подготовлял к принятию Господа, так как все его чины были образом грядущих благ. Уразумевшие то, и под законом находясь, воздыхали о сих благах и чаяли пришествия Лица, имевшего принести их. И это становило их среди иудеев выше иудеев. Таковы были все ветхозаветные патриархи, Пророки, праведники.

Святой Златоуст видит в словах святого Павла такое побуждение к оставлению закона: «мы, говорит (святой Павел), оставили закон не потому, чтоб он был не добр, но потому, что немощен». В пояснение этой немощности Феофилакт прибавляет к словам святого Златоуста: «(а немощен он) потому, что душ не освящал, а отнимал только плотскую нечистоту». На этом основании блаженный Феодорит значение закона вообще определяет так: «нарушение сих заповедей (выше указанных: об обрезании, субботе, жертвах, омовениях и прочем) есть грех (для иудея), однако же и хранение их не есть преуспеяние в совершенной правде. Ибо все сие служило указанием на нечто другое; впрочем, иудеям пригодно было на то время». Блаженный Иероним, говоря о таком значении закона, объясняет, в каком случае и по какому поводу закон оставался с таким малым плодом. «Некоторые говорят: если верно то, что говорит здесь святой Павел, что от дел закона никто не оправдится, а только верою Иисус-Христовою; то патриархи, Пророки и святые, жившие до пришествия Христова, были несовершенны. Таковым должно ответить, что здесь те называются не достигшими правды, которые верят, что оправдаться можно только такими делами. Святые же, бывшие древле, верою Христовою оправданы. Ибо Авраам видел день Христов и возрадовался. И Моисей поношение Христово считал богатством, большим сокровищ Египетских: взираше бо на мздовоздаяние (Евр. 11:26). И Исайя видел славу Христову (см.: Ис. 6), как свидетельствует евангелист Иоанн. Отсюда видно, что не столько дела закона осуждаются, сколько те, кои надеются быть оправданными только от дел, когда и Сам Спаситель говорит: не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царство Небесное (ср.: Мф. 5:20)».