К Ефесянам послание ап. Павла, Глава 4, стих 29. Толкования стиха

Помрачение рассудка у язычников в первую очередь выражалось в ожесточении их сердца, то есть в недоброжелательности и неприязни друг к другу. Нравственная перемена, к которой Павел призывает адресатов послания, прежде всего означает абсолютное господство любви.

Рабу Божиему все должно представляться добром, и чистоту его ничто не должно запятнать. Какой прок вести жизнь чистую, а уста иметь злые, когда Господь говорит, что одними словами человек оправдан будет или осужден (Мф. 12:37)? Невероятно, чтобы тот, кто скверно говорит, производил впечатление хорошо живущего человека, ведь сквернословие ведет ко многим порокам. Сквернослов говорит бесстыдства, умаляет чужую доброту, хитрит в речах, обманывает. Все это отвратительно. Но добрые и трезвые речи благосклонны к слушающим и им пример. Воздвигнутые в вере Христовой такими словами прославляют Бога.

гнилое - Таково буквальное значение греч. σαπρός; речь идет не только о сквернословии, но о всякой нечистой или вредной речи.

назидания в вере - В большинстве самых древних рукописей вместо этих слов стоят другие: «полезного/нужного назидания».

Для благовременного назидания добрым словом, подающим благодать слушающим, бывает такое слово, которое учит следовать добродетели и избегать пороков; а гнилым словом – то, которое призывает к грехам и склонных к ним еще более побуждает к полному падению.... Когда мы говорим или не вовремя, или в неподходящем месте, или не так, как пригодно для слушающих, тогда каждый раз из уст наших исходит гнилое слово к расстройству тех, которые слушают. Итак, будем соображать то, что мы говорим, потому что за всякое слово праздное мы дадим отчет в день суда (Мф. 12:36). И пусть даже мы не оскорбляем никого, но если не назидаем, то за злое слово нам должно быть воздаяние.

***

Да не исходит из уст ваших никакое злое слово, но только доброе для своевременного созидания, чтобы подавать благодать слушающим.

Добрым словом для благовременного назидания, подающим благодать слушающим бывает то, которое учит следовать добродетели и избегать пороков; а дурным словом – то, которое призывает к грехам и склонных к ним еще более побуждает к полному падению. Вместо переведенного нами для своевременного созидания, т. е. того, что на греческом языке выражено словом thj cpeiaj, в латинских собраниях св. книг переводчик для благозвучия изменил и употребил выражение: для созидания веры. Как только от наших слов кто-либо получает пользу и по соответствию места, времени или лица назидает слушающих, то из уст наших исходит доброе слово. А когда мы говорим или не во время, или в неподходящем месте, или не так, как пригодно для слушающих, тогда каждый раз из уст наших исходит злое слово к расстройству тех, которые слушают.

Итак, будем соображать то, что мы говорим, потому что за всякое слово праздное мы дадим отчет в день суда (Мф. 12:36). И даже, если бы мы не оскорбляли никого, но если не назидаем, то за слово злое нам должно быть воздаяние.

«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших». Какое это слово – «гнилое»? То, которое в другом месте он называет словом праздным, злословием, срамословием, суесловием, буесловием. Видишь ли, как он посекает самые корни гнева – ложь, воровство, необдуманные речи? Слова: «вперед не кради» он сказал не столько для того, чтобы оказать снисхождение тем (кравшим), сколько для того, чтобы потерпевшим от этого внушить кротость и убедить их удовольствоваться тем, что они уже больше не подвергнутся этому. Кстати, учит он и относительно слов, потому что не только за дела, но и за слова мы дадим ответ. «А только, – говорит, – доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим». Т. е., говори только то, что назидает ближнего, и ничего излишнего.

Бог дал тебе уста и язык для того, чтобы ты благодарил Его и назидал ближнего. Если же ты разрушаешь здание, то лучше молчать и ничего не говорить. И руки художника, назначенные для построения стен, но вместо того навыкшие разрушать их, справедливо было бы отсечь. Так и Псалмопевец говорит: «Истребит Господь все уста льстивые» (Пс. 11:4). Язык – причина всех зол, или лучше, не язык, а те, которые худо им пользуются. Отсюда – обиды, злословия, хулы, страсть к удовольствиям, убийства, любодеяние, воровство, все рождается отсюда. Каким же образом, говорят, отсюда – убийства? От оскорбительного слова ты придешь в гнев, разгневанный начнешь драться, от драки недалеко до убийства. Каким образом – любодеяние? Тебе скажут, что такая-то особенно расположена к тебе, она отзывается о тебе с отличной стороны; эти слова поколеблют твою твердость, а затем в тебе возникнут и нечистые пожелания. Потому-то и сказал Павел: «только доброе». Так как слов великое множество, то он справедливо выразился неопределенно, повелевая касательно их употребления, и давая правило, как вести речь. Какое же правило? «Дабы оно доставляло благодать», – сказал он. Иначе сказать: (говори так), чтобы слушающий тебя был благодарен тебе. Например, твой брат соблудил: не поноси его обидными словами, не насмехайся над ним. Ты не доставишь этим ни мало пользы слушающему, но решительно повредишь ему, если будешь язвить его (своими словами). Если же ты будешь увещевать его, как он должен поступать, то этим заслужишь от него великую благодарность. Если ты научишь его иметь доброречивые уста, научишь не злословить, то этим ты многому его обучишь и заслужишь его благодарность. Если будешь говорить с ним о раскаянии, о стыдливости, о милостыне, все это будет смягчать его душу. За все это он выскажет тебе свою благодарность. Если же ты возбудишь сметь, произнесешь непристойное слово, а тем более, если похвалишь порок, то ты все расстроишь и погубишь. Так можно понимать слова (апостола). Или же слова эти значат: чтобы их (слушающих) сделать облагодатствованными. Ведь подобно тому, как миро подает благодать помазующимся им, так и доброе слово. Потому и сказал некто: «имя твое – как разлитое миро» (Песн. 1:2). Оно (доброе слово) наполняет (слушающих) своим благовонием. Видишь ли: о чем внушает он везде, о том говорит и теперь, когда повелевает каждому назидать ближнего по мере своих сил? Итак, увещевая других поступать таким образом, тем более (располагай к этому) себя самого.

* * *

А какое, скажешь, слово гнило? Если узнаешь «благое», то узнаешь и «гнилое», потому что первое он выразил для различения второго. А какое слово «благо», об этом ты не имеешь нужды спрашивать у меня, потому что сам Павел объяснил нам его свойство. Сказав: «только доброе», он прибавил: «для назидания в вере», – выражая, что благо то слово, ко­торое назидает ближнего. Поэтому как назидающее слово – «благо», так разрушающее – гнило и негодно.

Никакое гнилое, праздное слово пусть не выходит из уст наших, но только то, что хорошо и может утвердить веру, чтобы оно принесло пользу слушающим. 

За этим следуют отдельные наставления 4:25–5:2, предлагаемые без системы, но стоящие под общим знаком любви (ср. стт. 25, 28, 29, 31–32, 5:2), получающей свое выражение в единстве Церкви (ср. в особенности ст. 25). Обоснование некоторых из наставлений (ср., например, стт. 25, 32, 5:2, а также ст. 30) возвращает читателя к учению глл. 1–3 и показывает, что ап. Павел остается верен установленным им догматическим исходным точкам.

В древней литературе часто подчеркивалась важность умения говорить правильно (ср.: Еф. 4:25; Еф. 5:3, 4); многие изречения и сентенции в притчах подчеркивают эту мысль, в том числе умение произносить благородные, возвышенные речи (см., напр.: Притч. 12:25; Притч. 15:23; Притч. 25:11; ср.: Зах. 1:13).

«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших» (Еф. 4:29). Всякое нечистое слово называет апостол Павел гнилым. Такое же зловоние, какое исходит от гнили, исходит из уст ваших, если говорите недобрые речи,– этим вы оскорбляете Духа Святого. Сколько твердить о том, что согрешаем больше всего языком, сколько увещевать обуздывать его! Но он неудержим. Полны яростного крика дома тех, кто далек от Бога. Зло, коренящееся в языке, неудержимо. Поэтому необходимо, начиная день, вспомнить о его удержании. Вечером надо подумать, не согрешили ли сегодня языком своим, не сорвалось ли «гнилое» слово с губ. Пусть же «раздражение и ярость... и крик, и злоречие со всякой злобой... будут удалены от вас» (Еф. 4:31), и никогда в семье христианской не слышатся слова непотребные.

«Не судите, да не судимы будете; ибо, каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как скажешь брату твоему: «Дай я выну сучок из глаза твоего»; а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7:1–5).

Велика и страшна эта заповедь Христова, ибо все мы постоянно осуждаем друг друга, и все повинны тому Страшному Суду, который сотворит над нами Господь и Бог наш Иисус Христос. Он будет судить нас за то, что мы выискиваем малейшие недостатки своих ближних, смакуем их, а своих самых крупных погрешностей не видим и не хотим видеть. Неистребимо стремление наше, лишь только услышим что-то дурное, сейчас же, как можно скорее везде и всюду это повторять. Язык наш зудит, он горит, хочет рассказать о том, что узнал. Вспомним, что сказал святой апостол Павел в Послании к римлянам: «Итак не извинителен ты, всякий человек, судящий другого; ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же. А мы знаем, что по истине есть суд Божий на делающих такие дела. Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела, и (сам) делая то же?» (Рим. 2:1–3).

Какая великая истина содержится в этих словах апостола! А мы уже забыли, что не смеем восхищать права у Самого Господа Иисуса Христа, Единого верховного Судии, Который Один знает сердца наши, Один лишь и может судить нас по правде и истине. Мы осуждаем грубо и дерзко, даже не зная того, что согрешивший брат наш, может быть, глубоким покаянием уже изгладил грех свой. Мы порицаем, не хотим простить греха, который простил Сам Бог. «Посему не судите, никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4:5).

А мы всегда судим «прежде времени», предваряя Суд Христов. Мы сами судьи над ближними, но только не над собой. Великий древний мудрец Иисус сын Сирахов произнес мудрые слова: «Выслушал ты слово, пусть умрет оно с тобою. Не бойся, не расторгнет оно тебя» (Сир. 19:10). Неужели хоть когда-нибудь умирают в нас слова осуждения брата нашего? Забываем ли мы их? Никогда. Мы разносим их повсюду и становимся похожими на мерзких мух, садящихся на язвы и раны и не дающих им зажить. Своим злым осуждением мы растравляем душевные раны. Разве не лучше уподобиться пчелам, которые летают с цветка на цветок собирая мед и откладывая его в соты? Мед надо собирать – все доброе видеть в братьях наших.

Псалмопевец Давид сказал о тех, кто сквернословит и ругается, кто клевещет и осуждает ближних своих. «Гроб открытый» – «гортань их, языком своим они льстили» (Пс. 5:10). По-церковнославянски – "льщаху", а «лесть» значит то же, что «зло». Попробуйте открыть гроб, в котором лежит мертвец,– какое зловоние поднимется. Святой Давид говорит, что из гортани клевещущих и осуждающих исходит такое же духовное зловоние, как из открытого гроба, и отравляет окружающих.

При чтении первого часа слышим другие слова псалмопевца: «Тайно клевещущего на ближнего своего» – «его изгонял» (Пс. 100:5). А мы изгоняем ли тех, кто приходит с языком, разгоряченным осуждением, и начинает нам рассказывать о недостатках и пороках ближних? Мы, уверявшие, что не любим пересудов, разве, подобно псалмопевцу Давиду, когда-нибудь изгоняем ябедников и злоречивых? А надо изгонять.

Однако прежде всего нам нужно укротить свой собственный язык, ибо часто бывает так, что, осуждая ближних своих за то, в чем они неповинны, оказываемся мы гнусными клеветниками. Все мы виноваты перед Богом, как сказал псалмопевец: «Не оправдается пред Тобою никто из живущих» (Пс. 142:2).

Великий святой Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский однажды в поучение тем, кто любит осуждать, рассказал историю. Жил в большом городе Тире некий монах, там же жила известная блудница Порфирия. Однажды, когда он проходил по улицам города, подошла к нему Порфирия и сказала: «Отче святый, спаси меня, как Христос спас блудницу». Святой монах взял ее за руку и вывел из города. Он повел ее в женский монастырь, чтобы она очистилась там слезным покаянием. По дороге они нашли кем-то брошенного младенца, и блудница подобрала его, чтобы воспитывать. Злые люди, любящие осуждать ближних, узнав об этом, укоряли Порфирию: «Хорошего ребенка родила ты от монаха». Монаха презирали, осуждали, а он постоянно молился о Порфирии и о себе. Пришло время ему умирать. Лежа на смертном одре, монах попросил принести ему разожженное кадило. Взяв кадило, он высыпал из него себе на грудь горящие угли, и они не коснулись не только тела, но даже одежды его. Тогда сказал он: «Знайте вы, осуждавшие Порфирию и меня, что неповинен я в плотском грехе. Этот грех не коснулся меня, как огонь, который я высыпал на грудь свою».

Мало этого примера тем, кто осуждает, охотно веря всякому злому слуху. Горе им, ведь, судя ближних, подлежат они Страшному Божию Суду. Великий святитель Димитрий, митрополит Ростовский, так говорит об осуждении: «Не гляди на чужие грехи, но на свое зло смотри, ибо не о всех испытываем будешь, но о себе только воздашь слово. Нет тебе никакой надобности испытывать других, как кто живет, как согрешает. Но ты себе внимай, как ты живешь, угождаешь ли Богу, подражаешь ли житию святых, последуешь ли их стопам, приятно ли дело твое пред Богом. Человек осуждающий, как зеркало лукавое,– всех в себе изображает, себя же не видит, или как нечистая баня, которая всех моет, сама же в болоте стоит. Судящие других на всех смотрят, как кто ест, как пьет, как согрешает. Такой человек всех видит, себя же не видит. Если кто и в малом чем-либо согрешит, сие великое для него. Если же сам в чем великом согрешит,– ничто для него, ибо хочет, дабы никто его греха не знал, никто не ведал, но дабы не смотрели на него и молчали. Он же всех явно оговаривает, судит, на всех клевещет».

Святитель Димитрий изобразил нас и особенно тех из нас, кто любит пересуды и сплетни, кто не хочет, чтобы умерло слышанное слово и спешит к знакомым обсуждать грехи ближних. Не будем же таковы, станем следить за собой и просить у Бога помощи в нашей борьбе против греха осуждения, за который строго покарает нас Единый Судия, вечный Господь наш Иисус Христос, Ему же слава и держава со безначальным Его Отцом и с Пресвятым и Животворящим Духом. Аминь.

Еф. 4:21–24. Между тем обратившимся язычником должно быть хорошо известно, что «истина во Иисусе» или учение Его в том и состоит, чтобы «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины».

Быть же и стать новыми людьми, по Апостолу, значит:

Быть правдивыми (Еф. 4:25): «отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу».

Быть не гневливыми (Еф. 4:26–27). «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу».

Быть честным и трудолюбивыми (Еф. 4:28). «Кто крал, вперед не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся».

Быть скромным и назидательным в разговорах (Еф. 4:29). «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим».

Не оскорблять вообще в поведении своем Святого Духа Божия (Еф. 4:30), «которым вы запечатлены в день искупления (т. е. в крещении)».

Быть чуждыми (Ея. 4:31–32) «ярости, и гнева, и крика, и злоречия со всякою злобою», но быть «друг ко другу добрыми, сострадательными и прощать друг друга».

Из частных добродетелей Христианских Апостол прежде всего заповедует говорить истину, далее внушает не гневаться долго, быть трудолюбивыми, милостивыми, назидательными и вообще не нарушать ничем своего великого Христианского достоинства. Так как Апостол ранее указал в новом человеке, как на одно из основных свойств, на истину, то теперь он заповедует оставить ложь и говорить истину, причем в основание сего требования полагает то, что мы члены единаго тела – Церкви. Разъясняя это, св. Иоанн Златоуст говорит: «Заметь, как везде Апостол пристыжает их, указывая на взаимную верность членов телесных. Глаз, говорит он, не обманывает ноги, ни нога глаза. Так и мы не будем лгать, если мы члены одного тела. Это будет знаком нашего дружества, а противное сему – вражды». «И слово такое употребил Апостол: говорите истину искреннему своему, тому, кто к вам искренен, и к кому вы искренны. Сказать: вы удове друг другу – то же, что сказать: между вами должна господствовать искренняя любовь. Где любовь, там невозможна ложь» (Преосвящ. Феофан). О гневе Апостол говорит словами псалма (4:5), выражаясь так, чтобы показать, что не гневаться нельзя, но должно удерживаться во гневе от греха, т. е. не допускать гнева страстного, для чего советуется прекращать всякие несогласия и ссоры возможно немедленно, преимущественно в тот же день, ибо ночь дает возможность осуществления самых злых дел гнева и злобы. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Если ночь застанет тебя во гневе, то следующего дня уже не довольно будет для погашения зла, которое может возрасти в тебе в продолжение ночи». «Враждовать друг против друга значит давать место диаволу. Ибо тогда, как мы должны соединиться вместе и восстать против него, позволяем себе обратиться друг против друга. Подлинно, ничто так не способствует диаволу находить место среди нас, как вражда. Везде ему нужно только начало; когда же начало сделано, тогда он уже сам собою все подвигает вперед». Блаж. Феодорит, по поводу слов Апостола о краже, говорит: «поелику грех сей преимущественно порождается праздностию, то Апостол справедливо противопоставил ему доброделание (рукоделие и ремесло)». О назидательности в беседах Апостол говорит тоже с противоположением гнилым речам. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «гнилое слово – это то, какое он в другом месте называет праздным, злословием, срамословием, буесловием». «Посему говори так, чтобы слушающий тебя был благодарен тебе, и дабы слушающих сделать облагодатствованными. Ибо как миро подает благодать помазующимся им, так и благое слово. Оно наполняет слушающих своим благовонием». «Кто же злоречием расстраивает других, тот разоряет дело Духа Божия и оскорбляет Его» (Преосвящ. Феофан). «Научим же уста свои благоречию. Отсюда происходит великая польза, а от злоречия – великий вред» (Златоуст).

Он не доходит до воровства, как часто случалось с язычниками, не хотевшими работать (ст. 28), не говорит пустых речей, которыми можно оскорбить живущаго в нас Духа Божия, даннаго нам как залог для того чтобы предъявить его в день искупления или получения небеснаго наследства (εις ημέραν άπολυτρώ- σεως ст. 29 — 30 ср. 1:13), и устраняет всякия причины, производящия грехи языка, воспитывая вместо того в себе противоположныя им добродетели (ст. 31 — 32).

Опять имеется в виду привычка язычников к "гнилым словам". Гнилое вносит порчу и вред туда, куда попадает, и гнилое или безнравственное выражение и тем более целая речь вносит развращение в среду христианского общества Некоторые слишком расширяют понятие "гнилого слова" и полагают, что Ап. здесь воспрещает всякие бессодержательные речи, которые ведутся просто для провождения времени. Так Майер говорит: "для Апостола слова наших уст являются ясным отражением и обнаружением нашей внутренней, душевной, жизни. И такие бесполезные (гнилые) слова суть для него доказательство того, что "внутренний человек" говорящего болен, что он – не таков, каким должен бы быть, если бы он был исполнен божественной жизни... И такой взгляд совершенно правилен. Ибо кто своим сердцем находится в действительном общении с Богом, тот подчиняет все свои мысли, речи и поступки воле Божией... Тот же, кто чувствует удовольствие, слыша шутки всякого рода, показывает этим, что он пустой и поверхностный человек" (посл. к Ефес). Рассуждение Майера нельзя не признать слишком строгим и крайним. Ведь веселая шутка часто разгоняет дурное настроение человека и оживляет энергию к деятельности: достаточно указать на влияние шуток, какие допускали себе полководцы по отношению к солдатам во время тяжких военных переходов. Ведь дальше и Апостол говорит, что мы должны говорить то, что может содействовать назиданию или, точнее, созиданию человека, а современная педагогия утверждает, что характер воспитанника образуется не только путем постоянно серьезных наставлений и увещаний со стороны воспитателя, но также и прилично-веселою шуткою или веселым рассказом. Следов., Апостол не мог отвергать совершенно того, что может служить на истинную пользу человека: он только своим увещанием обращает наше внимание на то, что все наши речи и разговоры не должны заходит за пределы дозволенного христианской моралью.

К назиданию в вере – по Тишендорфу: к созиданию или удовлетворению данной потребности или нужды (proj oicodomhn thj creiaj).

Благодать, т. е. и приятность, и духовное благословение, духовную пользу.

Облечься в «нового человека» значит облечься во Иисуса Христа, ибо Он и есть истинно новый человек. Начало этому «облачению» полагается в крещении, но только тот, кто подражает жизни Христа, кто творит Его заповеди «в праведности и истине», тот действительно облекается в нового человека, о котором и сказал ап. Павел про себя: «уже не я живу, но живет во мне Христос» (1 Кор. 11:1). Апостол излагает также частные нормы христианской жизни (Еф. 4:25–32). Прежде всего он заповедует отвергнуть ложь, говорить истину ближнему своему (Еф. 4:25). Далее он увещевает не гневаться на ближнего. Апостол как бы признает естественность гнева, но не дозволяет предаваться ему: «гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4:26), т. е. скоро прощайте обиды и освобождайте свои души от гнева для молитвы. Апостол внушает не красть, но честно трудиться (Еф. 4:28); не говорить гнилых, праздных, злых слов: «никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4:29).

Апостол призывает не оскорблять «Святого Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления» (Еф. 4:30), т. е. в крещении. Всякое оскорбление ближнего есть оскорбление и Св. Духа, живущего в крещенном как храме Своем. Наоборот, надо быть друг ко другу добрыми, сострадательными, прощая обиды, «как и Бог во Христе простил» нас (Еф. 4:32).

Слово гнило — надо объяснять из понятия о гнилом. Гнило говорится о дереве, — и в таком случае оно негоже ни на какое дело. Прилагая это к слову, гнилым надо счесть всякое пустое, праздное, шутливое и смехотворное лишь слово, остроты, каламбуры, — пересыпание из пустого в порожнее. Но иное тело, когда гниет, не только ни к чему негоже бывает, но распространяет зловоние и заразу. Зловонные слова суть злоречия, пересуды, клеветы, срамословие, лесть, коварные козни и всякие кривотолки. Слова, как зараза, суть те, которыми подрывается вера и колеблется добрый нрав, посевается раздор, подозрения, смятения народные. Всех этих родов слова запрещает Апостол, когда говорит: слово гнило да не исходит из уст ваших. Так разумеют все наши толковники. Святой Златоуст говорит: «Какое это слово гнило? — То, какое в другом месте он называет словом праздным, злословием, срамословием, буесловием». Феодорит пишет: «Слово гнило — сквернословие, злоречие, клевета, ложь и тому подобное». Блаженный Иероним: «Слово гнилое то, которое располагает к греху и приводит к падению». Экумений: «Гнилым называет или Праздное и безрассудное слово, или растленное и зловонное, как то: злоречие, клевету, срамословие, смехотворство, ибо что растленнее и зловоннее этого?» — То же и Феофилакт — прибавляя: «Ибо за всякое праздное слово должны мы будем дать отчет».

Слово благое определяется и само собою, по противоположности тому, что есть слово гнилое. Но святой Павел прямо его определяет — благо к созиданию веры. Кому заповедано со страхом и трепетом свое спасение содевать, тем все туда и направлять должно, — тем паче язык, подвижнейший и неудержимейший из органов. Есть у нас присловие: что у кого болит, тот о том и говорит. Кто вседушно болеет об одном, как бы душу спасти, у того не повернется язык говорить о чем-либо стороннем. Скажешь: вот все об этом, да об этом? — Но общество христиан предполагается, и должно быть, все состоящим из лиц, исполненных одинаковой болезненной заботы о спасении. Тут странно не то, что все ведут речь о спасении, а то, если кто заведет речь о чем-либо другом, кроме этого. Святой Златоуст говорит: «Говори только то, что назидает ближнего, но — ничего излишнего. Бог дал тебе уста и язык для того, чтоб ты благодарил Его и назидал ближнего. Если ты разрушаешь здание, то лучше молчать и ничего не говорить. Ибо и руки художника, назначенные для построения стен, но вместо того навыкшие разрушать их, справедливо было бы отсечь. Так (о языке) и Псалмопевец говорит: потребит Господь вся устны льстивыя (Пс. 11:4). Язык — причина всех зол, или, лучше, не язык, а те, которые злоупотребляют им». Потому нельзя без разбора говорить что ни попало.

Заметить надо, что у нас в славянском и русском стоит: к созиданию веры. Так и в Вульгате, так и в некоторых рукописях. И кажется, что это чтение лучше. Нынешние же приняли другое чтение: προς οικοδομην χρειας — к удовлетворению нужды. Говори только то, что тебе нужно или нужно тем, с кем заводишь речь. Но если разуметь под нуждой не одну житейскую или гражданскую нужду, как и следует предполагать в тех, у коих и имеется единое на потребу, помимо этих нужд, то мысль сойдет на одно и то же. Какие нужды чувствительнее для христиан, как не нужды веры, вопросы и недоумения, касающиеся догматов и устроения жизни христианской по норме Христовой? Житейское и сам всякий сладит, а если и случится что, немного об этом речей требуется: слово — другое, и все тут. Напротив, область веры и жизни по вере и многообъятна, и затемнена бывает. Все содержать здесь в ясности — есть кровная потребность живой веры. Да, где собираются или случайно сходятся лица живой веры, у тех всегда и речь все о вере и о вере. Судя по этому, можно положить, что в каких собраниях и помина нет о вере и жизни по ней, там она у всех оттеснена на задний план.

У святого Златоуста не видно, как он читал, но речь его вся направлена к тому, чтобы внушить — всегда весть беседы назидательные для веры и нрава. Феодорит понял слово Апостола, как указание, что слово должно быть приспособляемо ко времени. «Но и такое слово (то есть благое), — говорит он, — повелевает (Апостол) произносить вовремя». — Блаженный Иероним пишет: «Слово благо, которое учит, как следовать путем добродетелей и избегать пороков. Всякий раз, как слово наше приносит кому-либо пользу, и, по приспособленности ко времени, месту и лицу, созидает слушающих, — благое из уст наших исходит слово. А когда мы говорим или не вовремя, или не по месту, или не так, как потребно для слушающих, тогда гнилое слово исходит из уст наших. Итак, надо нам обсуждать, что говорить, потому что в день суда должны будем дать ответ за всякое праздное слово (Мф. 12:36). Выходит, что пусть не вредим, но если не созидаем, то все-таки лежит на нас вина недоброго слова». И Экумений с Феофилактом читали вместо веры — нужды, но нужду разумели одну духовную. Первый пишет: «Но точию еже благо к удовлетворению нужды — προς οικοδομην της χρειας. Какой это нужды?. — Предлежащей, то есть той, о которой идет разговор. Ибо духовному мужу надлежит всякий предлежащий разговор направлять к созиданию соприсутствующих». Второй так: «То только, что созидает ближнего, будучи необходимо в предлежащей нужде, и будем говорить, — и ничего неблаговременного и непотребного».

Слова: да даст благодать слышащим прямо дают ту мысль, — чтоб слово благотворное оказало действие на слушающих, чтоб оно было, как дождь для жаждущей земли, или елей, целебный для раны. Как благодать, входя в душу, все там устрояет, созидает и оживляет, так чтоб и слово твое благотворно было для всех и всегда. Оно так всегда бывает, что благой из благого сокровища сердца своего износит благое, а злой — злое. Но благоразумную сдержанность ничто не мешает всякому всегда соблюдать, и, если не умеешь созидать, чтоб дать благодать, лучше молчи, как говорит Златоуст.

Святой Златоуст, впрочем, под благодатию разумеет и благодарность, в такой мысли: говори так, чтоб другой получил существенную пользу и за то был тебе благодарен. Он говорит: «Так как слов великое множество, то справедливо Апостол выразился неопределенно, давая повеление касательно их употребления и правило, как вести речь. Какое же правило? — Еже есть — к созиданию, сказал он. — Иначе сказать: говори так, чтобы слушающий тебя был благодарен тебе (получив пользу). Например, твой брат соблудил: не поноси его обидными словами, не насмехайся над ним. Ты не доставишь этим нимало пользы слушающему, но решительно повредишь ему, если будешь язвить его своими остротами. Если же ты увещаешь его, как он должен поступать, то этим заслужишь от него великую благодарность. Если также научишь кого иметь благоречивые слова, научишь не злословить, то ты этим многому его научишь, и, конечно, заслужишь благодарность. Если будешь говорить с кем о раскаянии, о целомудрии, о милостыне (и расположишь к сим добродетелям); за все это он выскажет тебе свою благодарность. Если же ты возбудишь смех, произнесешь непристойное слово, или еще хуже — похвалишь порок, то ты все расстроил и погубил. Так можно понимать слова Апостола».

Иные — да даст благодать — иначе разумеют. Феодорит разумеет под сим приятность или благоприятность слова: «Благодатию назвал приятность, то есть чтобы слово казалось удобоприемлемым для слышащих». Экумений вместе с Златоустом разумеет благодарность и прямо по букве благодать Божию: «Да даст, говорит, слышащим Божию благодать».— Помазанное слово, благодатное, — благодатно воздействует на других. Говорит: благодать во устах твоих. И в каждом христианине есть благодать. Чрез благодатное слово прившедши в душу его, благодатное воздействие возгревает присущую в нем благодать и поставляет его в облагодатствованное состояние. Святые слова Писания все суть Духодвижные слова. Кто ими ведет беседу, — тот проводит в души других струи действий благодати Святого Духа.— И точно дает благодать». И святой Златоуст прибавляет к прежней речи: «Или же слова эти значат: дабы их — слушающих — сделать облагодатствованными. Ибо как миро подает благодать помазующимся им, так и благое слово. Посему и сказал некто: миро излиянное — имя твое (Песн. 1:2). Оно — благое слово — наполняет слушающих своим благовонием».

Эта мысль, может быть, и есть главная в сем месте, ибо она состоит в прямом соответствии с следующим текстом.

Есть древний обычай, чтобы празднующему день своего рождения сопразднующие присные и ближние приносили дар, знаменующий усердие их, и, по возможности, приятный ему. Усердие каждого из нас к Благочестивейшему Самодержцу нашему не было ли бы обрадовано, если бы, сопразднуя день Его рождения, каждый из нас мог принесть Ему дар, Ему приятный? – В сокровищнице Премудрого Царя нахожу драгоценность, которою все мы можем располагать, и которая, как он уверяет, может составлять дар, приятный, не только Царю, но и Богу. Какая это драгоценность? – «Устне праведны, словеса... правая. – Приятны Царю», говорит Соломон в книге притчей, «устне праведны, словеса же правая любит Господь» (Притч. 16:13).
Если спросят: как приготовить и принести такой дар Царю: на сие ответствую.
Во-первых, если устне праведны, словеса правая еще не сделались твоим достоянием; если ты не постановил себе твердого правила, и не приобрел навыка постоянно употреблять слово истинное, честное, правдивое, благонамеренное: то потрудись приобрести сию драгоценность. Для сего не нужно идти к продающим, и тратить деньги: ты можешь найти сие сокровище у себя дома, в твоем сердце, если к обретению оного направишь твой ум и твою волю; если примешь решительное намерение, и неуклонно будешь приводить оное в действие; если к сему будешь возбуждать себя памятованием о Боге, любящем правду и праведных, и страхом гнева Его за нарушение заповеди Его: «не лжесвидетельствуй». Во-вторых, если устне праведны, словеса правая уже сделались твоим достоянием; если любовь к правде, одушевляя тебя, движется от сердца твоего, чтобы одушевлять твое слово: употребляй такое слово верно и неизменно, в делах общественных и частных, без страха и без дерзости, без лицеприятия и без ненависти. Отверзай устне праведны, и говори чистую истину и нелицемерную правду, начальник подчиненному и подчиненный начальнику, судия подсудимому и подсудимый судии, наставник ученику и ученик наставнику, писатель в книге, торгующий на торжище, собеседник в беседе.
Могут сказать многие: не оспариваем у слова правды его достоинства; но что значит наше малое слово правды, обращающееся в смиренном и тесном кругу? Как может оно достигнуть даже до Царя и составить приятный для Него дар? – Дадим на сие объяснение.
Земледельцы на деревенских полях, вдали от столиц, сеют семена свои, чтобы собрать от них насущный хлеб: но Бог дает им избыток от их семян, и сей избыток проходит селения, питает города, и восходит на трапезу Цареву. Подобно сему сейте слово истины и правды, кто может, на большом, а другие на малом поле; поощряйте к сему друг друга: посев может сделаться обширным и общественным. От ревностного распространения в обществе слова истины и правды должен произойти плод общественного здравомыслия и правдолюбия, а от сего возрастающее обилие общественного мира и благоустройства: и это будет добрый дар подданных доброму Царю, пекущемуся о благе их, или, иначе сказать, их содействие и споспешествование Царскому непрерывному подвигу в благоустроении царства для возвышения его благоденствия.
Привычка легкомысленно метать слово на ветер, к сожалению, очень обыкновенная, не дает нам приметить, какое сокровище часто расточаем, без пользы или со вредом, для себя и для ближних. Размышлял ли когда-нибудь ты, словесное творение В рукоп. автора сначала стояло: «создание».  Божие, – ты «глаголивый» (Иов. 38:14), как назвал тебя праведный Иов, не знаю, в похвалу ли твоей природе, или в укоризну твоему многоглаголанию, – размышлял ли, любомудрствовал ли ты о слове, восходил ли мыслию к его началу, созерцал ли его достоинство и силу на высоте его? – Где начало слова? – На небесах, превыше небес, в вечности, в Боге. «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу; Сей бе искони к Богу» (Ин. 1:1-2). Какое достоинство слова? – Достоинство Божественное: «Бог бе Слово». Сын Божий, для выражения Своих Божественных свойств, не нашел в языке человеческом лучшего наименования, как наименование Слова: «нарицается имя Его Слово Божие» (Откр. 19:13). Какую силу имеет слово? – Силу «вседетельную: вся тем Быша» (Ин. 1:3); словом сотворен видимый мир; «Словом Господним небеса утвердишася» (Пс. 32:6). Скажешь, что это не такое слово, как у тебя и у меня. Так. Слово Божие бесконечно выше слова человеческого. Но пoелику ты сотворен по образу Божию: то и в слове твоем должен быть некий образ слова Божия и силы его, если ты не затмеваешь его злоупотреблением слова, если не обессиливаешь слова невниманием и легкомыслием. Слово поставило человека на лествице творений выше всего земного, и выше луны и солнца; слово соединило людей в общества, создало города и царства; в слове живет и движется знание, мудрость, закон; словом образуется, поощряется и распространяется добродетель; слово в молитве восходит к Богу, беседует с Ним, и приемлет от Него просимое. Мир видел, что слово подобострастных нам человеков, в союзе с истиною боговедения и правдою веры, и вследствие сего в союзе с Словом и Духом Божиим, владычествовало над природою, исцеляло больных, прогоняло темные силы, воскрешало мертвых. Видите ли, какое сокровище расточает человек, какой высокий дар повергает и попирает, какую могущественную, животворную и благотворную силу делает бездейственною и мертвою, или напротив злотворною, когда употребляет слово не для истины, правды и благости В рукоп. автора слова сии вставлены после. , но на празднословие, на срамословие, на ложь, на обман, на клевету, на злоупотребление клятвы, на распространение зломудрия! В рукоп. автора прежде стояло: «на неправду, на обман, на лукавство, на клевету, на хуление, на клятвопреступление, на распространение лжемудрия и неблагонамеренных умышлений».  Не будьте к сему невнимательны или равнодушны, чтущие достоинство словесного существа и общества словесных существ; ревнуйте о достоинстве слова; одушевляйте и вооружайте ваше слово истиною и правдою, и, действуя им верно и твердо, не допускайте разлияния «глаголов потопных" (Пс. 51:6)!
Ложь, неправду, клевету, и сим подобное, по естественному закону, неизгладимо написанному в сердцах, все порицают и презирают, когда оные обнаруживаются и обличаются: но, между тем, ложь, неправда, клевета, прикрытые благовидною личиною, не редкость между людьми. Какое странное противоречие человека самому себе, какое унижение самого себя, когда он, что порицает и презирает в других, то допускает в себе; против чего имеет в своей совести непобедимое свидетельство, как против скверны, тем самым теснит и оскверняет свою совесть! Если до такой крайности дойти может человек: то и мнящийся иметь «устне праведны» (Притч. 16:13) должен «полагать ...хранение устом» (Пс. 140:3) своим прозорливо и осторожно. Бывают уклонения от правды в начале малоприметные, но могущие отвести от нее далеко.
Близ пути слова правды особенно приметны два распутия: на десной стороне лесть, на шуей злоречие. Один говорит: надобно с ближними обращаться приятным для них образом, особенно с высшими, и вследствие сего льстит. Другой говорит: надобно черное называть черным; и под сим предлогом В рукоп. автора прежде было: «и в следствие сего».  предается злоречию. Ни тот, ни другой не на правом пути: оба на распутиях, которые не ведут к добру.
Если слушающий льстеца не самолюбив и проницателен: то мечтающий льстивыми словами купить себе благорасположение и счастие, в самом деле покупает только презрение. А если искушаемый лестию не довольно бдителен и проницателен: то лесть может обаять его, затмить взор его на то, что непременно требует исправления или усовершения, утвердить его в ложном и вредном направлении.
Злоречие, которым некоторые думают исправлять зло, также не есть верное для сего средство. Зло не исправляется злом, а добром. Как загрязненную одежду нельзя чисто вымыть грязною водою: так описаниями порока, столь же нечистыми и смрадными, как он сам, нельзя очистить людей от порока. Умножение пред глазами народа безобразных изображений В рукоп. автора прежде было: «умножаемыя зрелища».  порока и преступления уменьшает ужас преступления и отвращение от порока, и порочный, при виде оных, говорит: «не я один; таких много; не очень стыдно». Укажите на темный образ порока, не терзая чувства, и не оскорбляя вкуса чрезмерным обнажением В рукоп. автора сначала стояло: «укажите порок в его темном образе не терзая чувства и не оскорбляя вкуса обнажением всех».  его гнусностей; а с другой стороны изобразите добродетель в ее неподдельной истине, в ее чистом свете, в ее непоколебимой твердости, в ее небесной красоте: тогда можете надеяться, что пленник порока отвратит от него устыжденный взор, придет в сознание достоинства добродетели, прострет умоляющие руки к небу В рукоп. автора сначала было написано: «от его позора обратит взор и прострет руки к красоте добродетели». , и взыщет избавления от нравственного плена и порабощения.
Христиане! Еще до христианства, при меньшем совершенстве духовного учения в ветхом завете, осуждено и запрещено было неблагородное В рукоп. автора было сначала: «худое».  употребление слова: «удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти» (Пс. 33:14). Христос Спаситель осудил и легкомысленное употребление слова: «всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный» (Мф. 12:36). И Апостол заповедует, чтобы мы произносили только непорочные слова и назидательные для слышащих В рукоп. автора стояло прежде: «ближних наших». . «Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших, но точию еже есть благо, к созиданию веры, да даст благодать слышащим» (Еф. 4:29). Не почитайте маловажным нарушения сих наставлений. От обилия доброго слова – обилие добрых плодов для нас, для ближних, для общества. От умножения В рукоп. автора сначала было написано: «возрастания».  злого слова – умножение злых плодов для нас, для ближних, для общества. «В благословении правых возвысится град, усты же нечестивых раскопается///» (Притч. 11:11).