Евангелие от Матфея 6 глава 24 стих

Второй раз [Господь] сказал: о другом нерадетъ, а не «ненавидеть». Ведь едва ли чья-нибудь совесть может ненавидеть Бога, однако она нерадеет, то есть не боится, словно не беспокоится о Его милости. От этой пренебрежительной и пагубной беспечности удерживает Дух Святой, когда говорит через пророка: Сыне, не прилагай грех ко грехам и не говори: «милосердие Его велико» (5 При мысли об умилостивлении не будь бесстрашен, чтобы прилагать грех ко грехам6 и не говори: "милосердие Его велико, Он простит множество грехов моих";Сир. 5:5-6). Ты не разумеешь, что благость Божия ведет тебя к покаянию (4 Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию?Рим. 2:4)? Ибо чье столь великое милосердие может упоминаться, как не Того, Кто прощает все грехи обратившимся, и делает дикую маслину общником корня и сока оливы? И чья строгость столь велика, как не Того, Кто не пощадил природных ветвей, но отломил их из-за неверия (См. 17 Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины,18 то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя.19 Скажешь: "ветви отломились, чтобы мне привиться".20 Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся.21 Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя.22 Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен.Рим. 11:17-22)? Но всякий, кто желает любить Бога и остерегается, как бы Его не оскорбить, не может позволить себе служить двум господам. И пусть он освободит искреннее стремление своего сердца от всякой двусмысленности! Ибо так он будет право мыслить о Господе, и в простоте сердца искать Его. (1 Любите справедливость, судьи земли, право мыслите о Господе, и в простоте сердца ищите Его,Прем. 1:1)

Тот, кто намерен служить одновременно и Богу, и Маммоне (Маммона - сирское божество, покровитель земных богатств; олицетворение земных сокровищ), подобен желающему угодить сразу двум господам, имеющим разные, до противоположности, характеры и предъявляющим разные, до той же противоположности, требования. *** “Никто не может служите двум господам”, ясно сказал Господь: “не можете служить Богу и маммоне” (24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.Мф. 6:24). “Маммона” — это сирское божество богатства, и под ней обычно понимаются все житейские блага: деньги, имения, слава, почести, удовольствия, наслаждения — все то, что так прельщает человека, сердце которого привязано к земному. Так вот Господь и убеждает нас, что невозможно совместить служение Богу и маммоне, то есть нельзя одновременно и Богу угождать и житейскими благами увлекаться. Что-нибудь одно: либо ты — раб Божий, и тогда, ради Бога, ты должен быть в состоянии презреть все земное, либо ты — друг миру сему, лежащему во зле, князь которого диавол, и, следовательно, ты — враг Богу. В этом убеждает нас св. Апостол Иаков, говоря: “Дружба с міром есть вражда против Бога” (4 Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу.Иак. 4:4). Почему так? Потому что сердцу человеческому, по самой его природе, чужда двойственность: “Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше” (21 ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.Мф. 6:21). Когда человек усердно служит “маммоне” или “міру сему, во зле лежащему”, этот мір захватывает его целиком в свои цепкие объятия и отвлекает его от служения Богу.

Спаситель говорит здесь о пристрастии к вещественному. Речь идет даже не о деньгах. Ведь это условность, в буквальном смысле никакой цены они не имеют. Но деньги или пластиковые карточки — это способ и возможность обмениваться ценностями, получать блага в любом другом виде. Совсем недавно мы жили в обществе, где деньги значили гораздо меньше, чем сейчас. Я имею в виду общество «развитого социализма». Имели значение должность, карьера, связи... Помню, у меня был друг, женатый на дочери работника облисполкома. У них была квартира в Одессе, в районе пляжа «Аркадия», площадью сто квадратных метров — огромная, правда очень неудобной планировки. В то время это поражало воображение. Тот, кто имел квартиру и машину, считался богатым, он этим гордился и был счастлив. Можно привести и другой пример. Представьте остров, на котором вместо денег в обращении ракушки или зубы каких-нибудь животных. И все этими зубами рассчитываются. Деньги для них ничего не значат, а вот зуб — это другое дело, это ценность! Нам это кажется ужасно смешным, но какая разница между ракушками и, например, золотом? Если среди дикарей окажется цивилизованный человек, он ведь вынужден будет расплачиваться ракушками: согласен он с этим или не согласен, но там в ходу только ракушки! Важно понять, что в основании пристрастия к деньгам лежит привязанность к земному.

Мы можем быть привязаны к каким-нибудь ничтожным вещам, но это нас не извиняет: это также страсть сребролюбия, служение мамоне. Страсти в нас действуют те же самые, что у туземцев на островах. И мы не имеем права оправдывать себя ничтожностью и сравнительной невинностью предмета, к которому имеем привязанность.

Это наставление, конечно, не относится к обычному труду, необходимому для пропитания себя и своей семьи. Запрещается здесь человеку предаваться излишним и томительным беспокойствам, связанным с обогащением. О необходимости труда Священное Писание так говорит: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь!» (10 Ибо когда мы были у вас, то завещевали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь.2 Фес. 3:10). Для отвращения человека от излишней привязанности к материальным благам Господь напоминает, что они непостоянны и тленны: их уничтожает ржавчина, моль и всякие несчастные случаи, их отнимают злонамеренные люди, похищают воры, наконец, человек их все равно вынужден будет оставить на земле, когда умрет. Поэтому, вместо того чтобы отдавать все свои силы скоплению скоропреходящих благ, человеку лучше позаботиться о приобретении внутреннего богатства, которое подлинно ценно и которое будет его вечным достоянием. К внутреннему богатству следует отнести т. н. «таланты» человека — его умственные и душевные способности, данные ему Творцом для развития и совершенствования. И, прежде всего, к духовному богатству надо отнести добродетели человека, как, например, веру, мужество, воздержание, терпение, постоянство, надежду на Бога, сострадание, великодушие, любовь и другие. Эти духовные богатства следует приобретать праведной жизнью и добрыми делами. Самым ценным духовным богатством является нравственная чистота и святость, которые даются добродетельному человеку Духом Святым. Об этом богатстве человек должен усердно просить Бога. Получив же, должен старательно беречь его в своем сердце. К приобретению всего этого многостороннего внутреннего богатства Господь и призывает людей в Своей Нагорной беседе. Насколько духовное богатство просветляет душу человека, настолько томительные заботы о временных материальных благах помрачают его ум, ослабляют веру и наполняют его душу мучительным смятением.

Заповедуя накоплять только такие сокровища души, которые ведут в жизнь вечную, Христос коснулся и того практического вопроса, который, конечно, волновал в то время многих из его слушателей: нельзя ли спасти свою душу, достигнуть вечной жизни, не покидая своей привязанности к богатству, роскоши и всем житейским утехам? Нельзя ли жить так, чтобы и добрые дела делать, и со своими кумирами, сокровищами земными, не расставаться?

Никто не может служить двум господам

«Нет! — отвечает Христос, — никто не может служить двум господам!» То есть никто не может одновременно служить двум господам с одинаковой к обоим любовью и преданностью; ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Так всегда бывает в обыденной жизни людей; точно так же нельзя быть одновременно преданным Богу, исполняя Его волю, и привязанным к земным сокровищам. Как сердце не может раздвоиться, так не можете служить Богу и маммоне (богатству): станете усердствовать в накоплении земных богатств, и за этим занятием, поглощающим все ваше внимание, будете не радеть о Боге, то есть о подготовлении себе входа в Царство Небесное, а если стремление к накоплению богатств обратится в вас в страсть, то вы возненавидите все, что препятствует вашему любостяжанию.

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть.

Приводит еще и другое соображение, более устрашающее, чтобы сильнее еще отклонить нас от любостяжания, показывая, что оно изгоняет нас от рабства Богу и приводит в рабство богатству. Сначала говорит о двух господах просто, без имени, чтобы заставить слушателей согласиться в истине сказанного. Затем и по имени называет тех, о которых была речь. Говорит о двух господах, представляющих противоположные требования. Усердствовать, т.е. повинуется.

Не можете служить Богу и маммоне. Вот открыл и имена двух упомянутых господ. Мамоною у евреев называется богатство, которое Он назвал господином по причине слабости тех, над которыми оно господствует. Что же? Разве Авраам не был богат? Или Иов и другие (праведники)? Да, они были богаты, но не раболепствовали богатству, а были господами его и раздавали его неимущим. Не можете Богу работати и мамоне, потому что Бог повелевает не только воздерживаться от чужого, но и свое дарить, мамона же наоборот: не только своего не давать, но не воздерживаться и от чужого. Бог повелевает обуздывать чрево, а мамона – уступать ему; Бог повелевает быть целомудренным, а мамона – блудодействовать и т. п.

Невозможность служить двум господам обусловливается различием требований этих лиц. Одинаковость требований иногда делают возможным совместное служение двум господам. Здесь же разумеются не только несходныя, но даже противоположныя.

На сирском [Арамейском. - Ред.] языке маммоной называется богатство. Не можете служить Богу и богатству! Пусть это слушает скупец, пусть слушает тот, кто носит имя христианина, что он не может одновременно служить богатству и Христу. Впрочем, Он не сказал о том, кто имеет богатство, а о том, кто является рабом (servit) богатства. Действительно, кто является рабом богатства, тот как раб сохраняет богатство, а кто сбросил с себя ярмо богатства, тот раздает его как господин.

Видишь ли, как Христос мало-помалу удаляет пристрастие к настоящим благам, и, предлагая обширное слово о презрении богатств, ниспровергает владычество сребролюбия? Он не удовлетворился тем, что сказал прежде, хотя говорил много и сильно; но присоединяет и другие побуждения, более грозные. Что может быть поразительнее теперь произнесенных слов, если богатство в самом деле может отлучить нас от работания Христу? И что вместе вожделеннее, если, презирая богатство, можем иметь истинное расположение и любовь ко Христу? Что всегда говорил, то и ныне скажу: именно, подобно искусному врачу, показывающему, что от невнимания его советам происходит болезнь, а от повиновения здравие, Христос тем и другим, т. е., пользою и вредом, побуждает слушателей к повиновению словам Своим. Итак, смотри, как Христос, уничтожая препятствие, указывает и устрояет нашу пользу. Не потому только, говорит Он, вредно для вас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ум ваш; но преимущественно потому, что оно, делая вас пленниками бездушного богатства, удаляет вас от служения Богу, и таким образом вредит вам и тем, что делает вас рабами вещей, над которыми вы должны господствовать, и тем, что не позволяет служить Богу, которому всего более вы должны служить. Как прежде показал Он двоякий вред для собирающих богатство на земле — и тот, что собирают богатство там, где тля тлит, и тот, что не собирают его там, где стража самая безопасная, так и теперь показывает двоякий вред — и тот, что богатство удаляет нас от Бога, и тот, что оно порабощает мамоне. Впрочем, не тотчас выставляет это на вид, но наперед высказывает общие мысли, говоря таким образом: никтоже может двема господинома работати. Здесь под двумя господами разумеет Он господ, приказывающих совсем противное один другому: иначе они не были бы и двоими. Ведь множеству веровавших бе сердце и душа едина (32 У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее.Деян. 4:32). Хотя верные были разделены телом, но помыслом были одно. Потом, усиливая сказанное, Спаситель говорит: тот не только служить не будет, но еще возненавидит и отвратится. Либо единаго возненавидит, говорит Он, а другаго возлюбит, или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. В двух этих изречениях Спаситель, кажется, выражает одну и ту же мысль; но не без причины говорит Он так, а с тем намерением, чтобы показать, как удобно перемениться на лучшее. Чтобы ты не говорил: я однажды навсегда порабощен богатством, угнетен им, Он — показывает, что возможно и перемениться, возможно перейти как на ту, так и на другую сторону. Итак, высказав общую мысль, чтобы заставить самого слушателя быть беспристрастным судиею слов Его и произнести суд на основании самого дела, Христос как скоро увидел, что слушатель соглашается с Его словами, тотчас открывает Свою мысль: не можете, говорит, Богу работати и мамоне. Помыслим и ужаснемся, что заставили мы сказать Христа, — сравнить богатство с Богом! Если же и представить это ужасно, то не гораздо ли ужаснее на самом деле работать богатству, и его самовластное владычество предпочитать страху Божию? Итак, что же — скажет кто-нибудь — ужели не могло быть этого у древних? Нисколько. Как же Авраам и Иов угодили Богу, спросишь ты? Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне; имел богатство и обладал им, был господином его, а не рабом. Он пользовался им как управитель чужого имения, не только не похищая чужого, но и собственное отдавая неимущим; и что всего более, он не услаждался тем, что имел у себя, как сам свидетельствовал об этом, говоря: аще и возвеселихся многу ми богатству бывшу (25 Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много?Иов. 31:25)? Потому-то, и когда лишился богатства, не скорбел. Но ныне не таковы богатые; они, будучи несчастнее всякого пленника, платят дань мамоне, как некоему жестокому тирану. Любовь к богатству, овладев их сердцем, как бы некоторою крепостью, непрестанно дает им оттуда свои повеления, дышащие беззаконием, и ни один из них не противится этим повелениям. Итак, не мудрствуй излишне! Бог однажды навсегда сказал, что служение Богу и мамоне не может быть соединено вместе. А потому ты не говори, что может быть соединено. Когда мамона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и собственное имущество; когда Бог повелевает вести жизнь целомудренную, а мамона — жить блудно; когда мамона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог, напротив, — обуздывать чрево; когда Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а мамона — прилепляться к ним; когда мамона заставляет удивляться мраморам, стенам и крышам, а Бог — все это презирать и почитать истинную мудрость: как же ты говоришь, что служение Богу и мамоне может быть соединено вместе?

Далее, Христос назвал мамону госпожою, не потому, чтобы мамона по свойству своему была госпожою, но по причине жалкого состояния тех, кто раболепствует ей. Равным образом, и чрево называется богом не по достоинству, но по причине бедственного положения служащих ему, — что хуже всякого наказания и прежде муки может мучить плененного. В самом деле, каких осужденных не будут несчастнее те, которые, имея Господом Бога, свергают с себя Его кроткую власть, и добровольно покоряются жесточайшему мучительству, не смотря даже на то, что отсюда и в настоящей жизни происходит величайший вред? Отсюда вред несказанный, отсюда ссоры, обиды, распри, труды, слепота душевная; и, что всего несноснее, служение мамоне совершенно лишает небесных благ.

* * *

Пристрастный богатству не только не станет любить врагов, но и на самих друзей будет смотреть, как на врагов.

Да что я говорю о друзьях? Пристрастные к богатству часто не признают самой природы. Такой человек ни родства не знает, ни знакомства не помнит, ни возраста ни почитает, никого не имеет другом, но ко всем проявляет враждебное расположение, больше же всех — к самому себе, — не потому только, что губит душу свою, но и потому, что обременяет себя безчисленными заботами, трудами, печалями. Он решается на путешествия, подвергается неприятностям, опасностям, козням и всему подобному, лишь бы только иметь у себя корень зол и насчитать много золота. Что может быть ужаснее такой болезни! Человек, одержимый ею, отказывается и от роскоши и от всякого удовольствия, из-за которых так много грешат люди, и лишает себя славы и чести. Любящий богатство всех подозревает и имеет множество обвинителей, завистников, клеветников и злоумышленников. Те, которые обижены им, ненавидят его, потому что потерпели от него зло; те, которые еще ничего не потерпели, вооружаются против него, из опасения потерпеть и из соболезнования к потерпевшим; а наконец, и люди великие и могущественные, частью по негодованию на него из сострадания к низшим, а частию и по зависти, также становятся его врагами и ненавидят его.

Но что я говорю о людях? Против кого сам Бог вооружен, — какая остается тому надежда, какое утешение, какая отрада? Пристрастный к богатству никогда не будет в состоянии пользоваться им; он будет рабом и стражем его, но не господином. Стараясь всегда увеличить, он никогда не захочет тратить его, но будет изнурять себя. будет беднее всех нищих, потому что никогда не удовлетворит своей страсти. А ведь деньги существуют не для того, чтобы беречь их, но для того, чтобы ими пользоваться. Если же мы станем зарывать их от других, то может ли быть что жалче нас, когда мы всюду бегаем и стараемся все захватить, чтобы запереть у себя в дому и изъять из общего употребления? Есть, впрочем, и другой недуг, не меньше этого. Одни зарывают деньги в землю, а другие расточают для чрева, на роскошь и пьянство, и таким образом вместе с наказанием за неправду навлекают на себя наказание за сластолюбие. Одни употребляют их на тунеядцев и льстецов, другие на игру и блудниц, а третьи на другие подобные надобности, и таким образом пролагают себе бесчисленные пути, ведущие в геенну, и оставляют прямой и законный путь, ведущий к небу, между тем как этот путь не только доставляет выгоду, но и приятнее тех путей.

* * *

Раб денег не может быть истинным рабом Христовым. Сам Христос открыл, что это – дело невозможное: «Не можете, — сказал Он, — служить Богу и маммоне»; и еще: «Никто не может служить двум господам»/ (24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.Мф. 6:24). Они повелевают противное: Христос говорит: щади бедных, а маммона внушает: отнимай и то, что они имеют; Христос говорит: истощай свое имение, а маммона внушает: бери и то, что у них есть.

Видишь ли ты противоположность? Видишь ли борьбу? Хотите ли, покажем, как нельзя повиноваться обоим, но одного должно презреть? Или не нужно говорить? Как? Не видим ли на деле, что Христа презирают, а мамону почитают? Замечаете ли вы, как даже слова эти противны? Не тем ли более дела? Но в действительности это не кажется нисколько противным, потому что нами обладает страсть. Душа, хотя немного освободившаяся от страсти, пока находится в таком состоянии, может судить правильно. Но, поддавшись опять страсти, будучи одержима горячкой, и услаждаясь предметом страсти, не может судить здраво, не может судить беспристрастно. Христос говорит: если кто «не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (33 Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником.Лк. 14:33); а маммона говорит: возьми хлеб у алчущего. Христос говорит: «одень нагого» (7 раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.Ис. 58:7); а маммона говорит: раздень нагого. Христос говорит: «от единокровного твоего не укрывайся» (7 раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.Ис. 58:7); а маммона говорит: не жалей кровных своих, пренебреги даже матерью и отцом. И что я говорю — отцом и матерью? Самую душу твою и ту погуби. И однако ж (люди) повинуются. Увы, того, чьи повеления столь жестоки, грубы и зверски, слушают более, нежели Того, Чьи заповеди человеколюбивы и спасительны для нас. За то и геенна, за то огонь, за то река огненная, за то червь неумирающий.

Когда мы молимся, то в мыслях наших странным образом вертятся самые святые, высокие предметы наравне с предметами земными, житейскими, ничтожными, например: и Бог, и какой-либо любимый предмет, например деньги, какая-нибудь вещь, одежда, шляпа, часы или же какой-нибудь сладкий кусок, сладкий напиток, или какое-либо внешнее отличие — крест, орден, ленты, скуфья, камилавка и пр. Так мы легкомысленны, пристрастны, рассеянны! Это свойственно только разве язычникам, не ведающим истинного Бога и Сына Его Иисуса Христа с Духом Святым, а не христианам, коих сокровище не на земле, а на небе. Где же живая вода в нашем сердце, бьющая ключом живительным в сердцах, всецело преданных Богу? Её потому и нет, что она вытеснена из него житейскими суетами и пристрастиями. Не можете служить Богу и маммоне [24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.Мф. 6:24; 13 Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.Лк. 16:13], говорит Истина.

маммоне — В греческом подлиннике стоит арамейское слово "мамона".

μισήσει fut. ind. act. от μισέω ненавидеть; в данном контексте — пренебрегать, уклоняться, нерадеть. Любовь и ненависть соотносятся с верностью в служении (DA). άνθέξεται fut. ind. med. (dep.) от αντέχομαι быть приверженным, стоять за кого-л. Здесь — в смысле долга верности (ММ). Относительно локального значения предл. в конструкции см. МН, 297. καταφρονήσει fut. ind. act. от καταφρονέω презирать, относиться свысока. Прист. показывает, что действие нежелательно для obj. (МН, 316). Формы fut. в данном ст. являются гномическими или всевременными, т. е. выражающими общезначимые истины (VA, 423; RG, 876). μαμωνφ dat. sing, собственность, земные блага, деньги, средства; то, в чем человек обретает уверенность (Carson, 178; DA; SB, 1:434; TDNT).

У двух господ редко бывали общие рабы, но когда это случалось, то всегда вело к неприятностям. «Маммона» — арамейское слово, означающее богатство или деньги, но Иисус, по-видимому, уподобляет его некоему идолу, используя другую древнюю фигуру речи (персонификацию).

Желая яснее показать, что в сердце человека не могут ужиться две заботы: забота об угождении Богу и забота о богатстве, Спаситель приводит еще пример. Никто не может служить двум господам, если они будут приказывать противное один другому. Сначала Спаситель говорит просто о двух господах, не называя их по имени, чтобы заставить слушателей согласиться в том, что Он говорит истину. Затем уже и по именам называет тех, кого Он разумеет под господами: Не можете служить Богу и маммоне. Надо вам выбрать кого-нибудь из двух: или Бога, или маммону. Маммоной у сирийцев назывался бог или идол богатства, а евреи под этим словом понимали просто богатство. — “Маммона есть всякая неправда, толкует бл. Феофилакт: неправда же — дьявол. Мы поставляем себе дьявола в господина, когда исполняем его волю, равно и наше чрево делаем богом; поэтому не можем мы работать Богу, если работаем маммоне.” Человек, говорит бл. Августин, или Бога будет ненавидеть, а дьявола любить, или дьяволу станет усердствовать, а о Боге нерадеть. Так и бывает с людьми грешными, хотя они никогда не сознаются что любят сатану, а Бога ненавидят. — “Если ты раб житейских попечений (свят. Филарет), то не можешь в то же время быть рабом Божиим.“ “Бог (св. Златоуст) однажды навсегда сказал, что служение Богу и маммоне не может быть соединено вместе. Ибо маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и свое; Бог повелевает вести жизнь целомудренную, а маммона — жить блудно; маммона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог напротив — обуздывать чрево; Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а маммона — прилепляться к ним. Как же после этого ты говоришь, что служение Богу и маммоне может быть соединено вместе?” Нет, для вас вредно не только пристрастие к богатству, но даже излишняя заботливость о самых нужных вещах.

Никто не может служить и прочее. Это — другой наглядный пример в разъяснение и доказательство того, что должно заботиться о стяжании истинного богатства на Небесах, которое несовместимо с привязанностью к сокровищам земным. Двум господам. Разумеется два господина с различными и противоположными качествами и требованиями к слуге, которым вместе нет возможности удовлетворить (ср.: Златоуст и Феофилакт). В таком случае слуга одного стал бы ненавидеть, а другого любить: любовь и ненависть — противоположные чувства, несовместимые одно с другим (ср.: 2 Я возлюбил вас, говорит Господь. А вы говорите: "в чем явил Ты любовь к нам?" - Не брат ли Исав Иакову? говорит Господь; и однако же Я возлюбил Иакова,3 а Исава возненавидел и предал горы его опустошению, и владения его - шакалам пустыни.Мал. 1:2—3; 26 если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником;Лк. 14:26; 13 Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.Лк. 16:13; 25 Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную.Ин. 12:25; 13 как и написано: Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел.Рим. 9:13). Усердствовать. Следствие и внешнее выражение любви. Нерадеть. Следствие и обнаружение нелюбви или ненависти. Под образом этих двух господ с разными требованиями к слуге, несовместимыми для последнего, разумеются Бог и маммона. Маммона — сирское божество, которое почитали как бога-покровителя земных сокровищ и благ, или вообще богатства (как Плутос у греков). Не видно, чтобы иудеи, некогда столь склонные к поклонению чуждым богам, почитали когда-либо это божество, но они, как кажется, пользовались этим названием чуждого божества для обозначения богатства вообще. Пристрастие к стяжанию земных благ несовместимо со служением Богу; впрочем, богатство, как Божие благословение, при правильном отношении к нему, не препятствует служить Богу. Примеры — Авраам, Иов и другие праведники. «Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов богат был, но не служил маммоне, имел богатство и обладал им, был господином его, а не рабом. Он пользовался им как раздаятель чужого имения и не услаждался тем, что имел у себя» (Златоуст).

Никто не может служить двум противных мнений господинам. Если же единодушны будут и согласны, то и той же может и двум служить: ибо два едино суть, так как сердце и душа веровавших едина бе (32 У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее.Деян. 4:32) хотя их и многия были тысячи. Но что о господах противных мнений упоминает Господь, сие явствует из последующих слов: не можете Богу работати и мамоне. Мамона есть слово сирское и значит богатство и сокровища. Сии убо два господина, Бог и мамона, суть несогласные и противные. Бог есть праведен и делания правды требует от рабов Своих: праведен Господь, и правды возлюби: правоты виде лице Его (7 ибо Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника.Пс. 10:7); мамона есть неправедна, и рабов своих принуждает творить дела неправедныя: сотворите себе други от мамоны неправды (9 И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.Лк. 16:9). Бог хощет рабу Своему быть щедролюбивым и милостивым, мамона — скупым и немилосердым. Богу рабу Своему повелевает пригвождать ум и сердце к небеси, а мамона и мысль и сердце низводит на землю. Почему не может один и тот же работать двум вместе: но или единаго возненавидит, то есть мамону, и возлюбит другаго, то есть Бога; или прилепится к мамоне, и возненавидит Бога. Дважды же о том же упомянул Господь для того, чтобы показать нам, что удобное есть прехождение от единаго господина к другому, и чтоб таким образом сребролюбца поставить безответным. Якоже прилепляемся к мамоне и презираем Бога, тако и с таковою же удобностию, если хощем, ненавидим мамону, хотя ей и работали, и любим Бога. Приметь еще и сих слов важность: или единаго держится, о друзем же нерадети начнет. Сие значит то, что если кто бывает рабом Божиим, тот нерадит о сребролюбии: кто же бывает слугою сребролюбия, тот нерадит о Боге. Знал Господь, что сему сребролюбец противоречет, говоря: и как я могу отвратить лице мое и нерадеть о мамоне? Я, будучи человек, нужду имею в пище, питии и одеянии: сего не всегда и везде можно сыскать. Почему необходимость требует заботиться и запасать и для старости, и для немощи, и для всякаго случая жизни моея. О таковом возражении сребролюбца хотя не упомянул Господь, однако дает и на оное ответ, говоря:

ст. 25 Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся: не душа ли больши есть пищи, и тело одежди?

Вместо «одному усердствовать» лучше — «одного предпочитать и другим пренебрегать» (слав. «…или единого держится, о друзем же нерадети начнет»). Обращает на себя прежде всего реальный смысл выражения: бывает ли действительно так, что человек не может служить двум господам? На это можно сказать, что нет правила без исключений. Но обыкновенно бывает так, что когда «много хозяев», то рабская служба бывает не только трудна, но и невозможна. Даже в практических целях производится, поэтому, сосредоточение одной власти в одних руках. Затем обращает внимание еще конструкция речи. Не сказано: одного (ton ena) будет ненавидеть и одного презирать, потому что в этом случае получилась бы ненужная тавтология. Но одного будет ненавидеть, одного будет предпочитать, другого будет любить, другого ненавидеть. Указываются два господина, резко отличные по характеру, что, по-видимому, выражено словом eteroj, которое (в отличие от alloj) вообще означает родовое различие. Они совершенно разнородны и разнохарактерны. Поэтому «или»–«или» не повторения, но предложения, обратные одно другому. Мейер выражает это так: «будет ненавидеть А и любить Б, или будет предпочитать А и презирать Б». Указываются на разные отношения людей к двум господам, начиная с полной преданности и любви с одной стороны и ненависти с другой, и кончая простым, хотя бы даже и лицемерным, предпочтением или презрением. В промежутке между этими крайними состояниями можно подразумевать различные отношения большей или меньшей силы и напряженности. Опять чрезвычайное тонкое и психологическое изображение людских отношений. Из этого делается вывод, оправдываемый взятыми образами, хотя и без oun: «не можете служить Богу и мамоне», — не просто «служить» (diakonein), но быть рабами (douleuein), находиться в полной власти. Очень хорошо объясняет это место Иероним: «ибо кто раб богатства, оберегает богатства, как раб; а кто сверг с себя рабское иго, тот распоряжается ими (богатствами), как господин». Слово мамона (не маммона и не маммонас, — удвоение м в этом слове доказано очень слабо, Блясс) — означает всякие роды обладания, наследия и приобретения, вообще всякое имущество и деньги. Находилось ли это, позднее образовавшееся, слово в еврейском, или оно может быть сведено к араб. слову, сомнительно, хотя Августин и утверждает, что mammona у евреев называются богатства, и что с этим согласуется пуническое название, потому что lucrum на пуническом языке выражается словом mammon. У сирийцев в Антиохии слово было обычно, так что Златоуст не счел нужным объяснить его, подставив вместо него crusoj (золотая монета — Цан). Тертуллиан переводит мамона словом nummus. Что мамона есть название языческого бога, — это средневековая басня. Но маркиониты объясняли его преимущественно об иудейском боге, а Григорий Нисский считал его именем диавола Веельзевула.

Желая яснее показать, что в сердце человека не могут ужиться две заботы: забота об угождении Богу и забота о богатстве, Спаситель приводит еще пример: НИКТО НЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ДВУМ ГОСПОДАМ, если они будут приказывать противное один другому: ИБО ИЛИ ОДНОГО БУДЕТ НЕНАВИДЕТЬ, А ДРУГОГО ЛЮБИТЬ; ИЛИ ОДНОМУ СТАНЕТ УСЕРДСТВОВАТЬ, А О ДРУГОМ НЕРАДЕТЬ. Сначала Спаситель говорит просто о двух господах, не называя их по имени, чтобы заставить слушателей согласиться с тем, что Он говорит истину. Затем уже и по именам называет тех, кого Он разумеет под господами: НЕ МОЖЕТЕ СЛУЖИТЬ БОГУ И МАММОНЕ, надобно вам выбрать кого-нибудь из двух: или Бога, или маммону. Маммоной у Сирийцев назывался бог или идол богатства, а Евреи под этим словом понимали просто богатство. "Маммона есть всякая неправда, — толкует блаженный Феофилакт, — неправда же — диавол. Мы поставляем себе в господина диавола, когда исполняем его волю, равно и наше чрево делаем богом; поэтому не можем мы работать Богу, если работаем маммоне". "Человек, — говорит блаженный Августин, — или Бога будет ненавидеть, а диавола любить, или диаволу станет усердствовать, а о Боге нерадеть. Так и бывает с людьми грешными, хотя они никогда не сознаются, что любят сатану, а Бога ненавидят". "Если ты раб житейских попечений, — говорит святитель Филарет, — то не можешь в то же время быть рабом Божиим". "Бог, — поучает святитель Златоуст, — однажды навсегда сказал, что служение Богу и маммоне не может быть вместе соединено. Ибо маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и свое; Бог повелевает вести жизнь целомудренную, а маммона жить блудно; маммона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог напротив — обуздывать чрево; Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а маммона — прилепляться к ним; как же после этого ты говоришь, что служение Богу и маммоне может быть соединено вместе?" Нет, для вас вредно не только пристрастие к богатству, но даже излишняя заботливость о самых нужных вещах: ПОСЕМУ ГОВОРЮ ВАМ: НЕ ЗАБОТЬТЕСЬ ДЛЯ ДУШИ ВАШЕЙ (для жизни вашей), ЧТО ВАМ ЕСТЬ И ЧТО ПИТЬ, НИ ДЛЯ ТЕЛА ВАШЕГО, ВО ЧТО ОДЕТЬСЯ.

Под двумя господами разумеет тех, которые дают противоположные приказания. Мы, например, делаем своим господином дьявола, как и свое чрево богом, но наш Бог по природе и истинно есть Господь. Не можем мы работать Богу, когда работаем маммоне. Маммона же есть всякая неправда. Видишь ли, что для богатого и неправедного невозможно служить Богу, ибо корыстолюбие отторгает его от Бога?

Маммона, по изъяснению Отцев Церкви, означает богатство земное. Спаситель решительно говорит, что не возможно есть работать вместе Богу и маммоне, так точно, как невозможно работать двум господам противных свойств. Сие одно долженствовало бы заставить всякаго Христианина бегать от страсти любостяжания, как от величайшаго несчастия. Ибо какого добраго и щедродаровитого Господина теряет он в Боге — Отце щедрот и всякия утехи (3 Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения,2 Кор. 1:3)? и какому злому мучителю порабощается, соделавшись рабом маммоне? Служить Богу всем сердцем, есть царствовать, говорит один учитель Церкви. — Все блаженство небожителей проистекает из того, что они свободно и беспрепятственно исполняют всю волю Отца небеснаго. Но работать земному богатству есть быть самым бедным рабом бесчисленных забот, превратностей, грехов. И за какую же награду? — Чтобы после кратковременных удовольствия плоти, всегда почти растворяемых горестно, по смерти остаться в совершенной наготе, и с сокровищами земными лишиться вместе и небеснаго. Но разве нельзя, скажут некоторые, иметь богатство и работать Богу? — Иметь богатство и работать богатству, суть две вещи весьма различные. Имел богатство и отец верующих, Авраам; но быль ли его рабом, когда из любви к Богу не пощадил принесть Ему в жертву единороднаго сына своего, Исаака? После сей жертвы пощадил ли бы он сокровища свои для служения Господу, Которому принадлежало все его сердце? Богат был зело Иов; но был ли рабом богатства своего, когда он пред самим Господом мог поведать свои благотворения? Спасох убогаго от руки сильнаго, и сирот, емуже не бе помощника, помогох: благословение погибающаго на мя да приидет; уста же вдовича благословиша мя (5 когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня,Иов. 29:5, 12, 15). Был ли рабом богатству, когда он, при внезапном лишении всего своего имущества, без смущения и ропота мог сказать: сам наг изыдох от чрева матере моея, наг и отъиду тамо: Господь даде: Господь отъят, яко Господеви изволися, тако и бысть: Буди имя Господне благословено во веки (21 и сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно!Иов. 1:21). И земныя сокровища суть также дары благости Божией. Когда Господь хощет так щедро даровать нам сокровища небесныя, откажет ли милосердие Его в земных, ежели оне нам на пользу души? Вся ваша суть, говорит Св. Апостол Павел, или мир, или настоящая, или будущая (22 Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, - все ваше;1 Кор. 3:22), только бы сердце наше все принадлежало Христу. Отец небесный благословляет честное трудолюбие в приобретении сокровищ земных; но тогда, когда мы первее всего и паче всего, стараемся о спасении души своей. Благословляет искусство и промышленность; но тогда, когда мы удалены от хитрости и обманов. Благословляет бережливость в домостроительстве; но тогда, когда мы не затворяем сердца своего для помощи собратий наших. Отеческое милосердие Его благословляет даже невинныя наслаждения наши; но тогда, когда они происходят во славу Божию, без роскоши и плотоугодия. Благословляет житницы и сокровищницы наши; но тогда, когда не к ним, а к Богу прилеплено все сердце наше. Посему-то Дух Святый устами Царе-Пророка Давида дает нам весьма спасительное наставление: Аще богатство течет, не прилагай те сердца (11 Не надейтесь на грабительство и не тщеславьтесь хищением; когда богатство умножается, не прилагайте [к нему] сердца.Пс. 61:11). Сердце наше, братие, да будет всегда там, где истинное сокровище наше, — сокровище жизни, славы и радости вечной, сокровенное со Христом в Боге (3 Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге.Кол. 3:3). Аминь.