Евангелие от Матфея, Глава 5, стих 38. Толкования стиха

Нам кажется, что эта заповедь учит мести, но она, наоборот, ограничивает месть. Мы ведь и сейчас видим, что хотим выбить не око за око и зуб за зуб, а за одно око — два ока, за один зуб — все тридцать два. Как правило, когда мы сердимся, то не удовлетворяемся тем, чтобы нанести человеку такой же вред, какой он нанес нам. Это хотя и отвратительное, греховное, но совершенно естественное, всем знакомое чувство. По крайней мере, в порыве гнева (может быть, потом мы себя и удерживаем) нам хочется причинить гораздо больше вреда, чем причинили нам. Поэтому заповедь Моисея ограничивает зло и учит любви к ближнему, по крайней мере, ограничивает ненависть к другому человеку, ставит нашу злобу в определенные пределы. Собственно, и государственный закон основан на равном возмездии. Моисей заповедует ограничивать месть равным воздаянием.

Закон велит: око за око, зуб за зуб (Исх. 21:24, Лев. 24:20, Втор. 19:21) подразумевая, что человек, опасаясь лишиться своих частей тела, будет беречь их и у других людей и так никто не будет творить зло. Но поскольку горе миру от соблазнов (Мф. 17:8), пока мы живем в сем мире, где верховодит дьявол, здесь неизбежно преизобилуют злословящие, мучители и гонители. И если мы начнем, следуя заповеди закона, всем им воздавать злом за зло, то станем все злыми и положение закона будет нарушено, который, желая злых сделать добрыми, сделал даже добрых злыми. По заповеди же Христовой, если не противиться злому, хотя бы злые и не претерпевали наказания, добрые все равно пребудут добрыми, и так через заповедь Христову исполняется и заповедь закона. Ибо исполняющий заповедь закона тем самым не исполняет заповедь Христа, а исполняющий заповедь Христа тем самым исполняет и заповедь закона.

См. ст. 39

Некоторые порицают древний Закон за то, что он повелевает вырывать глаз за глаз и зуб за зуб и объявляет вырвавшему глаз или зуб у кого-нибудь такое же несчастье, без всякого сострадания. Но Закон этот весьма человеколюбив, и повелел делать это для того, чтобы люди того времени, весьма склонные к нанесению ударов друг другу, не вырывали один у другого глаз и зубов, вследствие страха потерпеть то же самое.

Заповедь Ветхаго Завета: око за око дана была в ограждение произвола и дерзости. Страх наказания должен был удерживать от преступления и обид.

Видишь ли, что Спаситель, предписывая выше заповедь вырывать соблазняющее око, разумел не самое око, но такого человека, который дружбою своею наносит нам вред и ввергает нас в ров погибели? В самом деле, если здесь Он предлагает столь высокое правило, что не позволяет вырвать око даже у того, кто вырвал бы его у нас, то мог ли Он повелеть кому-либо вырвать око у себя самого? Если же кто порицает ветхий закон за то, что в нем предписывается воздавать такую месть, тот, по моему мнению, вовсе не имеет понятия о свойственной Законодателю мудрости, не соображается с обстоятельствами времени, и не знает, как иногда полезно бывает снисхождение. В самом деле, если ты размыслишь, кто были слышавшие это повеление, каково было расположение их духа, и в какое время они приняли этот закон, то признаешь мудрость Законодателя и увидишь, что как закон о мщении, так и закон о незлобии даны одним и тем же Законодателем, и оба предписаны вполне своевременно и с величайшею пользою. Если б эти высокие и великие заповеди Законодатель предложил с самого начала, то люди не приняли бы ни этих заповедей, ни прежних. Теперь же, те и другие предложив в приличное время, Он исправил ими всю вселенную. С другой стороны, Законодатель предписал — око за око не для того, чтобы мы друг у друга вырывали глаза, но чтобы удерживали руки свои от обид; ведь угроза, заставляющая страшиться наказания, обуздывает стремление к делам преступным. Таким образом Законодатель мало-помалу посеевает в сердцах благочестие, когда повелевает, чтобы обиженный за причиненное ему зло платил равным, хотя, по требованию правосудия, зачинщик преступления достоин был бы большего наказания. Но так как Ему угодно было правосудие растворить человеколюбием, то учинившего большее преступление Он осуждает на наказание гораздо меньшее, нежели какого он достоин, желая тем самым научить нас и среди самого страдания показывать великую кротость.

Законодатель обоих Заветов один. Но Иудеям, как необузданным, закон запрещал только дела, а Евангелие, преподавая нам учение как любомудрым, и самые мысли, от которых рождаются действия, преграждает как источники зла, не только строго наказывая за совершенные грехи, но и полагая надежные преграды к их совершению. Если же угодно тебе, обратимся и к подлинным словам. Всего лучше слышать самое Писание. Господь говорит: речено бысть древним: око за око, и зуб за зуб. Аз же глаголю вам: не противитися злу. Закон мерою наказания полагает равное страдание, дозволив обиженным делать столько же зла, сколько они сами потерпели, чтобы опасением потерпеть то же самое предотвратить злое дело. Вот объяснение, касающееся глубокой мысли законодателя. А Евангелие кротостью страдающего препятствует пороку простираться в худшее. Поскольку справедливо полагался предел несправедливости мстящих, и дан был закон, чтобы не сделалось ничего худого, то воздавалось подобным за подобное. Всякий делал то же, в чем обвинял обидчика. Но это было не прекращением прежних худых дел, а вызовом новых, более ужасных, когда один раздражался и делал зло вновь, а другой стремился отомстить за старое и не знал никакого предела во зле. Отмщение служило не концом, но началом больших бед, когда обидчик и отмщающий впадали в какой-то непримиримый раздор; и то, что было премудрого в законе, что законодатель установил для предотвращения грехопадений, они делали поводом ко греху. Итак, когда столько породилось зол, то Евангелие, угасив как огонь, их начало, остановило стремление зла вперед.

ήκούσατε aor. ind. act., см. ст. 21. έρρέθη aor. ind. pass., см. ст. 21. άντί с gen. вместо чего-л. οδόντα асс. sing, от όδούς зуб (SB, 1:337-41).

Последними словами выражается правило равного возмездия, считающееся у людей во все времена наиболее справедливым. В самом деле с точки зрения закона гражданского нельзя допустить, чтобы преступник терпел от наказания меньше, чем в преступлении наносил вреда или приобретал: ибо тогда преступление казалось бы ни мало не опасным, напротив даже и по сравнению с наказанием было бы выгодно для преступника. С точки зрения обиженного также естественно желать, чтобы удовлетворение за обиду не было меньше самой обиды, чтобы им восполнялся понесенный от обидчика ущерб в имуществе или достоинстве. Но Иисус Христос изрекает новый закон, который восполняет то, чего недоставало ветхозаветной справедливости и естественной человеческой мудрости, – закон терпеливого и безропотного перенесения обид. Безусловно ли отменяет Он чрез это закон равного возмездия? Нет: последний остается в полной силе для тех носителей власти, которые этим законом должны ограждать от преступлений но свое личное, а общественное благо. Христос заменяет закон возмездия законом всепрощения только для обиженных, чтобы последние не пользовались законом возмездия для мести, чтобы личная вражда не была бесконечна, и чтобы потерпевшие от неправды другого предавали свое дело суду Божию (1 Пет. 2:23).

Непротивление В этом отрывке использован прием гиперболы — ученики не стали бы вести себя так, иначе они сразу лишились бы крова (ср.: 2 Кор. 11:20). Но гипербола была действенным средством, имеющим целью побудитьслушателей к осознанию радикального характера проповеди Иисуса: фактически, Он призывает ценить человеческие отношения превыше всего, а собственность почитать за ничто. (Это абсолютное бескорыстие, в основе которого — любовь; ср.: 5:43,44.) «Око за око, и зуб за зуб» — это часть широко известного на Ближнем Востоке закона воздаяния. В Израиле и в других культурах этот принцип проводился в жизнь судом и означал узаконенную месть; право на мщение никогда не признавалось в законе Моисея, за исключением случаев убийства родственника (Чис. 35:18-21). Ветхий Завет не допускал личной мести; Давид, великий воитель, признавал этот принцип (Шар. 25:33; 26:10,11).

Сравнивая Свои новозаветные заповеди с ветхозаветными, Господь говорит: вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. Этот закон нам кажется строгим, потому что мы воспитаны под благодатным веянием духа Христовых заповедей; но для ветхозаветных людей и этот по-видимому такой суровый закон казался снисходительным. По жестокости тогдашних нравов, обиженный мог бы отплатить обидчику за выбитый зуб или выколотое око даже смертью, но закон позволял ему за это отплатить только равным же злом, не больше. Так закон сдерживал мстительность обиженного, устрашая и обидчика. “Законодатель предписал, замечает св. Златоуст, — око за око — не для того, чтобы мы друг у друга вырывали глаза, но дабы обидящий боялся подвергнуться тому же, чему подвергает он обижаемого.” Евреи не понимали духа этого закона и часто случалось, что наказанный обидчик раздражался и обижал еще больше, а обиженный снова старался ему отомстить, и таким образом зло возрастало. Желая показать, что и ветхозаветный закон был в сущности основан на любви к ближнему, что он не для того был дан, чтобы угрожать человеческой мстительности, а напротив — чтобы обуздывать ее и погашать зло. Христос Спаситель вырывает самый корень зла — любомстительность, и прямо указывает: в каком расположении сердца христианин должен встречать обиды, если хочет поступать по духу закона, а не по букве его.

Око за око и зуб за зуб. Законы, изложенные в Исх. 21:24; Лев. 24:20; Втор. 19:21. Строгие, даже суровые, законы эти даны были «не для того, чтобы Друг у друга вырывали глаза, но дабы удерживали руки свои от обид, ибо угроза, заставляющая страшиться наказания, обуздывает стремление к делам преступным» (Златоуст; ср.: Феофилакт). Хотя Закон же сам и пророки ограничивали действие этого закона, запрещая и обличая любомстительность (Лев. 19:18; Плач. 3:27—30; Притч. 24:29), тем не менее закон этот был в действии и, будучи дан, как и другие подобные законы, по жестокосердию, или жестоковыйности, или грубости иудеев ветхозаветных, не согласился с высокой любовью христианской и потому требовал отменены или совершенствования.

См. Исх. 21:24

Сравнивая Свои новозаветные заповеди с ветхозаветными, Господь говорит: ВЫ СЛЫШАЛИ, ЧТО СКАЗАНО: ОКО ЗА ОКО И ЗУБ ЗА ЗУБ. Строгим кажется нам этот Закон, потому что мы воспитались под благодатным веянием духа Христовых заповедей; но для ветхозаветных людей и этот, по-видимому, такой суровый Закон казался снисходительным. По жестокости тогдашних нравов, обиженный мог бы отплатить обидчику за выбитый зуб или выколотое око даже смертью, но Закон дозволял ему за зло отплатить только равным же злом, не больше. Так Закон сдерживал мстительность обиженного, устрашая и обидчика. "Законодатель предписал, – замечает святитель Златоуст, – око за око, – не для того, чтобы мы друг у друга вырывали глаза, но дабы обидящий боялся подвергнуться тому же, чему подвергает он обижаемого". Евреи не понимали духа этого Закона и часто случалось, что наказанный обидчик раздражался и обижал еще больше, а обиженный снова старался ему отомстить, и зло таким образом возрастало. Желая показать, что и ветхозаветный Закон был, в сущности, основан на любви к ближнему, что он не для того был дан, чтобы угождать мстительности человеческой, а напротив, чтобы обуздывать ее и погашать зло, Христос Спаситель вырывает самый корень зла – любомстительность, и прямо указывает, в каком расположении сердца христианин должен встречать обиды, если хочет поступать по духу Закона, а не по букве его:

Слова взяты из Исх. 21:24; Лев. 24:20; Втор. 19:21. причем, прибавлено только «и», которого нет ни в одном из указанных мест на еврейском языке. Но зато, сравнительно с еврейским, речь сокращенная, пропущено: «руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх. 21:24); «перелом за перелом» (Лев. 24:20); «душу за душу… руку за руку, ногу за ногу» (Втор. 19:21). Еврейский текст буквально передан у LXX и также с пропуском «и». В Ветхом Завете, как и других древних народов, существовал так наз. закон возмездия (у римлян jus talionis), который применялся не только по суду, но и в отношениях частных лиц. Христос здесь на этот закон и указывает.

Закон из снисхождения допустил равное возмездие, чтобы из-за страха потерпеть равное, не обижать друг друга.

Можно видеть ясно, слушатели, что Спаситель Христос сими словами Евангелия хощет исторгнуть из сердец верующих в Него самый корень страсти мщения за причиняемый им от других обиды, и насадить в них Свою Божественную кротость и терпение, происходящее из любви и милосердия к самым обижающим нас. Ежели бы Он, единородный Сын Божий, сама Божественная воплощенная любовь и милосердие, не показал Собою примера беспредьльного долготерпения в крестной за нас недостойных грешников смерти Своей: то конечно сия заповедь терпения и любви, превозмогающей все вообще обиды, какия бы они ни были, — заповедь столь мало известная уму и сердцу человеческому, оставленному самому себе, и еще менее приемлемая сынами века сего, показалась бы совсем неудобоисполнимою. По сему-то Он, единый вечный Законодатель и Ветхаго и Новаго Завета, по всеобемлющей премудрости Своей не благоволил открыть сей небесной заповеди древним Израильтянами которые еще неспособны были принять оную, но положил им закон, по которому обиженный требовал себе от суда отмщения равномернаго причиненной ему обиде: око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, язву за язву, вред за вред (Исх. 21:24, 25). Закон праведный, который с одной стороны удерживал склонность к нанесению другим обид страхом равнаго воздаяния обидящему, а с другой мщению обиженнаго полагал предел и границы, и руководствовал ко взаимному обоих примиренно, хотя несовершенному. Пришедши не разорить закон, но исполнить и совершить (Мф. 5:17), Христос Спаситель новозаветного заповедию Своею не разрушает сего закона правды, но открывает верующим в Него высший Божественный закон беспредельной любви и милосердия, и дает им всемогущий способ терпеним побеждать и наглость обижающих и страсть мщения обиженных, и хранить всегда ненарушимый мир в сердце своем: мир Божий, превосходяй всяк ум, по выражению Святаго Апостола Павла (Флп. 4:7). Древний закон равномернаго воздаяния также есть правда, но правда книжников и фарисеев. От Христианина же требуется более по словам Спасителя: аще правда ваша не избудет паче книжник и фарисей, не внидете в царствие небесное (Мф. 5:20). Посему-то к верующим говорит Христос: Аз же глаголю вам не противитися злу (Мф. 5:39), то есть, не воздавать злом за зло, но побеждать благими злое, как изъясняет сии слова Спасителя Св. Апостол Павел (Рим. 12:21). И притом так, что ежели бы кто тебя ударил в десную твою ланиту, ты не только не мсти ему и не прекращай к нему любви своей, но обрати ему и другую. Ударение в ланиту всегда почиталось самою величайшею обидою. Оно поражает нашу честь. Что и справедливо; ибо лице человека есть превосходнейшая часть его тела. Оно есть зеркало души, созданном по образу Божию. Посему-то Иисус Христос избрал сей случай обиды, как важнейшей, дабы показать, что никакая обида, сколь бы она велика ни была, не должна разрушать в сердце Христианина мира и любви к человекам, и располагать его к мщению. Но почему Спаситель не просто сказал: аще кто тя ударит в ланиту, но, аще кто тя ударит в десную твою ланиту? Что весьма не обыкновенно: ибо ударение обыкновенно наносится правою рукою ударяющаго в левую щеку ударяемаго. Здесь Отцы Церкви под символом десной ланиты разумеют то, что есть для человека драгоценнейшее, — то есть, честь его. По сему разумению Спаситель Христос заповедует здесь всем Христианам, а особенно ученикам Своим, которых Он готовил на важное служение Апостольское, чтобы они для истиннаго блага человеков и для спасения душ их с любовию терпели от них всякаго рода личныя оскорбления и обиды, подобно как добрые врачи сносят оскорбления от больных одержимых горячкою, и из сострадания к ним не престают врачевать их. Он заповедует жертвовать даже и своею человеческою честию, ежели сего требует спасение многих, подражая Господу и Учителю своему, Который за спасение рода человеческаго пожертвовал Своею Божественною славою, и не отвратил достопокланяемаго лица Своего от поругания, и пресвятой ланиты Своей от ударения рукою презренного слуги нечестиваго Каиафы. Таковая жертва в глазах мира сего представляется бесчестием, но пред очами Господа и Ангелов Его есть высочайшая честь, — жертва, которая вознаградится вечною славою на небесах.

Трактат 37. Как может не быть противоположным «око за око и зуб за зуб» (Мф. 5:38) и «А Я говорю вам: не противься злому» (Мф. 5:39), то есть “не отвечай ему тем же и не защищайся от врага”? ... Можно сказать и то, что прежде нас бывшие любомудрствовали по этому поводу, что эти высказывания непротиворечивы, и что утверждение одного не есть отрицание другого, но скорее путь и приуготовление, ведущее через несовершенный образ жизни к совершенству. Ибо приучивший себя препоручать свои обиды закону готов избрать и лучшее, подняться и приспособиться к более высоким деяниям – а это разве противоположный смысл и действие? С другой стороны, закон угрозой удерживает самонадеянную и дерзкую десницу преступного деяния против ближнего и страхом предотвращает неподобающее, а благодать даже не позволяет обороняющемуся в подражание этой угрозе противодействовать увещанием, но призывает кротостью сводить на нет порыв гневающегося, – и что лучше этого производит согласие вместо разногласия? Кроме того, требовать воздаяния для зачинщика несправедливости по неотмененному равенству не противоположно тому, чтобы с великой добротой удерживать и успокаивать мятущуюся душу в пределах великодушия, но первое присуще человеку, а второе ближе к божественному, и одно из них непредосудительно, а другое достойно похвалы. Итак, можно сказать это и тем разрешить недоумение; но ничуть же не хуже, наверное, будет дополнение, что одно относится к судье, повелевая не ставить ничего выше справедливости, но быть весами равенства для тяжущихся и показывать себя беспристрастным оком правды; а другое применяется к судящемуся, переменяя и смягчая возбужденное желание воздаяния изобилием человеколюбия, чтобы он не искал усугубить страсть и умножить злодеяние, которое ненавидит и считает заслуживающим наказания, подобными же действиями, и не делал раздор нескончаемым.