Евангелие от Матфея, Глава 5, стих 30. Толкования стиха

В этом вопросе мне ничто не показалось более подходящим, чем понятие «любезнейший друг». Ведь это тот, кого мы справедливо можем назвать частью себя и кого мы сильно любим. Мы можем назвать его и советчиком, поскольку он является глазом, указывающим путь, притом в божественных делах, поскольку он — правый. Хотя и левый — любезный советчик, но в делах земных, относящихся к нуждам тела, о котором было излишне и говорить, что он вводит в соблазн, поскольку этого не дано избежать даже правому глазу. В божественных делах советчик вводит в соблазн, если пытается вносить какую-нибудь пагубную ересь под именем религии и учения. Поэтому как правая рука воспринимается как любезный помощник и исполнитель в божественных делах (ведь так же, как под глазом справедливо понимается созерцание, так под рукой — действие), так и левая рука понимается как дела, которые необходимы для этой жизни и тела.

И аще десная твоя рука соблажняет тя, усецы ю и верзи от себе, уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну. Между прочим, евангелист Марк более подробно передает слова Спасителя, он говорит еще об одном члене тела — ноге.¹ Спаситель перечисляет разные члены тела: око, руку, ногу. Наверное, можно под этим подразумевать некоторые градации развития греховного помысла: сначала человек видит, потом принимает решение о действии, потом уже устремляется к действию. Есть ведь у святых отцов градация развития помысла: прилог, сочетание, сосложение, пленение. И здесь можно увидеть намек на нечто подобное: око — это мысленное зрение, а рука — размышления о том, как на деле совершить этот греховный поступок.

Я же думаю, что все это, как мы сказали выше, относится к душе. Стало быть, Он имеет в виду око души, то есть ум, которым душа созерцает. О нем Он говорит и в другом месте: Если око твое будет чисто и далее (Мф. 6:22). Это око — не плотское око, но отражение другого, внутреннего ока, то есть ума. Ведь и тело имеет свой ум, и душа — свой: по свидетельству апостола, который так говорит об уме души: Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха (Рим. 7:25). А об уме тела так: Безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась главы (Кол. 2:18-19). То же самое можно сказать о руке и «ноге». Правая рука человека — это воля души, а левая рука — воля плоти. И эта плотская рука не есть рука, а только орудие той руки. И если воля души, благая либо дурная, не подвигнет ее, она и не шевельнется. Таким образом, правая рука у человека — это воля души, а левая — воля тела. Поэтому и все части души именуются правыми, а тела — левыми, так как душа создана с собственным произволением, хочет ли она склониться к добру или ко злу; и создана в подчинении закону праведности, чтобы верно видела, верно слушала, и поступала, и жила. А все части тела именуются «левыми», так как плоть сотворена лишенной собственного произволения, так чтобы она могла, если захочет, склониться либо к добру, либо ко злу, но сотворена она во зле, в подчинении закону греха, и она не может видеть, либо слушать, либо поступать верно. Так и все святые называются «правыми», а грешники — «левыми».

Идя путем непогрешительным и живоносным, исторгнем мы у себя соблазняющее око, но не чувственное (ибо и слепые прелюбодействуют), а мысленное. Так например, если епископ или пресвитер, как очи Церкви, живут худо и соблазняют народ, то надлежит их извергнуть. Ибо лучше без них собираться в молитвенный дом, нежели с ними, как с Анною и Каиафою, ввергаться в геенну огненную. Подобно и рука — диакон, если поступает в чем недостойно, да будет отлучен от алтаря. Если и нога — церковнослужитель прибегает (по несчастью) ко лжи и берет деньги, подобно Гиезию; то и его, как неспособного и неблагоразумного, дóлжно устранить от общения; да соблюдется Церковь неблазненно собирающеюся.

Не о членах тела говорит здесь (члены тела свободны от вины; они управляются душою и двигаются, куда она прикажет), но под правым глазом разумеет пригодного, подобно правому глазу, друга, а под правой рукой полезного, подобно правой руке, помощника, – будут ли это мужья или жены. Итак, говорит: если они соблазняют тебя к страсти, не щади их, но лиши их влияния на тебя, и брось от себя. И не сказал: умертви, но изми, разумея совершенное расторжение. Сказав: изми, не остановился на этом, но продолжал речь, присоединив: и верзи от себе, чтобы опять не стать дружным, находясь вблизи. Так как Он говорил о трудном деле, то показал и выгоду, происходящую отселе.

И для Ирода его «правой рукой» была Иродиада, однако того, чтобы он отсек и бросил от себя эту мерзкую руку, не случилось, так что (вместо этой руки) он отсек и выбросил святую главу (Мф. 14:10, Мк. 6:28, Лк. 9:9)¹. Симон же отсек и бросил от себя все члены ветхого человека, дабы не соблазняли его. «Вот, – говорит (он), – мы оставили все» (Мф. 19:27). Итак, когда слышишь все, – знай, что они оставили не глаза, не уши и не нос «ветхого... человека» (Рим. 6:6), которых они не вырывали и не бросили от себя... Далее, рукой назвал заботу о пропитании, а ногой – поспешливость (ко злу). Но о языке Милостивец умолчал, без сомнения, потому, что в теле нет двух языков. Кроме того, сам язык не хотел говорить об отсечении языка, хотя уже этим молчанием говорится против языка и о языке².

Далее Иисус произносит слова, которые звучат радикально и строго: следует отсечь от себя, изгнать из жизни все, что соблазняет к греху прелюбодеяния. «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его <…> И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее». Слово «соблазн» (по‑гречески σκάνδαλον, «скандал») означает ловушку, западню. Соответственно, глагол «соблазнять», «вводить в соблазн» означает заманивать в ловушку, чтобы в конце концов погубить.

Мы, разумеется, понимаем, что грозные слова Иисуса Христа нельзя принимать буквально.

Таков уж был Его способ выражать Свои мысли, такова была характерная особенность речи – пользоваться восточными преувеличениями. Имеется в виду, что из жизни должно быть с корнем вырвано все, что совращает к пороку и ведет к осуждению на Суде Божием.

Вновь, как и в первой антитезе, внимание аудитории переносится с внешнего деяния на внутреннее настроение человека. Снова разрушается граница между юридическим и нравственным аспектами человеческой жизни, ибо человек есть целостная личность, в которой материальное, физическое не отделено от духовного.

Однако при чтении слов Иисуса каждый раз возникает вопрос: возможно ли контролировать свои столь «естественно» возникающие чувства и желания? Этот вопрос постоянно стоял перед Церковью. Но, как уже было сказано, подобные вопросы будут возникать и при чтении других антитез.

Так как Он выше говорил о похотливости по отношению к женщине, то теперь помыслы и чувства, обращающиеся на разные предметы, Он правильно называет глазом. А именем правой руки и прочих частей тела указывается на первые движения воли и страстей; потому что мы действиями оканчиваем то, что начинаем мыслью. Итак, необходимо остерегаться, чтобы находящееся в нас лучшее не склонилось быстро к пороку; ведь если правый глаз и правая рука соблазняют нас, то тем более может соблазнить то, что в нас есть худшее sinistra = находящееся слева: ибо если колеблется душа, то насколько больше может колебаться тело, которое гораздо более склонно к грехам. Иначе: В правом глазу и правой руке показывается наша любовь affectus к братьям, женам, детям и близким родственникам; если мы замечаем, что они служат нам препятствием к созерцанию истинного света, то мы должны отсечь части этого рода, чтобы не погибнуть навеки, пока мы хотим других сделать приобретением. Вот почему о первосвященнике, душа которого посвящена служению Богу, говорится: Да не осквернится он прикосновением ни к умершему отцу, ни к матери, ни к детям (Лев. 21:11), т.е. да не знает он никакой привязанности, кроме любви к Тому, на служение Которому он посвящен.

Когда Он повелевает вырвать и отсечь то, что соблазняет нас, то этим показывает Свой гнев против жен. Для того и присоединил: аще око твое десное соблажняет тя, изми е и верзи от себе (ст. 29). Такую заповедь Он дает для того, чтобы ты не сказал; почему же не посмотреть на женщину, если она моя родственница, или если заставляет смотреть на нее какая другая необходимость? Давая эту заповедь, Христос говорил не о членах — нет, — Он нигде не осуждает плоть, но везде обвиняет развращенную волю. Не глаз твой смотрит, а ум и сердце. Когда душа наша бывает обращена на другие какие-либо предметы, тогда глаз часто не видит того, что находится пред ним. Следовательно, не все надо приписывать действию глаза. Если бы Христос говорил о членах, то сказал бы не об одном глазе, и притом не о правом только, но об обоих. Ведь если кто соблазняется правым глазом, тот без сомнения соблазняется и левым. Итак, почему же Спаситель упомянул только о правом глазе и о правой руке. Чтобы ты знал, что речь идет не о членах, но о людях, имеющих с нами тесную связь. Если ты кого-либо столько любишь, что полагаешься на него как на правый свой глаз, или признаешь его настолько полезным для себя, что считаешь его вместо правой руки своей, и если он развращает твою душу, то ты и такого человека отсеки от себя. И заметь здесь силу выражения. Спаситель не сказал: отстань; а говорит: изми, и верзи от себе, желая указать на полное удаление. Далее, так как Он предписал заповедь довольно строгую, то показывает и пользу ее в обоих отношениях, — в отношении добра и в отношении зла. Уне бо ти есть, говорит Он, продолжая свое иносказание, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну. В самом деле, когда близкий тебе человек и себя самого не спасает, и тебя с собою губит, то какое было бы человеколюбие — обоим вам погрязать в бездне погибели, тогда как, разлучившись друг от друга, по крайней мере, один из вас может спастись? Как же, скажешь, Павел желал быть отлучен от Христа ради братий своих? Апостол желал этого не без пользы, но для того, чтобы другие спаслись; а здесь бывает вред для обоих. Потому Спаситель и не сказал только: изми, но и: верзи от себе, — так, чтобы уже никогда не восстановлять связи с другом, если он останется таким же, как и прежде. Таким образом ты и его освободишь от большого осуждения, и самого себя избавишь от погибели. Чтобы тебе яснее видеть пользу такого закона, применим, если тебе угодно, сказанное для примера к телу. Если бы тебе предстояла необходимость избрать одно из двух: или, сохраняя глаз, быть вверженным в ров и там погибнуть, или, лишившись глаза, сохранить прочие члены тела, — не согласился ли бы ты на последнее условие? Это для всякого очевидно. Это не означало бы, что ты не жалеешь глаза, но что жалеешь все прочие члены. Так же точно рассуждай о мужчинах и женщинах. Если друг твой, который вредит тебе, будет совершенно неизлечим, то он, будучи от тебя отсечен, и тебя освободит от всякого вреда, и сам избавится от большого осуждения, поскольку он, помимо своих грехов, уже не будет подлежать ответственности и за твою погибель. Видишь ли, какою кротостью и попечительностью исполнен закон Христов, и какое великое оказывается человеколюбие в мнимой Его строгости? Да слышат это те, которые спешат на зрелища, и ежедневно делают себя любодеями! Если закон повелевает нам отсекать от себя вредного друга, то какое могут иметь извинение те, которые на зрелищах ежедневно привлекают к себе совершенно незнакомых им, и сами изобретают бесчисленные случаи к погибели? Итак, Спаситель не только не позволяет смотреть любострастными очами, но, показав происходящий от этого вред, еще более усиливает закон, повелевая нам соблазняющий член вырывать, или отсекать, и бросать от себя прочь. И это законополагает Тот, Кто тысячу раз говорил о любви, чтобы в том и другом случае ты узнал, как велико попечение Его о тебе, и как Он всюду ищет твоей пользы. См. также Кол. 3:5 *** "правое око" и "правая рука" (Мф. 5:25-30) указывают нам не на другое что, как на любящих нас со вредом (для нас).

Оком и рукою десною всеблагий Христос наименовал близость к нам друзей и людей преданных нам, за благорасположение искренно содействовать нам назвав их именами тех членов, которыми мы приводим в исполнение то, что нам приятно. Посему, как скоро кто-либо из них делается виновником соблазна, погрязает в каком-либо грехе, который и нас подвергает укоризне, и ему приносить бесчестие, надлежит отсечь такового. Иначе и ты, подобно ему делаясь вредоносным, утратишь телесную чистоту, сообщив недуг свой тем, которые не заражены еще подобными страстями.
*** Не лишено разумности евангельское изречение, а напротив того, исполнено смысла и рассудительности. Взять верх над вожделением и признается великим, и действительно великое дело, но гораздо важнее быть предусмотрительным, чтобы даже не началась эта болезнь. Сие-то самое предустраивая, Христос сказал: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5:28). Называет Он прелюбодеем не того, кто увидел мимоходом и внезапно уязвился, извлек стрелу и уврачевал язву. Ибо не сказал: "кто воззрел", но кто взирает, кто намеренно привлек в себя страсть, питает ее в себе, постоянно посещает ту, которую увидел, с любопытством смотрит на чужую красоту и от частого лицезрения вкушает некоторый род удовольствия. Посему ты, который со всею осторожностью устраиваешь дела свои, справедливо страшишься сего изречения, просишь истолковать тебе оное и не веришь тем, кто доходит до такой нечувствительности, что говорят: лицезрение нимало не вредит взирающему. Но я одобряю тебя, заботящегося о собственном своем спасении, о них же скажу, что осторожность лучше смелого честолюбия, и Божественные изречения предпочитать собственным рассуждениям — дело святое и самое справедливое. Если же кто не убеждается этим, то пусть послушает хотя бы Приточника, который прежде евангельского изречения сказал: "Не останавливай на ней ока своего, но иди прочь и не медли на месте". Пусть послушает этого преукрашенного добродетелями писателя, который в одном месте говорит: добротою женскою мнози прелестишася (Сир. 9:9), и в другом: не назирай чуждыя доброты (Сир. 9:8). Не сказал: не смотри (это бывает иногда случайно), но: не назирай, устраняя внимательное наблюдение, пытливое рассматривание, воззрение с вожделением. Ибо сказано: от сея дружба яко огнь разгарается (Сир. 9:9), то есть, от сего зарождается срамная любовь. Даже и внешним мудрецам, не очень заботившимся об этой строгости нравов, казалось сие и благоприличным и истинным. И Сократ (приведу и их изречения, потому что они возбуждают к целомудрию), увидев, что некто поцеловал благообразного юношу, сказал: "Этот легко бросится на мечи и кинется в огонь, как осмелившийся поцелуем зажечь в себе такой костер". А Диоген, увидев юношу, наряженного роскошнее, нежели как свойственно мужу, сказал: "Если пойдешь к мужчинам, то беда тебе, а если к женщинам, — то наделаешь бед; потому что нарядами мужчины уловляют женщин, а женщины и женоподобные — мужчин". Агезилай же прекрасному отроку, которого любил, когда тот хотел поцеловать его, воспретил это. И Александр не согласился даже видеть жену Дариеву, признав делом постыдным тому, кто берет в плен мужей, уступать над собою победу женам. Если же надобно воспользоваться примерами, взятыми не только у язычников, но и у варваров, то не откажусь и этого сделать. Персидский царь Кир не осмелился видеть Панфию, которая ему предназначалась и о которой свидетельствовали, что красота ее чрезвычайна, и даже тому, кто видел ее часто и говорил при этом, что не терпит ничего худого, советовал не часто смотреть на нее, говоря: "Огонь жжет тех, которые близко, а красота — и тех, которые стоят далеко". И слово сие было не лживо, потому что утверждавший о себе, что он выше сластолюбия, пленен был Панфиею. И поскольку не мог склонить ее на свою сторону, потому что та была целомудренна, то угрожал ей насилием, пока не дала она знать о сем Киру. Тот, сознав, что человек этот потерпел сие оттого, что заключен был в клетке вместе с неодолимым зверем, объявил ему, превозносившемуся тем, что не получает вреда от лицезрения: "Если убедишь эту женщину, не препятствую, а если вознамеришься сделать ей насилие, не дозволю". Итак, если евангельское изречение и писатель Притчей, и сочинивший книгу Премудрости, и еллинские и персидские примеры согласны в этом, то всеми силами должно обуздывать очи, избегать пытливого и невоздержного лицезрения, как уязвляющего смертельно, потому что от него вторгается в душу самый важный порок, овладевая существенными ее частями и, изгнав рассудок, всецело делает ее добычею страсти.

Вопрос. О чем говорит Господь: «Если твое правое око соблазняет тебя, то вынь его и отбрось от себя. И если правая твоя рука соблазняет тебя, то отруби ее и отбрось от себя». Ответ. Христос – неусыпающее око и десница Бога Отца – подобающим образом сравнивает с оком и рукой наших соотечественников и друзей присных, которых волю мы творим так, как волю телесных членов, во всем действуя благодаря им и выполняя свершения. Если кто из них будет по отношению к нам повинен в соблазне, скатившись в грех, нас подвергая доносу, а себе доставляя лишенность чести и похуление, то Божество велит быстро отсечь его, и освободить от тела, и подальше забросить от себя. Ибо если тогда он как нежить (гангрена) сгноит силу тела у тех, кто пребывает во благе и здоров, примешав свое злоумие, то мы не можем презирать известие любомудрия истинной Премудрости, которая есть Христос. Помысл тогда должен быть неуклонным и без снисхождения. Ибо сказал святой апостол Павел, наполненный истинной премудростью: «Христос Божия Сила и Божия Премудрость», украшающая не только слово, но и житие.

χεί ρ рука. Правая рука может быть средством мастурбации (DA; b. Nidda 13a־b; SB, 1:302-303). Здесь приводится условие (допущение) в целях аргументации (GGBB, 693; ВВС), έκκοψον aor. imper. act. от έκκόπτω отрубать, άπέλθη aor. conj. act. от άπέρχομαι уходить, отправляться.

Повелев бороться со грехом не во внешнем только его обнаружении, но и во внутренних источниках и в начальных причинах, Господь в след за сим требует от борющегося такой решительности, чтобы ничего не щадить, никаких лишений и никакого самоограничения не страшиться, лишь бы избежать греха. Аще око твое десное соблажняет тя, изми е и верзи от себе. – И аще десная твоя рука соблажняет тя, усецы ю и верзи от себе: уне бо ти есть да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну. При объяснении этих слов необходимо иметь в виду, что здесь речь условная, предположительная. Господь повелевает в том только случае изъять око и бросить его от себя, если несомненно, что око служит причиной греха, неудержимо увлекая нас к нарушению заповеди Божией. Чрез это Господь не утверждает, что когда-либо бывает так, предоставляя нам судить, глаза ли и руки виновны в наших грехах. Мы же знаем, что телесные органы служат духу и по его воле становятся или орудиями правды или орудиями неправды (Рим. 6:13), что не глаза и руки соблазняют нас и влекут ко греху, но страсти и похоти, которые зарождаются и живут в душе и затем уже направляются к тому, что мы видим глазами и осязаем руками, – и что посему лишение глаза или руки или другого органа не делает и не может сделать человека целомудренным, не может убить живущих в его душе порочных желаний и злых помыслов. Сам Господь в другом месте научает нас, что только от сердца исходят помышления злые, убийства, прелюбодеяния, (Мф. 15:19). Но если око в действительности и само по себе никогда нас не соблазняет, то к чему говорит об этом Иисус Христос, предполагал то, чего не бывает? Он говорит так для того, чтобы с разительною ясностию и силою показать Своим последователям, как нужно беречься греха, как нужно дорожить чистотой. Что дороже человеку правого глаза и правой руки? Только об единственном и самом любимом детище говорят родители, что берегут его больше глаза; только о самом дорогом товарище и самом доверенном друге говорят, что он есть правая рука. Иисус Христос, повелевающий в другом месте возненавидеть и отца и мать, если это будет нужно для того, чтобы сделаться Его достойным, и здесь подобным образом повелевает нам лишиться и десного ока, и десной руки, – но говоря уже о менее дорогом и не так важном, – если бы только это нужно было для того, чтобы спасти душу от греха и от угрожающей за него геенны.

Что означают слова, сказанные Господом: Если 
глаз, рука или нога соблазняет тебя, вырви их и 
брось от себя (ср. Мф. 5:29-30; Мк. 9:43, 45)? Мы можем предположить, что согласно простому толкованию¹ притча намеком указывает на друзей, которые подобны глазам, на домашних, которые необходимы
нам как руки, и на товарищей, которые служат нам будто
 ноги. Их-то Слово и повелевает вырывать, если они со
блазняют нас и вредят душе. Однако предписание мож
но истолковать и иначе, анагогическим способом: если
 ты владеешь созерцательным знанием, будто глазом, но 
оно возносит тебя к гордости и высокомерию — то вырви его. Если ты имеешь делание утонченное, и оно становится для тебя причиной надменности, то вырви его. 
Таким же образом, если ты владеешь способностью к
 служению, которое есть нога, и от этого превозносишься, то отвергни ее. Ведь тебе полезно отказаться от этих 
мнимых добродетелей, но при этом не дойти до совершенной гибели по причине гордости и высокомерия.

См. Мф. 5:29.

Насколько надобно быть осторожным, чтобы не согрешить против этой заповеди, Иисус Христос наглядно показывает на таком примере: Что может быть для тебя дороже правого глаза или правой руки? И однако, – говорит Он, – ЕСЛИ ЖЕ ПРАВЫЙ ГЛАЗ ТВОЙ СОБЛАЗНЯЕТ ТЕБЯ, ВЫРВИ ЕГО И БРОСЬ ОТ СЕБЯ, ИБО ЛУЧШЕ ДЛЯ ТЕБЯ, ЧТОБЫ ПОГИБ ОДИН ИЗ ЧЛЕНОВ ТВОИХ, А НЕ ВСЕ ТЕЛО ТВОЕ БЫЛО ВВЕРЖЕНО В ГЕЕННУ. И ЕСЛИ ПРАВАЯ ТВОЯ РУКА СОБЛАЗНЯЕТ ТЕБЯ, ОТСЕКИ ЕЕ И БРОСЬ ОТ СЕБЯ, ИБО ЛУЧШЕ ДЛЯ ТЕБЯ, ЧТОБЫ ПОГИБ ОДИН ИЗ ЧЛЕНОВ ТВОИХ, А НЕ ВСЕ ТЕЛО ТВОЕ БЫЛО ВВЕРЖЕНО В ГЕЕННУ. Не о членах тела говорит здесь Господь. Члены тела не виноваты, они движутся туда, куда повелевает им душа. "Не глаз твой смотрит, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – но через него смотрит ум твой и сердце. Если бы Христос говорил о членах тела, то не о правом только глазе сказал бы, но об обоих: если кто соблазняется правым глазом, тот, без сомнения, соблазняется и левым. Итак, почему же Спаситель упомянул только о правом глазе и о правой руке? Дабы ты знал, что речь идет не о членах, но о людях, тесно с нами связанных. Итак, если ты кого-либо настолько любишь, что на него полагаешься, как на правый свой глаз, и настолько признаешь его полезным для себя, что считаешь его вместо правой руки своей, – но если он развращает твою душу, то ты и такого человека отсеки от себя. Заметь здесь и силу выражения: Спаситель не сказал, – отстань, но, показывая, насколько много нужно удаляться, говорит: вырви его и брось от себя. Далее, так как Он довольно строгую предписал заповедь, то тут же показывает пользу ее: лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое ввержено было в геенну; когда друг твой и себя не спасает, и тебя с собой губит, то какое в этом человеколюбие, если вы оба погибнете, тогда как если ты разлучишься с ним, то, по крайней мере, один из вас спасется! Спаситель сказал: не только вырви, но и брось от себя – так, чтобы уже никогда не возобновлять связи с таким другом, если он не исправится. Таким образом, ты и себя избавишь от погибели, и его освободишь от большого осуждения за твою погибель. Если бы тебе необходимо было избрать одно из двух – или, сохранив глаз, погибнуть, или же, лишившись глаза, остаться в живых, то что бы ты выбрал? Очевидно, – последнее. Так же точно рассуждай и о людях обоего пола. Теперь видишь ли, какой любовью исполнен Закон Христов? Видишь ли, сколь великое человеколюбие показывает Его мнимая строгость?" Так объясняют слова Спасителя святые отцы: Златоуст, Афанасий, Кирилл, блаженный Феофилакт и др. И в самом деле: если понимать эти слова буквально, то надобно бы было исторгать и язык, когда он произносит худые слова, отсекать и другие члены. Но будет ли от этого польза? Греховное пожелание не перестало бы жить в сердце; ведь и немой может злобствовать, и слепой может любодействовать. Вот почему слова Спасителя должно понимать так: "Бегай всего, что может возбудить в твоем сердце нечистые чувствования, как то: сладострастных песен, плясок, сквернословия, нескромных игр и шуток, нескромных зрелищ, чтения книг, в которых описывается нечистая любовь. Старайся и не смотреть на то, что может соблазнить тебя. Если твердо решиться не смотреть на то, что соблазняет, то это и будет значить, что ты уже вырвал у себя соблазняющий глаз. Ты не согрешаешь телом; это хорошо, береги же и сердце в той девственной чистоте, в какой ты бережешь тело". Кто исполнит эту заповедь Христову о чистоте сердца, тому не будет нужды пользоваться тем снисхождением, какое Закон Моисеев давал жестокосердным Иудеям.

По конструкции и смыслу этот стих ничем не отличается от предыдущего. Одна и та же истина рассматривается с разных сторон и таким образом больше запечатлевается в сознании слушателей.

По изъяснению Св. Отцев церкви и по самой истине, словами сими Спаситель не то нам заповедует, чтоб мы, для избежания соблазна вырывали себе глаза, или отсекали руки, и тем обезобразили свое тело. Ибо и самое наше тело есть превосходнейшее рук Его дело, которое мы обязаны всячески беречь, Притом же и похотливое воззрение не от глаз, и беззаконное деяние не от рук происходите, а от души, приемлющей соблазн. Но Иисус Христос научает нас, чтоб мы .для сохранения. чистоты и целомудрия ничего не щадили, сколько бы око дорого и нужно для нас ни было. Ежели бы, например, кто нибудь из человеков, друг ли то, или родствевник, или благодетель какой, или кто бы он ни был, так тебе казался любезен, как правый глаз твой, и так нужен и полезен, как правая рука твоя, но он соблазняет сердце твое; то ты, для избежания соблазна, изгони его из сердца твоего и прекрати с ним связь, доколе он не исправится. Ибо для тебя лучше лишиться его, и спасти свою душу, нежели, нарушив заповедь Спасителя, и потеряв чистоту и целомудрие, ввержену быть в геенну вместе с соблазнителем своим. Разлучеваем от него, спасая себя, ты и его избавишь от греха, отняв у него случай соблазнять тебя. Не дивитесь, братие, что милосердый Спаситель с такою строгостию и прещением. геенны огненной заповедует нам блюсти свое сердце от самаго малейшаго пятна нечистой похоти плотской. Попечительное Его о спасения душ наших око пред видите все ужасныя. действия сей пагубной страсти, которая ежели не истреблена будет в. начале, то отравляет смертоносным ядом все существо; наше, разрушает семейства, опустошаете грады, низвергает в погибель целые царства. Заповедь Его, при всей своей строгости, дышет не столько строгостию правды Божией, сколько премудрою и прозорливою Его любовию. Представьте себе, слушатели, корабль плывущий по морю, нагруженный богатыми сокровищами. Когда искусный кормчий, при наступлении бури, предвидя неминуемую погибель всех находящихся на корабле, велите, для отвращения оной, бросить весь груз в море, находя сей един верный способ для спасения жизни плывущих: не спасительно ли и не человеколюбиво ли его поведение? и не лучше ли потерять сокровище, но спасти жизнь, нежели погубить и жизнь и сокровища? Так всепредвидящая любовь Спасителя нашего заповедует нам ничего не щадить для сохранения чистоты и целомудрия, сего неоцененнаго сокровища душ наших, сокровища, от котораго проистекает истинная, добродетельная и Христианская жизнь, с потерею которого мы теряем все; — потеря, едва возвратимая многими трудами, постом, молитвами, слезами, строгим покаянием, подобным Давидову, который в таковом случае едва-едва избавился от вечной смерти. Ибо, чтобы возвратить сию потерю, надобно, чтобы всемогущая сила благодати Божией со здала в нас паки сердце чистое и обновила в нас дух правый, как кающийся Давид вопиял в слезных своих ко Господу молитвах: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50:12). А без сего обновления нечистой душе навсегда загражден вход в царствие Божие, в которое ничтоже внидет скверно, по непреложным словам Писания (Откр. 21:27). А вне царствия Христова что остается грешнику, кроме геенны огненной? от которой, чтоб избавить нас, Спаситель Христос, заповедав нам вообще хранение чистоты и непорочности, заповедует далее хранение целомудрия супружескаго.