Евангелие от Матфея, Глава 4, стих 2. Толкования стиха

Там Он постился 40 дней и ночей, то есть, как по всему видно, все это время совсем ничего не ел и «напоследок взалкал» (Лк. 4:2), то есть пришел в крайнюю степень голода и изнурения сил.

Постився Господь дний четыредесять в пустыни, последи взалка, показуя человеческое; душе, да не разленишися, аще тебе приложится враг, молитвою же и постом от ног твоих да отразится. Перевод: Господь, постившись сорок дней в пустыне, наконец взалкал, обнаруживая в Себе человеческую природу. Не унывай, душа, если враг устремится на тебя, но да отразится он от ног твоих молитвами и постом.

Итак, Господь постился сорок дней по двум причинам: во-первых, чтобы подать нам пример постом противиться искушениям, а во-вторых, чтобы определить нам срок поста в сорок дней. А взалкал Он, чтобы, постясь сверх меры, не обнаружить с очевидностью, что Он — Бог, и тем самым не лишить дьявола надежды искусить Его и не препятствовать Своей победе. И вот, дьявол, видя, что Господь постится все сорок дней, уже отчаялся, но, когда понял, что Он испытывает голод, вновь стал надеяться. Таким образом, он подступил к Тому, Кто внешне алкал, и нашел, что внутри Он никогда не алчет. И пока искушал алчущего, был побежден Неалчущим. Ибо для человека естественно испытывать голод, так же как для него неестественно в течение сорока дней его не испытывать. Дьявол не подумал, что Тот, Кто в действительности голода не испытывает, по Своей воле может его и испытать.

Господь наш, постом укрепив воспринятую Им за нас плоть, принял на Себя в ней приражения диавола, как нас научая постом умащать и приучать себя к подвигам в искушениях, так и противнику доставляя Своим алканием удобство приступить к Нему. По высоте Божества, Он был бы неприступен противнику, если б чрез алкание не снизошел до человеческой немощи.
*** Постом началась проповедь Нового Завета, от поста получила начало. Спаситель, крестившись ради нас и удалившись в пустыню, прежде всего постится и таким образом полагает начало знамениям – не потому, чтобы сам нуждался в посте, но чтобы нас научить пользо­ваться постом. Итак, если Ветхий Завет открывается постом (Исх. 34:28) и постом полагается основание новому, то и мы да не осмелимся счесть пост злом.

Но поскольку чтение прилично настоящим дням, потому что мы слышали о воздержании нашего Искупителя в продолжение сорока дней, - мы, которые начинаем время Четыредесятницы, то нам надобно разрешить вопрос: для чего это самое воздержание наблюдается в продолжение сорока дней? - Ибо Моисей для того, чтобы получить закон во второй раз, постился сорок дней (Исх. 34:28). Илия в пустыни постился сорок дней (3 Цар. 19:8). Сам Виновник людей, приходя к людям, в продолжение сорока дней решительно не принимал никакой пищи (Мф. 4:2). Постараемся и мы, в продолжение времени Четыредесятницы, укротить плоть нашу воздержанием, сколько можем. - Итак, почему в воздержании соблюдается сороковое число, если не потому, что сила Десятословия наполняет четыре книги Св. Евангелия? Ибо десять, помноженное на четыре, дает сорок; потому что мы исполняем заповеди Десятословия тогда, когда совершенно поступаем по четырем книгам Св. Евангелия. Из этого можно разуметь и другое. Ибо мы в этом смертном теле состоим из четырех стихий, а сластолюбием того же тела нарушаем заповеди Господни. А заповеди Господни приняты за Десятословие. - Итак, поскольку мы через пожелания плоти презрели заповеди Десятословия, то справедливость требует, чтобы мы ту же самую плоть умерщвляли сорок раз. - Впрочем, об этом времени Четыредесятницы можно судить и иначе. Ибо от настоящего дня до радостного Праздника Пасхи проходит шесть недель, которых дни составляют именно число сорок два. Из них, когда вычтем шесть дней воскресных, не подлежащих воздержанию, то остается в воздержании не более, как тридцать шесть дней. Но поскольку год состоит из триста шестидесяти пяти дней, и мы постимся тридцать шесть дней, то мы за год наш выдаем как бы десятину Богу, так что мы прожили для себя самих целый, дарованный нам год, а для Виновника нашего умерщвляем себя воздержанием в продолжение десятой части его. Поэтому, возлюбленнейшая братия, как в законе повелено было вам приносить Богу десятину (Лев. 27:30 и след.), так постарайтесь принести Ему и десятину дней. Каждый, насколько достанет силы, должен плоть измождить, пожелания ее обуздать, гнусные пожелания умертвить, дабы, по слову Павла, жертва была живая (Рим. 12:1). Ибо жертва и приносится, и жива бывает тогда, когда человек и от этой жизни не отстает, и однако же умерщвляет себя для плотских пожеланий. Радующаяся плоть довела нас до преступления, а оскорбленная пусть ведет к прощению. Ибо виновник нашей смерти преступил заповеди жизни посредством плода с запрещенного древа. Итак, мы, которые лишились райских радостей за пищу, должны возвратить оные посредством возможного воздержания. Но никто не думай, будто можно ему довольствоваться одним только этим воздержанием, когда Господь через Пророка говорит: не таковаго бо поста Аз избрал; присовокупляя: раздробляй алчущим хлеб твой и нищия безкровныя введи в дом твой: аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри (Ис. 58:6, 7). Следовательно, Бог одобряет тот пост, который пред очами Его возвышает руки милостыней, который проводится с любовью к ближнему, который устрояется из благочестия. Итак, то, что ты отнимаешь у себя, отдай другому, для того, чтобы оттуда, откуда твоя плоть терпит убыток, получала прибыль плоть бедного ближнего. Поэтому-то Господь через Пророка говорит: аще поститеся или плачевопльствите, постом ли поститеся Ми? И аще ясте или пиете, не вы ли ясте и пиете (Зах. 7:5, 6)? Ибо для себя ест и пиет тот, кто телесные питания, которые суть общие дары Создателя, употребляет без бедных. И для себя постится каждый, если то, что он на время отнимает у себя, не бедным раздает, но сберегает для предложения чреву после поста. Поэтому через Иоиля говорится: освятите пост (Иоил. 1:14; Иоил. 2:15). Потому что освятить пост - значит показать воздержание плоти, достойное Бога, с присовокуплением других добрых дел. Да утихнет гнев, да престанут распри! Ибо напрасно измождается тело, если не обуздывается душа от нечистых своих наслаждений, тогда как Господь через Пророка говорит: во дни пощений ваших обретаете воли ваша, и вся подручная ваша томите (Ис. 58:3). Ибо не только тот, кто вытребывает от своего должника данное ему, поступает несправедливо, но надобно, чтобы каждый, кто предается сокрушению в покаянии, воспрещал себе требование даже того, что ему принадлежит по справедливости. Так, так нам, сокрушенным и кающимся, отпущается Богом то, что мы неправедно соделали, если, по любви к Нему, мы прощаем и то, что принадлежит нам по справедливости.

Прежде всего постился, научая, что пост есть великая защита для сражающихся с демоном. Он не вышел за пределы того времени, в течение которого постился прежде Него Илия и прежде Илии – Моисей, чтобы, превосходя силу человеческой природы, не сделать невероятным того, что Он человек. Отсюда напоследок Он взалкал, утверждая этим, что Он человек, потому что человеку свойственно взалкать после поста. Кажется излишним прибавление о ночах. Полагаю, однако, что это прибавлено ради еврейских постов: постясь днем, ночью евреи могли есть. Но Марк и Лука пропустили ночи, так как они сами собою подразумеваются.

Произошло для поражения врага, дабы явно пред всеми представить Его, как обвиненного и осужденного; вместе с тем (Господь) Своими словами научил нас, что в подобных обстоятельствах мы должны алкать одного только слова Господня. Почему же о Моисее и Илии нигде не показано, что они алкали, о Господе написано, что Он взалкал? Думаю, что (так сделано), во-первых, по той причине, чтобы (само) Писание сокрушило тех, которые говорят, что Он не принял плоти; затем, для того, чтобы дать повод сатане приступить к искушению и сказать: «скажи... камням сим, дабы они сделались хлебом» (ср. Мф. 4:3).

В этом числе сорок, - в течение которых Моисей постился на горе Синай и Илия - возле горы Хорив, нам показывается таинство. А телу (Спасителя) предоставляется возможность испытать голод, чтобы таким образом дать повод дьяволу к искушению.

Итак, дьявол нашел Христа в пустыне, – и в пустыне непроходимой (что такова была та пустыня, об этом свидетельствует Марк, говоря: бе со зверьми – Мк. 1:13). Смотри, с какою хитростью, с каким лукавством приступает он, и какое выждал время. Он приступает не тогда, когда Иисус постился, но когда взалкал. Отсюда познай, сколь великое благо и сколь сильное оружие против дьявола – пост; познай и научись, что, омывшись водами крещения, не должно предаваться удовольствиям, пьянству и обильным яствам, но наблюдать пост. Потому-то и сам Христос постился, – не потому, что Ему нужен был пост, но для нашего научения. Служение чреву было виною грехов, бывших до крещения. Поэтому, как врач, излечив больного, запрещает ему делать то, от чего произошла болезнь, так и здесь Христос после крещения установил пост. И Адама изгнало из рая чревоугодие; оно же во времена Ноя было причиною потопа; оно же и на содомлян низвело огонь. Хотя преступлением их было и сладострастие, но корень той и другой казни произошел от чревоугодия, на что и Иезекииль указывает, говоря: обаче сие беззаконие содомлян, что они в гордости и в сытости хлеба, и в изобилии вина сластолюбствоваша (Иез. 16:49). Так и иудеи, начав пьянством и объедением, предались беззаконию и соделали величайшие преступления. Вот почему и Христос постился сорок дней, показывая нам спасительное врачевство. Дальше этого Он не простирается, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительною самую истину воплощения. Теперь этого быть не может, потому что и прежде Его еще Моисей и Илия, укрепляемые божественною силою, оказались в состоянии вынести такой же продолжительный пост. А если бы Христос постился долее, то многим и это могло бы служить поводом сомневаться в истине воплощения. Итак, пропостившись сорок дней и ночей, последи взалка, давая, таким образом, случай дьяволу приступить к Нему, чтобы Своею борьбою с ним показать, как должно преодолевать и побеждать. Так поступают и борцы, желая научить своих учеников одолевать и побеждать борющихся с ними; они нарочно в палестрах В школах гимнастики схватываются с другими, чтобы ученики замечали телодвижения борющихся, и учились искусству победы. То же сделано было и там. Восхотев привлечь дьявола на борьбу, Христос обнаружил пред ним Свое алкание, и когда тот приблизился, Он взял его, и затем раз, другой раз, и третий низложил его с свойственною Ему легкостью. Но, чтобы слишком беглым взором на эти победы не уменьшить вашей пользы, рассмотрим подробно каждую борьбу, начавши с первой. * * * Радуюсь и веселюсь, видя ныне, что Церковь Божия красуется множеством своих чад, и все вы стеклись с великою радостью. Когда смотрю на светлые лица ваши, то нахожу в них яснейшее доказательство вашего душевного веселья, как и премудрый сказал: «Веселое сердце делает лице веселым» (Притч. 15:13). Поэтому — и я встал сегодня с большим рвением, имея в виду и участвовать с вами в этой духовной радости, и вместе с тем желая быть для вас провозвестником наступления святой четыредесятницы, как врачевства душ наших. А общий всех нас Господь, как чадолюбивый отец, желая очистить нас от грехов, сделанных нами в какое бы то ни было время, и даровал нам врачевство в святом посте. Итак, никто не скорби, никто не являйся печальным, но ликуй, радуйся и прославляй Попечителя душ наших, открывшего нам этот прекрасный путь, и с великим весельем принимай его наступление! Да постыдятся эллины, да посрамятся иудеи, видя, с какою радостною готовностью мы приветствуем его наступление, и да познают самым делом, какое различие между нами и ими. Пусть они называют праздниками и торжествами пьянство, всякого рода необузданность и бесстыдства, которые обыкновенно при этом они производят. Церковь же Божия — вопреки им — да называет праздником пост, презрение (удовольствий) чрева, и следующие затем всякого рода добродетели. И это есть истинный праздник, где спасение душ, где мир и согласие, откуда изгнана всякая житейская пышность, где нет ни крика, ни шума, ни беганья поваров, ни заклания животных, но вместо всего этого господствует совершенное спокойствие, тишина, любовь, радость, мир, кротость и бесчисленные блага. Вот об этом-то, говорю, празднике побеседуем несколько с вашею любовию, наперед прося вас выслушать слова наши с полным спокойствием, чтобы вы могли уйти отсюда домой, принесши добрый плод. Мы собираемся сюда не просто и не напрасно для того только, чтобы один говорил, а другой рукоплескал словам первого, и затем все расходились отсюда, но чтобы и мы сказали что-нибудь полезное и потребное к вашему спасению, и вы получили плод и великую пользу от слов наших, и с тем вышли отсюда. Церковь есть духовная лечебница, и приходящие сюда должны получать соответствующие врачевства, прилагать их к своим ранам, и с этим уходить отсюда... Отверзите же недра души вашей и примите слово о посте. Как готовящиеся принять целомудренную и прекрасную невесту украшают брачную горницу со всех сторон покровами, очищают весь дом, не впускают в него ни одной негодной служанки, и потом уже вводят невесту в брачный покой, — подобно этому желаю, чтобы и вы, очистив свою душу и распростившись с забавами и всяким невоздержанием, приняли с распростертыми объятиями матерь всех благ и учительницу целомудрия и всякой добродетели, т. е. пост — так, чтобы и вы наслаждались большим удовольствием, и он (пост) доставил вам надлежащее и соответственное вам врачевство. И врачи, когда намереваются дать лекарство желающим очистить у себя гнилые и испортившиеся соки, приказывают воздерживаться от обыкновенной пищи, дабы она не помешала лекарству подействовать и оказать свою силу; тем более мы, готовясь принять это духовное врачевство, т. е. пользу, происходящую от поста, должны воздержанием очистить свой ум и облегчить душу, дабы она, погрязши в невоздержании, не сделала для нас пост бесполезным и бесплодным. Вижу, что многим кажутся странными слова наши; но, прошу вас, не будем безрассудно раболепствовать привычке, а станем устроять свою жизнь согласно с разумом. В самом деле, разве будет нам какая-либо польза от того, что целый день проведем в объедении и пьянстве? Что говорю: польза? Напротив, (от этого произойдет) великий вред и неисправимое зло... Посмотри теперь на благотворные действия поста. Проведши сорок дней в посте, великий Моисей удостоился получить скрижали закона; когда же, сошедши с горы, увидел он беззаконие народа, то бросил эти скрижали, полученные с таким усилием, и разбил, почитая несообразным сообщить заповеди Господни народу, пьянствующему и поступающему беззаконно. Поэтому чудный этот пророк должен был поститься еще сорок дней, чтобы удостоиться опять получить свыше и принести (к народу) скрижали, разбитые за его беззаконие (Исх. 24:18). И великий Илия постился столько же дней, и избег владычества смерти, вознесясь на огненной колеснице как бы* на небо и доныне не испытал смерти (4 Цар. 2:1, 11). И муж желаний, много дней проведши в посте, удостоился чудного того видения (Дан. 10:3); он же укротил ярость львов и обратил ее в кротость овец, не переменив природы, но, изменив расположение (προαιρεσιν), между тем как зверскость их оставалась та же. И ниневитяне постом отклонили определение Господне, заставив поститься вместе с людьми и бессловесных животных, и таким образом, отставши все от злых дел, расположили к человеколюбию Владыку вселенной (Ион. 3:7). Но для чего мне еще обращаться к рабам (можем ведь насчитать множество и других, которые прославились постом и в Ветхом и в Новом Завете), когда нужно указать на всеобщего нашего Владыку? И сам Господь наш Иисус Христос, после сорокадневного поста вступил в борьбу с диаволом, и подал всем нам пример того, чтобы и мы тем же постом вооружались и, приобретши чрез это силу, вступали в борьбу с диаволом. Но здесь, может быть, кто-либо с острым и живым умом спросит: почему Владыка постится столько же дней, сколько и рабы, а не больше их? Так сделано не просто и не напрасно, но премудро и по неизреченному Его человеколюбию. Чтобы не подумали, будто Он явился призрачно, и не принял на себя плоти, или не имел природы человеческой, для этого Он постился столько же дней, а не больше, и таким образом заграждает бесстыдные уста охотникам до споров. Если и теперь, когда уже так произошло, еще осмеливаются говорить это, то чего бы не осмелились сказать, когда бы (Господь) по Своему предвидению не отнял у них повода (к спорам)? Поэтому Он благоволил поститься не больше, но столько же дней, сколько и рабы, чтобы самым делом научить нас, что Он облечен был такою же (как мы) плотью и не был чужд нашей природы. Итак, ясно стало нам и из примера рабов, и из примера самого Господа, что велика сила поста и много пользы от него бывает душе. Поэтому прошу любовь вашу, чтобы, узнав пользу от поста, вы не лишились ее по нерадению, и при его наступлении не печалились, но радовались и веселились, согласно с словами блаженного Павла: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16). В самом деле, пост есть пища для души, и как телесная пища утучняет тело, так и пост укрепляет душу, сообщает ей легкий полет, делает ее способною подниматься на высоту и помышлять о горнем, и поставляет выше удовольствий и приятностей настоящей жизни. Как легкие суда скорее переплывают моря, а обремененные большим грузом затопают, так и пост, делая ум наш более легким, способствует быстро переплывать море настоящей жизни, стремиться к небу и к предметам небесным, не дорожить настоящим, а считать его ничтожнее тени и сонных грез. Напротив, пьянство и объедение, обременяя ум и утучняя тело, делают душу пленницею, обуревая ее со всех сторон, и не позволяя ей иметь твердую основу в суждении, заставляют ее носиться по утесам и делать все ко вреду собственного своего спасения. Не будем же, возлюбленные, беспечны в устроении нашего спасения, но зная, сколько зол проистекает от невоздержности, постараемся избегать вредных от нее последствий. Роскошь воспрещена не только в Новом Завете, где больше уже требуется любомудрия, большие предлагаются подвиги, великие труды, многочисленные награды и неизреченные венцы, но не позволялась и в Ветхом, когда находились еще под тенью, пользовались светильником и вразумляемы были понемногу, как дети, питаемые молоком. И чтобы не думалось вам, будто мы так осуждаем увеселения без основания, послушайте пророка, который говорит: «Вы, которые день бедствия считаете далеким … лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших, едите лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища, … пьете из чаш вино, мажетесь наилучшими мастями, думая, что это постоянно, а не преходяще!»(Ам. 6:3–6). Видите, как обличает пророк роскошь, и притом говоря иудеям, бесчувственным, неразумным, ежедневно предававшимся чревоугодию? И заметьте точность выражений: обличив их неумеренность в пище и употреблении вина, он потом присовокупил: думая, что это постоянно, а не преходяще, показывая этим, что наслаждение (пищею и вином) ограничивается только гортанью и устами, а дальше не простирается. Удовольствие кратковременно и непродолжительно, а скорбь от него постоянна и бесконечна. И это, говорит, зная по опыту, они все думая, что это постоянно, т. е. считали постоянным, а не преходяще, т. е. улетающим и ни на минуту не останавливающимся. Таково ведь все человеческое и плотское: не успеет появиться — и улетит. Таково веселье, такова слава и власть человеческая, таково богатство, таково вообще благополучие настоящей жизни; оно не имеет в себе ничего прочного, ничего постоянного, ничего твердого, но убегает скорее речных потоков, и оставляет с пустыми руками и ни с чем тех, которые прилепляются к этому. Напротив, духовное не таково: оно твердо и непоколебимо, не подлежит переменам и пребывает вечно. Как же было бы безрассудно менять непоколебимое на колеблющееся, вечное на временное, постоянно пребывающее на скоропреходящее, доставляющее великую радость в будущем веке на то, что уготовляет нам там великое мучение? Размышляя обо всем этом, возлюбленные, и дорожа своим спасением, презрим бесплодные и гибельные увеселения; возлюбим пост и всякое другое любомудрие, покажем великую перемену в жизни и каждый день будем спешить к совершению добрых дел, чтобы, в течение всей святой четыредесятницы, совершив духовную куплю и собрав великое богатство добродетели, нам таким образом удостоиться достигнуть и дня Господня, с дерзновением приступить к страшной и духовной трапезе, с чистою совестью быть причастниками неизреченных и бессмертных благ и исполниться небесной благодати, по молитвам и ходатайству благоугодивших Самому Христу, человеколюбивому Богу нашему, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
* * * ... с некоторой разумной целью. Таково же найдем мы и установление для нас святой четыредесятницы. Как на больших дорогах есть постоялые дворы и гостиницы, в которых утомившиеся путники могут отдохнуть и успокоиться от трудов, чтобы потом опять продолжать путь; как на море есть берега и пристани, где мореходы, переплыв много волн и выдержав напоры ветров, могут несколько отдохнуть, чтобы потом опять начать плавание, — так и в настоящее время святой четыредесятницы вступившим на путь поста Господь даровал эти два дня в седмице т. е. субботние и воскресные дни святой четыредесятницы, в которые Церковь облегчает строгость поста, как бы постоялые дома и гостиницы, как бы берега и пристани, для краткого отдохновения, чтобы совершающие это доброе и спасительное путешествие, и тело успокоив несколько от трудов поста, и душу ободрив, опять, по прошествии этих двух дней, с усердием вступали на тот же путь. Вот и мы, так как ныне день отдохновения, попросим вашу любовь заботливо хранить приобретенные вами от поста плоды, дабы, отдохнув несколько, вам прибавить новые плоды к прежним, и, таким образом, мало-помалу собрав великую прибыль, встретить день Господень т. е. день пасхи или воскресения Христова, и ввести в пристань святого праздника полным духовный свой корабль. Если все создания Господни, как показало наше слово и как свидетельствует опыт, совершены с разумной целью, для удовлетворения необходимой потребности, то и наши дела должны быть совершаемы не просто и не напрасно, но с пользой для нашего спасения. И занимающиеся мирскими делами никогда не решатся приступить к делу, пока не увидят выгоды от этого; тем более нам нужно поступать так и не проводить постные седмицы небрежно, но вопрошать свою совесть, испытывать ум и смотреть, что хорошо сделано нами в ту, что в другую неделю, какое приобретение мы получили в следующую, какую из своих страстей исправили. Если мы не будем так устраивать себя и прилагать такое попечение о своей душе, то не будет нам никакой пользы от поста и неядения, особенно, когда окажемся хуже и тех, которые прилагают такое старание о собрании денег. Смотри, каждый из этих людей употребляет всю бдительность, как бы всякий день прибавить что-либо к прежнему, и никогда не насыщается, но, чем более умножается у него имение, тем более усиливается и рвение и усердие. Итак, если люди выказывают такую бдительность там, где часто и старания бывают бесплодны, и богатство причиняет великий вред спасению души, то не гораздо ли более должно поступать так здесь, где от усердия великая польза, несказанная награда, и безмерный прибыток? Там, кроме всего сказанного, большая неизвестность: приобретение имущества не нарочно, не только потому, что при наступлении смерти оно остается здесь и не приносит никакой пользы собиравшему его, но и потому, что он, за имущество остающееся здесь, должен (там) дать самый строгий отчет. Часто случается еще и то, что человек, собравший великое богатство, после многочисленных трудов, тяжких усилий и беспокойств, с наступлением, как бы бури какой, неблагоприятных обстоятельств, еще прежде смерти своей вдруг делается беднее самых бедных людей — и это приходится видеть каждый день. Но касательно духовного богатства ничего такого никогда не должно опасаться: оно твердо и неподвижно, и там, где особенно нуждаемся в нем, подает нам великую помощь. 3. Итак, пока имеем время, умоляю, употребим на приобретение этого духовного богатства, хотя столько же старания, сколько эти люди, и никогда не прекратим заботы о том, сделали ли мы что-нибудь доброе, прогнали ли от себя своей бдительностью какую-либо возмущавшую нас страсть, дабы, чувствуя одобрение своей совести, вкусить нам великое удовольствие. Дело не в том только, чтобы мы каждый день приходили сюда, постоянно слушали об одном и том же и во всю четыредесятницу постились. Если от постоянного хождения сюда и увещания не приобретем ничего, и из постного времени не извлечем чего полезного для своей души, — все это не только не доставит нам никакой пользы, но и послужит к большему осуждению нашему, когда, при такой (о нас) заботливости (со стороны Церкви), мы останемся все такими же, — когда гневливый не сделается тихим, вспыльчивый не обратится к кротости, а завистливый не перейдет к доброжелательству, сребролюбец не оставит своей страсти и не расположит себя к подаянию милостыни и питанию бедных, распутный не сделается целомудренным, гоняющийся за суетной славой не научится презирать ее и искать истинной славы, не заботящийся о любви к ближнему не воспрянет и не приучит себя не только к тому, чтобы быть не хуже мытарей («ибо если», сказано, «вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?» Мф. 5:46), но и к такому состоянию души, чтобы кротко смотреть и на врагов и показывать к ним великую любовь. Если, приходя сюда каждый день, и постоянно слушая и пользуясь такими наставлениями и получая от поста помощь, не победим вышесказанных и других возникающих в нас страстей, то, какое будет нам прощение, какое оправдание? Скажи мне, пожалуйста, если бы ты видел, что сын твой каждый день ходит в училище, и, хотя времени проходит много, но он ничего не приобретает там, снес ли бы ты это терпеливо? Не наказал ли бы и отрока, не упрекнул ли бы и учителя? А потом, если бы узнал, что со стороны учителя сделано все и ничего не опущено, и что причиной всего была леность отрока, не обратил ли бы ты весь гнев свой на отрока, перестав винить учителя? То же самое должно быть и здесь. Мы, как поставленные (на степень учителей) благодатью Божией, каждый день созываем вас, как духовных детей, в это училище, и предлагаем вам спасительное наставление, при чем не свои вымыслы сообщаем, но излагаем учение, дарованное нам от Господа в божественном Писании, — его мы открыто излагаем и постоянно внушаем. Итак, когда мы употребляем все старание и заботливость, и ежедневно ведем вас на путь добродетели, вы же будете оставаться в том же состоянии, то подумайте, какая будет и нам скорбь, какое и вам осуждение, чтобы не сказать больше? Конечно, нас освобождает от всякой ответственности то, что мы не опустили ничего потребного к вашему назиданию; однако же, так как мы заботимся о вашем спасении, то и не можем легко переносить (вашей беспечности). И учитель, когда не замечает в ученике никакого плода от своего старания, не мало скорбит и болезнует, видя, что напрасно трудится. 4. Это говорю теперь не для того, чтобы опечалить вашу любовь, но чтобы возбудить и расположить вас не изнурять только тело постом и не проводить дни святой четыредесятницы напрасно и без пользы. И что говорю — дни святой четыредесятницы, когда нам нельзя ни одного дня, по возможности во всю нашу жизнь, проводить так, чтобы в течение его не приобрести себе духовного плода — или молитвой, или исповеданием, или милостыней, или каким-нибудь другим духовным делом?

νηστεύσας aor. act. part, (temp.) от νηστεύω поститься, ημέρας дни; νύκτας ночи; асс. времени: "на протяжении сорока дней и сорока ночей". Период в сорок дней зачастую ассоциировался с трудностями, невзгодами или наказанием (DA). ύστερον superl. adv. после, потом, напоследок. Superl. подчеркивает окончание последовательности (BD, 34). έπείνασεν aor. ind. act. от πεινάω быть голодным.

Моисей тоже постился сорок дней и ночей; здесь Иисус может быть воспринят как новый Моисей, новый законодатель (см.: Мф. 5:1,2). Сорок лет провел в пустыне и Израиль (см. введение к данному разделу).

По какой причине Моисей и Илия постились сорок 
дней¹, отчего Господь, будто запечатлев дела
 Своих рабов, и Сам согласился прожить без еды те
 же сорок дней², и что означает число сорок? Во многих местах богодухновенного Писания число сорок понимается как вредоносное, ибо сорок лет иудеи 
терпели бедствия в пустыне³, четыреста лет они же 
были в рабстве в Египте⁴, а также и этот мир, в котором мы переносим бедствия, слагается из четырех первоначал. Поэтому то, что Моисей, как первый законодатель, передавший Закон младенцам-иудеям, постится 
сорок дней, означает, что его законодательство предписывает воздерживаться от грехов на деле, — ведь вся
кий грех слагается из чувства и чувственного. То же, что 
Илия, отображающий пророческий дар, ибо он превзошел предписания Закона, постится сорок дней, означает, 
что пророческий дар предписывает воздерживаться от
 мысленного приятия греха. Господь же, Завершитель 
Закона, Один взявший на Себя грехи всего мира, даро
вал нам способность не только воздерживаться от греха
 на деле и в мысленном приятии, но также и становиться 
выше простых образов.⁵

Тремя видами похоти греховной искушал сатана праотцев в раю: похотью плоти (дерево хорошо для пищи), похотью очес (оно приятно для глаз) и гордостью житейской (будьте, как боги). Таким же путём искушает он и Господа. Весь погружённый в молитву, весь занятый мыслью о предстоящем великом служении Иисус Христос совсем забыл о пище. Но по прошествии сорока дней этого строгого поста Он, как Человек, ощутил в Себе голод. И постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. Число сорок в священном писании символизирует либо наказание (сорок дней лил дождь потопный, сорок лет евреи странствовали по пустыне), либо покаяние (пост Моисея, Ниневитян и т.д.). Не сохранил поста первый Адам в раю. Господь Иисус, второй Адам, восполнил это, выдержал самый строгий пост и победил искусителя. Самому Ему не нужен был этот пост, но Он восхотел подать пример нам, указать на пост, как на спасительное средство для победы над врагом. “Из сего познай, — поучает святой Златоуст, — сколь велико благо и сколь сильно оружие против диавола есть пост. Познай и научись, что омытому водами крещения не должно предаваться пресыщению и пьянству.” По сорок дней постились некогда великие пророки Моисей и Илия; и Христос Спаситель не восхотел превзойти меру сих святых постников, дабы не было сомнения в Его вочеловечении и дабы противник, диавол, узнав, кто Он, не убежал бы от брани. “Смотри, — говорит святой Златоуст, — с какою хитростью, с каким лукавством приступает сатана. Не тогда приступил, когда Иисус молился, а выждал время, когда Он взалкал. Но этим-то взалканием Спаситель и подал ему случай приступить к Нему, поскольку по Своему Божеству Господь неприступен для диавола.” “Если же диавол нагло дерзнул приступить к Самому Иисусу Христу, в Котором “не имел ничего” (Ин. 14:30) греховного, то не должно ли заключить, что сей адский ветер всегда дышит в мир и силится раздуть всякую искру похоти в человеке?” (Митрополит Филарет). В каком именно виде приступает диавол к Господу, Евангелисты не говорят. Во всяком случае, не это было только мысленное внушение греховных помыслов от врага, а действительно открыто явившийся дух злобы — сатана.

Постившись: совершенно воздерживаясь от пищи (ср. Лк. 4:2: ничего не ел в сии дни). — Сорок дней и сорок ночей: примеры такого долговременного поста известны из Ветхого Завета. Так постился Пророк Илья (3 Цар. 19:8) 40 дней, столько же постился Моисей (Исх. 34:28). «Христос постился не для того, что Ему нужен пост, но для нашего научения... постился сорок дней, но не простирался далее, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительной самую истину воплощения... Если бы Он долее продолжал пост, то многим и это могло бы послужить поводом сомневаться в истине воплощения» (Злат., ср. Феофил.). — Напоследок взалкал: по истечении 40 дней почувствовал потребность в пище, «показуя человеческое».

И, ПОСТИВШИСЬ СОРОК ДНЕЙ И СОРОК НОЧЕЙ, НАПОСЛЕДОК ВЗАЛКАЛ. Число сорок в Священном Писании напоминает или наказание за грех (сорок дней лил дождь потопный, сорок лет евреи странствовали в пустыне), или покаяние (пост Моисея, Ниневитян). Не сохранил поста первый Адам в раю: Господь Иисус, второй Адам, восполнил это, выдержал самый строгий пост и победил искусителя. Самому Ему не нужен был этот пост, но Он восхотел подать нам пример, указать на пост, как на спасительное средство побеждать врага. "Из этого познай, - поучает святитель Иоанн Златоуст, - какое великое благо и сколь сильное оружие против диавола есть пост; познай и научись, что омытому водами крещения не должно предаваться пресыщению и пьянству". По сорок дней постились некогда и великие пророки Моисей и Илия; и Христос Спаситель не восхотел превзойти меру этих святых постников, дабы не было сомнения в Его вочеловечении, и чтобы противник, диавол, узнав, кто Он, не убежал от брани. "Смотри, - говорит святитель Иоанн Златоуст, - с какой хитростью, с каким лукавством приступает сатана: не тогда приступил, когда Иисус молился, а выждал время, когда Он взалкал. Но этим-то алканием Спаситель и подал ему случай приступить к Нему: по Своему Божеству Господь неприступен диаволу". "Если же диавол нагло дерзнул приступить к Самому Иисусу Христу, в Котором не имеет ничего (Ин. 14:30), т.е. не было ничего греховного, то не должно ли заключить, что сей адский ветр всегда дышит в мир и силится раздуть всякую искру похоти в человеке?" (митрополит Филарет). В каком виде приступил диавол ко Господу, евангелисты не говорят; во всяком случае, это не было только мысленное внушение греховных помыслов от врага, а действительно открыто явившийся дух злобы - сатана.

Число сорока дней, состоящее из четырех десятков, сродно и четырем единицам, может быть, потому, что чувственный мир составлен из четырех стихий, или из-за того, что человек приобретает свой вид в материнской утробе в течение сорока дней. И, постясь больше этого срока, чтобы кто не подумал, будто Он воспринял плоть не истинно, Господь напоследок взалкал, во всем приобщившись нам, кроме греха Евр. 4:15, и став через Свое страдание нашим сопричастником.

Вы видите, братья, что сорокадневный пост – это не изобретение человека, но воля Бога, и это нечто таинственное и недоступное постижению. Пост существует не по человеческой необходимости, но в силу небесных таинств. Сорокадневный пост содержит в четырех десятках четверичное учение веры, поскольку совершенство всегда четверично. Число сорок и число десять, которые заключают тайны неба и земли, поскольку только квадрат нельзя открыть, мы и используем для объяснения божественного поста.

(Лк. 4:2). Буквально — и постившись дней сорок и сорок ночей. Это, по-видимому, не значит приблизительно сорок дней, так как для обозначения приближения в греч. употребляются особые наречия. Относительно поста Спасителя можно, по-видимому, поставить только единственный вопрос: возможно ли для человека пробыть такое продолжительное время вовсе без пищи, и может ли он остаться после этого жив? Известно, что, назад тому несколько лет, в Америке произвели ряд подобных опытов, и эти опыты, под наблюдением врачей, доказали, что человек, даже обычный, может выдержать полный сорокадневный пост. О том, каково было душевное состояние Спасителя в пустыне, судить, конечно, трудно. Но всего более естественным представляется нам объяснение, по которому это время проведено было в непрестанной молитве. Такое объяснение поставляет, прежде всего, в связь сорокадневное пребывание в пустыне с обстоятельствами самого крещения. «Иисус, крестившись, молился», сказано в Евангелии от Луки. Почему же не предположить, что и дальнейшее пребывание Его в пустыне было продолжением этой молитвы крещения? Он и после много раз уходил в уединенные места для молитвы. Нет надобности предполагать, что все время сорока дней и ночей Он провел совершенно без сна, как думают некоторые экзегеты. По человечеству это едва ли могло быть. Во всяком случае, в Евангелиях на это нет никакого намека. Но что Он не вкушал никакой пищи, — это видно из свидетельства Луки, который говорит, что Он «ничего не ел в эти дни». В Евангелиях Матфея и Луки указывается, что Он «напоследок» взалкал. Объясняют это так, что только в конце Своего долговременного поста Он почувствовал голод; но можно думать и так, что Он в течение всего поста чувствовал голод, который усиливался прогрессивно к концу поста и сделался напоследок самым сильнейшим и невыносимым. На это и указывают слова usteron epeinasen.

Когда Христос взалкал, как написано, тогда дьявол попытался приступить с искушениями, так как он ничуть не удивился сорокадневному посту, зная, что и Илия столько же дней постился. Поэтому и, не испугавшись, набросился на Него, полагая, что Он тоже такой же как Илия, а не Бог.

Постился, чтобы показать, что пост — сильное оружие против искушений, подобно тому как пресыщение служит источником всякого греха. Постится столько дней и ночей, сколько и Моисей, и Илия. Если бы постился больше, то воплощение Его показалось бы призрачным. Когда уступил природе, тогда и взалкал, чтобы голодом дать повод дьяволу подойти и сразиться с Ним и таким образом поразить его и низложить, даровав нам победу.