Евангелие от Матфея, Глава 27, стих 33. Толкования стиха

Голгофа, еже есть глаголемо Краниево (что значит Лобное) место. Это была небольшая гора, или, скорее, холм, за стенами Иерусалима, к северо-востоку. Полагают, что это место так называлось потому, что было кругообразное, на подобие черепа человеческой головы, или потому, что на нем казнили преступников и тут находилось много их черепов и костей (Кир. Иерус. и Иерон.). По преданию церкви, на этом самом месте был погребен первый человек Адам, почему на изображении у ног Распятаго Спасителя, по древнему обычаю, видим голову Адама, с двумя, крестообразно положенными, костями (Вас. Вел. Воскр. Чт. VII г.). Таким образом смерть была побеждена на том самом месте, на котором низвела она в прах перваго преступника заповеди Божией - нашего праотца Адама, а в лице его и всех нас, детей его; и приговор смертный, произнесенный против всех нас, был уничтожен Искупителем на том месте, где исполнен был он над первым грешником. Кровию Господа, как пишет св. Епифаний, на кресте, здесь орошено тело праведнаго человека — начаток состава нашего, в показание того, что Господь наш И. Христос пролил кровь Свою в очищение нашей скверны, а вода, истекшая из прободеннаго ребра Его на лежащаго и погребеннаго на сем месте удостоверяет его и нас в истреблении и очищении скверны грехов наших.

Иисуса выводят за городские стены, на место, которое называлось Голгофа (арам.Гулгулта́, евр.Гулго́лет). Этот холм назывался Черепом, вероятно, потому, что по форме он напоминал человеческий череп. Позднейшая легенда утверждает, что под ним был похоронен Адам. Местонахождение Голгофы до сих пор вызывает споры: одни убеждены, что она на том месте, где сейчас находится Церковь Святого Гроба, другие же – что там, где расположена так называемая Гробница в саду. Полагают, что в то время у римлян не было определенного места для совершения казней, но в любом случае оно должно было находиться недалеко от большой дороги для устрашения как можно большего числа народа.

Но вот приговор начал приводиться в исполнение. Воины сколотили крест, взвалили его на плечи приговоренного к смерти, и страшное шествие двинулось за город, к месту казни, на Голгофу или лобное место, названное так по своей выпуклообразной форме. За осужденным по обычаю двигалась толпа народа, и теперь она была тем больше, что самая личность Узника и все обстоятельства суда над Ним взволновали весь город с его многочисленными паломниками. По дороге тяжесть креста, на котором висели грехи всего мира, надломила истощенный всеми предшествующими духовными и телесными муками организм Христа, и Он упал под своей ношей. Чтобы не замедлять исполнения казни, воины, сопровождавшие Узника, навалили крест на встретившегося им по пути некоего Симона Киринеянина, который таким образом удостоился великой чести участия в несении искупительного креста. Вся обстановка этого ужасного шествия имела надрывающий душу характер, и многие женщины, не выдерживая всех ужасов его, горько плакали. Бож. Страдалец обратил на них внимание и увещевал их плакать не о Нем, а о самих себе и о тех ужасах, которые ожидают весь иудейский народ и обетованную землю. Рядом с Христом на казнь ведены были еще двое разбойников, распятием которых при теперешней страшной обстановке Пилат хотел на­вести страх на других разбойников и тем хоть отчасти подор­вать сильно распространенное в это время разбойничество, часто переходившее в политические мятежи.

По прибытии к месту казни все три креста положены бы­ли наземь, и крест Иисуса как главного узника положен был для большего издевательства посредине. После этого с Него сняли все одежды и последовал самый страшный момент казни – прибитие ко кресту. Христа положили на орудие казни, руки растянули вдоль перекладины и посредине ладоней наставлено было по огромному железному гвоздю, которые ударами молотка вгонялись в дерево. По такому же гвоздю вбито было и в ноги, и затем воины с большими усилиями стали поднимать крест, с его пригвожденною живою ношею, чтобы установить его в заго­товленной яме. И в этот-то ужасный момент невообразимого страдания раздался голос Спасителя человечества с всепроща­ющей мольбой за своих зверских и безжалостных убийц: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Понятно, какие нестерпимые муки могли испытывать распинаемые; но муки эти были тем ужаснее, что несчастные жертвы могли долго то­миться на кресте, и сами страдальцы с воплем просили окружающих предать их смерти, которую они считали избавитель­ницей. Такова-то была смерть, на которую осужден был Христос; и хотя для Него она счастливо ускорилась от всего вынесенного Им предварительно, Он все-таки томился на кресте с пол­дня и почти до солнечного захода, прежде чем «испустил дух».

Во время земной жизни Господа за стеной Иерусалима, к северо-западу, в близком расстоянии от города, находился небольшой кругообразный холм, называвшийся Голгофою или по изъяснению святых евангелистов, лобным местом (Мф. 27:33; Ин. 19:17). Такое название он получил или потому, что там были разбросаны черепа и кости казненных, или потому, что лишенный растительности представлял некоторое сходство с черепом (ср. 4 Цар. 9:35). По древнему преданию, сохраненному святыми отцами, на этом холме, предназначенном Божиим определением быть местом удовлетворения за грех перваго Адама смертию втораго Адама (1 Кор. 15:45), был погребен наш падший прародитель. Так Господь, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «водрузил знамение победы на том самом месте, где царствовала смерть», «дабы там же последовало и разрушение смерти, где было начало ее» (блж. Феофилакт).

Злые делатели давно уже сговорились убить наследника небесного Домовладыки вне виноградника (Мф. 21:38, 39). Но, исполняя свое дело, они неведомо для себя самих послужили велией тайне (1 Тим. 3:16) Домостроительства спасения падшего человечества, – тайне, сокровенной от век и родов (Кол. 1:26) и постигаемой лишь смиренной и благоговейной верой. В законе Моисеевом в день очищения было повелено изгонять из стана или города некоторых животных по исповедании над ними грехов всего народа, а других жертвенных животных сожигать также вне стана (Лев. 16:21, 27). Когда настал великий день всемирного очищения – день, который Господь назвал по преимуществу Своим (Ин. 8:56), ветхозаветное прообразование исполнилось на Агнце Божием, взявшем на себя грех мира (1:29). Таким образом, замечает святой апостол, Иисус, да освятит люди Своею Кровию, вне врат пострадати изволил (Евр. 13:12). На Голгофе утвержден был крест Христов – новый жертвенник (ст. 10), Престол благодати (4:16), «алтарь не храма, но всего мира» (свт. Лев великий). Здесь, пред лицом неба и земли, в жертве всемирной милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася (Пс. 84:11); здесь открылись чудеса любви Божией, явившие миру в крайнем уничижении славу Божества: начальник жизни (Деян. 3:15) и жертва умилостивления (Рим. 3:25), Господь славы (1 Кор. 2:8) и Муж скорбей, презренный и умаленный пред людьми (Исх. 53:3); Праведник (1 Пет. 3:18), причтенный к злодеям и сделавшийся Ходатаем за преступников (Исх. 53:12). В святейшем жертвоприношении Голгофском наш искупитель, по выражению святителя Григория Богослова, был «архиереем и жертвой», священнодействуя себя самого в умилостивительную жертву за грехи всего мира, или, как говорит святитель Иоанн Златоуст, «один и тот же был жертвою и священником, – жертвой по плоти, священником по духу; один и тот же приносил и был приносим по плоти». Искупительная сила жертвы Христовой, принесенной на Голгофе, так необъятно велика, что простирается на весь человеческий род и на все времена и удовлетворяет за все грехи. Господь «принесся единожды и довлеет навсегда» (свт. Иоанн Златоуст); жертва Его «все совершила и навсегда пребывает верной» (свт. Афанасий Александрийский), потому что, по учению святителя кирилла Иерусалимского, «не мал был Умирающий за нас, не чувственное овча, не простой человек, не Ангел только, но вочеловечившийся Бог. Не таково было беззаконие грешников, какова правда Умершего за нас; не столько мы согрешили, сколько совершил правды Положивший за нас душу – положивший, когда хотел, и паки приявший, когда восхотел».

Жертвоприношение Голгофское совершено на кресте, по толкованию святых отцов, для того, чтобы явить миру широту и долготу и глубину и высоту любви Христовой, превосходящей всякое разумение (Еф. 3:18). Все, что совершилось на древе крестном, было «врачеванием нашей немощи, возвращающим ветхого адама туда, откуда он ниспал, и приводящим к древу жизни, от которого удалил нас плод древа познания, безвременно и неблагоразумно вкушенный. Для сего древо за древо и руки за руку: руки, мужественно распростертые, за руку невоздержно простертую, руки пригвожденные за руку своевольную, руки, совокупляющие воедино концы мира, за руку, извергшую адама. Для сего вознесение на крест за падение, желчь за вкушение, терновый венец за худое владычество, смерть за смерть, тьма для света, погребение за возвращение в землю» (свт. Григорий Богослов). Таким образом, «как грех вошел в мир посредством плода древесного, так и спасение – посредством древа крестного» (свт. Афанасий Александрийский). Чтобы искупить нас от клятвы законныя (Гал. 3:13) и снять тяготевший на человечестве грех прародительский, надлежало искупителю нашему вознести грехи наши на теле Своем на древо (1 Пет. 2:24), сделаться за нас клятвою (гал. 3:13) и пригвоздить ее собою ко кресту. Вид креста четверочастен, по разумению святителя Симеона солунского, «ради пригвожденного на нем Христа, сына Божия, горнее и дольнее и все существующее сотворшего и содержащего, горнее соединившего с тем, что на земле, свыше нисшедшего долу, из долу же возвысившего нас горе, из ада воздвигшего и из земных соделавшего нас небесными, в себе самом все соединившего и концы мира созвавшего к поклонению истинному и живому Богу высотою Божества и смирением воплощения все усвоившего себе, высокостью славы и глубиной нищеты и смирения, и широтой милости и любви воссоздавшего нас». Возвысясь на кресте, на воздухе, по объяснению святителя Афанасия Александрийского, Христос показал победу над князем власти воздушныя (Еф. 2:2) и, простирая руки свои к народу непокорному (Исх. 65:2), «одной рукой привлекал к себе ветхий народ, а другой – званых из язычников, и тех и других соединял в себе». Святитель Григорий нисский, толкуя слова апостола (Еф. 3:18), говорит, что «он созерцал образ креста, который являет всепроницающую силу и промышление явившегося на нем, и потому каждый рог назвал приличными именами: нижний глубиной, верхний высотой, а те, которые простираются поперек с той и другой стороны, долготой и широтой, чем ясно означается то, что нет ничего из существующего, что не было бы объято Божественным естеством, пренебесное ли то, преисподнее ли или горизонтально простирающееся во все стороны до пределов существующего. Ибо, присовокупляет святой отец, высотой апостол означает пренебесное, глубиной – преисподнее, а долготой и широтой – пределы того, что находится среди оных, содержимое вседержащей силой». Святитель Василий великий видит в четверочастном составе креста указание на четыре страны света и говорит, что предпочтена крестная смерть для того, чтобы «все части мира приведены были ко спасению частями креста».

Смирив себя даже до смерти (Флп. 2:8), Господь избрал род смерти поноснейшей и мучительнейшей, чтобы еще яснее показать, какое неисчерпаемое богатство славы сокрыто в тайне Домостроительства нашего спасения (Кол. 1:27). Распятие почиталось самой ужасной, жестокой и позорной казнью, к которой обыкновенно приговаривали разбойников, убийц, мятежников и преступных рабов, и мучения распятых были так велики, что можно сравнить их с муками адовыми, о которых упоминает Псалмопевец (Пс. 114:3).