Евангелие от Матфея, Глава 23, стих 24. Толкования стиха

«Отцеживающие комара, а верблюда поглощающие!» - народная поговорка на Востоке: заботясь о мелочах и оставляя без внимания важнейшее, фарисеи похожи на тех, которые тщательно отцеживают попавшего в напиток комара и безбоязненно глотают целого верблюда (гиперболическое выражение, конечно), то есть допускают тяжкие грехи.

В заботливости об исполнении всех мелочных требований предания вы уподобляетесь тем людям, которые, по поговорке народной, тщательно отцеживают попавшегося в напиток комара, боясь проглотить его, и безбоязненно глотают целого верблюда.

Маловажные требования закона вы строго соблюдаете, а в самых важных незаметно для себя погрешаете.

Я думаю, что верблюд соответственно смыслу настоящего места есть и правый суд, и милосердие, и вера, а комар - это десятины из мяты, аниса и тмина и остальных более дешевых овощей. Вопреки заповеди Господа мы поглощаем и оставляем в небрежении то, что велико, а в незначительном, - в том, что дает нам прибыл, - мы обнаруживаем тщательность и придаем ему значение благочестивого деяния (religionis).

Оцеживать комара, а верблюда поглощать, это — народное присловие, указывающее на людей, которые заняты мелочами, внешностью и из-за этого опускают без внимания более важное и даже важнейшее, как это и оправдывалось на фарисеях; они, напр., предания старцев ставили выше правил закона, — исполняя правила об омовениях, о хранилищах (5 ст.) и т. п., не заботились о душевной чистоте, о добродетелях, для напоминания о чем установлено все это (чит. ниже).

Далее Христос укоряет книжников и фарисеев и за безумие их, - за то, что они внушали неуважение к важнейшим заповедям. Правда, прежде Он говорил, по-видимому, противное, то есть, что они связуют бремена тяжко и бедне носима (Мф. 23:4); но они и это в свою очередь делали, и, с другой стороны, употребляли все средства к развращению своих последователей, требуя от них исправности в маловажных делах и, вместе, оказывая пренебрежение к важнейшим обязанностям. Одесятствуете бо, говорит Спаситель, мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру. Сия подобаше творити, и онех не оставляти (ст. 23). Здесь совершенно справедливо можно было сказать: где десятина, там и милостыня; какой же вред в том, чтобы подавать милостыню? Но Спаситель не порицает книжников и фарисеев за то, что они в этом соблюдали закон: нет, Он не говорит так. Вот причина, почему именно здесь Он говорит: сия подобаше творити. Но Он не делает этого прибавления там, где начинает говорить о вещах чистых и нечистых, а вместо того, различает внутреннюю чистоту от внешней, и показывает, что за внутреннею чистотою необходимо следует и внешняя, но не наоборот. Рассуждая о человеколюбии, Он не делает такого различения, как по вышепоказанной причине, так и потому, что еще не пришло время прямо и явно отменить предписания закона. Но начавши говорить о соблюдении телесных очищений, Он яснее опровергает эти обряды. И потому о милостыне говорит: сия подобаше творити, и онех не оставляти; а об очищениях не так. Как же? Очищаете, говорит, внешнее сткляницы и блюда, внутрьуду же суть полни хищения и неправды. Очисти прежде внутреннее сткляницы, да будет и внешнее чисто. Здесь Христос, говоря о стклянице и блюде, объясняет мысль Свою указанием на вещь, всем известную и очевидную. Далее, чтобы показать, что нет никакого вреда от несоблюдения очищений телесных, а напротив величайшее наказание бывает следствием небрежения об очищении души, то есть о добродетели, Спаситель назвал телесные очищения комаром, так как они были маловажны и ничтожны, а действия, очищающие душу - верблюдом, так как последние были невыносимы. Потому и говорит: оцеждающии комара, вельблюда же пожирающе (ст. 24). Наружные очищения были предписаны законом только ради внутренних, ради милости и суда; а потому даже и в ветхом завете не приносили никакой пользы, как скоро оставались одни. Так как маловажное учреждено было ради важнейшего, а между тем последнее было оставлено и предметом служило только первое, то от этого и не выходило, еще и в то время, никакого добра: внутреннее очищение не следовало за внешним, тогда как напротив внешнее необходимо уже следует за внутренним. Итак, из слов Спасителя видно, что и прежде пришествия благодати, очищения телесные не были в числе дел важных и достойных особенного попечения, а требовалось нечто другое. Если же таковы были эти обязанности еще прежде благодати, то тем более оказались они бесполезными после возвещения высоких заповедей новозаветных и уже вовсе не надлежало оставлять их в силе. Итак, жизнь порочная во всяком случае есть тяжкое зло; но особенно она вредна тогда, когда порочный совсем не думает о том, что он имеет нужду в исправлении; а еще пагубнее бывает она тогда, когда такой человек почитает себя способным к тому, чтобы и других исправлять: указывая на это Христос и называет книжников слепыми вождями слепых. В самом деле, если уже величайшее несчастие и бедствие, когда слепец не находит нужным иметь путеводителя, то в какую пропасть низвергнет то, когда он захочет еще руководить других? Все эти обличения Спаситель направляет к тому, чтобы указать на чрезмерное, до неистовства доходившее славолюбие книжников и фарисеев, на этот жестокий недуг, от которого они сходили с ума. Действительно, для них причиною всех зол было то, что они все делали напоказ. Это и от веры отвело их, и расположило к нерадению об истиной добродетели, и побудило заботиться об одних только телесных очищениях, не стараясь об очищении души. Поэтому-то Христос, желая привести их к истинной добродетели и к очищению души, и напоминает о милости, и о суде, и о вере. Вот силы, которыми держится жизнь наша! Вот добродетели, очищающие душу: правда, человеколюбие, истина! Человеколюбие побуждает нас прощать другим, и не дает нам быть чрезмерно жестокими к согрешающим и непреклонными к прощению (а таким образом мы приобретаем двоякую пользу: и делаемся человеколюбивы, и сами за то снискиваем великое человеколюбие Бога всяческих), и располагает нас соболезновать страждущим и оказывать им помощь. А истина не допускает нас обманывать и лукавить. Но как в том случае, когда Христос говорит: сия подобаше творити, и онех не оставляти, Он говорит это не с тем намерением, чтобы ввести наблюдение ветхозаветных правил, - это мы показали выше, - так и тогда, когда говорит о блюде и чаше: очисти внутреннее сткляницы и блюда, да будет и внешнее чисто, не предписывает прежней мелочной разборчивости, напротив всеми словами хочет показать, что она совершенно излишня. Он не сказал: очистите и внешнее, но - внутреннее: за этим, без сомнения, последует и то. А впрочем, Христос говорит не о чаше и блюде, но рассуждает о душе и теле, под словом: внешнее разумея тело, а под словом: внутреннее - душу.

Тяжела духовная слепота и потрясающе духовное безумие: вожди слепые оцеживаютъ комара, а верблюда поглощаютъ. Т.е. мелкое превращают в крупное, а крупное - в мелкое; второстепенное - в главное, а главное - во второстепенное; малое - в великое, а великое - в малое; солнце в песчинку, а песчинку - в солнце. Мерила для них совершенно перевернуты, извращены; отброшено все, что нормально, а ненормальное принято за нормальное, и еще: за мерило нормального. В этом состоит главное духовное падение всякого рода фарисейства. Это тип извращенного человека, человека, перевернутого вверх ногами: идет на голове, думает ногами; обожествляет каплю, презирает море; идолатризирует тварь, отвергает Творца. А все это ведет свое происхождение от изобретателя первоначального фарисейства: диавола. Ибо он первым провозгласил второстепенное главным, т.е. себя провозгласил главным, а Бога второстепенным; он первый второстепенным заменил главное, то есть собой - Бога. Его изобретение и идеал: тварью заменить Творца; вместо Творца поставить тварь. А когда этот принцип расширяется и созревает через человеческие души и логику, тогда тварь отрицает Творца; тогда: нет Бога, но есть мир, есть тварь, есть творение. Это верх формализма, гносеологического феноменализма, кантианского рационализма. Тут уже вся логика человеческая сжата в это понятие, в этот принцип: нет Творца, есть тварь. Действительно, все они оцеживаютъ комара, а верблюда поглощаютъ. Или, если этот принцип применяется к человеку, к человеческому существу, он гласит: человек не имеет души, но имеет тело; имеет кожу и кожуру, но не имеет сердца и ядра. Примененный к социологии, этот принцип гласил бы: люди - это кирпичи, механизмы, бездушные винтики в обществе, в человеческом сообществе, в человечестве. Нет свободных личностей, только автоматы. Одним словом: Вавилонская башня…

διυλίζοντες praes. act. part, от διυλίζω удалять путем процеживания сквозь что-л. (RWP). Обратите внимание на использование прист. со знач. "сквозь" с гл.; см. МН, 300f. Part, используется как rel. прид. κώνωπα асс. sing, от κώνωψ комар. Выцеживание комара относится к практике процеживания вина через ткань или плетеную корзину (Lachs, 170). κάμηλος верблюд, καταπίνοντες praes. act. part, от καταπίνω проглатывать, выпивать. Обратите внимание на прист. со знач. "внутрь".

Гипербола создает здесь комический эффект и, несомненно, должна была привлечь внимание слушателей. Чтобы избежать осквернения, причиненного соприкосновением с «мертвым» (ср.: Лев. 11:32,34), фарисеи старались выловить упавших в питье насекомых (если они были больше чечевичного семени) живыми; комары, будучи меньше чечевицы, не подпадали под предписания закона о скверне. В Иисусовой гиперболе щепетильные фарисеи не упускают ни одной возможности покрасоваться своей праведностью, но при этом поглощают вместе с питьем верблюда (самое крупное животное в Палестине, ритуально нечистое).Их внимание к мелочам похвально, но они упускали главное (Мф. 23:23).

Вожди слепые, пустосвяты, напрасно хвалящиеся своим всезнанием отцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Вы с болезненной мнительностью заботитесь о том, чтобы не нарушить какого-либо предания своих старцев, будто оцеживаете из напитка попавшего в него комара, и в то же время не хотите вовсе замечать самых важных требований Закона — поглощаете, по пословице, верблюда! А если человек забывает это главное, то нет ему никакой пользы от соблюдения маловажных предписаний. Вы останавливаетесь на этих мелочах, на одной внешности, забывая совершенно о внутреннем, важнейшем.

Отцеживающие комара и пр.: кажется, народное присловие, указывающее на людей, занятых мелочами, в них полагающих всю важность и из-за них опускающих из внимания более важное и даже важнейшее (у арабов есть пословица: слона проглотил, а комаром подавился). В приложении к фарисеям в данном случае оно значит: вы с мелочною заботливостью стараетесь исполнять самые маловажные требования закона, чтобы избежать нарушения его, тогда как опускаете из внимания самые важные требования его, и как бы не замечаете нарушения их, и таким образом подобитесь по пословице тем людям, которые отцеживают из напитка попавшего в него комара, а проглатывают верблюда (св. Златоуст под комарами, соответственно мысли 25 стиха, разумеет внешние наружные очищения, а под верблюдами — действия, очищающие душу).

ВОЖДИ СЛЕПЫЕ, пустосвяты, напрасно хвалящиеся своим всезнанием, ОЦЕЖИВАЮЩИЕ КОМАРА, А ВЕРБЛЮДА ПОГЛОЩАЮЩИЕ! Вы с болезненной мнительностью заботитесь о том, чтобы не нарушить какого-либо предания своих старцев, будто оцеживаете из напитка попавшего в него комара, и в то же время не хотите вовсе замечать самых важных требований Закона - поглощаете, по пословице, верблюда! а если человек забывает это главное, то нет ему никакой пользы от соблюдения маловажных предписаний.

Не только у иудеев, но также у многих из нас можно найти согрешающих такими грехами и поглощающих верблюда оттого, что они совершают величайшие преступления; и можно часто видеть людей такого рода, как они проявляют свое благочестие в маловажных вещах. И хорошо Господь называет их лицемерами (Мф. 23:25.), ибо они, желая снискать набожность перед людьми (Мф. 6:5, Мф. 6:18), не хотят принять то благочестие, которое оправдал Бог. Итак, нам следует избегать подобного притворства книжников и фарисеев, чтобы то «горе» не относилось к нам так же, как к ним. И я думаю, что можно назвать книжниками в нравственном смысле всех, кто думает, что в Писаниях не заложено ничего большего, чем показывает простой текст Писания, и еще презирает тех, кто исследует величие Божие. Следует знать, что как мята, анис и тмин есть приправа для пищи, а не основная пища, так и в нашей жизни есть нечто главное и необходимое для оправдания наших душ, каковое есть важнейшее в законе: суд, милость и вера, а остальное приправляет наше поведение, придает ему привлекательность и делает его более приятным, как, например, воздержание от смеха, пост, преклонение колен, пребывание на молитвенных собраниях, постоянство причастия и другое подобное этому, что является не самой праведностью, но приправой праведности. А духовные вещи, которые являются праведными сами по себе, называются судом, милостью и верой. Поэтому постыдно наблюдать за малейшими вещами (то есть взимать с них десятину) , а соблюдения важных вещей не приносить Богу (то есть не взимать с них десятины).

Пятое горе – за исключительное исполнение малейших заповедей закона, и притом с произвольным распространением обязательности их, и за сознательное пренебрежение важнейшими, составляющими дух закона: горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко одесятствуете мятву, и копр, и кимин, и оставите вящшая закона, суд, милость и веру: сия же подобаше творити и онех не оставляти. Вожди слепии, оцеждающии комары, вельблуды же пожирающе. Закон, обязывая Иудеев давать на богослужебные потребности и содержание левитов десятую часть всего, и, между прочим, от произведений семян, определенно ничего не говорил о злаках и травах (Чис. 18:20–24; Втор. 14:22–24), но фарисеи давали десятину с мяты, аниса и тмина, чего закон, по общему мнению, не требовал, – давали для того, чтобы показаться самыми точными исполнителями Заповедей Божиих, и в то же время, оцеждая комары, т. е. Гоняясь за мелочами, пожирали вельблуды, т. е. Оставляли без внимания существенные требования закона – справедливость и беспристрастие на суде, милосердие к бедным и истинную, чистую веру в Бога, неповрежденную ложными толкованиями и привязанностью к одной внешности. Для этих порочных людей, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «причиною всех зол было то, что они все делали напоказ».

Вожди слепые, как в Мф. 21:14; Мф. 23:16, 17, 26 (ср. 1 Пет. 2:9; Рим. 2:19; Откр. 3:17). Только те вожди, которые слепы, могут заниматься такою пустою деятельностью, как «оцеживание» комаров. Они в действительности ни сами не могут двигаться вперед, ни вести за собою других, и сиднем сидят на одном месте, занимаясь самою ничтожною деятельностью. Но это не мешает им быть крайне злыми, кровожадными и алчными. Оцеживая комара, они думают, что исполняют закон Господень: но когда, вместо комара, пьют (так буквально — καταπίνοντες) целого верблюда, то не думают, что это противно закону. Верблюд, как животное большое, избран, очевидно, для противоположения такому маленькому животному, как комар. Комары «оцеживались» (διϋβλίζοντες), т. е. вода, вливаемая в сосуд, пропускалась через сито или полотенце, чтобы в сосуде не оказалось мертвого комара, который осквернил бы всю воду, и чтобы его при «оцеживании» можно было увидеть. Таким образом, цель оцеживания — предохранить себя от оскверненной трупом воды, которая, если бы оказался в ней комар, должна была быть вылита и заменена другою. Но, будучи слепы, книжники и фарисеи не замечали при этом, что вместо комара попадает в сосуд целый большой верблюд и они выпивают его вместе с водою, которую пьют из сосуда. Понятно, что это — гипербола, в которой содержится весьма тонкая и меткая характеристика всех лицемеров. Мнение, что вместо «верблюд» следует читать «овод», «слепень» (asilum) ни на чем не основано.

Слепыми вождями называет их за то, что они, хвалясь ученостью и знанием всего, для всех были бесполезны, даже губили людей, повергая в ров неверия. Они, по словам Господа, "оцеживали комара", то есть замечали малые погрешности, и в то же время "поглощали верблюда", то есть упускали из виду всякие преступления.