Евангелие от Матфея, Глава 17, стих 6. Толкования стиха

После сего евангелисты описывают конец видения. Когда ап. Петр еще говорил, облако светлое осенило их и они услышали голос из облака. Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих: того послушайте. Облако в Ветхом Завете было символом присутствия Божия (Исх. 19:18. Исх. 24:18. 3 Цар. 8:10. 12). Голос, который ученики услышали из облака, был тот же, что и при крещении Господа, но с прибавлением: того послушайте; это должно было напомнить ученикам о пророчестве Моисея (Втор. 18:5,) которое, следовательно, исполнилось на Иисусе. Ев. Матфей состояние и положение учеников в этот момент изображает точнее: они испугались и пали ниц; Иисус подошел к ним, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Когда они встали, то „возведши очи свои, никого же видеша, токмо Иисуса единаго". Ев. Лука замечает только, что во время голоса Иисус был один (так что ученики должны были ясно видеть, к кому относится этот голос: Сей). А ев. Марк обращает внимание собственно на внезапность исчезновения из глаз учеников Моисея и Илии (8).

В страхе и благоговении они преклонились пред невидимым Богом, пали на лица свои.

Кому бы не захотелось продлить тот момент, в который ты ощущаешь присутствие Царствия Божия в общении с Иисусом? Поэтому Петр, вряд ли понимая, чтò на самом деле происходит, и не понимая, чтò он говорит, сказал Иисусу «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии». Такое предложение понятно, но очевидно также, что оно – результат непонимания Петра и его растерянности («ибо не знал, что сказать», как об этом сказано в Евангелии от Марка (Мк. 9:6)). Петр все еще не хотел – или не мог – принять всерьез слова Иисуса, сказанные за шесть дней перед этим: Ему «должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту» (16:21) и «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми Крест свой, и следуй за Мною» (16:24). Нет! Какой там крест?! Зачем он, если нам и здесь так хорошо как на небе? Лучше «сделаем здесь три кущи»! Почему «кущи»? Дело в том, что Петр ощущает себя как бы уже в мессианском времени, когда, согласно народным представлениям иудеев, они будут жить в кущах, и Бог будет жить вместе с ними. (Кстати, слово «куща» понятно далеко не всем современным читателям. По-гречески оно звучит как «скиния», то есть «палатка, шатёр, шалаш»). Но пока Петр говорил эти слова, явилось «облако светлое и осенило их».

Облако, как мы уже отметили, есть знак присутствия Бога, Его славы. Ведь человек не может видеть Бога, и облако одновременно и скрывает, и возвещает Его присутствие. Так, солнце можно увидеть лишь тогда, когда его закрывает легкое облако. – Облако осеняет, покрывает Иисуса, Моисея, Илию, а также трех учеников, которые таким образом становятся причастными славе Божией.

Из облака раздался голос Божий. Это было как в истории Крещения. Напомню, что, согласно бытовавшим тогда убеждениям, небо после последнего из малых библейских пророков молчит. И откроется и «заговорит» только при пришествии Мессии. Мессия пришел, небеса заговорили. Бог вновь возвестил нечто очень похожее на то, что было Им возвещено при Крещении. Тогда глас был таким: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (3:17). Теперь мы слышим: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (17:5). Небесный голос говорит намеками на всем известные библейские тексты. «Сей есть Сын Мой». Христиане церкви евангелиста Матфея, скорее всего, хорошо знали Священное Писание Ветхого Завета. И они, наверное, пели во время своих собраний Второй Псалом Давида: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7). Прежде, в эпоху царей, этот псалом пелся во время церемонии интронизации, возведения на царство. Цари на Востоке традиционно назывались Сынами Божиими. И вот снова, как и во время Крещения, с небес звучат слова Второго Псалма, провозглашая Иисуса помазанным Царем, объявляя Его Мессией. «Сей есть Сын Мой» означает «Он, – то есть Иисус, – есть Мессия, Христос, Спаситель».

Ну, а «Сын возлюбленный» – это ведь тоже из Священной истории. Грамотным читателям, знакомым с греческим переводом Библии (а таковыми и были в основном первые читатели нашего Евангелия), это напоминало выражение возлюбленный сын, которое появляется в истории жертвоприношения Авраамом Исаака. В греческой Библии слово Бога к Аврааму гласит: «Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты возлюбил» (Быт. 22:2). И ниже: «Ты не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня. … Так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня, то Я благословляя благословлю тебя» (Быт. 22:12.16-17). Иначе говоря, всего лишь одно это «возлюбленный» намекает на жертвенный характер мессианского служения Иисуса Христа.

Далее: слова «в Котором Мое благоволение» должны напомнить об Отроке Господнем, о Котором у пророка Исаии сказано: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него» (Ис. 42:1). Но ведь тот же Исаия пророчествует об этом Отроке, что Он будет страдающим Искупителем, Который «взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; … и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:3-5). Соль в том, что такое представление о Мессии полностью расходилось с иудейским пониманием Мессии того времени. Предполагалось, что «второй Спаситель», или «второй Моисей», как иногда называли Мессию, был, конечно, существом смертным, как и все. Но ведь не страдающим же в своих немощах! Напротив, Он ожидался как величественный и победительный Царь и Воитель. А здесь – пророчество о Мессии страдающем, о невинной жертве за человеческие грехи. Иудеям это было непонятно и чуждо. Именно по этой причине данное пророчество Исаии в иудейской традиции никогда не относилось к Мессии.

Однако небеса свидетельствуют: в Иисусе на землю пришел Христос, но не такой, какого ожидали иудеи, а такой, какого им послал Бог. Он будет не царем-победителем, царем-триумфатором, но Царем, Который будет принесен в жертву и умрет на Кресте ради искупления всех людей.

«Его слушайте!» Такова воля Божия, провозглашенная с небес. Но ведь это тоже намек на Священное Писание. Вот слова Моисея Израильскому народу из книги Второзакония: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте» (Втор. 18,15). – Как бы в ответ на слова Петра об удержании на земле Иисуса, законодателя Моисея и пророка Илии небо повелевает слушаться только Иисуса, Сына Божия. Отныне ученики и последователи Иисуса должны быть послушны не законодателю Моисею, не пророкам, олицетворенным фигурой Илии, но единственно Ему, Иисусу Христу. Ветхий Завет сменился Новым! Евангелист Марк это подчеркивает: как только были произнесены небесные слова, Моисей и Илия исчезли. Ученики «посмотрев вокруг, никого более не видели, кроме одного Иисуса» (Мк. 9:8).

После такого переживания, они были потрясены, «пали на лица свои и очень испугались». И это так понятно! Человек всегда испытывает страх в присутствии Бога, а здесь они слышали Его голос, обращенный к ним. Слишком трудно было всё осознать. Происходило нечто такое, что совершенно не укладывалось в их голове. – Иисус успокоил перепуганных учеников, «коснулся их и сказал: “Встаньте и не бойтесь”». Они взглянули на верх горы и «никого не увидели, кроме одного Иисуса». Моисей и Илия, вероятно, были унесены облаком туда, откуда и явились – в небеса.

Итак, рассказ о Преображении исполнен высокой символики. Он – действительно «словесная икона», написанная на золотом фоне. Мы не знаем и никогда не узнаем реалистические детали того, что произошло в тот памятный день. Ведь икона – не фотография, и наш рассказ – не протокольная запись. Ясно одно: апостолы в тот день испытали нечто мистическое, запоминающееся, возможно, сразу не пóнятое, но позже осознанное и утвердившееся в предании Церкви. Что же именно? То, что им заранее дано было увидеть пасхальную славу Иисуса, но понять и возвещать о ней они смогли только после Его «Исхода» из земной юдоли в небесную славу, то есть после Креста, Воскресения и Вознесения.

Все Евангелисты, каждый посвоему, говорят о том, что явление Иисуса в славе привело учеников в страх. Марк говорит, что ученики были охвчаены страхом (εκφοβοι γαρ έγένετο), Лука — что они «устрашились (έφοβηθησαν), когда вошли в облако», Матфей — что они упали на лицо и «очень испугались» (έφοβηθησαν σφόδρα). Во всех трех случаях употреблены слова, производные от φόβος («страх», «ужас»). Этим термином в греческом языке обозначается сильный испуг. Но это же слово употребляется в греческой Библии для обозначения страха Божия — того трепета перед Богом, который является одним из наиболее характерных выражений глубокого религиозного чувства.
Тема страха в его религиозном аспекте присутствует во всех Евангелиях, но с особенной последовательностью она развивается в Евангелии от Луки. Когда Захарии явился ангел, «страх напал на него», но ангел сказал ему: «Не бойся» (Лк. 1:12-13). Явившийся Марии ангел, увидев, что Она смутилась, сказал ей: «Не бойся, Мария» (Лк. 1:30). После того, как Захария нарек имя своему сыну Иоанну, «был страх на всех живущих вокруг них» (Лк. 1:65). Пастухам на поле предстал ангел, «и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь...» (Лк. 2:9-10). Когда Иисус исцелил расслабленного, «ужас объял всех, и славили Бога и, быв исполнены страха, говорили: чудные дела видели мы ныне» (Лк. 5:26). А когда Он воскресил сына вдовы, «всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7:16).
Страх и удивление вызывает в учениках чудо усмирения бури (Лк. 8:25). Когда женщины пришли ко гробу Иисуса и не увидели там Его тела, «вдруг предстали перед ними два мужа в одеждах блистающих. И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле, сказали им: что вы ищете живого между мертвыми?» (Лк. 24:4-5).
Преображение включено в цепь событий, реакцией на которые становится страх — не только эмоциональный, но и религиозный. В ответ на этот страх Иисус, согласно Матфею, говорит ученикам «встаньте и не бойтесь» (Мф. 17:7). Подняв лица, они не видят перед собой никого, кроме одного Иисуса — в привычном для них облике земного человека.

Падоша ницы (пали на лица свои) и убояшася зело (очень испугались) и проч. Причины, почему так испугались апостолы — понятны: тут они видели И. Христа в особенном виде, чувствовали присутствие Господа в облаке, слышали Его голос и видели сошедших с неба Моисея и Илию. „Уединенность и высота места, глубокое молчание, свет чрезвычайный и облако простертое, все это повергло их в сильный трепет, и они в ужасе пали и поклонились, говорит Златоуст.

Их ужас вполне объясним: человек всегда испытывает страх в присутствии Божества, а здесь они слышали Его голос, обращенный к ним. Ничком –так в древности поклонялись Богу и царю, падая лицом на землю.

Ученики пали ниц и скрыли свои лица в траве. И когда, оправившись от произведенного этим страшным голосом и ослепляющим светом потрясения, они подняли глаза и осмотрелись кругом, то все уже кончилось. Светлое облако исчезло, не было уже ни сияющих лиц, ни ослепительно белых одежд; только один Иисус был с ними и только звезды тихо изливали свой свет на склоны горы.

Сначала они боялись встать и даже приподняться, но Иисус, их Учитель, такой же, как они видели Его раньше на молитве, подошел к ним, коснулся их и сказал: «встань­те, не бойтесь!»

Апостолы, услышав глас отца небесного, в трепетном ужасе пали на лица свои. Но Иисус Христос, подойдя к ним, коснулся их и сказал: востаните и не бойтся. Тотчас подняв глаза и посмотрев вокруг, они никого более не видели, кроме одного Господа Иисуса Христа, так что не оставалось никакого сомнения, что Божественный глас относился именно к нему.