Евангелие от Марка, Глава 6, стих 18. Толкования стиха

Не должно тебе жить с женой брата твоего! Такой брак был строго воспрещен, пока жив брат. Ср. Лев. 18:16: «Наготы жены брата твоего не открывай, это нагота брата твоего» и особенно. Лев. 20:21: «Если кто возьмет жену брата своего, это мерзость — он открыл наготу брата своего, быть им бездетными».

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 82-83++

Зачем нужно было бы Иоанну Свт. Амвросий говорит об Иоанне Крестителе и царе Ироде (см. : Мф. 14:1-12; Мк. 6:14-29) Гигово кольцо? Если бы он смолчал, то Ирод не убил бы его, молчание давало ему возможность остаться видимым и не быть убитым. Но Иоанн и сам не согрешил ради собственного спасения, и не позволил другому совершить грех – и дал повод убить себя. Те, кто отрицают, что Гиг мог стать невидимым с помощью кольца, не могут отрицать, что Иоанн смог бы промолчать. 

 Именно достойное чтил Иоанн, когда не мог стерпеть постыдную свадьбу, даже царскую. Он сказал: Тебе нельзя иметь ее женой (Мф. 14:4). Он мог промолчать, если бы не считал неподобающим промолчать из страха перед смертью, угодить царю ценой своего пророческого авторитета, польстить ему, сознавая, что умрет, если будет противиться царю. Однако он предпочел достойное спасению жизни. Хотя что полезнее для святого мужа, как не стяжать славу мученическую?

Заключение Иоанна в темницу

Ирод Антипа, сын Ирода, совершившего избиение вифлеемских младенцев, управлял Галилеей и Переей; он, будучи женат, вступил в сожительство с Иродиадой, женой брата своего, Филиппа, при жизни его. Такое сожительство воспрещалось законом (Лев. 18:16); поэтому Иоанн упрекал Ирода в совершении явного беззакония. Понятно, что Иродиада смотрела на Иоанна как на своего врага, и хотела избавиться от него самым обыкновенным в то время средством — убийством; но сама не имела власти казнить ненавистного ей пророка. Она употребляла все усилия, все свое влияние на любившего ее Ирода; она не раз упрашивала Ирода убить Иоанна и, вероятно, Ирод по временам поддавался этому влиянию, соглашался исполнить желание любимой женщины, но как только собирался приступить к осуществлению ее замысла, то невольно останавливался. Народ почитал Иоанна за пророка, и потому убийство его могло вызвать народное волнение, чего особенно боялся Ирод; кроме того, при всей своей нравственной распущенности Ирод понимал, что Иоанн не простой человек, что он, по праведности своей, должен считаться святым, и потому боялся его самого, полагая, что святой может причинить ему какое-нибудь особенное зло. Ирод в некоторых случаях советовался с Иоанном и много делал по советам его; он находил даже удовольствие беседовать с пророком.

Евангелист Марк говорит, что Ирод берег Иоанна. Но от кого же он оберегал Иоанна? Конечно, не от Иродиады, которая сама, без Ирода, не могла причинить пророку никакого зла. Народ любил и почитал Иоанна; следовательно, и с этой стороны не было никакой для него опасности. Поэтому беречь Иоанна Ирод мог только от замыслов коварных начальников еврейского народа. Вифавара, где крестил первоначально Иоанн, находилась на левом берегу Иордана, в Перее, подвластной этому Ироду; туда стекались несметные толпы народа, и это народное движение могло быть в руках синедриона прекрасным средством запугать Ирода, уверить его, что и его власти угрожает опасность. Вероятно, эти жалобы, эти подстрекательства послужили поводом к свиданию Ирода с Иоанном; свидание же это, беседа с пророком убедили Ирода, что этот святой человек не угрожает его власти никакой опасностью. Успокоясь с этой стороны, Ирод понял, что самому Иоанну угрожает опасность со стороны начальников еврейского народа, и потому берег его (Мк. 6:20) от них.

Уважая Иоанна за его святость, пользуясь его советами, с удовольствием беседуя с ним и оберегая его от порождений ехидниных (Мф. 3:7), слабохарактерный Ирод, после долгой борьбы со злобой Иродиады, уступил; но не решаясь, однако, убить Иоанна, ограничился заключением его в темницу, в крепости Махероне или Махере, расположенной на восток от Мертвого моря.

Так окончилось служение Иоанна, последнего из ветхозаветных пророков.

Евангелист удостоверяет, что Иисус Христос не крестил, а крестили Его ученики. Какое же это было крещение, и чем оно отличалось от Иоаннова крещения? «То и другое крещение равно не имело благодати Духа (говорит Златоуст), и целью того и другого было только приведение крещаемых ко Христу» (Беседы на Евангелие от Иоанна. 29). Из дальнейших повествований Евангелистов не видно, чтобы ученики Иисуса продолжали крестить и после отшествия их за своим Учителем из Иудеи в Галилею; скорее можно утверждать, что они после вовсе не крестились, так как и в наставлении двенадцати, при отправлении их на проповедь, Иисус Христос ничего не говорит о крещении; поручение же крестить все народы во имя Отца, и Сына, и Святого Духа дано Апостолам впервые Иисусом после Своего Воскресения (Мф. 28:19).

Выше было сказано, что правитель Галилеи и Переи, Ирод Антипа, будучи женат, вступил в сожительство с Иродиадой, женой брата своего Филиппа, при жизни последнего, что Иоанн Креститель обличал эту противозаконную связь и, через это в лице Иродиады приобрел себе заклятого врага, что Иродиада желала избавиться от Иоанна и что в угоду ей Ирод Антипа заключил его в крепость Махеру. Крепость эта была построена Иродом в Перее, близ границы Аравии, и служила сборным пунктом для войск в войнах против арабов.

Законная жена Ирода Антипы, дочь аравийского царя Ареты, владения которого примыкали к Перее, бежала к отцу, как только узнала, что ее муж вступил в незаконную связь с Иродиадой. Оскорбленный Арета начал войну против Ирода, вследствие чего Антипа со всем своим двором переехал из Тивериады, места своего постоянного пребывания, в Махеру, и жил там в своем дворце.

Не отделяла учеников от Иисуса и народная молва. Русский перевод ст. 14 восполняет якобы подразумевающееся в греческом тексте: «Царь Ирод, услышав об Иисусе..». Восполнение «об Иисусе» должно быть признано излишним. До Ирода дошел слух о том, что было темой предыдущего повествования. Дела апостолов сливались с тем, что совершал Иисус.

Упоминанием отношения Ирода, в связи с отношением других современников, вводится повествование о конце Иоанна Крестителя. Повествование, по форме, имеет значение вводного эпизода. Ст. 17–29 являются пояснением к ст. 14–16, а в ст. 30 повествование возвращается к исходной точке ст. 7–13. Апостолы, выполнив возложенное на них поручение, приходят к Иисусу с отчетом. Тем не менее, в контексте Мк. этому вводному эпизоду принадлежит большое значение. Он уясняет место Иоанна Крестителя и смысл его конца в Евангельской истории.

Отношение Иоанна Крестителя к Ироду рисует его как проповедника морали (ст. 17–20). Положительный момент восполняется отрицательным – Ирод видит в Иисусе воскресшего Иоанна и свое мнение объясняет так: «Иоанн Креститель воскрес из мертвых и потому (διὰ τοῦτο) чудеса делаются им» (ст. 14). Чудеса связываются с предполагаемым фактом Воскресения. Иными словами, при жизни Иоанн чудес не совершал. Проповедник морали чудотворцем не был. Точно так же оценивается служение Иоанна Крестителя в четвертом Евангелии (Ин. 10:41). И, наконец, третье. Суждение Ирода, как бы неправильно оно ни было по существу, связывало служение Христово с закончившимся служением Иоанна Крестителя. Эту связь утверждал и Сам Господь, когда на вопрос первосвященников о той власти, которой Он совершает Свои дела, отвечал другим вопросом о том, с небес или от человеков служение Иоанна Крестителя (ср. Мк. 11:27–33).

Согласно Иосифу Флавию, Ирод казнил Иоанна по политическим мотивам, опасаясь, что его огромная популярность может стать причиной народного восстания против растленного царя. Иосиф тоже связывает смерть Крестителя с новой женитьбой царя, хотя и опосредованно. Чтобы жениться во второй раз, он развелся с первой женой, дочерью царя Набатеи, после чего разгневанный тесть пошел на него войной. Армия Ирода была разбита, и народ считал, что это Божье наказание Ироду за то, что он сделал с Иоанном. Вот что говорит Иосиф Флавий: «Некоторые иудеи видели в уничтожении войска Ирода вполне справедливое наказание со стороны Господа Бога за убийство Иоанна. Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести праведный образ жизни, быть справедливыми друг к другу, питать благочестивые чувства к Предвечному и собираться для омовения. При таких условиях, учил Иоанн, омовения угодны Богу, так как они будут прибегать к этому средству не для искупления различных грехов, но для освящения тела, тем более что душа их заранее успела очиститься. Так как многие стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души, то Ирод стал опасаться, как бы его огромное влияние на массы, вполне подчинившиеся ему, не привело к каким-либо осложнениям. Поэтому тетрарх предпочел предупредить это, схватив и казнив его раньше, чем ему пришлось бы раскаиваться, когда будет поздно. Благодаря такой подозрительности Ирода Иоанн был в оковах послан в Махерон и там казнен» (Иуд. Древн., XVIII, 5, 2).

Новая жена Ирода, Иродиада, была дочерью Аристобула, сына Ирода Великого и Мариамны I, и приходилась Ироду племянницей. Согласно Иосифу Флавию, тетрарх Филипп, сын Ирода и Клеопатры Иерусалимской, был женат на Саломее, а не на Иродиаде. Возможно, имеется в виду еще один сын Ирода Великого (от Мариамны II), тоже Ирод, у которого могло быть второе имя Филипп. Генеалогическое древо Иродов было очень запутанным.

Закон Моисея запрещал жениться на жене брата и рассматривал такой брак как кровосмешение (Лев. 18:16; Лев. 20:21). Кроме того, Иродиада покинула мужа сама, в то время как по еврейскому закону право на развод имел только муж. Так как в синоптических Евангелиях Иоанн отождествляется с Ильей, то и в самом рассказе есть некоторое сходство с историей Ильи, Ахава и Иезавели: слабый царь Ахав по наущению жены преследовал пророка за то, что он обличал идолопоклонство (3 Цар. 16:31).

ОТПУСТИВ учеников, Спаситель продолжал Свою обычную проповедь, обходя города и селения и совершая добрыя дела на благо страждущему человечеству. Но в это именно время совершилось событие, которое было предвестием страшнаго возстания сил злобы на борьбу с проповедниками царства небеснаго. Летописи человеческой жизни наполнены всевозможными преступлениями и злодеяниями, потому что «весь мир во зле лежит» и «помышление сердца человеческаго зло есть»; но среди них особенно выдается то злодеяние, воспоминанию о котором св. церковь ежегодно посвящает день 29 августа. Это именно ужасная кончина великаго предтечи и крестителя Господня Иоанна, — того, который был не только величайшим из пророков, но и величайшим из рожденных женами, — следовательно, высшим плодом, какой только мог быть произведен человеческим родом и в котором поэтому воплотилось все величие и достоинство человеческаго естества. И этот величайший человек, пред которым должно бы преклониться человечество как пред воплощением своего высшаго идеала, погиб самою ужасною и безславною смертью — от руки палача, поднявшаго меч во исполнение повеления ничтожнейшей в нравственном отношении личности, которая в свою очередь сделалась жертвой самаго злобнаго и мстительнаго коварства, к какому только способна преступная, уличенная в своем преступлении женщина. Эта история кратко передается евангелистами (Мф. 14:1-12, Мк. 6:14-29, Лк. 9:7-9), но историческая наука дает возможность обрисовать ее во всех подробностях, из которых каждая глубоко поучительна, свидетельствуя о том, как легкомыслие и страсть способны приводить не только к попранию всякаго закона, но и к совершению ужаснейших злодеяний.

Сыновья Ирода Великаго, унаследовав от своего отца его злую, коварную, сладострастную натуру, почти никогда не жили между собою в родственной дружбе, и среди многочисленнаго родства этих маленьких Иродов и Иродиад шли постоянныя интриги, распри и открытыя ссоры, причем одни всячески старались навредить другим, не брезгуя при этом никакими, хотя бы даже самыми низкими средствами — обманом, наговорами и клеветами в Риме. Но едва ли не самую низкую в нравственном отношении личность представлял собою Ирод Антипа, печальный герой этой истории. Он постоянно ссорился и интриговал с своими братьями, пресмыкался пред римлянами, чтобы захватить себе побольше владений, устраивал с этою целию великолепные пиры, на которые тратил доходы целых областей, и был конечно несказанно рад, когда даже римские поэты заговорили о его блистательных пиршествах. По своему воззрению, это был саддукей, который не верил ни во что, кроме денег, и не ценил в жизни ничего, кроме наслаждений, и с легкомыслием безпринципнаго человека созидал свое счастье на бедствии как своего народа, так и своих собратьев — Иродов. Его жизнь полна уже была всяких преступлений и беззакопий; но его развращенная натура желала все новых и новых преступных наслаждений, и, наконец, нашла себе удовлетворение в новой преступной связи, которая и привела к ужасному злодеянию.

В 27 или 28 г. по Р. Хр. в Иерусалим по одному случаю, и притом имевшему патриотический характер, когда нужно было именно уладить возбужденный Пилатом вопрос о постановке посвятительных щитов в честь Тиверия в Иерусалиме, — вопрос, затронувший религиозныя чувства народа, который пришел в опасное возбуждение, съехались все Ироды, и среди них был и Ирод Антипа. Как личность, игравшая некоторую роль даже и в Риме, он был радушно принят своим сводным братом Филиппом Воефом, который был женат на крайне честолюбивой и решительной женщине Иродиаде. Блистательный, знакомый с лоском римской придворной жизни, о которой он мог поразсказать самыя интимныя тайны, Ирод Антипа не мог не вскружить головы Иродиаде, которая притом и сама, имея около 35 лет от роду, далеко не считала себя отжившей для нежных чувств. Правда, у нея уже была взрослая дочь, и все обстоятельства придавали делу особенную омерзительность, — но страсть вскружила им обоим головы, и за гостеприимство Ирод Антипа отплатил Филиппу Воефу самым позорным образом. Завязав преступную связь, царек поспешил в Рим, чтобы там добиться новых милостей и прав от императора, и между ними условлено было, что по возращении оттуда они сойдутся между собой открыто, хотя для этого не только Иродиаде нужно было развестись с своим 50-летним Филиппом, но и Ироду Антипе развестись с красавицей-женой, дочерью сильнаго арабскаго князя Ареты. Антипа мог ожидать при этом многих затруднений и неприятностей, — даже должен был опасаться войны с отцом оскорбленной дочери; но к его удовольствию дело обошлось просто: арабская княгиня, узнав о преступных замыслах своего негоднаго мужа, сама избавила его от всех затруднений. Благодаря доносу, который был самым обычным явлением при дворе Иродов, она узнала о преступной связи своего мужа с Иродиадой и порешила оставить его, Арета немедленно принял меры к тому, чтобы увезть ее к себе домой. Сопровождаемая арабскими вождями, она была отведена в свой родной дворец в Петре, и ея отец объявил этот брак расторгнутым. Мир впрочем не был нарушен между ними на это время, и Иродиада, оставив своего мужа, спокойно переселилась во дворец Ирода-Антипы в Тивериаде.

Вся эта постыдная сделка состоялась в той самой области, где Иоанн совершал свое служение, и, без сомнения, произвела сильное впечатление в тех округах, которые ближе всего лежали к границам арабскаго княжества. Народ невольно чувствовал опасность, связывавшуюся с отвержением дочери сильнаго и опаснаго соседа; а кроме того закон и его представители объявляли преступлением брак с женой брата. Даже в самом роде Иродов этот омерзительный брак, с его двойным прелюбодейством, произвел раздор, поведший к тому, что Антипа порвал связи со всем своим родством. Это был вообще самый рискованный шаг, какой только Антипа сделал в течение своего царствования, так как он вообще остерегался оскорблять религиозныя чувства народа, и вследствие этого границы его царства оказались в опасности от нападения разгневаннаго Ареты, естественно горевшаго желанием, при первом благоприятном случае, отмстить ему за нанесенное его дочери оскорбление.

Но хотя беззаконие, притом угрожапшее повлечь за собою бедствия войны, конечно и произвело самое тяжелое впечатление на народ, однако он подавленный двойным игом — римлян и еще более их жалких ставленников — царьков, которые, не имея никаких нравственных связей с своими подданными, смотрели на них как на безгласное стадо, предназначенное для того, чтобы кровавым потом добывать наложенную на него подать, безмолствовал и лишь разве шепотом передавались среди него мрачные слухи и опасения.

Но когда у народа отнят был голос, выразителем его выступил великий пророк — Иоанн. Он проповедывал неподалеку от Тивериады, и потому мог с внезапностью великаго своего прообраза Илии явиться в своем верблюжьем плаще к блистательному дворцу, где Ирод проводил медовые месяцы своей преступной жизни с Иродиадой, и стукая посохом по мозаичной мостовой, произнес грозное слово: «не должно тебе иметь жену брата твоего!» Преступный царек, уже раньше слышавший об Иоанне, как великом пророке пустыни, затрепетал в своей преступной совести. Но он был слаб характером, и когда в дело вмешалась беззастенчивая Иродиада, эта новозаветная Иезавель, то судьба пророка была решена. Под предлогом охранения общественной безопасности, которой будто бы мог угрожать столь странный и дерзкий проповедник, собиравший около себя толпы народа, которым он внушал самыя мятежныя идеи, Ирод порешил устранить неприятнаго ему пророка. В это время царек, повидимому, проживал то в Тивериаде, то в Махере — замке, лежавшем на южной границе его владений в Перее. В нем священническая иерархия и иерусалимские книжники, безсильные сами по себе! пагали подходящее орудие для уничтожения незаконнаго, на их взгляд, учителя, который так свободно укорял их и имел столь большое влияние на народ. Быть может и Пилат, всегда опасавшийся всяких народных движений, по их коварному наущению потребовал, чтобы приняты были надлежащия меры к предупреждению волнения, и под их влиянием, вместе с личными опасениями самого Ирода, дело пришло к печальному концу. Отправив отряд воинов и полицейских на берега Иордана, где еще проповедывал Иоанн Предтеча, он приказал им арестовать великаго проповедника, и они в точности исполнили это приказание, захватив его, по всей вероятности, ночью, когда около него не было народа, и, связав беззащитнаго пророка, привели его в замок Махер (теперь Мхаур).

Этот замок, известный под названием «диадемы» (вследствие того, что оп в виде короны расположен был на высокой скале), а также и под названием «черной башни», лежал по восточную сторону Мертваго моря, верстах в десяти от него, почти на одной линии с Вифлеемом. Это был южный оплот Переи, подобно тому, как македонская колония Пелла была северным оплотом ея. Сама природа здесь воздвигла неприступную твердыню. Замок лежал над глубоким ущельем, разделяющим горы Аварим от горнаго хребта Фазги, в дикой местности, где, вследствие одного древняго предания, иудеи искали гробницу Моисея. В нескольких верстах к северу, в глубокой обрывистой долине лежала Коллироя, славившаяся своими теплыми источниками, где умирающий Ирод искал себе облегчения от тяжкаго недуга и почти закончил свою жизнь. В одном месте там бьют горячие источники из скал у подножия ущелья, а рядом с ними текут другие источники, отличающиеся холодной, как лед, водою, причем окружающие холмы в те времена были изрыты рудниками, в которых добывалась сера и аллюминий. Поток Зерка-Майн быстро стремится по ущелью, направляясь с возвышенностей Переи к восточному берегу Мертваго моря. В недалеком разстоянии к югу тянется долина, по ложбине которой проходила старая римская дорога, соединявшая Махер с Коллироей и с большой дорогой из Петры в Дамаск. Поднимаясь от этой доливы, идет длинный горный кряж Аттароф, который огромными массами тянется на протяжении 15 верст к юго-западу, и на высочайшем пункте его, где он круто обрывается по направлению к Зерке-Майну, еще и теперь над глубокой пропастью высятся развалины Махера, состоящия из больших глыб четырехугольных камней. Там же видны и развалины храма Солнца, так как вместе с фанатическим иудейским населением в нем было много язычников, т.-е. греков или римлян, которым предоставлялась полная свобода совершать свое идолопоклонство. Крепость была построена здесь еще Александром Ианнеем 106-79 г. до Р. Хр. , но впоследствии она была разрушена Габинием 56 г. до Р. Хр. во время его войны против Аристовула. Когда, однакоже, Ирод сделался царем, то он с свойственною ему проницательностью оценил выгоды этого сильнаго положения и порешил возстановить замок в качестве передового оплота против арабов. Окружив значительное пространство стенами и башнями, он построил город, из котораго тропа вела в замок — на самой вершине горы. Самый замок находился на одном конце узкаго хребта, имевшаго более версты в длину от востока к западу, и составлял последнее убежище в случае нападения. Но этого было недостаточно для его широких замыслов. На другом конце кряжа он, с целью укрепить самую вершину горы, возвел большую стену с башнями в 200 футов вышины по углам, и на укрепленном таким образом пространстве построил великолепный дворец, отличавшийся целыми рядами колонн из цельных глыб камня, разноцветными мраморными залами, великолепными банями и всевозможными принадлежностями римской роскоши, не преминув снабдить его и огромными цистернами, бараками и лабазами для запасов, одним словом всем, что необходимо было для успешной защиты на случай осады. Этот замок и был местом тюремнаго заключения Иоанна, именно, одно из мрачных его подземелий, которыя, как можно видеть еще и теперь, были высечены в цельной скале. Укрепленный дворец на другом конце горы, во время пребывания там Ирода Антипы с его царедворцами, гремел восторгами и всевозможными увеселениями их роскошной жизни, а в находившейся на другом конце кряжа темнице в сыром, мрачном подвале томился великий пророк Иоанн. Из окон своего дворца Ирод Антипа имел великолепный вид на Мертвое море, на все течение Иордана, на Иерусалим, маститый Хеврон с его древними патриархальными воспоминаниями, на броды Иордана и скалы Енгеди к западу, а на север пред ним открывался вид на горы Галаадския, вздымавшияся за дикими высотами Фазги; пленник же, свободный пророк пустыни, изнывал в убийственном одиночестве. Повсюду кругом царствовала дикая пустынность, и только кое-где по ложбинам встречались пальмы, маслины и виноградныя лозы, а народное суеверие прибавляло, что среди других чудес там росло одно особое растение, огненно красное цветом, имевшее силу-де изгонять демонов и исцелять болезни, хотя доставать его можно было только ценою жизни Немецкий путешественник Зеедцен, открывший это место в 1807 году, оставил живописную картину всей окружающей местности. Это описаиие Махера взято из I. Флавия, Bel. Jud. VII. 6. I, 3. Tristram, Land of Moab, 253—265. Keim, Jesu ѵоп Nazara, 1, 578—581. .

В этой-то дикой местности и томился Иоанн, отрезанный от всего мира, от Израиля, от великаго дела национальнаго возрождения, котораго он был душой, — томился среди чуждаго ему населения. В самом городе жило до десяти тысяч народа Bel. Jud., 7:6, 4, где говорится, что в городе было две тысячи мужей, что вместе с женщинами и детьми составит до десяти тысяч жителей. , но вокруг Иоанна были лишь грубые воины, набранные из соседних племен, и царедворцы Ирода, которые, как говорит о них Христос, одевались пышно и жили роскошно, как и свойственно тем, кто находятся при дворах царских (Лк. 7:25). Тем не менее народ, с несокрушимою верою, из-за железных ворот тюрьмы обращал свои взоры туда, где томился его пророк, и дыхание Божие все еще волновало его сердца.

После такого торжественного свидетельства о Христе великий провозвестник Его, исполнив свое назначение, недолго оставался на свободе. Находясь во владениях Ирода Антипы, легкомысленного, слабого и преданного чувственности правителя Галилеи и Переи, Иоанн возбудил подозрительность его: Ирод боялся, как бы стечение народа, желавшего слышать и видеть Иоанна, не послужило поводом к возмущению при тогдашних смутных обстоятельствах, а посему счел за лучшее обезопасить себя от неожиданности и позднего раскаяния. К тому же, строгий обличитель тогдашних пороков и нелицеприятный проповедник истины возбудил против себя гнев Ироди-ады, незаконной супруги Ирода. Иоанн, уподобляясь древнему пророку Илии, обличавшему злодеяния Ахава и Иезавели (3 Цар. 21:21, 23), говорил Ироду: не достоит тебе имети жену брата твоего (Мк. 6:18).

Брат его, Ирод Филипп, живший в Риме частным человеком, был законным супругом Ироди-ады, но она из честолюбия оставила его и в противность закону, воспрещавшему при жизни одного брата другому брату вступать в брак с женою его (Втор. 25:5-10), сделалась супругою Ирода Анти-пы. За обличение незаконной связи своей эта порочная женщина хотела бы, сколько возможно скорее, умертвить Иоанна, но на этот раз своими льстивыми просьбами и увещаниями могла достигнуть только того, что Ирод Антипа повелел взять его и заключить в темницу. Ирод не решался исполнить кровожадного желания Иродиады, потому что, по замечанию евангелистов, боялся народа (Мф. 14:5), т. е. как бы в случае насильственной смерти любимого народом проповедника не произошло волнений в народе, – боялся и самого Иоанна, зная, что он муж праведный и святой (Мк. 6:20), за смерть которого может постигнуть виновников небесная кара. Эти опасения побудили Ирода дорожить своим пленником, так что он берег его даже еще более, – многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его (ст. 20). Таким уважением к узнику объясняется и то обстоятельство, что в самом заключении в темнице ему предоставлена была некоторая свобода: так он беспрепятственно сносился с учениками своими, получая от них известия о делах Христовых, и посылал их ко Христу (Мф. 11:2).

Путешествие в Галилею и беседа с самарянкою