Евангелие от Луки, Глава 15, стих 18. Толкования стиха

224.Но вернемся к отцу. Хотя я и не опасаюсь, что мы отойдем слишком далеко, как тот раскаявшийся, — мы не уходили и постоянно находились в винограднике, и если бы он оставался там, не отступил бы от отца, — однако поостережемся, как бы нам не задержать их примирение! Отец не промедлил и легко примиряется с сыном, когда тот усердно просит. Давайте научимся обращаться к Отцу с такой прилежной мольбой! Отче, — сказал он. Сколь милосерден, сколь сынолюбив тот, кто, даже будучи обижен, не лишает сына права называть его отцом. Отче, — говорит сын, — я согрешил против неба и перед тобою .

225.Таково первое исповедание перед Творцом природы, Владыкой милосердия, Судьей преступления. Хотя Бог знает все, Он ожидает слов твоего раскаяния. Устами исповедуют ко спасению (Рим. 10:10), потому что облегчает бремя вины всякий, кто возлагает ее на себя: предваряя обвинение признанием, он избегает злобы обвинителя. Праведный в начале речи своей обвиняет себя (Притч. 18:17). Напрасно захотел бы ты скрыться от Того, Кого ты не можешь ни в чем обмануть, и без опаски ты можешь высказать все, что, как ты знаешь, уже известно. Лучше исповедай вину, чтобы вступился за тебя Христос, Которого мы имеем заступником перед Отцом (См.: 1 Ин. 2:1), чтобы просила за тебя Церковь и проливал слезы народ. Не бойся не достигнуть просимого. Ходатай уверяет тебя в прощении, Покровитель обещает милость, в примирении с любящим Отцом заверяет тебя Защитник. Верь Ему, потому что Он есть Истина, будь спокоен, потому что Он есть Сила (Ср.: 1 Ин. 5:6; Ин. 14:6; 1 Кор. 1:24);. У Него есть причина вступиться за тебя: за тебя Он умер (См.: Гал. 2:21). А у Отца есть основание просить, ибо чего хочет Сын, хочет Отец.

226.Я согрешил против неба и перед тобою. Здесь указывается не на небо как на стихию, но подразумевается, что из-за греха души небесные дары Духа потерпели ущерб. Или эти слова означают, что не следовало удаляться от лона матери — небесного Иерусалима.

И вот вдруг он приходит в себя; он опамятовался, образумился; он решился оставить свою порочную жизнь и просит у Бога прощения хотя на самых тяжких условиях. И лишь только затеплился в темной душе грешника луч надежды на милосердие Божие и решимости покаяться, Господь уже идет к нему навстречу, еще более возгревает Своею благодатию это его душевное расположение. А потом, когда грешник уже совсем возвратился к Отцу Своему небесному, Господь снова ущедряет его Своими дарами, духовными и телесными, взамен утраченных им во время порочной жизни, и это его обращение составляет предмет великой радости Бога и Ангелов.

Выход есть!

Притча показывает нам несколько конкретных шагов, которые возвращают блудного сына, а вместе с ним и всех нас в отчий дом. Первый шаг – в словах: …встану, пойду к отцу моему и скажу ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Юноша не просто сожалеет о том, как несправедлива была к нему судьба или как глупо он поступил, оставив отчий дом, но готов предпринять конкретные шаги: «встану, пойду, скажу». Он не оправдывает свое поведение, не пытается отрицать свои ошибки, переложить вину на других или признать ее частично: «да, виноват, но…». К сожалению, мы часто поступаем совершенно иначе – начинаем с исповедания наших грехов и заканчиваем извинением их в той или иной степени! Исповедать грех означает не просто почувствовать сожаление, раз уж нас поймали за руку на проступке, – мы должны искренне раскаяться в том, что согрешили. Признать, что наши поступки были не просто результатом плохого воспитания, генетической предрасположенности, плохого настроения или неблагоприятных внешних условий. В Псалтири до нас дошло великое исповедание своего греха царем Давидом: Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем… Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня (Пс. 50:3–6, 11–14). Это замечательный пример покаяния, когда кающийся грешник не торгуется с Богом, не ищет с Ним компромисса, но обвиняет себя честно и открыто.

Непременное условие такой устремленности к Богу – прочь от тяжести прежнего греха – умягчение сердца, о котором святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Ищи, чтобы ожило твое мертвое, окаменелое сердце, чтобы оно раскрылось для ощущения своей греховности… тогда явится истинный плод молитвы, истинное покаяние. Ты восстенаешь перед Богом и будешь вопиять к Нему молитвой из бедственного состояния души, тебе внезапно открывшегося… Покаяние для ожесточенного сердца невозможно: надо, чтобы сердце смягчилось, исполнилось соболезнования и милости к своему бедственному состоянию греховности. Когда объемлется и преисполняется сердце милостью, тогда только делается оно способным к покаянию».

Притча о блудном сыне

Продолжая обличение книжников и фарисеев и вместе с тем поучая остальных Своих слушателей, Христос произнес притчу о блудном сыне. У некоторого человека были два сына; младшему надоело быть под попечением отца, захотелось пожить веселой, разгульной жизнью подальше от родительского дома; с этой целью он попросил отца выделить его, а когда получил надел, то, собрав все доставшееся на его долю, ушел в дальнюю сторону и там расточил все свое состояние, живя распутно. Наступившая нужда, а затем и голод заставили его наняться пасти свиней. Во все время своей беспутной жизни он ни разу не подумал об отце, и только теперь, когда дошел до отчаянного положения, когда приходилось умирать от голода, вспомнил про него и, надеясь на его милосердие, сказал: встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою (Лк. 15:18). Встал и пошел к отцу своему.

Как часто мы уклоняемся от Бога только потому, что, по тяжести своих грехов, признаем себя недостойными прощения! Как часто мы говорим: «Грехи мои так велики, что Бог не простит мне, как бы я ни молился Ему; поэтому бесполезно и молиться». Рассуждая так, мы приписываем Богу свои недостатки, свои несовершенства: сами мы не простили бы брату, так же много нагрешившему против нас, и потому думаем, что и Бог не простит нас, если мы обратимся к Нему. Но внимательное чтение притчи о блудном сыне должно убедить нас в необъятной любви и безграничном милосердии Бога. Будем же чаще вспоминать эту притчу и, как бы грешны мы ни были, не будем отчаиваться; сознав тяжесть своих грехов, свернем с греховного пути, вспомним, что есть у нас Отец, Который скорбит о нас и ждет нашего возвращения на путь Божественной истины; скажем: пойду к Отцу моему! И пойдем к Нему смело, надеясь на Его милосердие. Но, рассчитывая на милосердие Божие, будем сами прощать всех, согрешивших против нас, помня слова Иисуса Христа: если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6:15); да и прощать-то будем не со злобой, а с радостью, что согрешивший против нас сознал свой грех и, следовательно, почти освободился от него, с такой радостью, с какой отец притчи простил своего блудного сына.

Востав иду к отцу моему и пр. Это – решимость грешника оставить грех и покаяться. Согреших на небо (согрешил против неба), – все то же, что согрешить пред Богом: небо есть место особенного присутствия Божия; пред тобою – пред отцем, которому так много обязан и который, конечно, оскорблен удалением сына от него. Это – выражение глубокого и искреннего раскаяния во грехах! Уже недостоин (несмь достоин) называться (нарещися) сыном твоим и пр. Это – выражение самого глубокого смирения и недостоинства, каковыми обыкновенно сопровождается истинное раскаяние!

Безмолвное пребывание в обществе этих грязных животных дало злополучному юноше возможность перебрать в своей душе все события своей безумно погубленной молодой жизни. Ему припомнился и родной отцовский дом, где он некогда был окружен любовью, довольством и почетом со стороны многочисленных слуг. Сам он теперь тоже слуга, но слуга голодный, униженный и отверженный всеми, а между тем, в доме отца его и самые слуги пользуются довольством и сносным человеческим положением. И он с завистью вспомнил этих слуг. Как бы он рад был теперь занять в своем родном доме — уж но положение наследника-сына (о чем он не смел и мечтать), а хоть положение одного из наемных рабочих. Ему страшно было предстать теперь пред лицо своего некогда любящаго отца, котораго он так глубоко оскорбил своим безумным поступком; но голод и бедствие восторжествовали в душевной борьбе, и он решил возвратиться к отцу и чистосердечно раскаяться во всем.