Евангелие от Луки, Глава 11, стих 39. Толкования стиха

Тогда Господь обратился к ним с обличением их суесвятства. Обличал их заботливость об одной наружности с пренебрежением внутреннего и указывал им на лучшее средство к очищению грехов не на омовения, но на милостыню. – Укорял их мелочность, с какой они отсчитывали храму десятину даже от огородных растений и пренебрегали высокие нравственные требования. – Порицал их тщеславие, с каким они требовали себе чести и уважения от народа, и сравнивал их с раскрашенными гробами, по которым люди ходят не думая, что это гробницы, и сквернятся.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 156-157++

Обличение фарисеев и книжников

На это Господь сказал ему: «Да, вы, фарисеи, весьма строго соблюдаете чистоту чаши и блюда, и вообще внешнюю чистоту, и не замечаете, что внутренность ваша, сердце ваше исполнены хищения и лукавства.

Этот замечательный рассказ к рукописной традиции обнаруживает много разночтений. Однако все эти разночтения ничтожны в своей значимости для понимания текс та, и здесь вряд ли стоит обращать на них внимание.

Описывается сцена трапезы у некоего фарисея. Наше Евангелие неоднократно упоминает случаи, когда тот или иной фарисей приглашал Иисуса Христа в свой дом на обед (Лк. 7:36; 14:1). В нашем случае сцена обеда включает в себя провозглашения «Горе вам!», буквально «Увы вам!», - три «увы» фарисеям и три «увы» законникам, по три «горя» тем и другим. Этот материал Лука заимствовал из так называемого «источника изречений», откуда черпал свой материал и евангелист Матфей (Мф. 23:13-36).

Итак, речь Иисуса об оке как светильнике тела прерывается приглашением в дом фарисея. Хозяина удивило, что Иисус не вымыл рук перед едой. Это делалось не из гигиенических соображений; омовение рук перед едой имело ритуальный, религиозный характер. В Законе сказано, что человек должен перед едой мыть руки надлежащим образом, и что следует мыть их также и между блюдами. Каждая деталь такого омовения была тщательно разработана. Особые каменные сосуды, особое количество особой воды, особая последовательность действий при омовении... Даже незначительное нарушение этого сложного ритуала у фарисеев считалось грехом. 11а упрек фарисея Господь отвечает ответным упреком: если бы фарисеи так же тщательно следили за чистотой своих сердец! Фарисея удивило то, ч го Иисус пренебрег ритуальным омовением рук. Иисус же говорит об очищении посуды. Так Он делает наглядным внешний характер фарисейского благочестия. Впепшему состоянию блюд и чаш Он противопоставляет внутренность фарисеев. Человек здесь сравнивается с сосудом. Чем он наполнен? Фарисеи очищают внешность сосудов, а внутри полны «хищения и лукавства». Русский перевод «лукавство» может сбивать читателя с толку. На самом деле слово это означает’ «злобность, злой поступок», равно как и слово «лукавый» означает просто «злой». В оригинале Иисус отвечает фарисею: «внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша, исполнена алчности и злобы». Далее Он обращается к таким фарисеям «Неразумные!». Неужели они не понимают, что Бог - Творец не только «внешнего», то есть видимых вещей, но и «внутреннего», то есть сердца человеческого? Как то, так и другое сотворено для чистоты.

Неужели они не понимают, что только злые или добрые (то есть чистые или нечистые) помышления сердца делают и внешнее состояние человека чистым или нечистым перед Богом? Помышляйте о добре, творите добро - тогда не надо будет заботиться и о внешней ритуальной чистоте. Большое заблуждение фарисеев придавать такое значение внешней культовой чистоте посуды вместо того, чтобы заботиться о нравственной чистоте своих сердец. Но как понимать следующие слова Христа: «Подавайте лучше милостыню из того, чтоу вас есть, тогда все будету вас чисто»? Здесь снова двойной смысл: речь, с одной стороны, о посуде, о чашах, блюдах, наполненных едой и питьем, а с другой стороны, речь о людях, сердца которых полны добрых или злых помышлений. Эгоистической алчности и жадности (то есть внутренней нечистоте) противопоставляется щедрость и милосердие (то есть внутренняя чистота). Если человек готов пожертвовать для алчущих и жаждущих содержимым своих блюд и чаш, то он доказывает, что внутри он добр, чист. Тогда и законпическое культовое омовение рук не играет больше никакой решающей роли. Очистительным становится в таком случае социальное действие, исходящее из чистого сердца.

Эти и затем дальнейшие обличительные изречения на фарисеев очень сходны с приведенными Матфеем в целой, посвященной исключительно обличению фарисейских предрассудков, речи, которая была сказана Господом незадолго до Своих страданий (23 гл.). Евангел. Матфей не говорит об обеде у фарисея, но Господь, Который часто обличал фарисеев, по всей вероятности, при подобных обстоятельствах, нередко повторял Свои изречения против них, как напр, повторил об обеде. Также вероятно и то, – трактует епископ Михаил, – что ев. Лука, не сообщающий речи Спасителя против фарисеев, которая помещена у Матфея, заимствовал из нее некоторые изречения и вложил их в уста Господа при обличении Им фарисеев за обедом у одного из них, о котором он повествует. Ныне, – в смысле вот. У еванг. Матфея сказано так: вы очищаете внешность чаши и блюда, между тем, как внутри они полны хищения и неправды (ст. 25). Это значит, что фарисеи, боясь, чтобы как-нибудь не сделаться нечистыми от прикосновения к чему-либо нечистому, даже очень заботились об чистоте посуды при столе и еще придавали сему религиозное значение; тогда как эта посуда внутри была наполнена яствами и питиями, которые у них были добыты неправедным способом – обманом, хищением и лицемерием. Потому еванг. Лука в противоположение внешности чаш и блюд прямо ставит внутреннее душевное состояние фарисеев. У еванг. Матфея тут прибавлено: фарисей слепой! очисть прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их, т. е. сделай так, чтобы пища в блюде твоем и питье в чаше твоей были приобретены честным образом; тогда, и только тогда можешь достигнуть и того, что и внешность блюда и чаши будет действительно чистою: иначе и при внешней чистоте они не будут действительно чистыми внутренне, т. е. нравственно. В словах по Матфею св. Златоуст разумеет очищение тела и души – под внешностью разумеет тело, а под внутренностью душу, и говорит, что если в блюде важно внутреннее, то тем более в нас самих. «Ты стараешься сделать благолепною внешность сосуда, т. е. внешность твоего существа, поучает блаж. Феофилакт, а между тем внутренность твоя полна всякой нечистоты: ибо ты хищник, творишь неправду. Омой внутреннее, т. е. очисть душу от всего этого, дабы от чистоты душевной и внешность человеческая была чиста и светла.

Лука называет Иисуса Господом, что отражает более позднее время, когда титул, некогда относившийся к Богу, Церковь после воскресения Иисуса перенесла на Него. Довольно трудно себе представить, что Иисус обрушил столь резкую критику на человека, пригласившего Его на обед, причем в его доме. Поэтому некоторые комментаторы предположили, что речь Иисуса была произнесена в другое время и при других обстоятельствах, но Лука счел этот контекст наиболее подходящим. Так, в Толковой Библии говорится: «Можно полагать, что ев. Лука только приурочил к этому обеду эти обличения. На самом деле едва ли возможно допустить, чтобы Господь обратился с ними к хозяину дома и его друзьям: настоящее им место имеется именно там, где они находятся у ев. Матфея (Мф 23)»¹. Это видно также из того, что Иисус ничего не говорит об омовении рук, но о ритуальном очищении посуды. Недостаточно очистить наружную часть чаши или блюда, оставив их грязными внутри. Так и человек не может быть близок к Богу, если он соблюдает все внешние предписания чистоты, не изменившись внутренне. Если он полон жадности и злобы, никакие ритуалы ему не помогут. Здесь перед нами метафора, показывающая разницу между внешним и внутренним, между словом и делом. Конечно, люди и тогда мыли посуду не только снаружи. Что же касается ритуального очищения, то правил, относящихся к очищению посуды, было великое множество, но здесь все же речь не о том: фарисеи заботятся о своей внешней чистоте, оставаясь грязными внутри, не чувствуя, что сердца у них осквернены завистью, ненавистью, презрением ко всем, кто не так набожен, как они. Истинная чистота у человека будет только тогда, когда его дела и помыслы соответствуют его внешнему поведению.

==

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 290++

Их законничеству скоро представился еще другой случай, которым они хотели воспользоваться с целью обвинить Христа и Его учеников в закононарушении. Иудейские законники не ограничивались простым исполнением закона Моисеева, а с течением времени присоединили к нему множество самовольных дополнений и прибавлений, которым иногда придавали даже больше значения, чем самому закону Божию. Эти прибавления с особенною ревностью соблюдались книжниками и фарисеями, которые смотрели на них как на «ограду» закона, не смотря на то, что они часто стояли в прямом противоречии с последним и служили прикрытием низкаго лицемерия. Фарисеи заметили, что ученики Иисуса Христа однажды но умыли рук перед едой (Мф. 15:1-20, Мк. 7:1-23). Закон Моисеев требовал в известных случаях очищений, но книжники извратили дух закона в этом, как и во многих других отно• шениях, потому что они учили, что нельзя было с доброю совестью приступать к пище и питью, когда оказывались нарушенными некоторыя обрядовыя точности. Если, по их воззрению, не принимать измышленных ими предосторожностей, то лицо или сосуд, употреблявшийся в данном случае, могли заклгючать в себе нечистоту, которая таким образом сообщалась пище, чрез пищу — телу, а чрез тело — душе. Отсюда среди строгих книжников давно установился обычай (и он соблюдался со строгостью закона), что перед каждой трапезой нужно тщательно омывать не только руки, но даже сосуды, лежанки и столы. На взгляд строгих раввинов, не умыть рук перед едой было великое преступление, такое же, как поесть свинины. «Кто не умывает рук при еде, тот подлежит извержению из общества, ибо в рукомытии заключается тайна десяти заповедей». «Такой человек повинен смерти». «Три греха влекут за собою бедность — говорит мишна, — и один из них есть пренебрежение рукомытием». «Тот, кто ест хлеб, не умыв рук, — говорит раввин Иосия, — поступает все равно, как еслибы он пошел к блуднице». Позднейшие книжники изобрели целых 26 правил при исполнении этого обряда в течение одного только утра. «Лучше пройти 4 мили за водой, чем навлечь на себя виновность пренебрежением рукомытия», говорит талмуд «Кто не моет своих рук после еды, — продолжает оп, — тот столь же нечестив, как и убийца». На немытых руках и на хлебе, по воззрению книжников, возседал диавол Шибта. Отличительною особенностью фарисеев было то, что «они ели свой хлеб насущный с должным очищением и на тех, кто пренебрегал таким очищением, они с презрением смотрели как на нечистых».

Законничество в это время находилось на вершине своего развития, потому что великие учители, Гиллель и Шаммаи, жившие едва за поколение пред тем, придали ему самое полное развитие. При обсуждении тонкостей закона, они иногда вступали между собой в столь ожесточенный спор, что сложилась даже пословица, что сам Илья, еслибы он явился опять на землю, не в состоянии был бы примирить их между собою. Но они все согласны были касательно рукомытия, так что талмуд прямо говорит, что «всякий, живущий в земле Израильской, вкушая свой хлеб насущный в очищении, говоря на еврейском языке и должным образом совершая моления по утрам и вечерам с филактериями, может быть уверен, что он будет есть хлеб в царстве Божием». Что касается относящихся к этому очищению правил, то, по ним, прежде всего нужно было вымыть руки; кончики пальцев затем складывались и поднимались так, чтобы вода текла с них вниз до локтей, затем они опускались так, чтобы вода могла стекать с рук на пол. Когда пальцы поднимались, то на них лили свежую воду, и два раза подливалась вода опять, когда они опускались вниз. Самое омовение должно было совершать посредством трения сначала одной руки на ладони другой. Когда руки мылись перед едой, то их предписывалось держать вверх, а после еды — вниз, но так, чтобы вода ее затекала дальше кисти. Употреблявшийся при омовении сосуд требовалось держать сначала в правой, затем в левой руке; воду нужно было лить сначала на правую и затем на левую руку, и при всяком третьем разе произносить слова: «благословен Ты, давший нам заповедь умывать руки». Ученые книжники горячо спорили между собою о том, что сначала должно совершаться: произнесение ли этого благословения, или самое умытие рук, куда нужно класть употреблявшееся при этом полотенце: иа стол или на лежанку, и нужно ли очищать стол перед окончательным омовением, или после него, Все эти тонкости составляли, однакоже, лишь незначительную часть целой законнической системы. Если фарисей предполагал есть обыкновенную пищу, то считалось достаточным вымыть руки простым политием воды на них. Перед вкушением «терумы», т.-е. священных десятин и хлебов предложения, полагалось вполне опускать их в воду, и прежде чем приступить к вкушению этих священных жертвоприношений, требовалось принять полную ванну, Рукомытие перед молитвой или перед прикосновением к чему-нибудь утром соблюдалось с особенною строгостью, так как, по воззрению раввинов, в течение ночи руки могли быть осквернены злыми духами. Прикоснуться к устам, носу, уху, глазам, или одной рукой дотронуться до другой до совершения этого обряда, значило, по их учению, подвергать себя опасности болезни в тронутой части. Случаи, когда требовалось соблюдение этого обряда, были безчисленны: его нужно было совертать даже после обрезывания ногтей или после задавления блохи. Чем больше употреблялось воды, тем больше обнаруживалось благочестия. “Тот, кто употребляегь много воды для омовения рук, — говорит раввин Хазда, — получит обильное богатство». Кто не выходил из дома, для того еще достаточно было полить воды на руки; но человек, пришедший в дом с улицы, должен был погружать свои руки в воду, потому что он не знал, к какой нечистоте мог он приближаться, будучи на улице, и это погружение нельзя было совершать иначе, как в таком месте, где было не менее 60 галлонов воды». Lightfoot, Her. Haebr., II, 418. См, у Geikie и Edersheima в соотв. местах Та-же суеверная законническая точность простиралась на возможное осквернение всех хозяйственных мелочей ежедневной жизни. Сосуды глубокие или плоские из какого бы то ни было материала, ножи, столы и лежанки, — все это постоянно подвергалось очищениям, чтобы не подвергнуться какому-нибудь обрядовому осквернению от пользования ими со стороны кого - пн будь из нечистых людей.

Эта обрядовая мелочность, очевидно, была результатом, ревнивого соперничества между демократствовавшими фарисеями и высокомерными аристократами-саддукеями. Последние приписывали необычайную важность самому священнодействию священников, чтобы возвысить себя в глазах народа в качестве духовной аристократии. Фарисеи, с целью унизить их, придавали, насколько возможно, большее значение употреблявшимся сосудам и точности самаго обряда. Сообразно с их безконечными умовениями в частной жизни, они требовали, чтобы все сосуды в самом храме тщательно очищались после каждой трапезы, из опасения, чтобы какая нибудь нечистая личность не осквернила их. Эта тщательная скрупулезность в деле очищения доходила до того, что когда один фарисей после подобной трапезы, нес омывать даже золотой светильник, то встретивший его саддукей не мог удержаться от того, чтобы с издевательством не заметить ему, что “фарисеи в скором времени, вероятно, будут омывать самое солнце».

Авторитетом для этих безконечных механических упражнений были так называемыя “отеческия предания», которыя дошли от времен великой синагоги, но с благочестивым преувеличением приписывались Самому Богу, Который, будто бы, устно сообщил их Моисею на горе Синае. Толкования, изъяснения и разсуждения всякаго рода были основываемы не только на всяком отдельном слове, на всякой букве, но даже на всякой ковычке, для того, чтобы создавать новые законы и правила, и когда этих правил было недостаточно, то для оправдания их изобретены были еще устныя предания, будто бы переданныя Богом Моисею на Синае. Эти предания постоянно возрастали и составляли особый закон, который переходил из уст в уста, от поколения к поколению, пока наконец для их изучения и разработки не возникли целыя школы, из которых самыми знаменитыми и были школы Гиллеля и Шаммаи, живших за поколение до Христа и даже быть может в первые годы Его детства. Во время Его земной жизни все еще считалось основным правилом, чтобы они не предавались письмени. Первое собрание и формальное соединение в одно целое всех многочисленных фрагментов было делом раввина Иуды, так называемаго «святаго», и его именно кропотливому труду обязаны возникновением огромные фолианты талмуда. И заыечательная вещь, что этот самодельный закон, с его отеческими преданиями, под влиянием узкаго законничества фарисеев, получил с течением времени даже большее значение, чем сам закон Моисеев. Когда св. Писание и предание оказывались несогласными между собою, то высшее значение придавалось последнему. Фарисеи открыто провозглашали это и, по евангельскому изречению, сами возсели на седалище Моисеевом, устраняя великаго законодателя (Мф. 23:2). Грешнее — говорит мишна — учить что-нибудь вопреки голосу книжников, чем противоречить самому Писанию. Тот, кто говорит вопреки Писанию: непозволительно-де носить тефиллин Небольшия кожаныя коробочки с текстами св. Писания, привязывавшияся во время молитвы ко лбу и к руке. , не подлежит наказанию за причинение соблазна. Но тот, кто говорит, что должно быть пять разделений в тотафоте Другое название для тефиллин или филактерий. , и таким образом учит несогласно с раввинами, навлекает на себя вину». «Тот, кто излагает Писанио несогласно с отеческим преданием, — говорит раввин Елеазар, — не имеет части в будущем мире». Основой религии считалась именно масса законнических предписаний, а не св. Писание, «ибо завет Божий (по учению раввинов) заключен был с Израилем на основании устнаго закона, как написано: в сих словах Я заключаю завет с Тобою и с Израилем (Исх. 34:27). Бог знал, что в последующие века Израиль будет уведен в плен чужеземным народом, который скопирует писанный закон, и поэтому Он дал израильтянам устный закон, чтобы Его воля могла тайно соблюдаться среди них». Те, кто посвящали себя изучению отеческих преданий, «видели свет великий» (Ис. 9:2), ибо Бог просвещал их очи и показывал им, как они должны были действовать в отношении позволенных и непозволенных вещей, чистых и нечистых, о которых недостаточно полно и ясно говорится в св. Писании. Хорошо было предаваться чтению св. Писания; но тот, кто прилежно изучает отеческия предания, получает награду от Бога, а кто посвящает себя толкованиям на эти предания, имеет самую великую награду. «Библия подобна воде, предания подобны вину, а толкования на них подобны ароматному вину». «Сын мой! говорит талмуд, внимай более словам книжников, чем словам закона».

Из всего этого видно, какое невыносимое бремя создали мелочные законники иудейства из своих постановлений, которыми они убивали дух Моисеева закона. Такое закопничество стояло в самом резком и явном противоречии с новым царством, которое провозглашал Христос, так как это царство было в чистоте сердца,в любящем сыновстве по отношепию к Отцу небесному, и все внешние обряды имели в нем значение не сами по себе, а лишь как выражение этого любящаго отношения. Фарисеи превратили закон в мелочную казуистику, дававшую иредписания для всякаго отдельнаго действия, а Христос поднимал закон на степень живого принципа, действующаго в совести. От внешних закотиических требований Он переходил к тому духу, который заключался в законе. Внешния постановления можно было и оставить, если соблюдалась та жизненная идея, которая заключалась в них. Целой жизни почти недостаточно было для того, чтобы в точности изучить все раввинския предписания касательно чистоты и жертвоприношений, а Христос в действительности отменял их все, открыто провозглашая, что «милость лучше жертвы» (Ос. 6:6, Мф. 9:13, Мф. 12:7). Школы ученых раввинов прибавили к простым постановлениям закона в деле различия между чистыми и нечистыми животными безконечныя разъяснения касательно чистоты различных частей каждаго из них, а также и необходимых для очищения обрядов; а Христос провозглашал простое и общепонятное правило: «не то, что входит в уста, оскверняет человека: но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15:11, Мк. 7:15). Книжники спорили о том, после какого употребления нужно мыть сосуды в текучей воде, после какого в стоячей и с какими церемониями нужно очищать деревянные и металлические сосуды. Христос устранил это мелочное и мертвое законничество и поучал Своих слушателей обращать внимание на то, чтобы была чиста внутренность. «Вы, фарисеи, говорил Он, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства» (Лк. 11:39). Даже субботние законы с их безконечными установлениями нашли в Нем одухотворенное и краткое истолкование: «позволительно делать добро в субботу». «Суббота создана для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Такое учение было неслыханным среди раввинов, и они пришли в крайнее волнение.

Один фарисей, вероятно, желая найти повод к обвинению Господа, просил Его к себе обедать. Подобно солнцу, освещающему, по выражению святителя григория нисского, «не только равнины, но и ущелья и глубокие пещеры», Чистейший и Праведный, для вразумления и научения врагов своих, оказывал им великую снисходительность. он принял приглашение, пришел в дом и возлег. Фарисей, разделявший все предрассудки своей секты, крайне удивился, что Господь не умыл рук перед обедом, т. е. не соблюл того обычая, собственно непредосудительного, которому лжетолкования фарисеев придавали значение и обязательность неопустительной заповеди Закона Божия. сердцеведец, в ответ на мысли фарисея, читаемые им в душе его, властным словом обличил в лице его главнейшие пороки, отличавшие единомышленников его, – пренебрежение сущностью закона, предпочтение внешнего внутреннему, мелочного важнейшему, лицемерие, честолюбие, жестокосердие. некоторые сильные выражения, направленные теперь Господом против фарисеев, повторены им впоследствии в грозной обличительной речи против них, сказанной незадолго до страданий (Мф. 23:4, 6–7, 13, 23, 25, 27, 29, 34–35). Ныне вы, фарисее, внешняя сткляницы и блюда очищаете, внутреннее же ваше полно грабления есть и лукавства, и то, что в блюдах и чашах, приобретено вами нечистыми средствами. Бог сотворил и тело, и душу, а посему, заботясь о теле, не должно пренебрегать душою: безумнии, не иже ли сотвори внешнее, и внутреннее сотворил есть? Обаче от сущих дадите милостыню, стараясь загладить милосердием грехи свои, и се вся чиста вам будут, – внешняя нечистота не осквернит вашей души. 

Нередко Господь принимал приглашения фарисеев и обедал в их домах – несмотря на недоброжелательство и пристрастность приглашающих. Блж. Феофилакт объясняет эти встречи намерением Христа повлиять на улучшение нравов фарисеев и дать предупреждающий урок ученикам Там же.. В одно из таких посещений, когда хозяин заметил, что Гость не омыл рук перед трапезой, Христос обличил фарисеев в неразумии и лукавстве: заботясь об обрядовом благочестии, они во внутренней жизни преданы грехам: «Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства» (Лк. 11:39). Думая угодить Богу внешними омовениями, а также десятиной, отдаваемой даже с мелочей (Лк. 11:42), они сводят богопочитание к внешним формам, пренебрегают нравственным долгом милости, справедливости и любви к ближнему, культивируют страсть гордости и тешат свое тщеславие почтением со стороны народа (Лк. 11:43). Но это внешнее делание делает их похожими на скрытые гробы, по которым люди ходят, не зная, что это гробы, полные костей и тления (Лк. 11:44; ср.: Мф. 23:27); так и душевное безобразие фарисеев лишь прикрыто лицемерием. Как видно, Господь, пытаясь вразумить фарисеев, не жалеет их чувства – сравнение с гробами должно было сильно на них подействовать: как от гробов все сторонились, так как прикосновение к ним считалось осквернением, так же, судя по словам Христа, людям следовало держаться подальше от них, фарисеев, считавших себя украшением нации.