Евангелие от Иоанна, Глава 5, стих 16. Толкования стиха

Это вызвало новый приступ злобы иудеев против Иисуса, и они «искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу».

Узнав, что исцеление в субботу совершено Иисусом, иудеи начинают гнать Его. В ответ на преследование Иисус говорит: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю». Хотя в Книге Бытия и сказано, что после сотворения мира на седьмой день Бог «почил от всех своих дел», это не означало прекращение Им всякой деятельности. Деятельность Бога продолжается в поддержании существования сотворённой Им вселенной, то есть в промысле о мире. Суббота также не является для него временем «полного покоя», и в субботу Он не прекращает Свою деятельность, Сказав: «Отец Мой делает, и Я делаю», – Иисус утверждает, что нарушение Им субботы – это продолжающееся делание Его Отца. Иудеи понимают, что Своим Отцом Он называет Бога¹, тем самым приравняв Себя к Нему. Мысль о том, что кто–то «делает себя равным Богу», представлялась иудейскому сознанию куда более серьёзным преступлением, чем нарушение субботы, ибо подрывала начала монотеизма: «И потому тем более искали иудей убить Его, что он не только нарушал субботу, но и Отцом Своим называл Бога, делая Себя равным Богу».

    Это было только явным предлогом, а тайной причиной была зависть.

«Отец Мой, – говорит Он, – доныне делает, и Я делаю». Когда ему нужно было защищать Своих учеников, тогда Он указывал на Давида, как на подобного им раба: «разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним» (Мф. 12:3)? А когда дело касается Его самого, Он обращается к Отцу, двояким образом показывая Свое равенство с Ним, – и тем, что называет Его в собственном смысле Своим «Отцом», и тем, что представляет Себя делающим заодно с Ним. Почему же Он не упомянул о случившемся в Иерихоне? Потому, что хотел возвести их от земли, чтобы они внимали Ему уже не как человеку, а как Богу и Законодателю. Но если бы Он не был истинным Сыном и Единосущным, то оправдание было бы еще хуже обвинения, похоже на то, как если бы какой-нибудь начальник, преступив царский закон и потом, будучи обвиняем, стал в оправдание свое говорить, что и сам царь нарушает его; этим он не только не избежал бы осуждения, а еще увеличил бы свою вину. Но здесь достоинство равное, потому и оправдание представлено совершенно твердое. Чего, говорит Он, вы не поставляете в вину Богу, в том не можете обвинять и Меня. Потому-то, предупреждая их, Он и сказал: «Отец Мой», чтобы заставить их, и против их воли, допустить для Него то же самое (что и для Бога-Отца), по уважению к Его совершенному единению с Отцом. Если же кто скажет: как делает Отец, когда Он в день седьмой почил от всех дел Своих, – тот пусть узнает образ Его делание. Каким же образом Он делает? Промышлением, сохранением всего сотворенного. Когда ты видишь восходящее солнце, бегущую луну, озера, источники, реки, дожди и движение природы – в семенах, в телах наших и в бессловесных животных, и все прочее, чем держится вселенная, то и познавай в этом непрестающее делание Отца; Он, говорит Христос, «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45); и еще: «если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает» (Мф. 6:30); также, и о птицах беседуя, говорит: «Отец ваш Небесный питает их» (Мф. 6:26). Итак, в этом случае все дело Его в субботу заключалось только в одних словах, и Он ничего более не присовокупил, а тем самым, что совершается в храме, и что сами они делают, Он опроверг обвинения. А если Он повелел и дело сделать, именно взять одр, что впрочем само по себе не заключает никакого важного дела, а казалось только явным нарушением субботы, то Он при этом обращает слово к высшему предмету, желая сильнее поразить их достоинством Отца Своего и возвести к высшим понятиям. Потому-то, когда была речь о субботе, Он защищал Себя, не как только человек и не как Бог только, но иногда как Бог, иногда как человек: хотел уверить их в том и другом, – и в уничижении Своего вочеловечения, и в достоинстве божеском. В настоящем случае Он защищает Себя, как Бог; если бы Он стал постоянно говорить с ними только как человек, то они и остались бы навсегда с мыслью об одном уничижении Его. Но, чтобы это не было, Он указывает им Своего Отца. Хотя и самое творение действует в субботу, – так солнце совершает свой бег, реки текут, источники изливаются, жены рождают, – но, чтобы ты знал, что Он не принадлежит к твари, Он не сказал: Я делаю, как и тварь делает; а как? «Я делаю», потому что и «Отец Мой делает». * * * О том, что не должно ходить на ристалища, ни на зрелища. И огорчив их, потом на собрании, бывшем после того воскресенья, уступив сказать епископу, прибывшему из Галатии, и помолчав, также на этом (собрании) огорчив, сказал эту беседу в великой церкви на слова: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю»¹. 1. Недавно, в беседе о зрелищах и ристалищах, я сильно вас затронул; потому радуюсь и веселюсь по апостольскому выражению, которое гласит: «...если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною» (2 Кор. 2:2)? Ведь потому я вижу большой плод, произрастающий от этой печали. И лекарства, исцеляющие раны, сначала тоже кусают нарывы, а потом освобождают от гноя; так и слово, поражающее слушателя, делается началом исправления. Как в нашем теле омертвелая часть нечувствительна ни к разрезанию, ни к лекарствам, ни к прижиганию, — потому, будь хотя бы бесчисленное множе­ство (лекарств), она не может возвратиться к здоровью, потеряв начало и основу для врачебного ухода, — а чувствующая железо, огонь, лекарства может быстро возвратиться к здо­ровью, — так и в душах: одни, находясь в бесчувственном состоянии, не легко могут быть изменены; другие же, умеющие стыдиться и краснеть, скорбеть и огорчаться во время порицаний, доставляют нам величайшее доказательство, что они скоро будут удалены от порочности. Потому именно и блаженный Павел, зная это, опечаленных сильно одобрял и радовался за них, а иначе настроенных отвергал, говоря: «Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью» (Еф. 4:19). Heyмеющий скорбеть как может быть исправлен когда-нибудь, если только он прежде не научится этому самому? Так как в этом вы преуспели, мы весьма спокойны за вашу любовь, — потому что если одна беседа, так уязвила и в такую привела тревогу, что вы беспокоитесь, волнуетесь и смущаетесь, то вполне ясно, что присоединенная вторая и третья освободят от всей болезни. И знайте, что, не льстя вам, это говорю: тем, что вы обнаружили недавно, вы засвидетельствовали истину сказанного нами. В самом деле, будучи так уязвлены, так огорчены, находясь в такой скорби и беспокойстве, вы в следующее затем воскресенье устроили для нас более блестящее зрелище, собрание более многочисленное и с большим усердием, и все вы были в восторге, все льнули к нашему языку, точно птенцы-ласточки, уцепившиеся за своё гнездо. Потом, когда, чествуя нашего брата, пришедшего из Галатии, мы и по самому церковному закону, повелевающему так принимать гостей, и по почтенной седине его уступили слово, — вы с шумом удалялись, жалуясь на несчастие, как перенесшие долговременный голод, и желая нашей речи резавшей, порицавшей, поражавшей, огорчавшей, — делая то же самое, что делает дитя, которое, несмотря на удары и на брань, не может отстать от матери, но следует с визгом, держась сбоку за одежды матери и волочась за нею со слезами. Потому я радуюсь, окрылён удовольствием и говорю, что счастлив, подвизаясь между такими любителями, между вами, так уцепившимися, за мою речь. Это для меня слаще вот этих лучей, это приятнее света, это жизнь, — именно быть с такими благоразумными слушателями, желающими не просто рукоплескать, но исправляться, не убегающими от порицаний, но прибегающими к порицателю. Потому именно и сам я с большей готовностью берусь за беседу к вам, и желаю сегодня отдать остатки недавно вам сказанного, оставив теперь порицание, чтобы, опять обвиняя нерадивых и употребляя всю бе­седу на их обличение, не причинить вреда усердным. Если бы даже ничего не было нами сказано, бывшее вчера уже доста­точно, чтобы даже сильно безумствующих и неистовствующих на счет цирка удалить от этой неуместной страсти. Убийство, случившееся вчера в цирке, наводнило наш город трагедией, привлекло толпы женщин, наполнило площадь многим воплем, когда именно посреди народа несли в таком жалком виде рассеченного колесницами. Он, как я узнал, на следующий день намеревался зажечь брачные светильники, опочи­вальня была уже расцвечена и всё было приготовлено для брака, — и вот по приказанию податного начальника² перебегая ристалище внизу, когда неожиданно наскакивали возницы, друг с другом состязавшиеся, он попал в средину и претерпел эту насильственную и жалкую смерть, лишившись головы и оконечностей. 2. Видишь ли плод цирка? А как, спросишь, относится это к нам, вверху сидящим? К вам больше всего: если бы не усердствовали вы все бежать (туда), не совершалось бы этого и внизу. Но, чтобы опять не делать слово очень тяжелым и не растравлять рану, постараюсь, предоставив это вашей совести, отдать остающееся от сказанного вам недавно. Итак, о чём было недавно сказано? Я говорил, что Христос называется основанием, как носящий всё, держащий и взвешивающий; теперь желаю это показать из другого апостольского изречения. Сказавши так, объясняя это изречение, говорит: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте» (Евр. 1:3). Что значит: «держа»? Управляя как возница, руко­водя как кормчий, распоряжаясь как домом, сдерживая, держа, взвешивая. Не только приводит всё из несуществующего в существующее, но даже наперёд знает происходящее, как родивший Его Отец. Потому и объясняя это, Он говорил: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю». Потому и иудеи ещё больше старались Его убить, не только за то, что Он нарушал субботу, но что и Отцом Своим называл Бога, делая самого Себя равным Богу. Где теперь еретики, безумствующие во вред своему спасению и отделяющие Его от равенства с Его Отцом? Пусть выслушают голос евангелиста, — а когда я говорю: евангелиста, разумею Христа, возбуждающего его душу, — пусть выслушают, постыдятся и прекратят такое свое безумство. Как иудеи пре­следовали Его за то, что Он называл самого Себя равным (Отцу), так и эти готовы задавить себя из-за того, что мы, на­ставленные Им, воздаём Ему эту славу. Но, говорят, это было мнение не Его, и не евангелиста, а иудеев. Если даже и иудеев, то это в особенности и составляет твою величайшую вину и крайнее осуждение, что ты, сам желая быть слепым, не видишь того, что неблагодарные иудеи сразу поняли, как вывод из этих слов. Не от себя они это прибавили, но заключая из того, что Христос говорил им. А чтобы ты знал, что это изречете даже не иудеев, но евангелиста, как мнение, так и речь, — а когда я говорю: евангелиста, разумею Христа, возбу­ждающего его мысль, — исследуй эти самые слова. Отец мой. Не очевидно ли всякому, даже весьма неразумному, что Он сказал: «Отец мой», чтобы объявить (Его) Своим собственным? А что Он прибавил опять: «доныне делает, и Я делаю», — ужели (это не слова) делающего вывод о равенстве? И не сказал: делает Он, а Я содействую; делает Он, а Я помогаю, — но: Он делает, и Я делаю. Видишь ли, почему сказанное не было умозаключением иудеев, но выводом из Его слов? Если бы некоторым ошибочным предположением и мнением иудеев было, что Он делает Себя равным Богу, если бы сам Он не желал быть в этом заподозренным, а иудеи, когда Он не желал этого, подозревали бы, думая о другом, помимо того, что Он сам желал вывести, — евангелист так, без поправки этого не оставил бы, но отметил бы и сказал это ясно. Ведь обычай так поступать свойствен им, — и им, и Иисусу; из одного — двух примеров я попытаюсь сделать это для вас ясным, т.е., что когда скажет что-нибудь Христос, и иначе Он это скажет, а иначе понимают иудеи, — евангелист исправляет. Чтобы тебе понять это ясно, выслушай самого Иоанна, объясняющего это самое. Когда Он вошёл в храм Божий и, сделав бич, изгнал меновщиков, говоря: «...возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин. 2:16), — книжники и фарисеи, подойдя, говорили: «...каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать»? Что же Он? «...разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» — говоря так о Своём собственном теле. Но они этого не поняли, и что говорят? «...Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его» (Ин. 2:18—20)? — разумея храм иудейский, сделанный из камней, потому что он был устроен в течение сорока шести годов, по возвращении из Вавилона, когда строители затруднялись иноземными кознями, и, по прошествии многого времени, этот храм был окончен. Итак, когда Иисус говорил о Своём собственном теле, объ­являя о Своём кресте и воскресении, — а это именно значит: «...разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его», — они же предпола­гали о храме иудейском, почему и говорили: «...Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его»? — видишь ли, как евангелист не обошёл этого, но прибавил поправку, говоря: «А Он говорил о храме тела Своего» (Ин. 2:21). И не сказал Он: разрушьте это тело, но — «храм», чтобы показать Бога, обитающего (в нём), — разрушьте церковь, много лучшую иудейской. Тот (храм) имел закон, а этот Законо­дателя; тот — букву убивающую, а этот — дух животворящий; тот — жезл Ааронов, а этот — жезл Иессеев. В другом опять месте, по совершены Им чуда над хлебами, отплыв с ними (учениками), Он переправился на (другой) берег, и говорил ученикам:«...смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16:6). Они же, услышав о закваске, предполагали о хлебах; а Он говорил не о хлебах, но об учении фарисеев. Так как иначе Он сказал, а иначе они предполагали, то смотри, как Он исправляет это, говоря: «...что помышляете в себе, маловерные, что хлебов не взяли? Еще ли не понимаете и не помните о пяти хлебах на пять тысяч человек, и сколько коробов вы набрали? ни о семи хлебах на четыре тысячи, и сколько корзин вы набрали», но об учении фарисеев, чтобы внимать (Мф. 16:8—12)? Видишь ли, что как евангелист относительно храма, так здесь Он сам исправляет предположение заблуждавшихся? Так и в том, что Он делает Себя равным Богу: если бы Он не делал Себя равным Богу, а иудеи это предполагали на основании сказанного, то евангелист исправил бы это предположение, и сказал бы, что иудеи думали, что Он делает Себя равным Богу, а Он не делал этого и не давал повода. Чтобы ты узнал из самого изречения, что это (богоравенство) особенно Он желал укоренить в умах людей, обратимся к прежнему слову и узнаем, в каком некогда обвинении Он так защищался. Что (такое) некогда было, за что Он обвинялся? Что в субботу совершал дела:«...искали убить Его за то», — сказано, — «что Он делал такие дела в субботу» (Ин. 5:16). Что именно «такие»? Что Он исцелил расслабленного, повелел ему взять свою постель и отойти в свой дом. Потому и говорили, спрашивая его: кто приказал ему де­лать это в субботу? А он говорил: «...Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и…» иди в дом твой (Ин. 5:11). Пресле­довали Его, сердясь за это, — что Он приказал в субботу то, что казалось преступлением и разрушением закона. Что говорит Христос, защищаясь? «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», — хотя много другого Он мог бы сказать, если бы желал только защищаться, а не показать Свое равенство. Часто суббота нарушалась, и прежде всего в городе Иерихоне. Когда они под­ступили к стенам, им было велено семь дней с трубами обходить стены, — и так город был разрушен. А что между этими семью днями, откуда бы мы ни сделали начало, необхо­димо случиться субботе, всякому очевидно. Отсюда ясно, что суббота была нарушена. Опять (Бог) повелевал обрезываться человеку в восьмой день; и здесь необходимо опять нарушение субботы, потому что неизбежно, чтобы родившийся в субботу был обрезан в другую субботу. А священники даже несрав­ненно больше её нарушали, когда, опять-таки по повелению, они приносили жертву в субботу; где была жертва, там необходимо было: снимать кожу, жечь, возлагать на жертвенник, носить воду, колоть дрова, выносить золу и делать много другого, — и тем нарушалась суббота. К этому и сама тварь нарушала суб­боту: солнце работает в субботу, луна совершает своё течение, появляется пестрый хор звёзд, ветры дуют, источники изливаются, реки текут, море волнуется, семена и растения произрастают, рождают — земля, всё неразумное и род человеческий. Когда женщина рождает в субботу, природа никогда не выдерживает этого закона, не ожидает, чтобы миновала суб­бота, и тогда разрешились бы потуги родов, но делает своё дело и во время субботы. И небесные силы служат в субботу, исполняют своё служение непрерывно. Итак, для чего, скажи мне, имея столько поводов к защите, Он не пользуется никаким из них, и не говорит: за что вы Меня обвиняете, что Я нарушаю субботу? — и священники в Иерихоне нарушили, и нарушают в храме; за что вы Меня обвиняете, что Я нарушаю субботу? — и солнце нарушает, луна, звёзды и вся тварь небес­ная и земная, — но, всё это оставив, Он обратился к Отцу, говоря:«Отец Мой доныне делает, и Я делаю»? Он желал не только защититься, но и показать Свою равночестность. Потому не сказал: Я делаю, потому что и тварь делает, — так как Он не принадлежал к твари, — но: Я делаю, потому что и Отец делает, — так как Он был такого же существа и власти. 4. Потому Он защищается, не как принадлежащий к твари, но как истинное рождение Его. И чтобы ты знал, что сказанное не догадка, — ученики также никогда нарушили субботу, срывая и съедая колосья, и, когда иудеи обвиняли и говорили: не видишь ли, чти они делают в субботу? — Он там нигде не вспомнил об Отце, но что говорит? «...Разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны» (Мф. 12:3-5)? Видишь ли, когда о рабах Он рассуждает, рабов приводить в пример, Давида и священников; а когда о Себе самом, — Отца? Если когда-нибудь Он пользуется и другою защитою, напр., когда говорит: «Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу» (Ин. 7:23)? и опять: кто из вас есть, который не отрешает овцу свою и вола (Лк. 13:15)? — то (это) нисколько неудивительно, потому что Он беседует не вовсе как Бог, но иногда и как человек, так как был и Богом и человеком. Здесь, конечно, Он громко заявляет в отношении собственного Своего достоинства, говоря: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю». Потому и говорит евангелист: преследовали Его иудеи, не только за то, что Он нарушал суб­боту, но что и Бога называл собственным Отцом, делая са­мого Себя равным Богу. Я с удовольствием спросил бы ере­тика об этом: называл Он Бога собственным Отцом, или не называл, было ли это иудейским предположением, или заключением Христа? — и, хотя бы он был тысячу раз безстыден, обличается истиною. Он говорил, что «Отец Мой доныне делает, и Я делаю»: нарушал субботу, или не нарушал? Вполне очевидно, что нарушал: делаю, говорит, и Он делает. Итак, и нарушение субботы, и то, что Он называет Бога собственным Отцом, — ни то ни другое не было предположением иудейским, но выводом и заключением Христовым. Почему же, называя это заключением Христовым, ты назы­ваешь то — рядом стоящее, с ним связанное и одинаково со­общённое евангелистом — предположением иудейским? Всё это есть сообщение евангелиста, объясняющего сказанное Христом. Потому также — когда иудеи обвиняли — он говорил, что преследовали Его не только за то, что нарушал субботу, но что и Отцом Своим называл Бога, делая самого Себя равным Богу. Но в обличение еретиков достаточно; а если вы желаете знать и о делании, в чём состоит то, что делает Отец, и что Сын, — я могу назвать (его) промышлением о существующем, содержанием, попечением. Всё видимое произошло в течете шести дней: «...и почил — Бог — в день седьмый» (Быт. 2:2); промышление же об этом не прекращалось. Итак, это промышление Хри­стос называет деланием, говоря: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», промышляя, печась, содержа — говорит — держа в порядке, не допуская ничему рассеяться. Итак, приняв доказа­тельство правых догматов также из сказанного, присоединим тщательную и согласную с догматами жизнь, так как недостаточно нам для спасения только знания правых догма­тов, но нужна и наилучшая жизнь, чтобы, всячески воздав славу Богу, достигнуть нам обещанных благ. Ему слава и держава во веки веков. Аминь³.

Желая защитить эти традиции, они не захотели подчиниться закону Божию, учащему их о пришествии Христа, но и Господа обвиняли, исцеляющего в субботу, чего, правда, как мы сказали раньше, закон не запрещал — ибо и сам исцелял сообразно с чем-то, обрезывая человека в субботу — самих же себя они не изобличали, нарушающих постановления Бога через традицию и упомянутый выше фарисейский закон и не соблюдающих основную заповедь закона, то есть любви к Богу.

Речь заключает здесь не простое только указание на неистовство иудеев, ибо в словах «зане сия творяше в субботу» Евангелист с особенной выразительностью указывает опять на то, что не только преследуют, но и на то, за что они не стыдятся делать этого. Ведь безрассудно и нечестиво преследуют, как будто закон воспрещает делать добро в субботу, как будто нельзя оказывать милосердие и сострадание к болящим, как будто должно отказаться от закона любви, подвига братолюбия, благодатной кротости. Что иудеи пренебрегают добродетелью (в субботу), не понимая цели законодательства о субботе и напрасно соблюдая ее, это можно доказать разнообразными способами. Так и Сам Христос сказал однажды, что каждый из них водит поить своего вола или овцу (Лк. 13:15), и «обрезание принимает человек в субботу, чтобы не был нарушен закон Моисеев», — а между тем негодуют на то, «что всего человека здрава сотворих в субботу» (Ин. 7:23), благодаря великому упрямству нравов и вместе безрассудству, даже пред бессловесными не давая преимущества сотворенному по образу Божию, но утверждая, что овце можно оказывать милость в субботу и нет вины освобождать ее от голода и жажды, напротив — строжайшему обвинению за нарушение закона подлежат те, которые будут благостны и добры к ближнему своему в субботу. Но чтобы опять видеть нам, что они чрезмерно безумствуют и за это справедливо должны выслушивать: «прельщаетеся, не ведуще писаний» (Мф. 22:29), для этого в ясное доказательство возьмем некогда живо предначертанного, как в образе, Иисуса, Который безразлично относился к субботе. После того как всемудрый Моисей, как написано , в глубокой старости удалился от человеческих дел и переселился в вышние обители, судом и определением Вседержителя Бога предводительство над Израилем получил и наследовал сын Навина Иисус (Втор. 34). И поскольку он, окружив Иерихон многочисленным войском, хотел уже взять его и разрушить, то дал левитам знак, чтобы они обносили ковчег кругом (стен) во все шесть дней, а в седьмой, то есть в субботу, приказал безмерному множеству войск трубить в трубы. И вот потряслась стена, и они, вбежав внутрь, берут город, не соблюдая не благовременное бездействие субботнее и во время нее не отказываясь от победы ради запрещения закона, также и не противодействуя тогда распоряжениям Иисуса и оставив начальство сего мужа совершенно свободным от порицания. Это — прообраз. (Нав. 6) Когда же пришла Истина, то есть Христос, разрушив и покорив согражденное дьяволом против человеческой природы тление, и когда является совершающим это в субботу, в лице расслабленного, как бы во введении и начале дела, то они неразумно негодуют и осуждают благопослушание отцов своих, не позволяя преодолевать угнетаемую болезнями природу, поскольку обращаются к преследованию Иисуса, благодеющего в субботу.

διά τοΰτο (#1328:4047) поэтому; ποτοму что человек сказал, что исцелил его Ийсус. έδίωκον impf. ind. act. от διώκω преследовать. Inch, impf., "они начали преследовать". Здесь намечается переход от простого колебания по поводу Христа к враждебности и, наконец, к Его официальному осуждению (Carson, 240). έποίει impf. ind. act. от ποιέω делать. Impf. может быть inch. (Morris) или, скорее, обыденным: "Он имел привычку делать'' (Westcott).

Гнать, убить и пр.: см. прим. к Мф. 12:14 и парал. – Такие дела: исцеление, приказание взять постель и идти.

Результатом этого открытия имени Целителя было усиление вражды иудеев к Господу. Как осквернителя субботы, они старались умертвить Его. Но, очевидно, не находилось случая к этому, а, может быть, и достаточного основания.

- Если иудеи стали гнать Господа, то чем виноват в этом человек сей, объявивший им об Нем? Он проповедовал об Исцелителе с доброю целью, с тем, чтобы и прочих привлечь к вере. Если же они стали гнать Благодетеля, то это - их вина.

Ст. 16. И сего ради гоняху Иисуса иудее и искаху Его убити, зане сия творяше во субботу. Какая справедливая причина для того, чтобы преследовать Иисуса! Хотя у греков διωκειν употребляется в смысле судебного преследования: но у евангелиста ни из чего не видно, чтобы над Иисусом производился теперь суд. Паче искаху убити – эти слова неуместны в судебном процессе. Так Иисус является в виде исповедника истины пред представителями иудейства и эти почтенные люди, вмесю того, чтобы с любовью принимать проповедь об истине, враждебно преследуют исповедника. Чудо над расслабленным, возбудившее вражду в иудеях, вызвало Иисуса на продолжительную беседу о равенстве Сына Божия с Отцом. Предложив эту мысль ст. 17. 18. Спаситель защищает ее свойствами Сына Божия ст. 19 – 29; свидетельствами земными и небесными ст. 30 – 40 и наконец показывает причины неверия иудеев ст. 41 – 47.