Библия - Евангелие от Иоанна Глава 3 Стих 30

Прежде чем пришел Господь Иисус, люди прославляли сами себя; пришел Он, Человек, чтобы умалилась человеческая слава и увеличилась слава Божия... Так говорит апостол, так говорит Священное Писание: «Кто прославляется, пусть прославляется о Господе»(1 Кор. 1:31, Иер. 9:24).

Ты хочешь прославиться сам по себе? Ты хочешь расти, но в худых делах своих худо растешь. А кто худо растет, по праву умаляется. Так пусть растет Бог, Который всегда совершен, пусть растет в тебе. Ибо чем больше ты постигаешь Бога и чем больше берешь, видно, что в тебе растет Бог; Сам по Себе Он не растет, но всегда совершен. Исследуй природу человека; он рождается и умирает, познает то, что свойственно людям. Кто из сущих от земли познал что иное, кроме земли? Человеческое он говорит, человеческое познает, человеческое разумеет, плотски о плотском судит, плотски подозревает; вот весь человек. Пусть придет благодать Божия, пусть просветит его тьму, как говорится: Ты засветишь свечу мою, Господи, просветишь тьму мою (Пс. 17:29); да возьмет Он человеческий ум, да обратит к свету Своему; и человек уже начинает говорить то, что говорит апостол: «Не я, но благодать Божия во мне»(1 Кор. 15:10) ; и: «Живу уже не я, живет во мне Христос» (Гал. 2:20) Вот что значит: «Ему подобает расти, мне — умаляться».

***

(1) Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3:30). Что это значит? «Ему должно возвеличиться, а мне смириться». Каким образом растет Иисус? Каким образом растет Бог? Совершенный не может расти. Бог не растет и не умаляется. Ибо если Он растет, значит не является совершенным; если Он умаляется, значит не является Богом. Каким же образом растет Иисус, будучи Богом? Может быть, в смысле возраста? Ведь Он счел достойным стать человеком и был мальчиком; и хотя Он был Словом Божиим, лежал младенцем в яслях, и хотя Он Сам создал Мать Свою, сосал в младенчестве молоко Матери. Стало быть, поскольку Иисус рос в смысле возраста плоти, потому, может быть, и сказано было: Ему должно расти, а мне умаляться? Но почему так сказано?

(2) Что касается плоти, то Иоанн и Иисус были одного возраста. Разница между ними была в шесть месяцев (см. Лк. 1:36), они одинаково росли. И если Господь наш Иисус Христос задолго до смерти пожелал быть здесь и пожелал, чтобы Иоанн был здесь вместе с Ним, то они как вместе росли, так вместе могли и стареть. Почему же: Ему должно расти, а мне умаляться? Конечно же, по той причине, что Господь наш Иисус Христос уже был в возрасте тридцати лет (см. Лк. 3:23). Ведь неужели, если был Он тридцати лет, все еще рос как юноша? Люди с этого возраста уже начинают клониться к закату и переходить в возраст более почтенный, а далее — к старости. Но если бы они были в тот момент мальчиками, то Иоанн не сказал бы: Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3:30), — но сказал бы: «Нам вместе должно расти».

(3) А в тот момент один был тридцати лет и другой тридцати лет. Шесть месяцев, которые их разделяли, не влияли на возраст. Различие обнаруживается больше при чтении, нежели при взгляде на них.

3. (1) Что же значит: Ему должно расти, а мне умаляться? Это великая тайна! Уразумейте, возлюб-ленные! Прежде чем пришел Господь наш Иисус Христос, люди возносили славу себе. Он пришел как человек, чтобы умалилась слава человека и возросла слава Божия. Ведь Он пришел без греха и нашел всех во грехе. Если Он пришел так, чтобы отпустить грехи, то Бог должен был проявить щедрость, а человек исповедать грехи. Ведь исповедание человека — это признание человеком своей малости Блж. Августин в данном случае пишет о humilitas. Это понятие мы, ориентируясь на Синодальный перевод Нового Завета, обычно переводим как «смирение». Однако в данном случае мы вынуждены отойти от традиционного варианта перевода, поскольку русское слово «смирение» не отражает главной идеи блж. Августина, которую он в этом отрывке пытается высказать, противопоставляя «умаление» и «возрастание». — Пер. ; сострадание Божие — это величие Божие. Так вот, если Он пришел отпустить грехи человеку, человек должен осознать малость свою, а Бог проявить милосердие Свое.

(2) Ему должно расти, а мне умаляться. То есть: «Ему должно даровать, а мне — принимать; Ему должно быть прославленным, а мне — исповедоваться». Пусть человек осознает место свое и исповедуется перед Богом и пусть услышит апостола, говорящего возгордившемуся и надменному человеку, возжелавшему возвысить себя: Что ты имеешь, чего бы не получил ?А если получил, что хвалишься, как будто бы не получил ?{2 Кор. 4:7). Пусть человек уразумеет, что он получил все от Бога, в то время как хочет назвать своим то, что принадлежит не ему; пусть он умалит себя. Ибо благо для него — чтобы Бог в нем был прославен. Пусть сам умалит себя, чтобы возрасти в Боге.

(3) Это свидетельство и эту истину и Христос, и Иоанн явили в страданиях своих. Ведь Иоанн лишился головы1, а Христос был вознесен на крест, чтобы и через это стало ясно: Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3:30). Кроме того, Христос был рожден, когда уже стали увеличиваться дни, а Иоанн был рожден, когда дни стали убывать Букв.: уменьшился на голову. — Пер. Блж. Августин привязывает Рождество Христово и Рождество Иоанна Крестителя к природным циклам. Рождество Христово случилось вскоре после зимнего солнцестояния, когда начинает увеличиваться длительность дня, а Рождество Иоанна Предтечи — вскоре после летнего солнцестояния, когда длительность дня начинает сокращаться. — Пер. . Col. 1505 Само Рождество и сами Страсти указали на слова Иоанна, изрекшего: Ему должно расти, а мне умаляться. Итак, пусть возрастет в нас слава Божия и пусть умалится слава наша, чтобы в Боге возросла и наша слава.

Ведь об этом говорит апостол, об этом говорит Священное Писание: «хвалящийся пусть обретет хвалу в Господе» (1 Кор. 1:31; ср. Иер. 9:23—24). Ты хочешь обрести славу в себе? Ты хочешь возрасти, но злом своим ты лишь растешь во зле. Тот же, кто растет во зле, умаляется в праведности. Пусть же растет Бог, Который всегда совершенен, пусть Он растет в тебе. Ибо когда ты больше постигаешь Бога и когда ты больше принимаешь, в тебе, очевидно, растет Бог; Он же не растет в Себе, но всегда совершенен.

(4) Вчера ты узнал немногое, сегодня узнаёшь больше, завтра узнаешь еще больше: это свет Божий растет в тебе, как и Бог в тебе растет, хотя Он всегда совершенен. Это как если бы у какого-то человека излечились глаза от прежней слепоты, и он стал немного видеть свет, на другой день стал видеть больше, на третий день — еще больше, и ему кажется, будто свет возрастает. Но при этом свет — совершенен, видит ли его человек или не видит. Также и внутренний человек (ср. Рим. 7:22): когда он преуспевает в Боге и ему кажется, что Бог растет в нем, но сам он при этом умаляется, чтобы отказаться от своей славы и взойти к славе Божией.

Значение друга жениха у евреев было велико во время, предшествующее браку, а как только брак состоялся, и жених вступал в права мужа, роль друга жениха оканчивалась. Так и Иоанн: он был главным действующим лицом в приготовлении народа к принятию Христа; когда же Христос вступил в дело Своего общественного служения, роль Иоанна окончилась. Вот почему он и говорит: «Оному, т.е. Христу, подобает расти, мне же малитися», как блеск утренней звезды постепенно меркнет, по мере того, как восходит солнце.

Обращаясь к обычаю свадебной церемонии на Ближнем Востоке, Иоанн называет себя «другом жениха»: «Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостию радуется голосу жениха. Эта радость моя теперь полна» (Ин. 3:29). Ближайший друг жениха занимался приготовлением к свадьбе. Он должен был организовать церемонию так, чтобы в ходе свадьбы не возникло никаких осложнений. Друг жениха подводил к жениху невесту, после чего его роль в свадебном обряде прекращалась. Иоанн Креститель видит своё назначение в том, чтобы подобно другу жениха привести людей ко Христу: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3:30).

81. В лице Иоанна часто видят весь иудейский народ. Также понимают и его слова: Ему подобает расти, а мне уменьшаться, — потому что народу иудейскому предстояло уменьшаться, а народу христианскому расти во Христе.

Тайну этого различия открывает сам Иоанн: его за величие добродетелей множество людей считали Христом, а Господа за немощь плоти некоторые считали не Христом, но пророком. Господь возрос, потому что показал верным всего мира, что Тот, Кого считали пророком — Христос. Иоанн умалился и принизился, потому что тот, в ком видели Христа, явил, что он не Христос, а глашатай Христа.

Боговдохновенными словами отвечает Иоанн на вопрос и коварные намеки фарисеев. Во-первых он установляет (ст. 27) в умах слушателей вечный закон, что там, где проявляется благодать, там сила не человеческая, а сила Господня, сила творческая. Вслед за сим коварно поставленный вопрос вызывает новое свидетельство со стороны Иоанна о Господе Иисусе, которое является и новым свидетельством против Иудеев, отвергавшихся Господа и предавших Его пропятию. В стихе 28 Иоанн прямо признает всенародно Господа Иисуса за Христа, а себя называет посланным пред Ним. (Cp. Ин. 1:23 и Ис. 40:3). Сравнение себя с другом жениха (29 ст.) есть продолжение того же свидетельства о том, что Господь Иисус есть Христос. Называя себя (Ин. 1:23) «гласом вопиющим: уготовайте путь Господень» Ис. 40:3., и уподобляя Господа жениху, Иоанн прямо указывает на пророческие выражения Ветхого Завета Иез. 16:8; Oc.2:19, 21; Мал. 2 и мн. др., в которых Иегова изображается женихом, а народ обетования невестой: «И обручу тебя Мне на век... и ты познаешь Господа», говорит пророк Осия.

Но уже не к народу Иудейскому взывал в этих словах пророка Осии Господь, а к той церкви Божией, которая создана Им на развалинах древней ветхозаветной церкви, разрушенной преступлениями жестоковыйного народа. Невестой Христовой соделалась церковь Христианская, Иоанн Креститель произносил повелением Духа Святого свои слова «О немже спасении взыскаша пророцы... Имже открыся, яко не им самим, но нам служаху сия…» (1 Пет. 1:10–12)., и в них было исполнение того, о чем вещали пророки, – пришествие на землю Иеговы во плоти человеческой и обручение церкви с Божественным Женихом, другом которого и вестником именует себя Иоанн. Но сие дано было ему разуметь, что Господь явился на землю и потому «радость его исполнися»: он видит начало царствия Божия на земле, хотя не может еще сознавать всего величия тайны, раскрывающейся лишь после воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Иоанн, движимый Духом Божиим, свидетельствует о Господе Иисусе, что Он подлинно Христос, радостию радуется, видя «спасение Господне, которое Господь уготовал пред лицем всех народов; свет ко просвещению язычников и славу людей Господних Израиля» (Лк. 2:30–32). С духовною высшею радостию вторично признавая и провозглашая Господа Иисуса Христом (cp. Ин. 1:26, 30), он возвещает, что Ему, Господу Иисусу, подобает расти, а ему, Иоанну, умаляться, ибо возложенная на него Богом миссия близится к концу Св. Иоанн Злат. в бес. 28 на Иоанна предполагает, что и смерть Иоанна Крестителя была допущена Богом так скоро для того, чтобы все внимание народа было сосредоточено на Христе ч. 1 стр. 330.. Он радуется как Симеон Богоприимец, чувствуя, что его отпускает Владыка, и что ему «готовится венец правды, который Господь дает всем, возлюбившим явление Его 2 Тим. 4:8.".

С выступлением Иисуса на общественное служение многие шли прямо к Нему, не встречая уже надобности предварительно идти к Предтече Его. Это замечал, конечно, и сам Иоанн, но все-таки продолжал проповедовать в Еноне, близ Салима; место это трудно определить в настоящее время, но можно с достоверностью предположить, что Иоанн перешел крестить туда, где не был еще со своей проповедью и куда еще не приходил Христос. Получив от Бога повеление крестить, Иоанн не мог считать это поручение оконченным без особого о том повеления Божия и потому продолжал крестить.

Жалоба учеников вызвала со стороны Иоанна новое свидетельство об Иисусе. Внушая им, что все на земле совершается по воле Божией и что если Иисус действует так, как они говорят, то действует не иначе, как по Божьему велению, Иоанн ссылается на них же как свидетелей сказанного им: не я Христос, но я послан пред Ним . Затем, желая наглядно объяснить им необходимость возрастания славы Иисуса и умаление значения своего, Иоанн сравнивает Иисуса с женихом, а себя – с другом жениха: значение друга жениха велико во время, предшествующее браку, а как только брак состоялся и жених вступит в права мужа, то друг жениха уступает ему первенство и радуется этому, а не завидует жениху. Услышав о том, что Иисус вступил в права Свои как Мессия, Иоанн радуется и говорит: Сия-то радость моя исполнилась; поэтому, Ему, то есть Иисусу, должно расти, а мне умаляться.

Умаляться, как утренней звезде при восходе солнца. Смотри, как спокойно и искусно Иоанн ослабил зависть своих учеников и показал, что они задумывают невозможное. Божиим Промыслом устроено было так, что все это случилось, когда Иоанн еще жил и крестил, чтобы ученики имели в нем достоверного свидетеля превосходства Иисуса Христа и чтобы ни в чем не могли они противоречить; тем более, что Иоанн высказал это не по своему желанию, но по их же побуждению.

Друг жениха в начале отношений между женихом и невестою быль главным действующим лицом, являлся на нервом плане: но чем более распивались отношения между ними, тем более умалялось его значение; наконец, с бракосочетанием жених вступал в права мужа и — дело друга жениха оканчивалось. Так и в отношении Иоанна ко Христу: он был главным действующим лицом в приготовлении народа к принятию Христа, он указал народу Его пришедшаго. Христос вступал в дело общественнаго сложения, как жених вступает в права мужа: и теперь дело Предтечи кончено. Ему должно расти, т. е. влияние Христово, Ело деятельность должны возростать, Его учение должно распространяться но всей земле: а мне умаляться, — подобно тому, как блеск утренней звезды не смотря на то, что она самая яркая из звезд, постепенно меркнет по мере того, как восходит солнце, или как светильник бледнеет, когда возсияет солнце. Сими словами Иоанн как бы так говорит своим ученикам: «не скорбите, успокойтесь, что И. Христос возвышается предо мною, так именно должно быть» По словам св. Амвросия Медиоланскаго, Иоанн Креститель был образом закона и пророков, которые должны умалиться чрез свое уничтожение. Христос изображал новый закон и Евангелие, которые долженствуют возрастать до скончания века.

Затем, чтобы пресечь усиление скорбных чувств (в своих учениках) не на настоящее только время, а и на будущее, он открывает им и будущие события и удостоверяет в них как тем, что уже сказано, так и тем, что уже сделано. Для этого он присовокупляет такие слова: «Ему должно расти, а мне умаляться», т. е. наши дела остановились и уже кончились, а дела Его начинают расти. Чего вы боитесь, то не на нынешнее только время предстоит, но еще увеличится в будущем; это именно покажет наши дела в полном свете. Для того я и пришел и радуюсь, что Его дела получили такое преуспеяние, и совершилось то, ради чего было все, сделанное нами. Видишь ли, как спокойно и с какою мудростью он укротил их страсть, погасил зависть и доказал невозможность их предприятия, — от чего в особенности и ослабевает зло? Но это устроилось еще во время жизни и крещения Иоаннова для того, чтобы они, имея в нем столь высокого свидетеля, не могли уже ничем оправдаться, если бы не поверили. Он не сам собою пришел высказать это, и не потому только говорил, что его спрашивали люди посторонние: его ученики сами и спрашивали его и слушали его. Если бы он говорил сам от себя, то они могли бы еще не верить; но, слыша его ответы на собственные свои вопросы, они уже имели приговор сами против себя. Так и иудеи потому именно, что отправляли от себя нарочитое посольство к нему, слышали его ответы и однакож не поверили ему, — поэтому–то и лишили сами себя всякого оправдания. Чему же мы научаемся отсюда? Тому, что причина всех зол — тщеславие. Оно довело учеников Иоанна до зависти; оно же возбудило их зависть и опять, когда они немного уже успокоились. Потому, пришедши к Иисусу, они говорят Ему: «почему Твои ученики не постятся» (Мф. 9:14)? Будем же, возлюбленные, убегать этой страсти. А если будем избегать ее, мы избавимся от геенны. Она–то наиболее возжигает огонь; она всюду простирает власть свою и мучительски обладает всяким возрастом и всяким званием; она ниспровергла целые церкви; она вредит делам гражданским; она разоряет целые дома, города, народы, племена. И что удивляешься этому? Она проникает и в пустыни и там показывает великую силу. Часто и те, которые оставляли большие стяжания и все обольщение мира, ни с кем не имели общения, овладевали самыми сильными плотскими пожеланиями, и те, будучи пленены пустою славою, теряли все. За эту страсть фарисей, трудившийся много, поставлен ниже мытаря, который нисколько не трудился, но много совершил грехов. Осуждать эту страсть не трудно (все во мнении о ней согласны). А надобно постараться, как бы одолеть ее. Как же одолеть? Будем противопоставлять славе славу. Как мы презираем богатство земное, когда взираем на богатство небесное, и не дорожим настоящею жизнью, когда помышляем о жизни гораздо лучшей, так мы сможем презреть и славу настоящего мира, когда будем помышлять о славе гораздо высшей, о славе истинной. Здешняя слава — слава пустая и суетная, имеющая только имя, без дела, а та слава, небесная, есть слава истинная, в которой прославляются не люди, но ангелы и архангелы и сам Владыка архангелов, а лучше сказать, вместе с Ним и люди. Если будешь смотреть на то зрелище, если узнаешь тамошние венцы, если обратишься к тому прославлению, то земное никогда не овладеет тобою; ты не будешь считать великим настоящее и не станешь искать преходящего. И в царских палатах ни один из оруженосцев, предстоящих царю, не оставить службы тому, кто облечен диадемою и восседает на престоле, чтобы заниматься криком ворон и жужжанием летающих мух и комаров. А похвалы людей ничем не лучше этого. Итак, зная малоценность человеческих вещей, будем все собирать в безопасные сокровищницы и искать славы постоянной и неизменной, которой и да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Следующий отрывок (Ин. 3:22–4:3) содержит новое свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе. В своей положительной части оно возводит служение Иисуса как Сына Божия к любви Отца: «Отец любит Сына, все дал в руку Его» (ст. 35), и возвращает к темам беседы Господа с Никодимом: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не покоряющийся Сыну не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (ст. 36). Связано оно со ст. 1–21 и ссылкой на Духа в ст. 34. Впрочем, большего мы с уверенностью сказать не можем. Рукописное предание не позволяет с уверенностью установить текст ст. 34. Лучшие рукописи (P66, Ν, В, AW) не имеют подлежащего ό θεός, дошедшего до нас в A, D, θ. Но оно может подразумеваться. Если оно не подразумевается, подлежащим оказывается то πνεύμα, конечно в смысле Божественной Ипостаси Духа. Это последнее понимание действительно возвращало бы нас к учению о Духе, как оно дано в беседе с Никодимом (ср. Ин. 3:5–8). Как там, Дух, словно ветер, дышит где хочет. Если Дух являет себя в служении Христовом, это все то же Крещение Духом Святым, о котором сказал Предтеча в своем первом свидетельстве Ин. 1:33.

Особого внимания требует конец ст. 33. Что значит: «Бог истинен»? Некоторые толкователи предлагали понимать «истинный» в смысле «искренний», «правдивый». Это понимание, очень бедное, не шло бы дальше заверения слов Божиих. Но мы имели бы право пойти дальше. Выше было сказано, что в Иоанновском богословии понятие истины связывается преимущественно с Божественной Ипостасью Духа. Преимущественно, но не исключительно. В Ин. 14сам Иисус есть «путь, и истина, и жизнь». В нашем тексте признание «истины» относится к Богу Отцу. Тем самым понятие «истины», как высшей реальности и подлинного Божественного бытия, относится ко всем лицам Пресвятой Троицы, получая свое особое выражение в спасительном служении Святого Духа. Будучи Духом истины, он говорит устами Христовыми слова Божии как слова истины.

Но ударение нашего отрывка не столько положительное, сколько отрицательное. Как и в раннейших свидетельствах Предтечи, в нашем отрывке звучит полемика против преувеличенного его почитания. Он напоминает ранее (ср. Ин. 1:20) сказанное им: «...я не Христос, но я послан перед Ним» (ст. 28). В этом служении своем, как Предтеча, он не Жених, а друг Жениха, и радость его есть полнота радости завершенного служения (ст. 29). Теперь «Ему должно расти, а мне умаляться». Мысль о Христе как о большем возвращает нас к Прологу (ст. Ин. 1:6–8, 15). Это – та же тема о воде в общем смысле слова, которую я уже старался проследить на протяжении разобранных глав Ин.

Но тема о воде поставлена в нашем отрывке и вполне конкретно. Она связана с вопросом о крещении Иисусовом, то есть о крещениях, которые совершал не Иоанн, а Иисус. Крещение Иисусово во гл. III повторно утверждается (ср. Ин. 3:22, 26), а в гл. IV (ср. Ин. 4:2) отрицается. Оговорка Ин. 4давала бы совершенно удовлетворительное историческое объяснение сложившегося положения народной молвы, распространившей на Иисуса то, что делали Его ученики. Однако с точки зрения чисто литературной читатель остается под впечатлением какой-то беспомощности, проявленной автором. Неужели было неизбежно на протяжении короткого отрывка сначала утверждать, а затем отрицать один и тот же факт¹? При этом обвинение автора в беспомощности не могло бы быть подкреплено другими ее проявлениями в Четвертом Евангелии. Наоборот, из предпосланного толкованию суждения о форме Ин. читатель должен был бы вынести впечатление о ее необычайной продуманности и о ее полном соответствии содержанию. Четвертое Евангелие есть прежде всего замечательное литературное произведение, одно из совершеннейших – может быть, совершеннейшее? – проявление религиозного и литературного гения человека. Писание богодухновенное? Да, конечно. Но принадлежащее одному из величайших и ответственнейших мастеров человеческого слова. Обвинение его в беспомощности, а тем более в небрежности, противоречило бы всему, что мы о нем знаем.

Очевидно, ему было нужно, чтобы читатель какое-то время находился под впечатлением, что Христос крестил Сам. Для чего это могло быть нужно? Здесь напрашивается сближение между Крещением Христовым в Ин. 3:22, 26 и рождением от воды и Духа в Ин. 3:5. Мы истолковали последнее в смысле христианского крещения. Представление о Христе, самолично крестящем приходящих к Нему, есть иллюстрация этого толкования. Она с новою силою подчеркивает значение Крещения, которое таким образом возводится к самому Христу.

Какой смысл имело крещение, совершавшееся учениками Христовыми (ср. Ин. 4:2), евангелист не говорит. Вероятно, оно доказывает, что связь между общиной Иоанна Крестителя и учениками Христовыми продолжала поддерживаться. Но евангелиста этот вопрос не занимал. В контексте отрывка ссылка на учеников имела то значение, что давала возможность от утверждения крещения Христова перейти к его отрицанию. И опять встает вопрос: для чего это было нужно?

Из Ин. 3:2–24 вытекает, что деятельность Иисуса и деятельность Иоанна протекали параллельно. Крестили оба. И в чем было различие крещений того и другого, евангелист не говорит. Читатель его не видит. И для историка оно представляет вопрос, который решается по разному². Отрицание крещения Христова в IV. 2 есть утверждение этого различия. Оно должно показать, что Христово крещение

не есть крещение Иоанново.

Евангельское повествование содержит некоторые подробности, которые подтверждают это понимание. Иоанн крестил в Еноне близ Салима, «потому что там было много воды, и приходили и крестились» (ст. Ин. 3:23). «Yδατα πολλά (много воды) упоминается только в связи с Иоанновым крещением водою, в собственном смысле было только ею крещением. Он это и сам говорит в своем раннейшем свидетельстве (ср. Ин. 1:26, 31, 33). Показательно и то, что спор, возникший между учениками Иоанновыми и иудеями³ вокруг крещения Иисусова (ср. ст. 26), был спор об очищении (ст. 25). Ученики Иоанновы не в меньшей мере, чем иудеи, держались ветхозаветного закона чистоты. Характерно, что понятие очищения выражено в ст. 25 тем же словом καθαρισμός, с которым мы встретились в повествовании о Кане Галилейской и которое мы истолковали в ветхозаветном смысле. Мы помним, что в Кане стояли сосуды для воды (ср. Ин. 2:6). В спор об очищении вовлекается и Иоанн (ст. 26), и он отвечает свидетельством о Женихе и друге Жениха (ср. ст. 27–30). Он тем самым снимает проблему очищения. Для Христа она не существует. Она, как и Иоанн, принадлежит иудейству и Ветхому Завету. Крещение христианское в отличие от Крещения Иоаннова не есть крещение очищения.

Полемика против воды продолжается и обобщается. Мало того, что христианство отказывается от ветхозаветного употребления воды, оно ставит под вопрос и ее христианское употребление. Указание на Крещение Христово возвращало мысль читателя к рождению от воды и Духа в Ин. 3:5. Мы поняли в контексте, что в рождении от воды и Духа вода есть орудие, или Дар, Духа. Понятие орудия, или дара, предполагает присутствие того, кто этим орудием действует и этот дар дает. В рождении от воды и Духа Божественным фактором рождения является лицо Святого Духа. Составляя часть полемики против воды, отрицание Крещения Иисусова содержит намек на то, что и в христианском крещении вода есть не более как орудие или средство. Этот намек может быть понимаем как осторожное предостережение против преувеличенного значения воды и в христианском крещении. Не вода возрождает, а Дух.

Обличает учеников в том, что они уже беспокоятся о предметах незначительных и уже соблазняются, чем не следовало, а между тем еще не знают, Кто и откуда Еммануил. Не этим, говорит, Он должен вызывать удивление к Себе и мою славу Он превосходит не тем только одним, что у Него крестится более людей, но Он достигает такой степени славы, какая приличествует Богу. Ему подобает достигать возрастания славы и с ежедневным прибавлением знамений восходить все к большему и являться миру все славнее. А мне подобает уменьшаться, оставаясь с тем, что получил, и не превышая однажды данной мне меры, между тем как Он всегда восходит к умножению славы, уменьшаясь по мере Его возвышения. Это изъясняет нам блаженный Креститель. Но полезным считаю посредством примеров яснее раскрыть значение сказанного. Пусть, например, стоит на земле дерево двухлоктевой высоты. А рядом находится растение, только что вышедшее из земли, простирающее зеленые ветви в воздух и сильно гонимое от корня вверх все больше и больше. Если бы можно было сообщить дереву дар слова и потом оно сказало бы о себе и о соседнем растении: сему должно возрастать, мне же уменьшаться, то этим, конечно, указывалось бы не на причинение ему какого-либо вреда или отнятие у него принадлежащей ему меры (высоты), но утверждалось бы уменьшение его по одному только виду, поскольку оно оказывается меньше постоянно все увеличивающегося растения. Подобным же образом, например, и какая-либо из значительнейших звезд может сказать о солнце: ему должно увеличиваться (вырастать), а мне уменьшаться. Пока воздушное пространство покрывается мраком ночи, денница, испуская золотой блеск и сияя великолепным светом, справедливо может вызывать удивление к себе. Но когда солнце пред своим восходом уже начинает осиявать мир умеренным светом, она (денница) побеждается сильнейшим (светом) и постепенно уступает преимуществующему (солнцу), – тогда она справедливо могла бы сказать о себе слово Иоанна, как испытавшая то же самое, чему, говорит, подвергся и он (Креститель).

αυξάνειν praes. act. inf. от αυξάνω расти, увеличиваться. Inf. дополняет безличный гл. δει, который передает логическую необходимость. Длительный или iterat. praes. (BD, 172). έλαττοΰσθαι praes. pass. inf. от έλαττόω уменьшать, умаляться, уменьшаться. Inf. дополняет безличный гл. δει.

Иоанн воспользовался этим случаем, чтобы произнести окончательное свидетельство о Христе, замечательное, как по ясности изложения евангельской истины, так и по глубине смирения и самоотречения. Напомнив им о том, что оп всегда выставлял превосходство Христа над собою, он объяснил при этом» что таков именно закон домостроительства Божия: «Ему должно расти, а мне умаляться», и этому закону Иоанн подчиняется с полным сознанием своего священнаго долга. Он не только не находит себе источника скорби и уныния в таком положении, а, напротив, как «друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостию радуется, слыша голос жениха», так и Предтеча радуется теперь, слыша голос Мессии-Христа. «Сия-то радость моя исполнилась теперь», заключил он.

Ему до́лжно расти, а мне умаляться: друг жениха в начале отношений между женихом и невестой был главным действующим лицом, являлся на первом плане; чем более развивались отношения между женихом и невестой, тем более умалялось его значение; наконец с бракосочетанием жених вступал в права мужа и — дело друга жениха оканчивалось. Так и в отношениях Иоанна ко Христу: он был главным действующим лицом в приготовлении народа к принятию Христа, он перстом указал народу пришедшего Мессию. Христос вступил в дело общественного служения, как жених вступает в права мужа: дело друга жениха окончено. Ему до́лжно расти: Его влияние, Его авторитет, Его деятельность должны возрастать, увеличиваться, распространяться, Его учение должно охватить всю землю; а мне умаляться: как блеск утренней звезды постепенно меркнет по мере того, как восходит солнце (ср. Феофил.). Урок ученикам Иоанновым: итак, ревнивое чувство ваше в отношении моём к Иисусу совершенно неуместно; успокойтесь: это так должно быть; когда солнце восходит, звезды меркнут; радуйтесь этому восходу, как радуюсь я.

Ему должно расти, а мне умаляться. Т.е. Иисус начинает Свое служение, а Иоанн свое заканчивает.

Эти слова послужили в христианской традиции основанием для определения даты рождения Иоанна: традиционно считается, что Иисус родился 25 декабря, в период зимнего солнцестояния, когда день начинает увеличиваться, а дата рождения Крестителя была определена 24 июня, в период летнего солнцестояния, когда день начинает уменьшаться.

Если деятельность Иоанна идет теперь к окончанию, а деятельность Христа все возрастает, то этому так и подобало быть. Разъяснение такого заявления дается ниже, в речи о достоинстве Христа.

«Мое, — говорит, — дело окончено, и я передал народ Ему. Посему моей славе нужно умаляться, а Его — расти.» Как же умаляется слава Предтечи? Как утренняя заря закрывается солнцем и кажется многим, что свет ее угас, хотя на самом деле не угас, а закрывается большим; так, без сомнения, и денница Предтеча покрывается мысленным Солнцем, и потому говорится, что он умаляется. Христос же растет, потому что в короткое время делает Себя известным чрез чудеса. Не растет Он по мере успеха в добродетели. Прочь такая мысль! Она — пустословие Нестория. Но растет по мере проявления и обнаружения Божества; ибо мало-помалу, а не вдруг Он объявляет, что Он есть Бог.

Оному подобает расти... Предтеча не был бы тем, чем он есть и Иисус Христос не был бы Христом, к несчастию людей, если-бы дела шли иначе, чем идут они. Назначение Предтечи содействовать прославлению Иисуса, – возрастанию числа последователей Его; служение его временное – приготовить людей к принятию Иисуса; когда все обратятся к небесному Учителю, служение его окончено, он сойдет со своего пути. Круг же деятельности Мессии Иисуса должен расширяться более и более.