Евангелие от Иоанна, Глава 20, стих 17. Толкования стиха

Рассмотрим при помощи Самого Господа, что значат сии слова Его. Когда восшел Он ко Отцу? По свидетельству Деяний апостольских, в четыредесятый день по воскресении Своем, день, который мы еще будем праздновать во имя Его; тогда восшел ко Отцу; тогда ученики, осязавшие Его руками, проводили Его очами, тогда раздался глас ангельский: Мужие Галилейстии, что стоите зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом, видесте Его идуща на небо (Деян. 1:11). Если же тогда восшел Он ко Отцу, то что сказать нам, братия? Как Мария, не могшая прикоснуться к Нему, стоящему на земле, могла прикоснуться к седящему на небе? Если здесь не могла, то не тем ли паче там? Что же значат слова сии: Не прикасайся Мне, не у бо взыдох ко Отцу Моему?

Ужели скажет какой-либо неразумный, что до восшествия ко Отцу мужи могли касаться Его, а жены не могли, как только по восшествии ко Отцу? Такая мысль нелепа, такое мнение превратно. Что же значат слова сии: Не прикасайся Мне, не у бо взыдох ко Отцу Моему? Ты, видя Меня, почитаешь только человеком, а еще не знаешь равенства Моего со Отцом; не прикасайся ко Мне, как к простому человеку, не принимай Меня такою верою, но уразумей во Мне Слово, равное Отцу. Взойду ко Отцу — и тогда прикасайся. Для тебя взойду Я тогда, когда ты уразумеешь Меня как равного Отцу. Доколе же почитаешь Меня меньшим, Я еще не взошел для тебя.

Да слышит убо Церковь, которой образ имела Мария, да слышит, что слышала Мария. Все мы да прикасаемся, когда веруем. Уже Он восшел ко Отцу, седит одесную Отца. Сие исповедует ныне вся Церковь, веруя во восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца. Сие слышат крещаемые и сему веруют еще прежде крещения. Когда они веруют, Мария прикасается Христу. Это разумение неясно, но спасительно: оно заключено для неверующих, а для толкующего верою отверсто. Сам убо Господь Иисус Христос и там, и с нами есть; и со Отцом, и в нас; и от Него не отступает, и нас не оставляет, и научает нас молиться как Наставник, и внимает молитве нашей вместе со Отцом как Сын.

***

В этих словах есть то, что мы должны рассмотреть, пусть и коротко, но все же с должным вниманием. Иисус, ответив ей таким образом, наставил в вере женщину, которая признала Его и назвала Учителем; и этот Садовник посеял в сердце ее, словно в саду Своем, горчичное зерно. Ведь что означает: не прикасайся ко Мне? И, словно бы обнаруживая причину этого запрещения, Он добавил: ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Что это значит? Если нельзя прикасаться к Нему, стоящему на земле, то каким образом люди могут прикоснуться к Нему, сидящему на небесах? Однако несомненно то, что, прежде чем Он вознесся, Он дал прикоснуться к Себе ученикам, сказав, как свидетельствует евангелист Лука: осяжите Меня и рассмотрйте; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк. 24:39). И когда сказал ученику Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои (Ин. 20:27). Кто же будет столь глуп, чтобы сказать, будто Он хотел, чтобы ученики коснулись Его, прежде чем Он взошел к Отцу, но не хотел, чтобы коснулась женщина, прежде чем Он взойдет к Отцу? Однако давайте не позволим оказаться настолько безрассудным тому, кто хотел бы так думать. Ведь мы читаем, что и женщины после Его воскресения и до вознесения к Отцу касались Иисуса, в числе которых была и сама Мария Магдалина. Ведь, по рассказу Матфея, Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, по словам его, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему (Мф. 28:9). Иоанн это обошел молчанием, но Матфей сказал вполне определенно.

Остается одно: в этих словах сокрыта некая тайна; откроем ли мы ее или вовсе не сможем ее обнаружить, тем не менее никоим образом не следует сомневаться нам в том, что она существует. Так вот, это не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему, — было сказано так либо потому, что эта женщина служит прообразом Церкви из язычников, которая уверовала во Христа не раньше, чем Он вознесся к Отцу; либо Иисус возжелал, чтобы именно так верили в Него, то есть так, чтобы духовным образом прикасались к Нему, понимая, что Он и Отец Его — одно. Ибо Он вознесся к Отцу как бы во внутреннем чувстве того, кто настолько преуспел в восприятии Его, что признает равным Отцу. Иначе не прикасаются к Нему правильно, то есть иначе не веруют в Него правильно. Мария же, возможно, так верила, что не считала Его равным Отцу, что, разумеется, запрещалось ей посредством слов: не прикасайся ко Мне. То есть «Не веруй в Меня так, как ты все еще разумеешь; пусть чувства твои не достигают лишь того, чем Я стал ради тебя, не возвышаясь до того, благодаря чему ты стала иметь бытие». Ибо каким иным, если не плотским образом она все еще верила в Него, Кого оплакивала как человека? «Ибо Я еще не восшел к Отцу Моему, — сказал Он, — где ты прикоснешься ко Мне, когда уверуешь в Меня как в равного Отцу Бога».

Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему. Он не сказал: «к Отцу нашему». То есть в каком-то смысле следовало сказать «к Моему», в каком-то смысле — «к вашему»: по природе — «к Моему», по благодати — «к вашему». К Богу Моему и Богу вашему. И здесь Он не сказал «к Богу нашему». Col. 1958 Стало быть, и здесь в каком-то смысле — «к Моему», в каком-то — «к вашему». «К Богу Моему», то есть «под Которым и Я пребываю в качестве человека»; «к Богу вашему», то есть «между Которым и вами Я выступаю Посредником».

Октоих говорит так: "Но яко жена немощная еще земная мудрствует, тем же отсылается не прикасатися Христу" (9 ев. стихира). Что это значит? Конечно, тут не может быть речи о попытке какого-либо страстного прикосновения, нет! — Просто совершенная неожиданность видеть оплаканного Учителя живым охватила душу Марии такой непосредственной радостию, что она раньше, чем подумать о таинственном воскресении, о Божестве Его, просто предалась восторженной радости, как о дорогом человеке, избегшем смертной опасности, и забыв, что она женщина, хотела обнять Учителя и облобызать Того, Кого почитала мертвым и украденным в предшествующие мгновения. Господь напоминает ей о неуместности такого выражения, хотя бы и совершенно чистой радости, предлагая затем, в тот же вечер, своим еще сомневавшимся ученикам мужеского пола осязать Его раны.

Иное было отношение Господа к поклонению той же Марии Магдалины и другой Марии через час или два после Своего первого явления. Здесь обе Марии уже знали, что Господь является верующим, как победитель смерти и ада, как восходящий к Небесному Отцу в вечное царство и властно посылающий апостолов на проповедь и на победоносную борьбу с миром. Теперь обе жены, встретив Его, говорящего им: "Радуйтесь", уже не "земная мудрствуют", а поклоняются Ему, как живой святыне, как Сыну Божию, и потому Он не препятствует сделать то, что они сделали: "Оне же ястеся за нозе Его и поклонистеся Ему" (Мф. 28:9).

Ибо мы и познали, и проповедуем Божество Сына, руководствуясь великими и высокими словами. Какими же? Следующими: Бог, Слово, в начале, с началом начало («В начале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). И: «с Тобой начало» (Пс. 103:4). И еще: «Кто от начала вызывает роды» (Ис. 41:4). А также наименования: Сын единородный («Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18); Путь, истина, Жизнь, Свет («Я есть путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6); и еще: «Я свет миру» (Ин. 8:12), Премудрость, Сила («Христос Божия сила и Божия премудрость» (1 Кор. 1:24), Сияние, Образ (χαρακτηρ, εικών), Печать («Сей будучи сияние славы и образ (χαρακτηρ) ипостаси Его» (Евр. 1:3); и еще: «Образ (εικών) благости» (Прем. 7:26); и еще: «Отец на нем положил печать свою, Бог» (Ин. 6:27); Господь, Царь, Сущий, Вседержитель («и Господь полил дождем огонь от Господа» (Быт. 19:24); и еще: «жезл правоты, жезл царства Твоего» (Пс. 44:7); и еще: «который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1:8) ясно приписываются Сыну, равно как и другие имеющие с этими одинаковую силу и принадлежащие к числу тех, из которых ни одно не есть приобретенное и впоследствии присвоенное Сыну или Духу, так же как и самому Отцу, потому что Он совершен не через приращение, и не было, когда бы Он был без Слова, не было, когда бы Он был не Отец, не было, когда бы Он был не истинен, или не премудр, или не всемогущ, или лишен жизни, или светлости, или благости.

Перечисли же и ты в противоположность этим словам те, которые отыскивает твоя неблагодарность! Таковы суть: «Бог мой и Бог ваш», «более» (Ин. 14:28), «создал» (Притч. 8:22), «сотворил» (Деян. 2:36), «освятил» (Ин. 10:36). А если угодно, и следующие: «раб» (Ис. 49:3), «послушен» (Флп. 3:7), «отдал» (Ин. 5:22, Ин. 10:29), «навык» (Евр. 5:8), «заповедал» (Ин. 14:31), «послал» (Ин. 10:36, Ин. 17:3), «не может от себя ничего творить» (Ин. 5:30), или говорить (Ин. 12:49), или судить (Ин. 12:47), или даровать (Мф. 20:23), или хотеть (Мф. 26:39). А еще и те, в которых приписывается Сыну неведение (Мк. 13:32), покорность (1 Кор. 15:28), молитва (Лк. 6:2), вопрошение (Ин. 11:34), преуспевание (Лк. 2:52), совершение (Евр. 5:9). Присовокупи, если хочешь, и больше этих унизительные выражения, например: спит (Мф. 8:24), алчет (Мф. 4:7), утруждается (Ин. 4:6), плачет (Ин. 11:35), находится в борении (Лк. 22:44), укрывается (Ин. 8:59). А может быть, обратишь ты в укоризну даже смерть и крест. Ибо не коснешься, как думаю, воскресения и вознесения; потому что в них найдется нечто и в нашу пользу. Но и кроме этого можешь собрать многое, если захочешь ты себе составить соименного и сопричтенного Бога, когда у нас есть Бог, истинный и равночестный Отцу.

Если и каждое из этих выражений разбирать в отдельности, то не трудно будет объяснить тебе их в смысле благочестном, устранив все, что в Писаниях служит для тебя преткновением; ежели только действительно ты претыкаешься, а не с намерением толкуешь криво. Вообще же выражения более возвышенные относи к Божеству и к природе, которая выше страданий и тела, а выражения более унизительные – к Тому, Кто Сложен, за тебя истощил Себя и воплотился, а не хуже сказать, и очеловечился, потом же превознесен, чтоб ты, истребив в догматах своих все плотское и пресмыкающееся по земле, научился быть возвышеннее и восходить умом к Божеству, а не останавливаться на видимом, возносился к мысленному и знал, где речь об естестве Божием и где об Его домостроительстве.

***

Старайся первая увидеть отъятый камень, а может быть, и ангелов, и самого Иисуса. Скажи что-нибудь, слушай гласа, и если услышишь: Не прикасайся ко Мне, — стань вдали, почти Слово, но не печалься. Ибо Он знает, кому явиться прежде других.

***

Одним словом, более возвышенные высказывания относи к Божеству и природе, превосходящей страдания и тело, а более низкие — к Тому, Кто сложен¹, ради тебя уничижил Себя и воплотился, а не хуже сказать, и вочеловечился, а потом превознесся.

Глагола ей Иисус: не прикасайся Мне, не у бо взыдох ко Отцу Моему Не для всех понятен смысл этого изречения, ибо скрывает в себе тайну. Однако ж для пользы должно исследовать, ибо Господь подаст нам разумение Своих слов. Воспрещает женщине подходить к Себе и не позволяет осуществиться ее желанию обнять Его ноги. Разъясняя нам причину этого, Он говорит: «Ибо еще не восшел Я к Отцу Моему». Но должно исследовать, как следует понимать нам значение этих слов. Почему же, в самом деле, если Он еще не восшел к Небесному Отцу, и каким образом это могло быть достаточною причиною того, что любящие Его не должны прикасаться к Святой Плоти? Разве не безосновательно будет думать, что Господь сказал это к ней, остерегаясь осквернения от этого прикосновения или чтобы чистым взойти к Небесному Отцу? Неужели таковой не окажется совершенно несмысленным и безрассудным? Ведь Божественная природа отнюдь не может подвергнуться осквернению. Как свет солнечного луча, касаясь иногда грязных куч или других нечистот земли, не терпит никакого вреда и остается тем, что есть, очевидно незагрязненным и нисколько не причастным зловонию этих предметов, так и Божественная и пречистая природа отнюдь не может воспринять нечистоты от осквернения. Какой же, следовательно, смысл в том, что Он остановил Марию, приступавшую к Нему и желавшую коснуться Святой Плоти? И на что желает указать Господь в словах: «Еще ведь не восшел Я к Отцу?» Это должно рассмотреть, по мере наших сил. Укажем на то, что много и различных было причин пришествия Спасителя нашего, но одна из них наиболее важная и указана Им Самим в словах: «Не пришел Я призвать праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13). Поэтому до спасительного креста и воскресения из мертвых, когда Домостроение о нас еще не получило подобавшего ему конца, Он вступал в общение как с праведными, так и неправедными, вкушал пищу вместе с мытарями и грешниками и давал свободный доступ желавшим прикасаться к Его Святой Плоти, чтобы всех освятить, призвать к познанию истины и возвести в здоровое состояние больных и сокрушенных болезнями от грехов. Поэтому также сказал им: «Не здоровые нужду имеют во враче, но болезнь имеющие» (Лк. 5:31). Итак, до воскресения из мертвых безразлично вступал в общение и с праведниками и с грешниками и не отталкивал совершенно никого из приступавших к Нему. Так, когда Он однажды возлежал в доме фарисея, приступила одна женщина с плачем, «которая была в городе грешница» (Лк. 7:37), как написано. Распустив всегда завитые волосы и едва оставив старые грехи, она стала вытирать ноги Его, и Он не оказывается воспретившим ей это. Также, когда Он шел для воскрешения дочери начальника синагоги и опять, приступив, «женщина, в кровотечении бывшая, коснулась края одежды Его» (Лк. 8:43–44), то Он, как видим, нисколько не гневался на нее, напротив – удостоил ее милостивого слова: «Дочь, сказал Он, вера твоя спасла Тебя, иди в мире» (Лк. 8:48). Но тогда с промыслительною целью дозволялось и нечистым еще, и имевшим оскверненные тела и души беспрепятственно касаться и самой святой плоти Спасителя нашего Христа и получать все благословение от Него. Когда же, исполнив Домостроение о нас, Он подвергся и самому распятию и смерти на кресте и снова ожил, явив Свою природу превосходящею смерть, тогда уже воспрещает и не легко позволяет уже всем приступающим касаться и самой святой плоти Его, давая этим пример святым церквам и Своему таинству (Евхаристии), который (пример) указывал нам и самый закон премудрого Моисея, когда в образ Христа повелел закалать агнца, ибо «всякий, говорит, необрезанный не вкушает от него» (Исх. 12:48), называя необрезанным нечистого. Нечистым по своей природе должно мыслиться человечество, ибо что такое человеческая природа по сравнению с присущею Богу чистотою. Поэтому не необрезанным еще, то есть не нечистым, должно прикасаться к Святому Телу, а напротив – оказавшимся чистыми благодаря обрезанию, мыслимому в духе, «ибо обрезание сердца в духе» (Рим. 2:29), по слову Павла. Но в нас не было бы обрезания в духе, если бы не вселился в нас Дух Святой, чрез веру и святое крещение. Поэтому и Марии разве не надлежало оставаться пока устраняемою от прикосновения к Телу Святому как не получившей еще Духа? Ведь хотя и воскрес Христос из мертвых, но Дух еще не был дан от Отца чрез Него человечеству, ибо после Своего восшествия к Богу и Отцу Он ниспослал нам Его, почему и говорил: «Полезно вам, чтобы Я ушел, ибо ежели не уйду, Ходатай не придет к вам, – если же уйду, пошлю Его к вам» (Ин. 16:7). Итак, пока еще не был послан Святой Дух, ибо Спаситель еще не восшел к Отцу, Он останавливает Марию как еще не получившую Духа, говоря: «Меня не касайся, ибо еще не восшел Я к Отцу», то есть еще не послал Я к вам Святаго Духа. Отсюда – пример церквам. Ведь поэтому-то и отстраняем от священной трапезы тех, которые хотя и познали Божество Его и уже исповедали веру, то есть еще оглашенных, но не обогатились, однако ж, Святым Духом, ибо в еще не крещенных Он не обитает. Когда же окажемся причастниками Святаго Духа, тогда ничто не препятствует прикасаться к Спасителю нашему Христу. Вот почему желающим причаститься таинственного благословения (Евхаристии) служители Божественных таинств провозглашают: «Святая святым», научая, что приобщение Святых (Тайн) вполне приличествует только тем, которые освящены в Духе. Иди же к братьям Моим и рци им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему По выше уже сказанным нами причинам не позволяет коснуться Своей плоти Марии, хотя и сильно желавшей этого по своему боголюбию. Впрочем, воздает ей за эту приверженность к Себе и назначает двойную награду за столь сильную веру и любовь, показывая, что не остается бесплодным благочестие к Нему для преуспевающих в нем. А еще важнее этого то, что именно в Марии первой, говоря вообще, весь женский род увенчивается двойною честью и получает избавление от исконных недугов. Она первая, так оплакавшая Христа и соделавшая Его причиною слез, печаль обратила в радость, услыхав от некогда Осудившего и Соделавшего женщину легко подверженною приступам скорби, что не должно плакать. Ведь сказано было женщине Богом: «В скорбях будешь рождать детей» (Быт. 3:16). Но как подверг ее некогда скорбям в раю, последовавшую внушениям змия и повиновавшуюся злокозням диавола, так опять в саду повелевает ей уже не плакать. Разрешая и от самого проклятия, которым назначались ей скорби, повелевает быть первовестницею великих благ и благовествовать ученикам восхождение на небо. Это для того, чтобы, как первая и самая древняя из всех женщин, последовавшая внушениям диавола, была осуждена, и в ней весь женский род, – так она же, повиновавшаяся словам Спасителя нашего и возвестившая то, что возводит к вечной жизни, освободила от вины весь женский род. Итак, Марии предоставляет Господь уже не плакать и не быть в своем сердце легко доступною печалям, но приобрести прекрасные ноги, ибо, по слову пророка, «как прекрасны ноги благовествующих добро» (Рим. 10:15 из Ис. 52:7), между тем как та, первая женщина не имела прекрасных ног, ибо ничего доброго не благовествовала, дав совет праотцу к преступлению Божественной заповеди. Что достопочтенна Мария, можешь видеть из того, что она удостоена пророческого упоминания. Что сказал он о ней и бывших с нею женщинах, которые благовествовали святым ученикам Воскресение Спасителя? «Женщины, грядущие с зрелища, идите, ибо народ оказывается не имеющим разума» (Ис. 27:11). Здесь Слово Божие повелевает этим истинно боголюбивым женам быстрым бегом устремиться возвестить то, чего зрительницами они были. Но и осуждает неразумие иудеев как осмеивающих самую даже речь о воскресении Спасителя нашего Христа. И хотя были и другие женщины, как сообщают об этом другие Евангелисты (Мф. 28:1; Мк. 16:1; Лк. 23:55, Лк. 24:1), но премудрый Иоанн сделал упоминание об одной Марии, что мы не должны признавать за противоречие друг другу в словах святых Евангелистов. Иоанн естественно упомянул об одной только Марии Магдалине как имевшей более горячую любовь ко Христу, ранее других увидевшей гроб, пришедшей в сад и осмотревшей всю соседнюю местность для отыскания тела. Ведь она думала, что Господь действительно переложен. Обыкновенно главным лицам приписывается исход и конец намерений и дел, хотя бы и были другие какие-либо советники и сотрудники. Итак, в честь и славу и постоянную похвалу даровал Марии Спаситель благовествовать братьям, что «восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему». А ты опять принимай от меня ту глубокую и великую тайну, не позволяя своему сердцу уклоняться от верного правила Божественных догматов. Разве не слышишь, как стало подобным нам Единородное Божие Слово, чтобы и мы стали подобными Ему, в доступной нашему естеству мере и поскольку это можно говорить по отношению к обновлению нас посредством благодати? Унизил Себя, чтобы низкое по природе возвести к собственной Своей высоте, и образ раба понес (Флп. 2:6–7), хотя и будучи по природе Господом и Сыном, чтобы рабское по природе перевести в славу сыновства, по образу и подобию с Ним (Гал. 4:4–5). Как ставший подобным нам, то есть человеком, чтобы и мы стали подобными Ему, то есть богами и сынами (Ин. 10:34; 1 Ин. 3:1), Он принимает в Себя свойственное нам, а нам воздает Свое собственное. Каким же это образом, не без основания пожелаешь спросить. Отвечу, как могу. Во-первых, тех, которые по положению своему и по природе суть слуги, ведь рабы Творца – творения (Пс. 118:91), Он называет Своими братьями, именуя Бога общим Отцом Своим и нашим, а усвояя Себе человеческие свойства по причине подобия с нами, Бога нашего Он назвал Богом Своим, хотя и есть Сын по природе. Это для того, чтобы как мы, чрез уподобление с Ним, возвысились в превышающее нашу природу достоинство – ведь, не будучи сынами Божиими по природе, мы называемся сынами Божиими, ибо взывает в нас чрез Своего Духа: «Авва Отец!» (Рим. 8:15), – так и Он, поскольку принял наш образ и стал человеком, по Писаниям (Ин. 1:14; 1 Тим. 3:16), Бога имеет Богом, хотя и есть Бог от Бога по природе и истинный. Поэтому не соблазняйся, если услышишь, что Бога Он называет Своим Богом, но, как любознательный, сосредоточь внимание и тщательно рассмотри точность выражения. Говорит именно, что Бог есть Отец Его и Бог наш, высказывая истинное в том и другом отношении. Ведь Бог всяческих по природе и в действительности есть Отец Христа, но не отец нас по природе, а напротив – Бог, как Творец и Господь. Но как бы смешивая Себя с нами, Сын дарует нашей природе присущее Ему собственное и особое достоинство, называя Своего Родителя общим Отцом, а врожденное нашей природе принимает опять в Себя, по причине подобия с нами, ибо Своего Отца называет Богом Своим, не желая обесчестить подобие с нами, по присущему Ему человеколюбию и милосердию. Если поэтому захочешь обвинять по своему невежеству такое выражение и тебе покажется невыносимым, что Господь называет Отца и Бога Своим Богом, то ты должен неразумно обвинять бывшее ради тебя (промыслительное) Домостроение и, между тем как должно благодарить, ты будешь бесчестить Благодетеля и безрассудно клеветать на проявленный к нам образ любви (Божией). В самом деле, если унизил Себя (Флп. 2:7), презрев позор (Евр. 12:2) и ради тебя став человеком, то это, любезнейший, есть вина твоей низменности, а Тому, Кто пожелал ради тебя подвергнуться этому, подобает великое и полнейшее благоговение. Но я удивляюсь, что, слыша всегда об уничижении – ибо Он уничижил Себя ради нас (Флп. 2:7), – ты не помышляешь о полноте и, смотря на унижение, не думаешь о высоте Его. В самом деле, разве Он мог быть уничижен, если не представляешь Его совершенным как Бога? Каким образом мог бы быть уничижен, если не иметь в виду высоких достоинств Его неизреченной природы? Итак, будучи полным и всесовершенным как Бог, Он уничижил Себя ради тебя, низведши Себя к твоему подобию, и, будучи высоким как Сын и из самой сущности Отца, унизил Себя, когда стал человеком, оказавшись настолько ниже высот Божественной славы, насколько этого требует природа (человеческая). Если, таким образом, Он есть в одно и то же время и Бог и человек – именно: высок ради Родителя, ибо Он истинно есть Бог от Бога и Сын от Отца, а низок ради нас, ибо ради нас стал подобным нам человеком, – то не смущайся умом, когда слышишь Его говорящим: «восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему». Ведь Ему со всею справедливостью приличествовало как Богу и Сыну по природе называть Родителя Отцом, а как подобному нам человеку именовать Бога Богом Своим.

Когда, исполнив Свое в отношении нас домостроительство, Спаситель восходил после Креста на небеса, то сказал Своим ученикам: «Восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему». Видишь в этом очевидную разницу между именами? Видишь, что как Отец Он мыслится в отношении Сына, а как Бог — в отношении рабов и созданных? Стало быть, если создания вторичны по сравнению с рождением Сына, то Он прежде имеет бытие Отцом, а вслед за тем одновременно и бытие Богом. Будет же точнее видна отсюда сила мысли. Ведь, даруя нам по причине великого человеколюбия присущее Ему по природе достоинство, Он прибавил: «и Отцу вашему», ибо через Него мы призваны в сыноположение и сделался нашим Отцом по благодати Его Отец по природе. Воспринимая же на Себя наше и, как понесший зрак раба, усваивая Себе свойственное рабам, Он говорит: «и Богу Моему и Богу вашему». Итак, Он называет Его Себе Отцом, а нам — Богом. И поскольку, как я уже выше сказал, мы через Сына созданы, то прежде будет Отец, а затем Сын, хотя и вместе и соединенно (συνημμένως).

Когда Божие Слово приняло на Себя образ человека, и — ради спасения всех нас — Сый во образе Божии, как написано, смирил Себе\ тогда бывает, что и как человек беседует, не терпя из-за этого никакого вреда в отношении боголепной славы. Ибо если Он воистину стал человеком, и из-за этого не отступил от бытия Богом, то если, как ставший человеком, Он и говорит приличествующие человеку речи, то от этого также не пострадает Его боголепное достоинство, но Он по-прежнему будет Тем же Самым, являя в словах смирение в целях домостро-ительства. А что Он домостроительно как человек говорит такие вещи, добре храня словом и делом тот образ, который принял, мы увидим отсюда. Ибо Он негде говорит женщине-самарянке, принимая на Себя лицо иудея: «Вы кланяетеся, Егоже не весте: мы кланяемся, Егоже вемы» (Ин. 4:22), хотя Сын — из числа прием-лющих поклонение, а не поклоняющихся. Ибо глаголет Писание: «Да поклонятся Ему вси ангели Божии» (Евр. 1:6) . И об ангелах или другом каком их чине ничего такого не приводится в божественных Писаниях. Ибо никто не приемлет повеления поклоняться ангелам, но одному лишь Богу. Написано ведь: «Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому послужиши» . Стало быть, как, будучи поклоняемым, Сын «кланяемся» говорит домостроительно, как человек, так и когда, будучи по природе Богом, Он называет Отца Своим Богом, — снова, как человек, домостроительно, — Он из-за этого не перестанет быть Богом, но как по природе Сын — будет единосущным.
ИНОЕ. Если Сын, во образе Божии сый и в равенстве (ибо так говорит Павел, Флп. 2:6), Богом по природе имеет Себе Бога и Отца, то может подпадать таковым определениям Божественная <75.120> природа, и будет иметь Бога и Отец, если только этого еще не случилось. Ибо могущее случиться, если еще и не со-вершилось, то в потенции есть то, возможность чего допускает. Если же это бого-хульно, то не по природе Отец называется Богом Сына, но поскольку Сын домостроительно стал человеком.
ИНОЕ. Если Сын, сый во образе Божии и в равенстве, как написано, смирил Себе, зрак раба приим, и образом обретеся якоже человек  (Флп. 2:7) , то приличествующие рабу слова смирения будут не относящимися к Его сущности, но облекающими лицо Его вочеловечения. И как из высоты Божества мы познаем Его смирение в воспринятом Им человечестве, так и наоборот — из смирения в человечестве будет познано укорененное в Божестве величие и высота сущности Сына.

Возражение как бы из числа Евномиевых. И как же, говорит христоборец, Сын может быть единосущным Отцу, имея Его Богом? Ведь это Его, кажется, слова: «Восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему»; и также: «Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил?» (Мф. 27:46) Если же Отец Бог Его есть, то как же Он — единосущный? Ведь принадлежащие к одной и той же сущности не могут быть один по отношению к другому Богами по природе, как например ни душа не может сделаться богом для другой души, ни ангел для ангела.
<75.125> Опроверокение на это. Снова не замечает христоборец, тварь, а не Сына, предлагая в качестве Господа, раба вместо Владыки, и служителя (Λάτριν) вместо Бога. Ибо если он мнит, что по природе Отец является Богом Сына, и не видит совершаемого в других домостроительства, то Сын для него не будет ни единосущным, ни Владыкой, ни Богом. Ведь он весьма на этом настаивает. Пусть же он тогда явным образом лишит Сына Божества и Господства и причислит Его к творениям, дабы их хула, став очевидной, всех побудила  говорить: «Прельщаетеся, не ведуще Писания» (Мф. 22:29). Ибо подобает исследовать сокровенный смысл слова (την κεκρυμμένην του Λόγου    δυναμιν). Они неосмотрительно богохульствуют, уже не Богом считая Сына, но храмом Божиим, каким был и каждый из святых, о которых говорит Бог: «Вселюся в них и похожду» (2 Кор. 6:16). Так что, согласно их безумию, и Он будет одним из тех, кто по благодати назван сынами и богами, к которым сказано: «Аз рех, бози есте, и сынове Вышняго есте" (Пс. 81:6). О том, что Он всецело отстоит от них и природой неизмеримо их превосходит, Христос ясно учит в Евангелии, говоря: «Вы от нижних есте, Аз от вышних есмь» (Ин. 8:23), «нижним» называя царствуемую (βασιλευομένην) и подчиненную природу, а «вышним» — царствующее и превосходящее (έποχουμένην) Божество. Итак, тогда как истинно Христос сказал, что Он свыше есть, сей т. е. евномианин утверждает, что Он — от нижних, очевидно клевеща на сущность Сына.

***
 Спаситель негде говорит, обращаясь к Марии после воскресения из мертвых: «Не прикасайся Мне, не у бо взыдох ко Отцу Моему: иди же ко братии Моей и рцы им: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему». Заметь же снова, немного подумав над смыслом ска-занного, что воссиявшее от Бога и Отца Слово предстает поистине Сыном, а не созданием, каким оно представляется согласно безумию и одновременно неве-жеству еретиков. Разберем же подобным образом и значение этого утверждения: Бог Слово, сойдя с горних высот и облекшись в вид и суть человечества (εις τό τής άνθρωπότητος σχήμα τε καί πράγμα καταβεβηκώς), дабы спасти человека, поскольку Сам стал тем, чем мы являемся по природе, усваивает Себе отличительные особенности человечества, а взамен дает нам Свои, и, таким образом, в подобающую Его природе честь возводит человека, отпавшего от этой изначальной славы через преступление Адамово. Итак, смешав и сорастворив нас неким образом с Собою, и обратно — Себя с нами, Он сходит в наше состояние, а нас восхищает в Свое, так как мы суть человеки по природе, а Он стал человеком, сойдя по человеколюбию в то, что не свойственно Его природе (то παρά φύσιν). Рабы Божии мы по природе, как творения; рабом назвался и Он, придя в несвойственное Его природе состояние, когда стал человеком. Но и наоборот: Бог по природе Он, — боги и мы, взойдя по благодати в то, что не свойственно нашей природе, ибо мы суть человеки. Сын по природе Он, — сыны и мы по усыновлению (κατά θέσιν), как призванные быть Ему братьями. Следовательно, если мы — боги и сыны по положению (κατά θέσιν), то Он, в свою очередь, будет этим по истине, в противоположность тем, кто по положению. А являющийся истинным Сыном и Богом как может быть сотворенным, когда Божественная сущность никоим образом не допускает быть созданной?

не прикасайся. Возможен перевод: "не держи" или "не удерживай". См. статью "Вознесение Иисуса".

Отцу Моему и Отцу вашему. Этими словами Иисус свидетельствует, что примирение людей (верующих) с Богом состоялось, результатом чего явилось их усыновление Отцом Небесным.

Вероятно, Мария в неожиданной радости бросилась к Христу, чтобы схватиться за ноги его. Этим и можно только объяснить обращенные к ней слова Христа: не прикасайся ко Мне (точнее: не берись за Меня, не удерживай, ср. значение употребленного здесь глагола aptesqai с Ев. Мф. 8:15; Мф. 9:20; Лк. 22:51). Причина, по которой Христос воспрещает Марии обнять ноги Его, заключается в том, что Он еще не восшел к отцу Своему. Этим Он дает понять Марии, что для возобновления личного общения с Ним верующих еще не приспело время: его общение станет возможным только тогда, когда Он снова войдет в то состояние, в каком находился перед тем, как пришел в мир (ср. Ин. 6:62). А это являлось необходимым для того, чтобы могла исполниться воля Божия о спасении всего человечества. Мария, как бы удерживая Христа в кругу прежних Его учеников, мешала тому, чтобы границы общения Христа с человечеством расширились до тех пределов, какие Он имел в виду, когда говорил, что Он всех привлечет к Себе (Ин. 12:32). Только после вознесения Христа всякий верующий в Него может, никому не мешая, наслаждаться общением с Ним (Ин. 3:15).

Иди к братьям Моим... Не удерживать Христа здесь на земле должна Мария, а идти к Его братьям — так называет Христос Своих учеников для того, чтобы показать Свою особую близость к ним (ср. выражение "друзья" в гл. Ин. 15:13-15) и сказать им, что Он восходит теперь (anabainw — наст. время) к Своему Отцу и Богу, Который в то же время есть их Отец и Бог. Христос, очевидно, говорит здесь не о том восхождении, которое должно было совершиться через сорок дней. По представлению Иоанна, Христос явился Марии Магдалине в тот момент, когда только что покинул гроб. Он воскрес, но еще не прославлен — прославление воспоследует тотчас же, и, по-видимому, Он и Марии явился для того, чтобы послать ее к ученикам с возвещением, что сейчас должно совершаться то прославление Христа, о котором Он им неоднократно говорил прежде как о самом важном событии, которое должно повести за собой и их собственное прославление (ср. Ин. 16:7, 22).

Как бы желая показать, что Он еще не вошел в состояние божественного прославления, Христос здесь называет Отца Своим Богом: такого выражения Он не употребляет нигде в других речах Своих, имеющихся у Иоанна. Однако Христос говорит отдельно о Своем отношении к Богу и отдельно об отношении к Богу учеников: этим Он показывает, что Он есть Сын Божий Единородный, Который сокрыл вечную славу Свою в состоянии воплощения и снова идет принять ее, как нечто от века Ему принадлежащее — принять именно как Богочеловек, чтобы и немощная человеческая природа удостоилась с Ним прославления. Отсюда и наименование апостолов братьями Христа принимает особый смысл: Христос как бы хочет сказать этим, что и апостолам предстоит, благодаря прославлению Христа, также прийти некогда к Отцу и войти в славу Христову (ср. Ин. 3:2; Евр. 6:20)

У отцов Церкви и наших православных экзегетов не усматривается единства в изъяснении слов Христа, обращенных к Марии Магдалине. По толкованию святителя Иоанна Златоуста, Христос внушает Марии, чтобы она обращалась теперь с Ним с большим благоговением, «так как Он стал по плоти гораздо совершеннейшим». Таким образом, согласно Златоусту, прославление тела Христова уже совершилось. Святитель Kирилл Александрийский объясняет запрещение Христа прикасаться к Нему тем, что Мария, как не получившая еще очищающей благодати Святого Духа, не должна была прикасаться к святейшему телу Господа. Следовательно, и по мысли святителя Kирилла, тело Христа стало святейшим или прославленным уже с самого момента воскресения. Епископ Михаил находит здесь указание на то, что Христос находился «в том же самом теле». Архиепископ Иннокентий выражается еще определеннее в том же духе: «принятие Марией Господа за вертоградаря показывает, что слава воскресения была уже сокрыта под кровом плоти, хотя торжественно прошедшей вратами смерти, но еще не возведенной на всю высоту небесного величия». Под «восхождением» же архиепископ Иннокентий понимает «временное восхождение в мир горний», куда должен был явиться Христос с воскресшим телом как победитель ада и смерти, архиеп. Иннокентия изд. 1875 г., т. 5, с. 240 и т. 10, с. 338). В общем согласен с архиепископом Иннокентием Г.K. Властов, который говорит, что процесс прославления тела Христова еще только совершался в тот час, когда Он говорил с Марией. Kогда же Господь явился Своим ученикам и позволил им коснуться Себя, прославление уже совершилось (т. 2-й с, 248). Из защитников противоположного мнения следует упомянуть о Романе Левитском, который говорит, что допускать, будто тело Христа тотчас по воскресении еще не вполне отрешилось от условий земного материального бытия, значит допускать, что смерть Христа не была полной, действительной смертью, а воскресение Его не было упразднением самого жала смерти, решительной победой над ней, уничтожением всей ее плоти («Тело воскресшего Господа» в Прав. Обозр., 1880 г., с. 632). Но все недоумения, которые он высказывает по поводу такого толкования, отпадают, если держаться взгляда Г.K. Властова, что прославление Господа продолжалось только несколько часов по воскресении.