Евангелие от Иоанна, Глава 19, стих 25. Толкования стиха

Что бы оставалось нам сказать о кресте, который, как известно, поставлен был для того, чтобы враги и грешники пригвоздили к нему Христа? Вот к этому и относятся слова апостола: Что широта и долгота, и глубина и высота (Еф. 3:18). Ведь широта его в поперечине креста, на которой простираются руки Распятого, обозначая широту любви и благих деяний. Длина простирается от поперечины креста до земли, к ней прилегают спина и ноги: она обозначает терпение длиной во все время вплоть до скончания. Высота — в вершине, возвышающейся над древом креста: она обозначает конечную цель, на которую все обращено. <...> Глубина обнаруживается в той части, которая входит в землю: там тайна, которую не увидеть, и все же оттуда исходят все части креста, они видимы и доступны. Так и все доброе в нас исходит из глубин благодати Божией. <...> И наконец, как все знают, знамение Христово разве не есть крест Христов? Ведь покуда знамение не совершится, будь то на челе верующих, или на воде, из которой они возрождаются, либо на елее помазания, либо жертве, питающей их, — ничто не будет на пользу. Так как же может быть, чтобы тем, что делают злодеи, не могло быть обозначено ничего доброго?

***

Давайте посмотрим, что дальше рассказывает евангелист Иоанн о том, что случилось после распятия Господа, а также после того, как совершилось разделение Его одежд и был брошен жребий. Так поступили воины, — говорит он. При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жёно! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Ин. 19:24—27). Это, без сомнения, был тот самый час, о котором говорил Матери Иисус, когда превратил воду в вино: что Мне и Тебе, Жёно? еще не пришел час Мой (Ин. 2:4). Так вот, Он предсказывал тот час, тогда еще не наступивший, в который Он должен] был признать, находясь на грани смерти, Ту, от Которой был рожден смертным образом. Поэтому тогда, готовясь совершать Божественные дела, Он отринул, словно бы не узнав, Матерь не Божественной природы Своей, но человеческой. Теперь же, претерпевая уже человеческие страдания, Он вверял в человеческой любви Ту, от Которой стал человеком.

***

Если бы Матфей и Марк прямо не назвали по имени Марию Магдалину, мы могли бы подумать, что там было две группы, из которых одна стояла поодаль, другая — рядом. И как же теперь понимать, что одна и та же Мария Магдалина и стояла на отдалении, как говорят Матфей и Марк¹, и была у креста, как сообщает Иоанн? Остается предположить, что расстояние было таким, что можно было и видеть Господа нашего, и все же находиться на отдалении от толпы, центуриона и воинов, окружавших Его. Или можно предположить, что после того, как Господь наш препоручил Свою Матерь ученику, они отошли от толпы и следили за происходящим на отдалении. Так что евангелисты, которые не упоминают их вплоть до смерти Господа, пишут, что они стоят в стороне.

При кресте... стояли. Из греческого текста трудно понять, идет речь в этом стихе о трех женщинах или же о четырех. Второй вариант представляется более предпочтительным, потому что если сестра матери Иисуса и Мария, жена Клеопы, - одно и то же лицо, то в таком случае получается, что обе сестры носили одно и то же имя - Мария. Возможно, что названный здесь Клеопа - одно и то же лицо с Клеопой, упомянутым в Лк. 24:18, а также одно и то же лицо с Алфеем, отцом Иакова - одного из двенадцати апостолов (Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:15). Некоторые из этих женщин присутствовали также при погребении Иисуса (Мф. 27:61; Мк. 15:47) и при Его воскресении (Ин. 20:1-18; Мф. 28:1; Мк. 16:1).

Когда глубокий мрак покрыл землю: уныние природы навело невольный трепет на самых врагов Иисуса Христа. На Голгофе — глубокая тишина. Сладчайший Иисус попечительно обращается к своей матери.

Стояху при кресте Иисусове Мати Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова и Мария Магдалина.

Кто эти жены — спутницы Матери Сладчайшаго? Мария Клеопова была жена Клеопы иначе Алфея (Мк. 3:18), мать Иосии и Иакова малаго, двоюродных братьев Спасителя по матери (Мф. 27:56, Мк. 15:40). Мария Магдалина, чудесно исцеленная от грехов и духов нечистых (Мк. 16:3. Лк. 8:3), была пламенною ученицею Спасителя; она сопровождала Его во время путешествий Его и усердно доставляла Ему пособия в содержании, какия только могла (Лк. 8:3, 4). Теперь таже святая любовь поставила ее при кресте. Не вдали от креста видим еще Соломию, жену Зеведея и мать Иакова и Иоанна Апостолов (Мк. 15:40, Мф. 27:56) и нескольких других жен, которыя вместе с Спасителем пришли в Иерусалим из Галилеи (Мк. 15:41, Лк. 23:49). Был ли кто из Апостолов при кресте Иисуса? Был ученик, его же любляше Иисус, т. е. Иоанн: его любовь повела его из двора первосвященника на Голгофу; она же одушевила его твердостию стоять при кресте Иисуса, не смотря на опасности со стороны врагов Иисуса? Был ли кто другой из учеников при кресте Иисуса? Был ли пламенный Петр? Был ли испытующий Фома ? Был ли ревнитель боговидений Иуда ? Евангелисты не показывают нам у креста Иисусова никого другаго, кроме Иоанна¹. По словам Фомы, можно думать, что он видел Иисуса на Голгофе, но уже тогда, как прободен был бок Его, и пречистое тело Его было бездыханно. Так «слабый пол оказался тогда мужественным», замечает, св. Златоуст²; «ученики убегли, а оне присутствовали»³.

Стояху при кресте Иисусове Мати Его. Более, чем для кого-либо другаго, тяжело было для Матери Иисуса видеть единственнаго Сына Своего на кресте. Богоприимец Симеон зрел духом положение Богоматери при кресте и сильно, но точно, изобразил состояние Ея. И Тебе самой, говорит он, оружие пройдет (Лк. 2:35). Скорбь, как острый меч пронзала теперь сердце Ея. Единственный Сын, Сын, какого не имела ни одна мать, Сын, Котораго Божественное величие понимала она, но таила в глубине кроткаго сердца своего, Сын, Котораго слова хранила она в душе своей, как слова не земныя, а небесныя, теперь обезславлен, обруган, терпит лютыя скорби креста и умирает. Единственный Сын Ея, в Котором все утешение Ея на земле, вся подпора жизни Ея, висит на кресте. Скорбь такой Матери не поймет, не измерит даже никакая другая мать. И однако Благодатная стояла при кресте. При всей жестокой скорби Она была тверда, не изнемогала под тяжестию скорбей, не допускала себя до безсилия души и тела. Она стояла в молчании, не жаловалась ни на несправедливость людей, вполне для нее известную, ни на их жестокость безчеловечную, ни на свою безпомощность. Она стояла, не удаляясь от креста, столько тяжелаго для Нея! Что давало Ей такую необыкновенную силу? Естественной любви матери к Сыну не устоять бы под тяжестию тех скорбей, которыя пронзали сердце дивной Матери. Она тверда была другими чувствами, другими мыслями, другою высшею силою. Она тверда была верою в Божественную силу Сына своего, известную Ей из явных и тайных чудес жизни Его, тою верою, которая облекала Ее силою небесною, непобедимою ни чем земным. Она тверда была верою, возвысившею естественную любовь Ея к Сыну на степень любви духовной, которой ничто не в состоянии разлучить с Богом сердца Ея, и которая в покорном молчании переносит все, определяемое Вышним, — Мария была не только непорочная, но и Благодатная Мария. Обратитесь, сердца скорбныя, к преблагословенной Марии Матери: Она научит вас, с какими мыслями, с каким расположением надобно переносить скорби; Она подаст вам силы переносить с твердостию бедствия жизни, Она подаст вам помощь, потому что Ее любит Божественный Ея Сын.