Деяния апостолов, Глава 6, стих 15. Толкования стиха

Но мы уже знаем из истории апостолов, как от подобных злоумышлений против проповедников Христа спасал последних народ (Деян. 4:21; Деян. 5:26). Уже примерно святая жизнь христиан невольно внушала к ним уважение и расположение сторонних (Деян. 2:47; Деян. 5:13), но еще более благодетельные чудотворения апостолов привлекали к ним народ. Поэтому, чтобы погубить Стефана, его врагам нужно было наперед вооружить против него народ.

Нетрудно было сделать это с легковерною толпой. Нужно было так или иначе возбудить религиозный фанатизм толпы, сделать лишь намек, что ее благодетель-чудотворец иначе проповедует, нежели как она веровала до сих пор: и толпа забывала все его благодеяния и вооружалась против него непримиримою злобой. Это очень хорошо знали враги Стефана. И вот они научили некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога (ст. И). Народ поверил, и Стефан был схвачен как злодей.

Члены же синедриона только того и желали; быстро они делают формальное собрание и открывают суд над Стефаном. Ложные свидетели высказали обвинение: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие (то есть храм) и на закон. Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей (ст. 13–14). Обвинение было тяжкое. Взоры всех присутствующих невольно обратились в ту сторону, где стоял подсудимый. Но, смотря на него, видели лицо его, как ангела. Благодать Божия, которою полна была душа Стефана, в эту минуту отразилась на лице его небесным светом; он смотрел, как небожитель.

Как ни ложно было обвинение Стефана лжесвидетелями, в основе его должна лежать истина. Конечно, не могло быть того, чтобы Стефан «говорил хульные слова на Моисея и на Бога, на святое место сие и на закон», то есть чтобы он неуважительно и даже оскорбительно высказывался о храме Иерусалимском и обо всех учреждениях и обрядах закона Моисеева. Напротив, апостольские христиане ревностны были в посещении храма во время богослужения (Деян. 2:46; Деян. 3:1; Деян. 5:12); очевидно: они не только не считали противоречием христианской религии соблюдение обрядов ветхозаветного богоданного закона, но даже с уважением относились к ним и участвовали в их соблюдении. Не могло поэтому быть, чтобы Стефан, благочестивейший член христианского общества, при состязаниях со своими противниками высказывался сколько-нибудь оскорбительно для святого храма и закона.

Но христианскому проповеднику невозможно было вести с иудеями состязания о предметах веры, не касаясь мысли о временном значении ветхозаветной религии. Это между прочим высказывал и Стефан пред своими противниками, как видно из следующих слов обвинения: мы слышали, – говорили лжесвидетели, – как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей. Эта мысль о подготовительном лишь значении ветхозаветных религиозных учреждений, которые поэтому теперь не необходимы и не обязательны для тех, которые в Лице Иисуса Назорея признают явившегося обетованного Мессию, Стефан высказывал, конечно, с полным уважением к богоданному закону Моисееву. Но лжесвидетели, вырывая эту мысль из ряда других мыслей в речах Стефана, старались высказать ее в форме и с характером оскорбления, хулы против святого храма и закона.

 άτενίσαντες (пристально посмотрев) — одно из любимых слов Луки; см. комм, к. 1:10.

ώσεί πρόσωπον άγγέλου (как лицо ангела) — т.е. его лицо сияло; ср. Исх. 34:2935 ; Лк. 9:29, пар. Мф. 17:2; ср. также описание апостола Павла в Деяниях Павла и Феклы. 3: “иногда он выглядел как человек, а иногда у него было лицо ангела”. 

Разъяренные такою проповедью и не чувствуя себя в состоянии долее противостоять ей, эллинисты прибегли к насилию. Они возбудили против него народ, и старейшин, распростра­няя чрез подкупленных лжесвидетелей слух, что он «говорил хульные слова на Моисея и на Бога, на святое место сие (храм) и на закон». Пользуясь этой поддержкой, они неожиданно напали на св. Стефана и предали его суду синедриона. Начался обычный разбор со стороны судилища, которое уже запятнало себя вопиющим неправосудием и кровожадностью. Явились непременные члены этого судилища –лжесвидетели, ко­торые уверяли, будто обвиняемый говорил, «что Иисус Назорей разрушит место сие, и переменит обычаи, которые передал нам Моисей». Лжесвидетельства эти были тем опаснее, что основывались на извращении истины. Св. Стефан действительно проповедовал о совершенной Христом отмене всего ветхозаветного домостроительства, но эта отмена должна совершиться не чрез насилие, а внутренним действием Духа Божия, как она уже и начала совершаться теперь. И эту истину он хотел торжественно выяснить пред самым синедрионом, который при всей своей предубежденности к проповеднику ненавистного имени, не мог не восторгаться красотою и богопросвещенным лицем этого человека, и «видел лице его как лице ангела».

И все сидящие в синедрионе, смотря на него, видели лицо его, как лицо Ангела», озаренное Божественным светом, славой Духа Святого.

Смотря на него: естественно, что взоры всех присутствовавших в синедрионе обращены были на этого обвиняемого в столь тяжком преступлении христианина. Но в лице его они не только не видели страха, или уныния, или враждебного выражения, возбуждаемого клеветой, но видели лицо его, как лицо Ангела.

– Выражение указывает не на естественное только мужественное спокойствие Стефана или торжествующее одушевление, но на необычайную сверхъестественную светлость его лица, выражавшую нечто ангелоподобное. Если и прежде Стефан исполнен был Духа Св. и благодати (ст. 8), то в эту решительную и торжественную минуту он, без сомнения, удостоился особенного озарения от Духа Св., от которого преобразился даже внешний вид его, став ангелоподобным. Если даже при естественном особенном воодушевлении в особенно великие минуты жизни изменяется, просветляется, одухотворяется внешний вид человека, то преимущественно это должно быть при особенном наитии Духа Св. на человека, и потому нет ничего неестественного в том, что сами враги Стефана в эту минуту поражены были (почему и замечает о сем дееписатель) ангелоподобной светлостью лица его (ср. Злат. и Феофил).

Ангельская светлость лица архидиакона Стефана была ясным выражением чистоты и святости души его, а вместе, очевидно, и Господь озарил его сиянием Своей благодати, которая должна была подкрепить его как избранного благовестника (как бы небесного Ангела) и как доблестного мученика, который скоро присоединится к тьмам Ангелов и Церкви первородных, на небесах написанных. Было бы неудивительно, если бы нечто ангелоподобное в лице архидиакона Стефана видели верующие (христиане), ибо это свойственно людям сочувствующим. Но дееписатель отмечает, что в нем видели как лице Ангела сидящие в синедрионе, т.е. участники его, члены. Небесное спокойствие, возвышенность чувств, а может быть, и молитвенное настроение и сосредоточенность в себе и самоуглубление, потребное для ответа, — все это могло внутренне волновать и оживлять юное и прекрасное само по себе лицо невинного страдальца, что небезызвестно было судьям. Но блаженный Феофилакт, следуя указаниям многих раннейших толковников, говорит: «Бог сделал его приятным, так как он имел еще сказать несколько; чтобы тотчас поразить их взором, Бог осиял лицо его, потому что и к лицам людей, исполненных духовной благодати, любящие их относятся с вожделением, а враги с поучением». «Унижаемый людьми удостаивается видимой славы от Бога. Кажется, этого одного было достаточно к заграждению уст сопротивным. Но ожесточение готово судить и осуждать самих Ангелов!».

«Здесь словами видели лице его, как лице Ангела, кажется мне, — говорит святой Иоанн Златоуст, — намекается на то, что он был исполнен благодати, как говорится это и о Варнаве (см. Деян. 4:36). Отсюда мы видим, что люди простые и незлобивые возбуждают к себе особенное удивление и преимущественно бывают исполнены благодати... Когда клеветали (на апостолов), то Писание не говорит ничего подобного; а так как здесь все клевета, то Бог, естественно, опровергает ее и самим видом его. Прежде всего его защищало само лицо его. Может быть, оно-то пристыдило и архиерея».

Либертинцы – вольноотпущенники, по всей вероятности, были евреями, взятыми в плен и потом получившими свободу. По свидетельству Тацита (Annales 11,85) Иосифа Флавия (Древности 13; Против Апиона, 4) и Филиона (legat ad Cajumi), их целые тысячи жили в Риме, по ту сторону Тибра и в Сардинии. Со времен Птолемеев множество евреев поселились в Киринее, в Ливии (Деян. 2:10), в Александрии и пр. Все эти евреи имели в Иерусалиме свои отдельные синагоги; иногда пришельцы нескольких городов или стран основывали в Иерусалиме одну общую синагогу, которую содержал на свой счет.

Лжесвидетели, которые выступили против Стефана, вероятно, взяли отрывочно или превратно понятые выражения из его речей и выставили их перед синедрионом как хулу на закон Моисеев и на храм, подобно тому, как превратно толковали и выражения Иисуса Христа относительно храма (Ин. 2– Мф. 26:61).