Деяния апостолов, Глава 10, стих 14. Толкования стиха

Вся 10 глава повествует об обращении ко Христу сотника Корнилия, О котором говорится, что он и до обращения „боялся Бога со всем домом своим... творил много милостыни... всегда молился Богу" (ст. 2); что он, как поступающий по правде, был приятен Богу (ст. 35), и однако, чтобы спастись, Корнилию нужно было слышать проповедь ап. Петра (ст. 6). Отсюда вразумление для тех, которые, самоуверенно полагаясь на (мнимое) свое благочестие, не радят о причислении своем к избранному стаду—Церкви Божией, которая есть столп и утверждение истины: 1 Тим. 3, 15, и вне ко­торой нет спасения: Мф. 18, 17; Ин. 15, 5—6; Еф. 4, 5—6.

6.. Не одни слова ап. Петра послужили к обращению в христианство сотника Корнилия и его дома: Рим. 2:13; но и сошествие Духа Святаго: ст. 44, а затем крещение: ст. 47—48, причем Корнилий и до принятия христианства был благочестивый и боящийся Бога... творивший много милостыни: ст. 1—2.

25—26. Апостол Петр, если не принял поклонения, то было особое обстоятельство: Корнилий еще был язычник, а язычники видели в великих людях воплощение божеской силы: Деян. 8:10; 14, 11—13. Потому-то ап. Петр и отклонил от себя такое поклонение и объявил Корнилию “; затем святой человек по смирению может не принимать чествования: Мф, 23, 12; а мы по смирению же должны воздавать „кому честь—честь“: Рим. 13:7. Есть не мало примеров в Библии, когда святым кланялись земно: 4 Цар. 2:15; . Нав. 5:14; 6, 19.

34—35. Вера в Господа и вступление в Церковь Христову не должна быть принадлежностью только одного какого-либо народа, по все люди, которые, подобно Корнилию, своими добродетелями подготовили себя к вступлению в Церковь Христову, призываются Богом ко спасению: 1 Кор. 12:13; Гал. 3:28; Рим. 10:12-14.

42 -43. Это говорил ап. Петр, которому Самим Господом сказано: Мф. 16:18; а непосланным на проповедь говорится: Рим. 10:15; Евр. 5; 4.

44. Пример нисшествия дара Святаго Духа на язычников еще до крещения был единственный в Церкви Христовой, явленный Богом только для Корнилия. Когда ан. Петр увидел, что Господь ниспослал дому Корнилия благодатный дар второго таинства, тогда он не усомнился совершить над ним первое таинство, крещение водою, считая оное равно необходимым для всех, даже и для получивших дар Св. Духа: Ин. 3:5. Отсюда усматривается безусловная необходимость воднаго крещения: Ин. 3:23; Деян. 8:35-39.

48. „Креститься во имя Иисуса Христа", значит креститься согласно заповеди и повелению Его: Мф. 28:19, т. е. во имя Отца и Сына и Св. Духа, подобно тому, как „креститься в Моисея" значило пройти сквозь облако и море под водительством Моисея: 1 Кор. 10:2.

 μηδαμώς, κύριε, δτι ουδέποτε έφαγον παν κοινόν και άκάθαρτον (Никоим образом, Господи, никогда я не ел ничего скверного и нечистого) — ответ Петра начинается с сильного отрицания μηδαμώς, которое нигде больше в НЗ не встречается (за исключением Деян. 11:8, где эта история еще раз рассказывается, на сей раз от первого лица); ср. аналогичный ответ Иез. 4:14.

Согласно Цервику (Zerwick. Graecitas Biblica, § 446), ού... πας отражает семитскую идиому לא ... כל, ср., однако: МНТ, 2, 22, note 3, 433 f., где это ставится под вопрос и приводятся параллели для отрицания, присоединенного не к тому слову.

О разделении животных на чистых (т. е. разрешенных для употребления в пищу) и на нечистых (т. е. не разрешенных) см.: Быт. 7:2,8; Лев. 11:1-47; Втор. 14:4-21; ср. также Исх. 23:31; 34:25-26; Лев. 17:10-15; 19:26; Втор. 12:23-25; 14:3-21; 15:23; 16:16; 23:1. Из млекопитающих были разрешены лишь жвачные парнокопытные. Среди обитателей вод — лишь те, у кото 

рых имеются плавники и чешуя. Были запрещены двадцать хищных птиц (например, орел, коршун, сокол, ворон, лебедь и т. д.). В Вавилонском Талмуде под запрет попадают двадцать четыре вида птиц: все хищные, болотные и водоплавающие (кроме гуся и утки). См. подробнее в: Таитлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М: РГГУ, 2000. С. 245-251.

В рассказе присутствует некоторая нелогичность. Ответ Петра предполагает, что ему предложено убить и съесть нечистое животное, хотя, если на полотнище были как нечистые, так и чистые животные, никто не мешал Петру выбрать животное, разрешенное в пищу. Логичным рассказ становится только в том случае, если на полотнище находились лишь нечистые животные. Такое понимание, в принципе, возможно.

Пред ним отверзлось небо, и с него спускалось на землю к апостолу нечто в роде боль­шого полотна, поддерживаемого на веревках, привязанных к четырем краям его. В нем как в некоем ковчеге находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные, и был глас ему: «встань, Петр, заколи и ешь». Но при всем своем голоде, еще более усиливаемом видом пищи, Петр не забыл правил своего воспитания. Среди этих животных и пресмыкающихся находились твари, которые не отбрасывали жвачки и не имели раздвоенных копыт, что все ясно было запрещено в пищу законом. Лучше умереть с голоду, чем нарушить постановление закона и есть то, самая мысль о чем возбуждала ужас в иудее. Петру казалось стран­ным, что голос с неба без всякого ограничения велел ему убивать и есть тварей, среди которых нечистые так перемешаны были с чистыми. Мало того, самое присутствие среди них нечистых по-видимому оскверняло все полотно. Вследствие этого они с свойственною ему живостью и самоуверенностью ответил: «Нет, Господи, потому что я никогда не ел ничего скверного или нечистого».

– Нет (собственно – никак, никоим образом, ни за что; более усиленное отрицание, чем простое – нет).

– Господи: голос шел из отверстого неба, и Петр несомненно мог думать, что с ним говорит Господь Иисус, и потому обращается к Нему с обычным у апостолов еще во время земной жизни с ними Христа Иисуса наименованием Его – Господи.

– Я никогда не ел и пр.: это не значит, что в полотне перед духовным взором Петра были только скверные или нечистые, запрещенные к употреблению законом Моисея (ср. Лев. 11:7; Лев. 13:23), животные; там были все или всякие животные, и чистые и нечистые; отрицание же Петра объясняется тем, что голос повелел ему взять и вкушать какого он хочет животного, чистого или нечистого – без различия, по его собственному выбору, причем значит ему не воспрещается вкушать и запрещенных законом в пищу животных. Апостол на эту собственно сторону повеления обратил свое внимание, как на необычайную, и потому с силой отрицается вкушать запрещенное божественным законом чрез Моисея.

О вкушении разных животных говорилось трижды, вероятно, потому, что апостол Петр, раз отказавшись от такой пищи, и во второй раз сказал то же или промолчал, потому и сказано было в третий раз. Это отчасти напоминает троекратное утверждение его Иисусом Христом в апостольстве, от Которого он как бы отрекся, сказавшись во дворе архиерейском даже не знающим Иисуса. Там шло дело о любви Петра ко Господу. Здесь же о любви его к другим народам, которых он, подобно прочим евреям, считал вообще нечистыми, в частности же недостойными прямо и непосредственно перейти в христианство (минуя иудейство).

В иносказательных словах Господа много разъясняющего этот вопрос, стоявший в Церкви на неотложной очереди к его разрешению ввиду всемирного назначения Евангелия, ибо всем было памятно слово Господа: проповедуйте Евангелие всей твари (Мк. 16:15). А теперь апостол Петр находит, что многие твари нечисты. Почему? Потому, что, по закону Ветхого Завета, одни в отношении употребления признаны годными, а другие негодными. Но Тот же Законодатель Бог вещает, что когда Он очистил что-либо, того уже нельзя продолжать считать нечистым. Следовательно, когда велено было возвещать Евангелие всей твари, то и нужно всем проповедовать, и тех, кто примет эту проповедь, не считать больше нечистыми и принимать в общение одинаково, как и иудеев. Чудесность явления и троекратность внушения не могли, конечно, не воздействовать в смысле углубления в значение видения и того, что его должно уразумевать не в обыденном значении пищи, ибо виденное как спустилось с неба, так и поднялось туда как невещественное, а духовное, о котором потому и рассуждать должно было духовно. Повеление апостолу встать знаменательно в том отношении, что он молился коленопреклоненный или же, увидев отверстое небо и то, что спускалось оттуда, он упал ниц, как это делали ветхозаветные пророки при особенно поразительных видениях (см. Дан. 10:9). Знаменательно и приспособление видения к ощущаемому Петром голоду. Оно показывает, что, вкушая пишу, должно твердо помнить, что не о хлебе едином жив бывает человек и что хорошо разделять пищу с наиболее нуждающимся в ней (стих 23), а еще лучше — делиться хлебом духовным. По объяснению блаженного Феофилакта, «первый из апостолов, Петр, нуждался в Божественном откровении (о призвании к вере христианской) язычников, потому что он не знал, что обрезание и необрезание не делает разницы по отношению к вере. Он, конечно, не знал ясно, что Господь сказал, чтобы когда открылось служение верой, то были научаемы (той вере) и язычники, не знавшие до тех пор, пока неизреченная воля Его посредством этого явления не открыла тайны». «Видение было трижды в ознаменование несомненной истинности сообщавшегося в видении, для уверения Петра в непреложности Божественного определения об этом».

Перед крещением апостол Петр особенным видением вразумлялся не сквернить того, что Бог считает чистым. Различение чистых и нечистых животных в пищу имело специальное и временное значение научить евреев чистоте жизни и сердца и было внешним средством отличия и отделения иудеев от других народов. С пришествием Мессии такое отделение сделалось излишним: все народы, принявшие Евангелие, освящены и очищены кровью Христа; посему в царстве благодати нет ни эллинов, ни иудеев, обрезанных и необрезанных, но всяческая и во всех Христос (Кол. 3:11).