Деяния апостолов, Глава 10, стих 11. Толкования стиха

Так все человечество с четырех сторон благодаря Троице призывается к вере. В соответствии с этим числом, когда четыре умножается на три, число 12 было объявлено священным апостольским числом; как будто бы милостью Троицы предобразовывая спасение всего мира из четырех частей света. Это число обозначено тем кругом, который был показан Петру, полный всяких зверей, как будто бы народов. Ведь и он сам, вися на небе на четырех углах полотна, был трижды опущен и поднят, чтобы получилось двенадцать. Поэтому возможно, что через 12 дней после рождения Господа волхвы первыми из людей пришли посмотреть на Господа и поклониться Ему, и удостоились не только получить спасение для себя, но и свидетельствовать о спасении всех народов.

В таком состоянии Петр увидел «отверстое небо» и из него опускающееся как бы большое полотно, привязанное за четыре угла вверху в отверстом небе.

В своем почетном служении небесный хранитель ключей увидел небеса отверстыми. Спускается оттуда образ некоего сосуда, чтобы показать Петру, что на земле все может употребляться в пищу, и то, что Он назначил на съедение, становится пищей для Церкви. Ведь видение предстает как будто привязанное за четыре угла. И это образ единой Церкви, которая восстает с четырех сторон света и возвещает проповедь такого же числа благовестников (евангелистов), объединяя всякий род пернатых и домашних животных, а также диких зверей и пресмыкающихся, которые изображают людей в соответствии со своими достоинствами и недостатками. И таким образом становится ясно, что Творец повелел, чтобы язычники были приняты в лоно Церкви: «Заколи и ешь!» - тем самым предписывая: «Удали то, чем они были, и сделай их подобными себе!». Тот, кто обращается, становится другим. Савл умер, потому что Павел начал жить.

Сосуд этот символизирует Церковь, наделенную нетленной верой, ибо моль, которая повреждает другие одеяния, не поедает полотно. Поэтому, кто хочет принадлежать тайне кафолической Церкви, тот да изгонит из своего сердца тление злых помыслов и «да укрепится в вере столь искренне¹, чтобы ум его не был снедаем, словно молью, дурными помыслами»². Иначе, моль есть еретик, хотящий повредить одеяние Господне, однако по Промыслу Господню не имеющий сил на это - что и прообразовал хитон Господень, который не дерзнули разодрать воины Ин. 19:23-24.
*** Четыре угла, за которые было привязано полотно, символизируют четыре страны света, на которые простирается Церковь³; а сама она - град Бога нашего на святой горе Его Пс. 47:2, распространяющий ликование свое по всей земле. То, что полотно сходит с неба, означает, что Церковь сохраняется - так же, как и расширяется - только нашествием благодати Святого Духа. Поэтому Иоанн и говорит в Откровении: я... увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба Откр. 21:2. Четыре угла могут также изображать евангелистов, через которых Церковь напояется и возвышается небесной милостью.

Что это значит? Это видение означает всю вселенную. Итак, плащаница — это земля... А что это событие было божественное, явно из того, что (Петр) видел сосуд нисходящим свыше, и что он — апостол — находился в исступлении.

θεωρεί praes. ind. act. от θεωρέω смотреть, наблюдать. Hist, praes. άνεφγμένον perf. pass. part, от άνοίγω открывать. Perf. part, указывает на состояние или условие, καταβαΐνον praes. act. part, (adj.) от καταβαίνω спускаться, опускаться, нисходить, σκεύος сосуд, предмет, емкость (BAGD). όθόνη льняная ткань, полотно, которое имело различные применения: оно могло использоваться для шитья женской одежды, парусов или перевязей (Barrett), άρχαίς dat. pl. от άρχή начало; здесь: угол. Эти два слова (άρχαΐς όθόνη) представляют собой медицинский термин ("концы бинта"), описывающий полотно (MLL, 218). Instr. dat. καθιέμενον praes. pass. part, (adj.) от καθίημι опускаться.

Даже наиболее терпимые в других отношениях евреи употребляли только кошерную пищу. Таким образом, это видение представляло ужасающую картину для всех палестинских (и для большинства живущих за пределами Палестины) евреев в I в.: Бог повелевает Петру есть всех этих нечистых, запретных тварей. Как он ни был голоден (10:10), но все же не настолько, чтобы есть это!

Что в Деяниях апостолов означает явленное Петру полотно и находящиеся в нем звери, пресмыкающиеся и четвероногие? Поскольку видение пророка Иезекииля, согласно которому дело их было, будто колесо находится в колесе (Иез. 1:16: LXX), означает, что мир чувственный и мир умственный существуют один в другом — ведь умственный мир существует в чувственном в образах, а чувственный в умственном существует в логосе — то, значит. Апостолу было явлено все, что есть в чувственном мире: опускаемое покрывало, привязанное за четыре угла, означает мир, слагаемый из четырех стихий, который в умственном мире является чистым по причине находящегося в этих началах Логоса. Петр услышал: Встань…, заколи и ешь! — то есть восстань умом из того, что постигается чувством, и «заколи и ешь», то есть, посредством рассечения с помощью логоса восприми его духовно и усвой. Или же покрывало являет Церковь, которая зиждется на четырех началах, иначе говоря, четырех родовых добродетелях. Звери и пресмыкающиеся являют различные нравы людей из язычников, которые намереваются обратиться в Христову веру, а заколи и ешь означает следующее: Сперва словом учения убей в них порок, а потом съешь, восприняв их спасение, как Господь сделал его своей пищей.
*** Вопрос: Если Господь после Воскресения явно повелел: научите все народы (Мф. 28:19), то почему Петр устрашился откровения по поводу Корнилия относительно народов (Деян. 10:11-48)? И почему Апостолы в Иерусалиме, услышав о происшедшем с Корнилием, упрекали Петра (Деян. 11:2)? Ответ: Конечно, устрашился Божественного откровения о языках всесвятой Петр, глава Апостолов. Ибо он не знал, что по вере нет различия между обрезанием и необрезанием, и ясно не ведал о том, что Господь говорил о научении языков помимо явного служения по закону, до тех пор пока таинство неизреченного совета Божиего не было явлено ему через откровение и он был убежден наглядным примером полотна, спускаемого с неба, и благодатию Святого Духа, одинаково дарованной ему и язычникам по единой вере, что во Христе нет различия между Иудеем и Еллином (Рим. 10:12). Апостолы в Иерусалиме, также не ведая этого, упрекали его до тех пор, пока и они не узнали сокрытого богатства благости Божией, распространяющейся на всех человеков. Ибо помимо законнического служения произошло введение Божественной жизни и нового служения; для души, добровольно освобождающей себя от тела, предоставилась возможность научения по воле, и она получила образец для начала своего иного, более божественного, рождения или благодать проповеди. Поэтому те, кому вверено было подобное служение, нуждались в наставлении относительно каждого слова со стороны Поручившего им это. Если это не представляется излишним для нуждающегося, то можно сказать, что всякое слово божественной заповеди требует, разумеется, определенного для него образа научения и откровения. Ибо вообще нельзя познать образ осуществления слова без откровения изрекшего это слово. Ведая сие, благочестивый Петр, уже получивший от Господа слово о проповеди среди языков, не сразу же приступил к делу, но ожидал научения от Даровавшего слово относительно образа (осуществления] его. Возможно, было и другое, в чем помимо указанного был научен великий Петр через полотно, спускаемое с неба, и находящихся в нем различных животных. В частности, что весь род человеческий или определенный человек в нем, получивший по вере знание о Божественном Величии, ясно усваивает необходимость полного подавления своего чувства, вследствие которого, постоянно видя явление вещи, он считал тварь Божию за тленную саму по себе, не могущую быть очищенной от тления и смешения. Через полотно и животных в нем был показан явленный мир, постигаемый мыслью в логосах благодаря незримому, или мир незримый, явленный в отпечатлениях чувственных вещей, — тот, который существует для ведующего человека и пригоден в пищу духовную. Поэтому и дан был глас ему: Встань, Петр, заколи и ешь (Деян. 10:13). Откуда восстать повелевается ему? Ясно, что Петру повелевается восстать из навыка в чувстве и привязанности к нему, или из низменного предрасположения к сущим, или из практикуемой по закону праведности, дабы одним только умом, освобожденным от всякого чувственного мечтания, он мог созерцать логосы чувственных вещей, обнаженные от своих одеяний, и понять, что ничто из произведенного Богом не является нечистым. Ибо созерцающий зримую тварь, являемую в логосах из мира умопостигаемого, или отпечатления умопостигаемых вещей из благоустроения явленных вещей, словно спускаемое с неба полотно, уверит, что ничто из зримого не является нечистым, и не усмотрит никакой антипатии, которая могла бы обнаружиться в логосах сущих. Ведь тление и брань друг с другом бывает только в чувстве; а в логосах полностью отсутствует всякая противоположность. Полотно есть чувственный мир, состоящий из четырех начал, как из элементов, и он удерживается ими. А пресмыкающиеся, звери и птицы небесные суть различные логосы происшедших вещей, которые для чувства - нечисты, а для ума - чисты, питательны и служат для поддержания умственной жизни. Трижды же раздавшийся голос научает деятельному, естественному и богословскому любомудрию. Ибо восставшему должно услышать его не единожды, но дважды и трижды; он должен принести в жертву тварь явленных вещей и умозрительно есть ее, поскольку целиком и чистосердечно следует за Богом. Ведь восставший из страстного расположения к явленным вещам принес в жертву движения их и, успешно доведя до конца деятельное любомудрие, вкусил добродетель; восставший из ложного мнения о сущих принес в жертву внешние формы явленных вещей и, вкушая невидимые логосы, успешно довел до конца естественное созерцание в духе; восставший из лжи многобожия принес в жертву саму сущность сущих и вкусил по вере Причину этих сущих, насыщаемый богословской силой. Всякий созерцательный ум, имеющий меч духовный, который есть Слово Божие (Еф. 6:17), убивает в себе движение явленной твари, успешно осуществляет добродетель и, отсекая от себя мечтание о формах чувственных вещей, обретает истину в логосах сущих. Соответственно этой истине и образовывается естественное созерцание, и оказавшийся превыше сущности сущих обретает сияние божественной и неприступной Единицы, в которой и созидается таинство истинного богословия. Или, быть может, апостольское величие определяется свыше, и всеславный Петр восстает из соразмерной с естеством силы для благодатного благонаследия, чтобы с помощью Божией мечом разума принести в жертву порочные страсти человеческие и приготовить пищу добрую, полезную для разума и произведенную для духовного пищеварения, посредством отречения от прежней жизни, страстной и звероподобной. Ибо говорят, что признаком животного служит кровь, и когда оно закалывается, то обычно кровь должна полностью вытечь. А различие названных живых существ, возможно, указывает на пестроту страстей человеческих. Ибо пресмыкающиеся указывают на полностью одержимых желательным началом, с трудом ползующим среди земных вещей; звери — на безумно возбуждающих в себе всё яростное начало на погибель друг друга; птицы - на возносящих всё разумное начало свое ради дерзости высокомерия и происходящей из нее спеси, и неправду в высоту глаголаша, положиша на небеси уста своя (Пс. 72:8-9). И сотрудник Божий, великий Петр, принеся всё это в жертву мечом духа, соделал одних жаждущими небесного, других - кроткими, человеколюбивыми и сдержанными по отношению друг к другу, а третьих - боголюбивыми и смиренными. Рассмотрим, что Священное Писание намерено явить через толкование наименования «Иоппия» - города, в котором всесвятой Петр, великое основание Церкви, узрел сие видение. «Иоппия» толкуется как «наблюдение», обозначая бдительность, приличествующую подвизающимся в деятельном любомудрии. Расположенная на возвышенном берегу моря, она бы захлестывалась волнами, если бы местоположение этого города не было столь высоким. По этой причине мне представляется, что Иоппия являет добродетель, построенную, словно город, на возвышенности ведения, находящуюся недалеко от невольных искушений; она имеет близ себя, словно море, еще не полностью исторгнутую привязанность к чувствам и потому нуждающуюся в наблюдении, чтобы нечистые бесы, скрываясь под обличием невольных искушений, не послужили бы причиной набега вольных страстей. По поскольку Иоппия принадлежит уделу колена Иссахарова — а «Иссахар» толкуется как «мзда» и «мука», — то сверх того позволяется думать, что Иоппия есть охранительный навык деятельного любомудрия, оберегающий душу от незримых набегов лукавых духов. И великий Апостол побуждает, вероятно, восставшего из этого навыка перенести свой ум к ведению горнего. Стало быть, поселившийся на возвышенности деятельного любомудрия, позволяющей вести наблюдение, пусть будет назван живущим в Иоппии. Обитающий же на Сионе Иерусалимском, то есть поднявшийся на сторожевую башню ради «зрения мира» — ибо так толкуется «Иерусалим», — оказывается вдали от всякой чувственной привязанности, поскольку в прямом смысле слова море расположено далеко от Сиона. И он, будучи на вершине ведения, воспринимает духовным зрением только умопостигаемые идеи сущих, отделяя их в уме от внешне явленных форм этих сущих, и воспринимает образы божественных вещей, насколько им допустимо быть видимыми, которые формируют его ум для более божественного. Поэтому поселившийся в Иоппии есть подвизающийся в деятельном любомудрии, бдительно следящий за ловушками врагов; а обитающий на Сионе есть умозритель, одним только умом созерцающий благолепие божественных вещей. Если же сосуд полотна опять поднимается в небо, то мы должны понимать под этим, что после восприятия великим Петром духовных логосов чувственных вещей, существующих вместе с умопостигаемыми вещами, Бог вновь забирает их к Себе, научая тем самым, что нет вообще ничего нечистого среди чувственных вещей, логосы которых пребывают близ Него. Поэтому великий Апостол, познавая значение зримых вещей, был научен относительно того, что нельзя называть нечистым ни одного человека и что нет лицеприятия у Бога — того лицеприятия, которое производит несправедливое разделение среди сущих. И, нисколько не мешкая, Апостол исполнил Божественное повеление, принеся в жертву ради жизни духовной тех, кто добровольно совершил обрезание сердца с помощью Слова благодати, а также тех, кто отрекся, словно от крайней плоти, от всякой нечистоты пороков неверия и неведения, но не обрезал ничего из принадлежащего по естеству плоти — того, что возникло из Божиего творения, а не образовалось вследствие страстной воли. Ибо ничто из соответствующего естеству не является нечистым, потому что своим существованием оно обязано Божественной Причине.

В этом чрезвычайном состоянии экстаза Петр видит отверстое небо (ср. Деян. 7:56 и парал.) и из него опускающееся как бы большое полотно, привязанное за четыре угла там вверху в отверстом небе.

Около полудня следующего дня, когда посланные Корнилием приближались к Иоппии, апостол Петр, молившийся на кровле дома, увидел троекратно опускавшийся с неба на землю плат, наполненный разными животными – четвероногими, птицами и гадами, и слышал повеление заколоть и съесть. Отказавшись есть по той причине, что никогда ничего не ел нечистого, Петр слышит вразумление, не считать нечистым того, что очистил Сам Бог. Едва кончилось видение Петра, как посланные от Корнилия подошли к дому, в котором он находился, и позвали его к Корнилию. Угостив их и узнав о причине посольства, Петр на следующий день отправился в Кесарию, где проповедовал дому Корнилия слово о Христе. Сошествие Духа Святого на Корнилия и других, бывших в доме язычников послужило для Петра указанием, что он может крестить и необрезанных, и он крестил их всех. Так положено было начало церкви из язычников. Обстоятельства крещения Корнилия показывают, что апостолы первоначально, действительно, считали необходимым для язычника входить в Церковь Христову путем принятия иудейства, и потому, крестя прозелитов, т. е. язычников, уже принявших иудейство, не решались прямо крестить язычников. Видение Петром нечистых животных приводило его к мыслям не сквернить того, что у Бога чисто; а сошествие Святого Духа на язычников прежде крещения окончательно должно было убедить Петра, что Бог не считает язычников скверными, т. е. недостойными принятия царствия Божия. И Петр, поняв и сопоставив эти два факта, не усомнился крестить язычников без принятия ими иудейства.

Перед крещением апостол Петр особенным видением вразумлялся не сквернить того, что Бог считает чистым. Различение чистых и нечистых животных в пищу имело специальное и временное значение научить евреев чистоте жизни и сердца и было внешним средством отличия и отделения иудеев от других народов. С пришествием Мессии такое отделение сделалось излишним: все народы, принявшие Евангелие, освящены и очищены кровью Христа; посему в царстве благодати нет ни эллинов, ни иудеев, обрезанных и необрезанных, но всяческая и во всех Христос (Кол. 3:11).

И сходящ нань сосуд некий яко плащаницу. Первейший из апостолов Петр имел нужду в божественном откровении относительно призвания к христианской вере язычников; потому что он не знал, что обрезание и необрезание не делают разницы по отношению к вере. Он конечно не знал ясно, что Господь сказал, чтобы, когда открылось служение верою, то были научаемы этой вере и язычники, не знал до тех пор, пока неизреченная воля Его посредством этого явления не открыла эту тайну, убедивши его в этом с одной стороны примером посредством плащаницы, а с другой стороны тем, что и язычникам была преподана благодать Святого Духа по обращении их к вере, убедивши, что во Христе нет различия между иудеем и эллином. По четырем краем привязан, и низу спущаемь на землю. Четыре края показывают четыре стихии, явившийся сосуд означает грубейший мир, а различные животные суть символы состояния людей. Символом всей вселенной был этот человек (Корнилий) с крайнею плотию; потому что он не имел ничего общего с иудеями. Его (Петра) все стали бы обвинять как законопреступника, и потому Духом устрояется, чтобы он имел защиту; поэтому-то он и возражает ангелу. Потому что он должен был вполне соблюдать закон. Итак это устрояется для того, чтобы его не стали обвинять. Может быть, он преклонивши колена, видел видение. И божественным делом было случившееся, то есть, что он видел высшее, и был в состоянии исступления и слышал оттуда голос, и что трижды исповедывал, что там животные нечистые; а то, что сосуд оттуда с неба снисшел и туда вознесся, это великое доказательство чистоты. Итак это совершается для тех, кому имеет быть рассказанным. Потому что Петр сам слышал повеление Господне: на путь язык не идите (Мф. 10:5). Если имел нужду в обрезании и в принесении жертвы даже Павел, то тем более тогда в начале проповеди, когда они были очень немощны. Но не обо всех Петр сказал, что они скверны и нечисты, а только о тех, которых и закон назвал скверными и нечистыми. А Бог, начертавший образ своей Церкви, сказал, чтобы она не считала для себя ничего нечистым. Потому что ему человеку все чисто, что он принимает с благодарением и благословением Божиим. Но если здесь содержалось приточное указание относительно призвания народов, чтобы, то есть, не считали имеющих необрезанною крайнюю плоть скверными и нечистыми, то все-таки речь Петра содержала указание не на людей, но на животных, запрещенных законом Моисеевым. Потому что виды животных принимаются вместо свойств человеческих, а из описания видения Петрова известно, что в сосуде, сшедшем с неба, были все роды животных: пресмыкающихся, птиц и четвероногих. Потому что слово прикровенно изображает, что имеющие обратиться к вере находятся под владычеством разных грехов, что они уподобились или четвероногим по жестокости, или пресмыкающимся по ядовитости, или птицам по легкости и непостоянству своей природы. И притом змеи принимаются за символ саддукеев и фарисеев, а лисица за символ Ирода, и возбужденные страстию к половому сближению кони за символ людей сладострастных; овцы — за людей незлобивейших, козлята — за необщительных и безучастных, а ежи — за богатых; об них Господь сказал, что они своими колючками прокалывают слово и делают его бесплодным. *** Плащаница означает землю, а находящиеся на ней звери — язычников