Числа, Глава 21, стих 8. Толкования стиха

Сын Божий, рожденный от Бога Отца, стал Сыном Человеческим, рожденным от Девы, и был вознесен на крест, подобно змею, неся исцеление человеческим ранам См. : Числ. 21:8-9. Поэтому Господь говорит: Подобно тому, как Моисей вознес змея в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому (Ин. 3:14). 

Один за другим падают угрызенные животными; и законодатель, возбужденный Божиим советом, слив медное подобие змия, делает его на некоей высоте видимым для всего стана, и таким образом останавливает в народе гибель от змиев. Кто взирал на сие медное изображение, тому нимало не страшно было угрызение подлинно действительного змия; потому что зрение по какому-то необъяснимому противодействию ослабляло яд.
*** . Почему Моисей, как некий врач, умеющий при помощи искусства преодолевать всегда страсть, не позволяет болезни возобладать над ними даже до смерти. Пожелание неуместного породило им змиев, а угрызение сообщило смертоносный яд подвергшимся угрызению: но великий законодатель подобием змия привел в бездействие силу настоящих змиев. Но время уже яснее раскрыть сию загадку. Одно врачевство от злых этих страстей – очищение душ наших, совершаемое таинством благочестия. Главное же, что приемлется верою в таинстве, есть воззрение на страдание за нас Пострадавшего. Страдание же есть крест; почему взирающий на Него, как повествует Писание, не терпит вреда от яда похотения. Взирать на крест, значит всю жизнь свою соделать как бы мертвою и распятою для мира, пребывать неподвижным на всякий грех, как говорит Пророк, пригвоздившим страху Божию плоти своя (Пс. 118:120) Гвоздем же, удерживающим плоти, послужит воздержание. Посему, так как похотение неуместного извлекает из земли смертоносных змиев (потому что всякое порождение лукавого похотения есть змий); то посему то закон предуказывает нам являемое на древе: и это есть подобие змия, а не змий, как и божественный Павел говорит: «в подобии плоти греховной в жертву за грех» (Рим. 8:3). А истинный змий – грех; кто предался греху, тот облекается в естество змия. Посему человек освобождается от греха Приявшим на Себя подобие греха, Тем, Кто соделался подобен нам, превратившимся в собственный вид змия, Тем, Кто угрызения делает не смертельными, но не уничтожает самых змиев. Змиями же называю похотения. Ибо взирающие на крест не подвергаются действию на них лукавой смерти; но не вовсе изгибло в них остающееся похотение плоти на дух. И в верных нередко действуют угрызения похотения; но кто взирает на Вознесенного на древо, тот прочь гонит от себя страсть, страхом заповеди, как бы врачевством каким, рассеяв силу яда. А что вознесенный в пустыне змий есть знамение крестного таинства, сему ясно учит Божие слово, когда говорит: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому» (Ин. 3:14). Грех, по какой-то на зло нам последовательности, свойственным ему путем идет еще далее, как бы непрерывною какою цепью простираясь вперед. И законодатель, как некий врач, вместе с стремлением зла распростирает и свое врачевство. Поскольку угрызение змиев для взирающих на подобие змия (без сомнения, разумеешь сказанное загадочно) соделалось недействительным; то иной способ греха примышляется разнообразно ухищряющимся против нас на подобное сему, как и ныне можно видеть совершающимся это во многих. Иные, когда целомудренною жизнью обуздают страсть похотения, самовольно вторгаются в священство, человеческими происками и усилиями присвоить себе рукоположение, оскорбляя Божие домостроительство. А до сего злого последования греху доводит тот, кого обвиняет история, что он внушает людям злое. Когда земля, по вере в Вознесенного на древо, перестала в наказание похотливым рождать змиев, и убедились, что не повредят им ядоносные угрызения, тогда в освободившихся от страсти похотения входит недуг гордыни.

Наконец могут встретиться нам и такие места в Писании, которые должны быть изъясняемы и в историческом смысле и аналогически, как, например, то место, где говорится о медном змие, которого вознес Моисей в пустыне. Потому что рассказанное событие с одной стороны было истинным происшествием, с другой — оно принимается как некоторый образ, относящейся ко Христу. А посему многие подобного рода места в псалмах должны быть изъясняемы не одним только каким-нибудь, но различными способами.

Теперь внимай со тщанием, чтобы не ускользнуло от тебя уразумение истины. Иудеи, «враги креста Христова. Их конец – погибель» (Флп. 3:18–19), как говорит о них Павел, сейчас же быть может возразят и скажут простецам: «если висящий проклят, то как ты надеешься, чтобы от проклятого дано было тебе благословение? Как от подвергшегося смерти ты дожидаешься жизни?» То, что представляется глазам, дей­ствительно есть проклятие, как то засвидетельствовал и сам наш учитель – Павел: «ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» (Гал. 3:13). Итак, если написано (в законе) и Павлом засвидетельствовано, то каким образом может быть дано от проклятого благословение почитающим крест? Такие вопросы всегда предлагает иудей, враг креста Христова. Итак, когда он скажет тебе: «каким образом проклятый может давать благословение?» ты ответь ему: «как же в пустыне, когда змеи кусали твоих предков, Моисей, сделав медное изображение змея, пригвоздил его ко кресту и сказал: «сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив»? Но, какое, скажет, отношение имеет это к настоящему предмету? И очень даже близкое. Разве ты не слышал, как Бог говорит (змию): «проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми» (Быт. 3:14)? Каким же образом изображение проклятого доставляло жизнь вашим предкам? Повторю еще, чтобы тверже запечатлеть мысль. Если ты недоумеваешь, как от проклятого может источаться благословение (а «проклят всяк, висящий на древе»), (то подумай), как изображение проклятого змия, который слышал: «проклят ты пред всеми скотами», принесло народу, когда последний находился в тяжком положении, избавление? Не лучше ли было для возбуждения веры сказать: если кто из вас будет укушен, пусть взглянет на небо, обратит взор горе, к Богу, и спасен будет? Даже и умалчивая об обращении к небу, разве нельзя было сказать: если кто будет укушен, пусть взглянет на светильник света, и спасется? Или: пусть взглянет на стол предложения святых хлебов, и спасется? Или на жертвенник, или на завесу, или на кивот, или на изображение херувимов, или на очистилища? Тем не менее ни одного из этих предметов великий законодатель не указал, а воздвиг лишь изображение креста, да и то ради проклятого змия. Почему же, иудей, так поступил Моисей? Почему он, говорящий в законе: «не сотвори... образа вырезанного, ни изваянного» (Лев. 26:1), выливает змия? Но что говорить об этом с неблагодарным? Спрошу самого законодателя. Скажи мне, вернейший служитель Божий, зачем ты делаешь то, что запрещаешь, изготовляешь то, что порицаешь? Говоря: «не сотвори... образа вырезанного, ни изваянного», ты делаешь изваяние змия? То, – отвечает он, – я узаконил, чтобы устранить повод к нечестию, и предохранить народ от всякого идолослужения; теперь же я отливаю змия, чтобы предначертать образ домостроительства крестного; предуравниваю путь апостолам, пред­уготовляю великий и дивный символ креста. Что наше толкование не насильственно, слушай, как утверждает этот древний образ Господь, относя его к Себе. Беседуя с Никодимом, одним из иудейских начальников, как с учителем народа, могущим понимать планы домостроительства, Он говорит: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15). Скажи же, бесчув­ственный иудей, разве то была не медь? Мертвое вещество, нося образ креста, было в силах победить смерть; а сама истина креста не достойна веры? И это после обращения вселенной, после воссиявшего во всем мире благочестия, после веры язычников, после возникновения церквей, после таких подвигов, после проявления таких добродетелей, после такого распространения ангельского жития? Однако, достаточно сказано, чтобы враги креста перестали укорять нас образом проклятого. Против них довольно и этого. Мы же, верные, исследуем и с точностью изъясним слова Писания для себя самих. Итак, почему же Господь прообразил домостроительство спасения не через другое что-нибудь, а чрез змею? Для опровержения врагов достаточно указать на пример проклятого змия; сынам же благочестия нужно разъяснить, почему именно изображение проклятого змия было образом покланяемого Христа. Потрудимся же и мы старательно изъяснить, и вы внимательно послушать. Изображение змия, братие, служило образом домостроительства крестного. Подобно тому, как это изображение змеи имело вид и подобие змеи, а яда и злобы змеиных не имело, так и Спаситель, по словам божественного апостола, явившись в подобии плоти греха, был чужд всякого греха. Об этом и блаженный Исаия согласно с блаженным Петром говорит: «Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Пет. 2:22; Ис. 53:9). В словах Исаии указан тебе один образ. Перейдем к другому образу. Смотри, как истина сияет через образы. Сынов Израиля кусали змеи, народ подвергся гибели. Моисей молит Бога дать спасительное врачество. Бог указывает рабу Своему благодетельное врачество, говоря: «сделай себе медного змея» и водрузи ее пред скинией свидения. Что значит это знамение? Одни змеи кусают, другая за них пригвождается ко кресту? Что значит эта загадка? Что указывает эта тень таинства? Подобно тому как там, говорит, в прообразе, хотя кусают другие змеи, пригвождена была ко кресту змея, ни кусающая, ни поражающая, так и здесь, хотя грешат другие люди, должен пострадать за всех безгрешный Иисус. За кусающих змей распинается неповинная змея; за нас, подверженных смерти, пригвождается Тот, Кто не подлежит смерти. Об этом прекрасно предрек вместе с другими Исаия, говоря: «за грехи людей пришел Он на смерть», и: /«Господь возложил на Него грехи всех нас... Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53:12, 6). Повторим опять, в чем смысл таинства. Как там одни змеи кусают, а другая вешается на кресте, так и здесь – все согрешили, а один за всех распинается. Вот тебе второй образ. Смотри еще и на третий. «При словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится всякое дело» (Втор. 19:15). Для чего вешается на кресте медная змея? Чтобы сделать безвредными укушения змей. Итак, одно распинается, а другое лишается действия. Не усматриваешь ли просвет истины? Не прозреваешь ли как бы чрез покров силу домостроительства? Пригвождена ко кресту змея, чтобы стали бездейственны укушения змей; пригвожден ко кресту Христос, чтобы упразднились действия демонов. Одна змея водружается, и другие змеи лишаются силы; один – Христос – пригвождается на кресте, и другие – демоны – упраздняются. И как там образ видимой змеи сделал безвредными укушения змей, так и здесь умерщвление Христа было умерщвлением смерти и упразднением демонов. Вот почему Спаситель справедливо прилагает этот образ к Себе, говоря: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15).

См. ст. 4

Медный змей на знамени. Медь выплавляли в районе Фимны, где происходили описываемые события. Раскопки в этом регионе обнаружили египетский храм богини Хатор. В период судей этот храм был захвачен мадианитянами, которые превратили его в святилище, покрытое завесами. Во внутреннем помещении этого святилища найдена медная статуэтка змея высотой 5 дюймов. На древнем Ближнем Востоке было распространенно поверье, что изображение того, что представляет опасность, может уберечь от опасности. Поэтому для защиты от змей египтяне носили амулеты в форме змей. Интересно, что на знаменитой бронзовой чаше из *Ниневии изображен крылатый змей на шесте.

Вот, в Законе (в Ветхом Завете) Бог заповедал Моисею сделать медного змея и поднять его и прикрепить на верх шеста, и те, кто были ужалены змеями, взирая на медного змея, получали исцеление; и это было тогда устроено с особой целью: потому что, одержимые земными интересами, и идолослужениями, и сатанинскими услаждениями, и всяким нечестием, взирая на медного змея, поднятого на верх шеста, они таким образом хотя бы отчасти как-то закидывали голову наверх и, подняв опущенную голову, взирали на поднятый вверх предмет, а с него опять же переводили свой взор на нечто более высокое (именно — на небо); и таким образом, взирая на более возвышенное, постепенно продвигались к еще более возвышенному сознанию, именно: что есть Бог, Который выше всей твари. Так и тебе Он заповедует стать нищим и, продав все, раздать это нищим, так что если бы ты и захотел пресмыкаться внизу на земле, уже и не мог бы. Испытав свое сердце, начни беседовать с твоими мыслями: «У нас нет ничего на земле; так пойдем же на небо: где наше сокровище, там — и наши забота и мысль». Таким образом твой ум начнет поднимать голову вверх и искать более возвышенных вещей и преуспевать в этом. Что же означает то, что «мертвый змей, пригвожденный на верх древа, исцеляет уязвленных»? — Мертвый змей побеждал живых змей, потому что он является прообразом Тела Господня: потому что тело, которое Он приял от Богородицы Марии, Он вознес на крест и пригвоздил и повесил на Древе, и мертвое Тело победило и умертвило змею, сущую в сердце человеческом, живую и пресмыкающуюся. Здесь — великое чудо: как мертвый змей умертвил живого змея? — Но как тогда Моисей сделал медного змея, хотя от начала существования мира не существовало медной змеи, но сам Моисей сделал новое произведение наподобие живой змеи, — так и Господь сделал новое Тело от Приснодевы и Богородицы и облекся в него, но не принес тело с неба — Дух же был небесным, — но, войдя в Адамово естество, Он сотворил нового человека, и сочетал его с Божеством, и облекся в человеческую плоть, и образовался в Материнском чреве. Итак, как до Моисея Бог не заповедовал, чтобы существовал в мире медный змей, так и до Господа не было в мире нового и безгрешного Тела, потому что после того, как первозданный Адам преступил заповедь, «воцарилась смерть» над всеми его чадами. Но мертвое Тело победило живого змея. Собрание рукописей типа I. Слово 53. *** как медному змию до Моисея не повелевал Господь быть в мире: так новое и безгрешное тело не являлось в мире до Господня пришествия, потому что, по преступлении заповеди первым Адамом, над всеми его чадами царствовала смерть. Итак, мертвое тело победило живого змия. Собрание рукописей типа II. Слово 11.

Что означает медный змей, которого Моисей в пустыне подвесил на высокое знамя ¹? Древле, обманув человека, мысленный змей через непослушание примешал нам в плоть закон греха, подобно змею вползая в нас через удовольствие, поэтому, если тот, кто идет добродетелью, не имеющей ² страстей, повернет в Египет ³, то есть во тьму греха, — то его станут жалить мысленные змеи. Но если он взглянет на распятого Господа, плоть Которого, подвешенная на высоком кресте, умертвила и сделала бездейственным закон греха, что в нашей плоти от змея, — тогда спасется. Медный же змей, поскольку ни разрушение, ни ржавчина не касается природы меди, подобно тому как Господа не касалась ржавчина греха и плоть Его не видела истления (Деян. 2:31). Григорий Богослов упоминает об этом такими словами: «Медный змей подвешен против жалящих змей, но не как образ Пострадавшего за нас, а как образ противного» ⁴. И еще: «Верующий соумерщвляет силы, подчиненные ему то есть диаволу» ⁵. Это тоже необходимо разъяснить. Тот, кто очистил очи души добродетелью и знанием, ясно осознает, что зло не есть какое-либо сущее ⁶, что оно не существует ни в чем из сущего ⁷, разве только в действиях. Так вот, поскольку змей, началоположник зла, примешал кривизну ⁸ греха к человеку через непослушание, Моисей приказал повесить медного змея, являя одновременно и то, что в будущем предстояло совершиться с Господом; Он ведь один посредством страстей пригвоздил ко кресту грех и показал его бездейственным и мертвым. Тот, кто взирает на Него и верит, что враг умер и стал бездейственным, тот соумерщвляет и силы, подчиненные ему, ибо враг более не может причинить ему вред посредством чувств или чувственного — посредством всего того, над чем он властен. Поэтому святой отец и говорит: не как образ, а как образ противного, указывая на умерщвление диавола ⁹.

на знамя. На шест.

Видим, что когда человек, по неосторожности, яда или иного чего вредного вкусит и почувствует в желудке болезнь – не медлит, но тотчас прибегает к лекарю и ищет исцеления. Христианин! Не медли и ты, когда, по неосторожности и действу диавольскому, вкусишь яда греховного. Не медли, говорю, но тотчас ищи исцеления. Прибегай с верою ко Христу, Врачу душ и телес, проси у Него исцеления своей души. Объявляй Ему язву, которой уязвил тебя враг. Объявляй, хотя Он и знает ее. Падай перед Ним и с сокрушением сердца признавай свою болезнь. Не стыдись и не бойся! Он прежде признания твоего знает твою болезнь. Но требует твоего самоохотного и добровольного признания, чтобы ты сам себя перед Ним обвинил и греха своего не скрыл. Говори Ему и исповедуй беззаконие твое: «согреших, Господи, помилуй мя! Исцели мя Господи, яко согреших Тебе» (Пс. 40:5). Сыновей Израиля, когда вышли из Египта и шли в землю обетованную, в некой пустыне жалили змеи. Бог, милосердствуя над ними, повелел Моисею на высоком дереве вознести медного змея, чтобы ужаленные люди на того змея взирали ради своего исцеления, и, так взирая, исцелялись (Чис. 21:6-9). Христиане! Мы идем в землю обетованную – небесное Отечество, нам обещанное, и проходя пустыню этого мира, много страдаем от адского змея, диавола. Как только, по неосторожности нашей, этот лютый змей укусит нас, и почувствуем душевредный яд его в душе нашей, тотчас возведем очи наши ко Христу, Сыну Божию, сидящему  одесную Бога Отца, за наши грехи некогда вознесенному на древо крестное, распятому и умершему. «И как Моисей вознес змею в пустыне, так должно вознесенным быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14-15). О Иисусе, Сила и Надежда спасения нашего, сидящий  одесную Отца во славе Отчей! Помилуй нас, которых честной Кровью искупил.

 Заразил нас змей древний своим лютым ядом – от Христа Сына Божиего поищем исцеления. Он один может от него исцелить нас, и исцеляет с верой к Нему воздыхающих и молящихся. Израильтяне, укушенные в пустыне змеями, взирали, по повелению Божиему, на вознесенного медного змея и так исцелялись (Чис. 21:6-9). Так должны и мы с верой взирать на Христа, Сына Божиего, за грехи наши вознесенного на древо и Крестом Своим сокрушившего голову того змея, да исцелимся от смертоносного его яда. «И как Моисей вознес змею в пустыне, так должно вознесенным быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14-15).
            

«Взглянув на него» с верою в исцеляющую силу всемогущего и всеблагого Господа. «Не вещию, — замечает премудрый, — зримою целяшеся, но слово Твое, Господи, исцеляющее вся. Милость Господня прихождаше и исцеляше их» (Прем. 16:10–11, 7). Преобразовательное значение медного змея ясно выражено в словах Спасителя: «Как Моисей вознес змию в пустыне, — так должно вознесену быть Сыну человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:14–15). Уясняя подробности прообраза, блаж. Феодорит замечает: «Как медный змей был изображением змиев, но не имел змеиного яда; так и Единородный Сын имел человеческое тело, но не имел греховной скверны. Как угрызаемые змиями, взирая на медного змея, получали спасение; так и уязвляемые грехом, несомненно веруя в страдание Спасителя нашего, оказываются победителями смерти, приобретая вечную жизнь» (Толк. на кн. Чис., вопр. 38). Как непререкаемый памятник чудесного проявления милости Божией, медный змей сохранялся в народе до времени иудейского царя Езекии. Заметив склонность евреев к языческому обожанию памятника, Езекия приказал уничтожить змея (4 Цар. 18:4).