Бытие, Глава 18, стих 15. Толкования стиха

Сарра же, хотя Авраам, стоя сзади, укреплял ее в уповании, разсмеяся... в сердце своем глаголющи: мне ли, когда я состарилась, сделаться молодою? и господин... мой стар. *** Если бы Сарра просила знамения; то знамение было бы дано ей: во-первых, потому что она была неплодной и старой, а во-вторых, еще потому, что не бывало никогда подобного тому, что ей обещано, на основании чего, видя это или слыша об этом, она могла бы поверить. Но, хотя она не просила знамения, знамение было дано ей - самой ею и в ней ¹. Господь сказал: отчего это сама в себе рассмеялась Сарра, сказав: "неужели я действительно могу родить, когда я состарилась ?". Но Сарра, вместо того, чтобы принять данное ей знамение, истинное это знамение прикрывает ложью: Сарра же не призналась, а сказала: я не смеялась. Ангел же, давая ей уразуметь, что напрасно оправдывается ложью, говорит: нет, ты рассмеялась в сердце твоем. Вот, сердце твое опровергает суесловие языка твоего.

Но Сарра, вместо того, чтобы принять данное ей истинное знамение, прикрывает его ложью. Отречеся... Сарра, глаголющи: не разсмеяхся. Ангел же, давая ей уразуметь, что напрасно оправдывается ложью, говорит: "Ни, но разсмеялася еси в сердце своем, вот, сердце твое опровергает суесловие языка твоего".

Сарра, услышав, что не скрылись от Посетителя и мысли ее, «Не призналась, а сказала: я не смеялась». Страх смутил ее ум. Писание, все приписывая ее немощи, говорит: «Ибо она испугалась». Но патриарх говорит ей: «Нет, ты рассмеялась» . Хотя ты, говорит, помыслила об этом только в своем уме, и тайно посмеялась, не думай однако же, что можешь скрыться от всемогущества Пришедшего; не отрицайся от того, что было, и не прилагай греха ко греху; мы получим ныне великие блага; а всему этому причиной — наше странноприимство. Будем все подражать ему, и позаботимся побольше о страннолюбии, не для того, чтобы получить в воздаяние только эти скоротечные и тленные блага, но чтобы приготовить себе и в будущей жизни наслаждение бессмертными благами. Если будем так делать, то и мы удостоимся принять здесь Христа, и Он сам примет нас в обителях, уготованных любящим Его, а мы услышим от Него: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». Почему и за что? «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня» (Мф. 25:34–35). Что может быть легче этого? Но он не повелевает нам с любопытством расспрашивать и разведывать о тех, кому намереваемся оказать свои услуги. Ты, говорит он, делай свое дело, хотя бы странник был и беден, хотя бы по наружности казался человеком презренным, потому, что то, что делается для них, усвояю Я себе. Почему и присовокупляет: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Итак, не будем пренебрегать столь великою пользою, происходящею от странноприимства, но постараемся каждый день производить эту прекрасную куплю, зная, что Господь наш требует он нас избытка усердия, а не множества яств, не трапезы роскошной, но сердца радушного, услуг не на одних только словах, но и любви, происходящей от сердца и чистого намерения. Поэтому, и мудрый сказал: «Слово — лучше, нежели даяние» (Сир. 18:16). Часто ведь усердное слово утешает нуждающегося больше, чем подаяние. Итак, зная это, никогда не будем негодовать, на приходящих к нам; но если можем помочь их нужде, то сделаем это с радостью и радушием, так, как бы больше сами получали от них, чем подавали им. Если же мы не в состоянии помочь им, не будем, по крайней мере, грубо обращаться с ними, окажем им услугу хотя словом, и будем говорить им с кротостью. И для чего обращаться с ним грубо? Разве он принуждает тебя? Разве насильно заставляет делать что–нибудь? Он просит, кланяется, умоляет; а поступающий таким образом не жестокости заслуживает. И что я говорю: просит и умоляет? Он высказывает нам тысячи разных благожеланий, и все это делает ради одного овола. А мы и того ему не хотим дать. И можем ли получить за это прощение (от Бога)? Какое будем иметь оправдание, когда сами каждый день готовим для себя богатую трапезу, часто превосходящую меру нужного, а им (бедным) не хотим дать и малости, и это тогда, как могли бы получить таким образом в будущем бесчисленные блага? О, как велика наша беспечность! Сколько мы от нее теряем пользы для себя! Сколько прибыли упускаем из своих рук! Мы удаляем от себя данное нам от Бога средство к своему спасению, и не помышляем, не воображаем ни малости наших подаяний, ни великих наград за них, а все запираем в сундуки и предоставляем ржавчине поедать наше золото, или — лучше сказать — бережем его для воров; разнообразные одежды оставляем на порчу от моли, и не хотим распорядиться, как следует, тем, что лежит у нас без пользы, — так, чтобы оно опять сбереглось для нас, и чтобы мы могли чрез это удостоиться неизреченных благ. Но да сможем получить их все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

«Сарра же не призналась… Ибо она испугалась…» Чувство некоторого испуга или страха, как мучительного голоса совести и опасения наказания, есть естественное следствие греха (Быт. 3:12–13) в душе людей, еще не успевших нравственно загрубеть и доступных покаянию. Подобное чистосердечное раскаяние в своем маловерии, без сомнения, принесла и Сарра, так как апостол впоследствии находит возможным похвалить ее за веру в обетование о рождении у нее сына (Евр. 11:11). Здесь можно заметить, что Сарра судя по всему тоже слышала голос Господа о ее усмешке, поэтому и добавлены слова о ее испуге. Она ведь была в шатре, и могла не отвечать на вопрос, если бы он был задан одним из странников, беседующими с Авраамом снаружи.

Я не рассмеялась. По–видимому, Сарра противоречит сим поступком самой себе и своему дознанию. Она страшится, потому что познает Сердцеведца, и между тем желает укрыть от Него свое сердце. Но сие противоречие исчезает, если припишем ей намерение не столько прикрыть, сколько исправить свою погрешность. Она не только удерживает свой смех, но и желает, чтобы его совсем не было. Она как бы говорит: верую, помоги моему неверию.

Не станем однако уничижать Сарру, которая, в меру своего достоинства, прияла свою меру благословения, и соделалась предварительным образом «благословенныя в женах», как родившая единороднаго, как родившая в умерщвлении плоти, хотя впрочем не без мужа, как родившая образ Христов, Исаака, показавшаго Аврааму в своем жертвоприношении день жертвы крестныя.
Если праведная Сарра предвестие о рождении от нея Исаака, необыкновенном, однако не сверхъестественном, приняла с замешательством; если, при подобном предвестии о рождении предтечи Господня, праведный Захария не верил, и требовал знамения: то колико выше самых праведников является Пресвятая Дева Мария, когда благовещение о рождении от Нея Христа Спасителя сверхъестественном, непостижимом, божественном, приемлет без замешательства, без недоверия!