2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 4, стих 16. Толкования стиха

От перспективы будущей славы апостол возвращается к настоя щей действительности. Он повторяет (ст. 4:1), что страдания, которые ему приходится переносить, нисколько не печалят его. Он различает в себе внутреннего и внешнего человека: «если и разрушается внешний наш человек, то наш внутренний обновляется со дня на день»

Мы — «двойные» люди. В нас есть внутренний человек, есть внешний человек. Интересно, с чем это связано. Вот как это можно описать: представьте себе гусеницу, которая в коконе постепенно превращается в бабочку. Внешне она остается еще гусеницей, а внутри перерождение уже идет. Что происходит с принявшим крещение человеком? Он похож на гусеницу в коконе. Заметьте, присутствуют внешние нормы, как говорят часто, христианство ограничивает человека. Да, как кокон ограничивает гусеницу. И происходят какие-то непонятные метаморфозы внутри, даже самой гусенице непонятные, болезненные. Происходит полная переделка внутреннего устройства.

Так вот, внешне человек живет какой-то непонятной жизнью, связанной с ограничениями, а внутри человека вырастают крылья, а потом кокон распадается. Происходит смерть, потом воскресение. И вот тогда вылетает бабочка. Так же и здесь происходит, апостол говорит: внешне человек день изо дня тлеет. Как у гусеницы, внешнее, то, что не войдет в бабочку, сгнивает. А внутреннее день ото дня обновляется. Внешние страдания, если они во имя Христа переносятся, усиливают душу. Мы об этом уже говорили — они делают человека более могущественным. Все более и более доверяющим Богу и менее доверяющим себе. А внутренне человек обновляется верой, надеждой, ревностью.

«Чем больше страждет тело, тем более душа имеет благих надежд и тем более просветляется, как золото, много искушенное действием огня».

Чем мы сильнее пострадаем за Христа, тем больше нам награда будет. Поэтому Господь и повелевает радоваться во время скорбей, зная, что за них будет награда. Как Фома строил для Гундафара-царя, так и мы потихонечку строим дворец на Небесах при помощи трудов и скорбей, а награда тем выше, чем больше скорбей ради Христа. Есть три степени святости: раба, который боится наказаний (святость эта низшая, но хорошая, человек не совершает безобразий из-за того, что боится); желающего себе наград от Бога (святость эта корыстная, но, кстати, выше, чем у раба); и, наконец, высшая степень святости — по любви. Но все постепенно, все в своем порядке. Сейчас мы начнем говорить: ой, только по любви! Да не получится у тебя только по любви, не обольщайся. Нужны прагматичные обоснования — хочу больше наград. А сначала ты — раб.

Евангелие — книга, рассчитанная на обычных, реальных людей. Господь нас сотворил, и очень хорошо знает, в каком мы состоянии находимся. Он на наш счет не обольщается. Он не считает, что мы все такие самоотверженные жертвенные люди, которые готовы ради одной любви работать. Он понимает, что и такие есть, но их очень мало. Человек, не знающий реального опыта богообщения, не знающий наказания Божия, не знающий, как реально Бог награждает, такой человек Бога не знает. У него вместо любви такая иллюзия: я так люблю Бога, у меня такое чувство к Богу... Чувство до первого искушения. Это то самое, о чем Господь в Евангелии говорит: семечко на камешках проросло. Быстро проросло, а потом от солнечных лучей так же быстренько засохло. Поэтому эти люди с сентиментальной любовью далеко не идут. А самые обычные прагматики, они ко Христу и приходят. Христос, между прочим, тоже прагматик. Он очень разумно мир этот устроил, очень расчетливо. Почему все законы работают? Потому что они продуманы хорошо.

«Само собою разумеется, что означенное тление внешнего человека обновляет внутреннего не безусловно, а под условием благодати, веры и жизни по вере. Ибо обновление не от него собственно исходит, а им способствуется, имея свой особый источник. Тление внешнего человека или невольно случается, или произвольно устрояется, но значение его и действие одно: способствует обновлению внутреннего, питая в душе страх Божий, просветляя совесть и отрешая от всего тварного, от всякого земного пристрастия. Тление внешнего человека, кроме бед и скорбей, совершается еще умалением пищи и пития, сна и отдыха, удалением от развлечения чувств чрез уединение, пресечение забот и вообще истощание тела и довольство самою крайнею мерою нужного, с устранением себя от многомятежия. Такой порядок жизни уже предполагает зарождение внутреннего человека; предполагает, но не прямо указывает на него: ибо и это все можно делать внешно. Настоящий внутренний человек есть благодатию рожденный и ею воспитываемый и обновляемый. Когда это есть, то тление внешнего человека необходимо требуется, и только в этом случае тление сие способствует обновлению внутреннего. А без сего чрез тление внешнего человека никогда не обновляется настоящим образом внутренний человек».

Если человек внутренний уже родился и постепенно растет, то есть добродетель в нем усиливается, то тление внешнего человека будет просто необходимо. Именно поэтому апостол Павел, несмотря на все свои скорби, еще и посты и бдения на себя накладывал. Представьте, вас гонят, вы в тюрьме, а вы еще вдобавок и пост на себя наложили.

внешний наш человек и тлеет - Речь идет о физическом теле человека, которое смертно и потому уже при жизни подвержено старению, т. е. процессу разрушения и распада (ср. РБО, Кул.).

внутренний - духовная составляющая личности человека, имеющая общение с Богом, Который укрепляет и обновляет ее. Павел, возможно, имеет в виду, что именно «внутренний человек» преображается «из славы в славу», уподобляясь Богу (ср. 3:18).

Самое это умирание непрерывное по телу есть, так сказать, осязательное и наглядное движение к невидимой и вечной славе, ибо «если внешний их человек (тело с потребным для него и с участию его) и тлеет, то внутренний (дух и душа – Феофилакт, Экумений) со дня на день обновляется». А посему, – говорит Апостол, – «мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно».

Коснувшись жизни будущего века, Апостол раскрывает, сколь славно будущее, а потом и то, как оно должно «быть желательно и как к нему должно приготовляться (5:1–10).

Величие жизни будущей главным образом заключается в ее вечности. Но Апостолы уже предвкушали залоги этого вечного бытия, а именно в том внутреннем обновлении, которое они испытывали каждый раз, как выходили невредимыми из смертельно-тяжелых обстоятельств и от безмерного уничижения и всяческого ослабления к возможно полной силе и славе. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Каким образом тлеет внешний человек? Когда терпит бичевания, гонения и другие бедствия. А внутри как обновляется? Верою, надеждою, ревностию. Чем более страждет тело, тем более душа имеет благих надежд, и тем более просветляется, как золото многоискушенное действием огня». К сему преосвящ. Феофан еще прибавляет: «Прискорбности внешние верою и благодатию поставляют страждущего в тесное общение с страданиями и смертию Иисуса Христа. Оттого они бывают проводниками и жизни Христовой, обновляющей внутреннего человека... Отсюда следует, что скорби служат залогом вечного прославления». Изъясняя потом слова Апостола: не смотряющым нам видимых, но невидимых.., он говорит: «на ристалищах, бегущие на конях, или на ногах, взор свой весь впирают в мету (σϰοπός), ни на что стороннее не обращая внимания... И когда приходит благодать и пробуждает дух, то в числе первых его требований есть отречение от видимости, от опор, надежд и утех, видимыми вещами и лицами подаваемых, и обращение к невидимому... Оно одно становится истинно сущим, видимое же призрачным и исчезающим, каково оно и есть на деле... Что же такое невидимое? Бог и все то, что́ Он дает вкусить приближающимся к Нему»... «Итак», заключает св. И. Златоуст, «поелику видимое временно, а невидимое вечно, то к невидимому и будем простирать наши взоры».