2-ое послание к Коринфянам ап. Павла 3 глава 8 стих

Благодаря миссии апостола Павла Христос записал Своё учение, не блекнущими чернилами, а Духом Святым; и не на каменных скрижалях, на которых был записан закон, а в сердцах людей.

Из этого противопоставления видно, что противники Павла в Коринфе отстаивали значимость закона, поэтому далее апостол говорит о Моисее как об олицетворении Ветхого Завета [Указание 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом.2 Кор. 3:14 - единственное место в Библии, где мы встречаем словосочетание «Ветхий Завет».] и об апостолах как служителях Нового: Бог «...сделал нас способными быть служителями Нового Завета, не буквы, но Духа…» (3:6-16).

В отличие от первого завета, запечатлённого буквами на камнях (3:7), новый не имеет материального воплощения, он духовен, поскольку не записанный текст закона, а Святой Дух определяет нашу связь с Богом (3:17). Не камни, а сердца людей, в соответствии с предсказанием Иеремии [33 Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом.Иер 31:33: «...вложу законы Мои в мысли их, и на сердцах их напишу их».] , становятся носителями завета с Богом (3:3). Смерти и осуждению противостоит животворящий Дух, приносящий оправдание (3:6, 8—9). Лишь Он может открывать истинное содержание Ветхого Завета. Но покрывало, скрывавшее от евреев угасание славы Моисея, до сих пор лежит на их сердцах так, что «окостенели их мысли» (14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом.2 Кор. 3:14).

Сравнение славы Моисея и славы Христа стоит в центре рассматриваемого отрывка. Если Моисей имел временную славу (3:11), то Христос, «который есть образ Бога» (5 Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы - рабы ваши для Иисуса,2 Кор. 4:5), в вечной и превосходящей славе лишает славы «преходящее» (3:10—11). И, в отличие от славы, которую Моисей скрывал от других, полагая «покрывало на лицо своё, чтобы не взирали сыны Израилевы на завершение преходящего» (3:13), слава Христова распространяется на всех Его последователей и не уменьшается, а увеличивается (3:10). Поэтому «покрывало... упраздняется во Христе» (3:14), «и мы все с открытым лицом, отражая как в зеркале славу Господню, преображаемся в Его же образ от славы в славу, и преображает нас Господь, Который есть Дух» (3:18).

Очевидно превосходство благодати закона веры над законом Моисеевым. Ибо, хотя закон Моисеев был направлен на благодать, в силу искажений он стал законом смерти. Следовательно, поскольку закон Моисеев не мог способствовать спасению грешников, пришел закон веры, который не только прощает грешников, но и превращает их в правоверных. И существует немалое различие между этими двумя законами.

Здесь апостол продолжает сравнивать два Завета. Служение, которое было в буквах, приводило к немыслимой славе. Когда Моисей сошел с горы со скрижалями, израильтяне не могли смотреть на его лицо, потому что лицо его светилось от того духа, который он имел. Заметьте, это было временное служение, которое имел Моисей; служение, которое закончилось временем Христа, тем не менее, и оно имело огромную славу. Хотя это было служение, убивающее за грех. Тем более славно служение, которое оживляет. О чем здесь говорит апостол? Дело в том, что, когда Дух Святой приходит, Он дает человеку почувствовать свою славу, но почувствовать дает только слегка. У нас нет соразмерных нашему дару проявлений во вне. Слава, которая была в Ветхом Завете, выражалась через очень яркие проявления: это и полыхающая гора; и облако света, покрывшее храм, когда Господь освятил храм Соломонов; это и великие знамения и чудеса, которые Бог творил. В обычной жизни христианина такого не происходит. Подобное случается и до сих пор, но обычно такое не происходит. Даже наша обрядность на самом деле кажется достаточно невзрачной по сравнению с ветхозаветной. Нет у нас в храмах трех тысяч певцов, нет грохочущих труб, которые бы оглушали человека, нет у нас рек крови, которые по щиколотку заливают весь двор храма, нет у нас килограммов ладана, который воскуряется глубочайшими дымами… У нас берется хлеб, берется вино, чаша небольшая — и делаются Телом и Кровью Господней. Но из-за предельной напряженности, предельной наполненности жизнью этот чин кажется сначала чем-то невзрачным. На самом деле, он бесконечно более славный и могущественный, чем то что было в древности. Если даже служение смертоносным буквам приводило к тому, что люди не могли смотреть на лицо Моисея из-за преходящей славы лица его (хотя слава лица его закончилась, когда он не получил Откровения, лицо его перестало светиться), то тем более должно быть славным новозаветное служение.

«Не смотрите на видимость, видимое временно, невидимое вечно. Видимо ли то, что имеете вы от Духа благодати? — Невидимо. А менее ли оно от того действительно? — Нисколько не менее; ибо вам не стороннее что сказывается о сем, а то, что вы сами ощущаете и в себе испытываете».

В чем здесь причина? В том, что слава, она внутренняя. Слава делает внутреннюю, тайную работу. Но эта работа более сильная, более могущественная, чем слава, которая была в древности. Та слава ограничивала человеческое зло, а эта слава выжигает зло изнутри. Та слава говорила, что надо делать доброго, а эта слава не только показывает, что делать, но и дает силы, чтобы делать. Эта слава не преходяща, она вечна. И она не всегда будет скрыта. Слава, которая скрыта в нас, внутреннее Божественное сияние и жизнь, раскроется в день Воскресения, когда все праведники будут светиться, как солнце в Царствии Отца. Именно потому и будут светиться, что раскроется та слава Духа, которая вошла внутрь сердца. Поэтому и говорит он, что эта слава будет бесконечной.

служение духа - Это выражение можно понимать по-разному: (а) служение, дарованное от Духа Святого; (б) служение, в котором участвует Сам Дух; (в) животворящее духовное служение; (г) служение Духу, в противоположность служению смертоносным буквам, упомянутым в предыдущем стихе.

...то сколь более служение Духа будет в славе, когда оно гораздо выше первого?

(Апостол) сказал, что Моисеевы скрижали были каменные и начертаны буквами, а (новозаветные скрижали, т. е.) сердца апостолов плотяные и написаны Духом; сказал также, что буква убивает, а Дух животворит. Оставалось, наконец, присоединить к этому сравнению еще нечто немаловажное, именно о славе лица Моисеева, каковой славы никто не видел в новом завете телесными очами. Потому первая и казалась великою славою, так как поражала чувства и созерцаема была телесными очами, хотя вместе была и недоступна. А слава Нового Завета есть духовна. Но постижение этого превосходства последней недоступно было для немощных; потому та (ветхозаветная) слава более восхищала и привлекала их к себе. И так как он допустил уже такое сравнение, то старается показать и превосходство (новозаветной славы). Но так как это было очень трудно по причине немощи слушателей, то смотри, что он делает и какой способ употребляет для достижения своей цели: сперва он показывает это различие и превосходство чрез умозаключения, которые извлекает из вышесказанного. Если то (ветхозаветное) служение, говорит, было служение смерти, а это (новозаветное) есть служение жизни, то несомненно, что и слава последнего служения больше славы первого. Так как он не мог представить ее (новозаветной славы) очам телесным, то превосходство ее и показал чрез умозаключение, говоря: «Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно … то не гораздо ли более должно быть славно служение духа?», разумея под служением смерти закон. И смотри, какую великую осторожность наблюдает он в сравнении, чтобы не подать какого-нибудь повода еретикам. Он не сказал: (закон) виновник смерти, но: «служение смерти», так как закон служит к смерти, а не породил смерти. Виновник смерти был грех; а закон подверг осуждению за грех, и только обнаружил грех, а не произвел его; он яснее открыл зло, и только наказывал за зло, а не побуждал к злу; и служил не для того, чтобы производить грех или смерть, но чтобы наказывать того, кто грешит. А таким образом он был вместе и истребителем греха. В самом деле, когда он показывал грех столь страшным, то, очевидно, этим заставлял и убегать его. Как тот, кто берет в руки меч и умерщвляет осужденного, служит только орудием судьи, произносящего приговор, и хотя он умерщвляет, однако, не есть убийца, равно как и тот, кто произносит приговор и осуждает виновного, но виною смерти есть преступление наказываемого – так и здесь не закон умерщвляет, но грех. Он и умерщвлял и осуждал; закон же, наказывая преступника, отнимал силу у греха, укрощая его страхом наказания. Но (апостол) не удовлетворился одним только этим сравнением, чтобы убедить в превосходстве (Нового Завета), но присовокупил и другое нечто, сказав: «начертанное на камнях». Смотри, как он опять низлагает иудейскую гордость. В самом деле, закон был не что иное, как письмена. А письмена никакой помощи, вроде того как бывает в крещении, не доставляли и не сообщали находящимся под законом; но скрижали и начертания приносили смерть преступающим письмена. Видишь ли, как он исправляет иудейское любопрение, и самыми наименованиями отнимает превосходство у закона, называя его то «камнем», то «буквами», то «служением смерти», и еще «образованным» или «начертанным». Этим он показывает или то, что закон привязан к известному только месту, а не так, как дух, который присутствует везде, и во все вдыхает великую силу; или то, что письмена дышат великими угрозами, и такими угрозами, которые не могут быть уничтожены, но всегда остаются как вырезанные на камне. Потом, хотя, по-видимому, и хвалит древний (закон), но тут же вместе и обличает опять грубость иудеев. Сказав: «начертанное на камнях, было так славно», присовокупил: «что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево», что обличало в них великую слабость и плотяность. И опять говорит, что (иудеи) не могли взирать не ради славы скрижалей, но «по причине славы лица его преходящей». Этими словами он показывает, что не скрижали прославлены были славою, а тот, кто принес скрижали. Он не сказал, что они не могли взирать на скрижали, а говорит: «на лице Моисеево», равно как и не ради славы скрижалей, но: «по причине славы лица его». Но превознесши эту славу, смотри, как он опять унижает ее словом «преходящей». Впрочем, этим словом он не унижает Моисея, а только показывает временность славы его. Он не сказал, что она есть какая-нибудь нечистая или худая, но сказал только, что она престающая и имеющая конец. «То не гораздо ли более должно быть славно служение духа?». Теперь он уже с дерзновением высказывает превосходство Нового Завета, как уже не подлежащее сомнению. И смотри, что он делает – камень противополагает сердцу, а письмена духу. Потом, указав на следствия, которые должны произойти от того и другого (завета), он еще не сказывает, что действительно произошло от того и от другого; но показав следствие буквы (письма), т. е. смерть и осуждение, умалчивает еще о плодах Духа – жизни и правде, а говорит только о самом Духе, что подало ему случай к большому распространению речи. Новый Завет не только даровал жизнь, но и сообщил Духа, дающего жизнь, что важнее самой жизни. Поэтому он и сказал: «служение Духа».

μάλλον скорее, более. Вводит завершение обсуждения темы, начатое в ст. 7. έσται fut. ind. med. (dep.) от ειμί быть. Логический, а не хронологический fut. (Barrett).

Пророки сравнивали новый завет со старым (31 Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет,32 не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь.33 Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом.34 И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: "познайте Господа", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более.Иер. 31:31-34) и говорили о Духе и об этом внутреннем законе, который стал идеалом (26 И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное.Иез. 36:26,27). Таким образом, никто не мог отрицать, что Дух Божий в сердце человека лучше закона, записанного на Свитке, который можно видеть только глазами.

Напротив, христианское откровение само прославляет своих проповедников (6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.2 Кор. 3:6), как «служителей нового завета», «не буквы убивающей», т. е. закона ветхозаветного, угрожавшего наказания преступникам (Св. Златоуст), а «духа животворящего», т. е. благодати, чрез таинство крещения животворящей умерших грехами (Св. Златоуст).

И прославляет паче Моисея, покрывавшего пред народом … получаемым блеск лица своего покрывалом (7 Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, -8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа?9 Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания.10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего.11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.2 Кор. 3:7-11). «Ибо, – говорит Апостол, – если служение смертоносным буквам» (смертоносным потому, что они не только угрожали смертью нарушителям закона, но и не могли отвратиться от них), – если это служение «начертанное на камнях (разумеются скрижали закона), было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей (свет лица Моисеева блистал только временно, а потом потухал), то не гораздо ли более должно быть славно служение духа» (7 Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, -8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа?2 Кор. 3:7-8), а «оправдания» (9 Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания.2 Кор. 3:9)? Превосходство новозаветного служения над ветхозаветным так велико, по Апостолу, что слава служителей последнего, хотя бы самого блиставшего светом Моисея, даже и в сравнение не может идти со славой служителей нового завета. «То прославленное (т. е. ветхозаветное служение) даже не оказывается славным по причине преимущественной славы последующего» (10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего.2 Кор. 3:10); ибо оно не преходящее (как ветхозаветная религия), а пребывающее (11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.2 Кор. 3:11).

Весьма характерны слова Св. Златоуста о смертоносности букв ветхозаветного закона и животворности новозаветной благодати. «Закон, если поймает убийцу, то осуждает его на смерть, а если поймает убийцу благодать, то она освящает и оживляет его. Но что я говорю об убийце? Закон и того схватил и побил камнями, который собирал дрова в субботу! Вот что значит – письмя убивает! Напротив, благодать ловит бесчисленных человекоубийц и разбойников и, омывши их водами крещения, разрешает от прежних зол. Вот что значит: «дух животворит!|||»

Чтобы кому не показалось, что Апостол в сказанном выразил много самонадеянности, он показывает, что уверенность его проистекает из полноты откровения благодати, данной чрез Иисуса Христа, которая неизмеримо выше и жизненнее, нежели ветхозаветное письменное откровение, действовавшее на большинство убийственно, чрез осуждение за грехи. Посему насколько Новый Завет превосходнее Ветхого, настолько и служители должны иметь более достаточные силы и свойства, чтобы быть раздаятелями даров Духа Святого, а не передатчиками только письменных узаконений. Отсюда понятно, что Апостолы не только могут с уверенностью говорить о благотворном значении своего благовестия (как для себя, так и для верующих), но в праве ожидать себе и большей славы, нежели какой удостоился Моисей при даровании закона, когда на светлое лицо его Евреи не могли взирать. И такой чести удостоился Моисей, не смотря на то, что закон, полученный от него, вел людей подзаконных к осуждению; а благодать, даруемая чрез Апостолов, ведет к оправданию. Следовательно, все относящееся к последнему, должно иметь полноту вечной славы, пред которою должна меркнуть вся ветхозаветная слава, как имевшая временное, прообразовательное значение.

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Прежде Апостол сказал, что один завет написан на скрижалях каменных, а другой на сердцах плотяных. Но ему показалось, что такое различие еще не велико; а потому присовокупил, что прежний завет написан буквами и чернилами, а новый – Духом. Но как и сие различие еще не вполне могло возбудить его слушателей, то он указывает в них еще нечто такое, что́ сильно было окрылить их, т. е. то, что письмо убивает, а Дух животворит. Что же это значит? По Ветхому Завету грешник подвергается наказанию, а по Новому он прибегает к крещению и становится праведным, и сделавшись правым, он оживает, освободившись от смерти греха. Закон, если поймает убийцу, то осуждает его на смерть; а если постигает убийцу благодать, то она освящает и оживляет его. Благодатию крещения омываются грехи, заглаждаются прежние неправды; человек оживает, и всякая благодать напечатлевается в его сердце, как на скрижали»... Останавливаясь на раскрытии этой животворной силы Христианства, преосвящ. Феофан говорит: «мысль Апостола та, что она есть преславнее (Ветхого Завета), только слава сия не видимая, а умосозерцаемая, духовная. В церкви Божией сия невидимая внутренняя слава постоянно присуща. Но осязательно является действительность Духа только в лицах, долгим трудом и по́том очищающих себя от страстей... То важно и тем дорожить надо, чтоб в церкви всегда присуща была действенность Духа, и всегда в ней были ревнители, ревнующие востекать на высоту...» Но Апостолы и были наибольшими ревнителями спасения, а посему они-то и достойны наибольшей славы. Таким образом Апостол неприметно, но выразительно и с силою показывает необходимость не только доверия к ним, но и почтения, как носителям славы, ясно прославленным и славным делом их проповеди и непостыдным концом ее и венцом славы всей их деятельности, ублажаемой всеми истинными Христианами.

то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? Служение новому завету превосходит по своей значимости служение завету ветхому, поскольку оно осуществляется посредством и с помощью Духа Божия и служит жизни, а не смерти.

Служение духа, т. е. посвященное Св. Духу служение проповедников Евангелия.

Апостол служение закона нарек служением смерти, потому что закон наказывал преступников. Посему говорит он: если и там, где наказание и смерть, и писмена, начертанные на камнях, сообщающий это приял такую славу, что взирающие на лицо его не выносили издаваемого им сияния, то тем паче исполнятся большей славы служащие Божественному Духу. Ибо «служением Духа» Апостол назвал служащих Духу, как и, наоборот, «служением смерти» служивших закону, то есть Моисея, так как делает сравнение Моисея и проповедников благодати, и показывает, что тот сообщил написанные скрижали, а последние преподают благодать Всесвятого Духа, что закон наказывает, а благодать животворит, что слава, данная в удел Моисею, продолжалась малое время, а слава проповедников пребывает вовеки и что там один Моисей приобщился славы, а здесь приобщаются не апостолы только, но и уверовавшие чрез них. Потом Апостол, чтобы показать превосходство благодати, производит сравнение в обширнейшем виде.

В Новом же Завете, напротив первое дело есть дарование Духа, который, возрождая к новой жизни, живописал вместе в сердце и законы сей жизни, подавая силу не внешно только подавлять, но истреблять грех. Почему, противополагая новозаветное учреждение ветхозаветному, яко служению смерти, он назвал его служением Духа, давая разуметь, что служение Духа, по нему, то же есть, что служение жизни, то есть живое, из сердца исходящее, не внешними предписаниями определяющееся, а извнутри исходящее, как потребность сердца. Но таковым служение сие является только потому, что само есть плод благодати Святого Духа. Сознавая превосходство такого служения, и всякий со Апостолом воззовет: како не множае паче служение Духа будет в славе?

Так как назвал закон служением смерти, то естественно было назвать Евангелие служением жизни; но апостол дал ему название высшее – назвал его служением Духа. Ибо Новый Завет имеет силу сообщать не только жизнь, но – что гораздо важнее – Самого Духа, дающего жизнь. Тем славнее, значит, он в сравнении с законом.