2-ое послание к Коринфянам ап. Павла глава 1 глава 24 стих

Поскольку вера есть действие не необходимости, но свободной воли, Павел говорит: не потому, будто мы берем власть над верою вашею. Ибо власть предполагает причинность, обусловленную действием необходимости.

Апостол объясняет, почему он не приходит к коринфянам, призывая в свидетели Бога. Он щадил коринфян, поэтому и не приходил в Коринф. Если бы пришел раньше, то должен был бы проявить свою власть и осудить за те безобразия в приходе, которые они не исправили. Так что причина в них. Ради них он нарушил слово и задержался. Но это не значит, что апостолы имеют власть над верой коринфян. Вера есть действие по необходимости, но свободной воли. Апостол хочет «споспешествовать радости» их. Апостол специально приходит, чтобы у коринфян была радость. Как обычно, апостол Павел здесь проявляет смирение. По этому принципу святые апостолы жили всегда.

Феодорит Кирский так говорит о словах апостола Павла: «Так выразился апостол как бы из предосторожности. Поелику некоторые, вероятно, говорили: “Что же это? Для того ли мы уверовали, чтобы принять на себя рабство, чтобы наказывал ты нас властительски?” — то по необходимости присовокупил: сказал это я не как властвующий над вами, но как споспешник духовного вашего веселия: “верою бо стоите”».

Апостол Павел говорит, что не для того он так сказал, чтобы показать свою власть над коринфянами, а чтобы они уверовали для радости, и власть апостолов служит для их радости. Это очень важный принцип церковный власти. Для чего мы послушны духовникам? Для того чтобы научиться Христовой радости! Если человек не учится Христовой радости, то зря он к духовнику ходит. Какой смысл? Если он не учится радоваться в Господе, если он ходит и всё время унывает, какой смысл его общения с духовником? Однажды Варсонофий Оптинский, когда еще в миру был полковником, посетил Оптину пустынь. И, уезжая, решил преподобному Иосифу, старцу, сказать, что чувствует свое недостоинство, что печалится и жалеет, что он такой грешный человек. Преподобный Иосиф всполошился и говорит: «Да что вы, что вы! Бес на вас напал! Приберегитесь! Это явно дьявол на вас нападает: отсюда никто неутешным не уезжает, вам нужно остаться. Вам нужно успокоиться. Надо в радости отсюда уезжать. А то, ишь ты! Унылым уезжать!» Нельзя бывать в таких святых местах и не получать духовной радости. Не положено нам быть печальными — учиться нам надо Христовой радости! Но она доступна только тем, кому Бог простил грехи. Давайте будем, благодаря нашим духовникам, учиться Христовой радости. Да поможет нам в этом Господь.

будто мы берем власть над верою вашею - Павел имеет власть над коринфской общиной в вопросах церковной дисциплины, но не в области веры.

Я же свидетелем Бога призываю на душу мою, что, щадя вас, не пришел я в Коринф, то есть из-за тех недостатков их, которые подверг осуждению и в которых изобличил их в Первом Послании. Ибо хотя мы не господствуем над верою вашею, однако споспешниками ока­зываемся радости вашей, ибо верою (вы) стоите, — то есть верой (в вере), которую я дал вам, (тверды).

В прочитанном отрывке из Второго послания к Коринфянам апостола Павла речь идёт о принципиальных моментах христианской жизни: о вере, о служении, о радости в Духе Святом.

Почитая и восхваляя святых апостолов Христовых, этих первых проповедников евангельской Вести о спасении, нам сейчас даже трудно себе представить всю непостижимую сложность их задачи и оценить успех их миссии, особенно в языческом міре. Речь идёт не только о преодолении тысячелетиями укоренявшегося многобожия в народном сознании, не только о донесении до людей мысли о Божественной жертве во искупление рода человеческого, – мысли, представлявшейся иудеям соблазном, а эллинам безумием (1 Кор. 1:23). Речь идёт также о формировании новой жизни во Христе, о новых отношениях между людьми, о преодолении веками складывавшихся отношений «господин – раб», «начальник – слуга», которые казались естественными и незыблемыми.

Сегодня нам кажутся привычными утверждения о человеческом достоинстве, о равенстве людей в отношении их прав и обязанностей. Но ведь так было далеко не всегда. В міре, окружавшем апостола Павла, над такими утверждениями просто посмеялись бы. И смеялись. И не только в том древнем міре, но и значительно позже, вплоть до наших дней, этим идеям достоинства и равенства противостояло оправдание власти сильных и богатых – наподобие того, как это происходит в животном міре борьбы за существование. Такие казавшиеся простыми и естественными представления переносились в религиозную сферу. Языческие боги, подобные капризным и своевольным господам, могли по своему произволу распоряжаться человеческими жизнями, судьбами своих рабов: одних возвеличивать и миловать, других унижать и губить. И смертному человеку оставалось только молить богов о снисхождении, воспевать их величие и ублажать их всевозможными жертвоприношениями.

Представить себе, что эти боги – и уж тем более Единый над всеми Бог – вместо того чтобы принимать жертвы станут сами жертвовать ради ничтожных людей, – это казалось абсурдом и безумием. И вот в этом міре архаического сознания прозвучали слова Иисуса Христа: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою ... Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:42-45). – Да, это не логика земного царства, она непривычна, но это – евангельская логика. И Апостол Павел призывает: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2:5). Всё в этой новой логике Царствия Божия переворачивается, все прежние разделения и границы теряют свой смысл. Сын Божий, Господь, принимает образ раба, господа становятся слугами. Вот и апостолы – не господа, но, как пишет Павел, слуги, работники, призванные нести радость. Это новизна казалась непостижимой. Но за два тысячелетия, протёкшие со времени земной жизни Иисуса Христа, многое радикально изменилось. Конечно, и до сих пор в міре существует презрительная надменность и льстивое пресмыкательство, насилие и страдание от такового. Но теперь уже мало кому взбредёт на ум утверждать, что это нормально, что так и должно быть. И этот неоспоримый сдвиг в сознании людей произошёл под воздействием Евангельской проповеди.

Этот сдвиг охватил сейчас всё человечество. А начиналось всё с малого, незаметного как горчичное зерно, с миссионерской деятельности Апостола Павла и его коллег по апостольству. Насколько горьким было это горчичное зерно, мы знаем из жизнеописаний святых апостолов, многие из которых стали мучениками. Вот и апостол Павел в своём послании к Коринфянам перечисляет тяжкие скорби, которые ему пришлось претерпеть во время своей деятельности. Помимо внешних трудов и бедствий ему пришлось выдержать немалые заботы и огорчения в личном общением со своими духовными детьми. Да так ведь бывает и со всеми родителями: дети доставляют им немало забот и беспокойства. Апостол пишет о том, что кроме посторонних трудностей у него «ежедневно стечение людей, забота о всех церквах». «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?», – восклицает он (2 Кор. 11:28-29).

Поскольку ваша радость, говорит Павел, есть и наша, то я не пришел к вам, чтобы не ввергнуть вас в уныние и не увеличить своей печали, но остался, чтобы вы возрадовались своему исправлению лишь от моей угрозы.

κυριεύομεν praes. ind. act. от κυριεύω господствовать, властвовать, συνεργός коллега, χαρά paдость. πίστις вера; здесь instr. dat. (Barrett) или 10c., указывающий на область действия (Plummer). έστήκατε perf. ind. act. от ΐστημι perf. стоять. Подчеркивает упорство.

Отстранив всякую тень от христианского учения, которую дерзкие умники наводили на него, вследствие изменчивости планов путешествия проповедников его, Апостол указывает одну из ближайших причин изменения плана его путешествия. Причина эта заключалась в желании не нарушить духовно-приятных отношений посредством усиленного воздействия на их веру, так как это могло быть неблагоприятным давлением на свободу их веры, которая в Коринфянах отличалась достодолжною стойкостью. По словам св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как бы так: «Я не пришел к вам, чтобы не ввергнуть вас в уныние, – чтобы дать вам случай радоваться своему исправлению только от заочной моей угрозы. Мы все делаем для вашей радости, о сем только и заботимся». Считая свое уверение очень важным, Апостол призывает в свидетели верности своего слова Бога, видящего все наши помышления, и входит в обстоятельное рассмотрение того, что бы вышло, если бы предначертанный план был исполнен.

Сказал я, говорит, так: «яко щадя вас не приидох в Коринф» не потому чтобы я был господин над вами по вере вашей, то есть, имел власть и господство над вами по той причине, чтобы верные: мы, Апостолы, не господа над вами, хотя вы и приняли веру во Христа, но споспешники радости вашей, поколику вы пребываете тверды в вере. Какой же радости был споспешником Павел? Радости духовной, которая входит в сердца верующих, когда они исполняют заповеди Божии. О сей-то радости сказал Спаситель мира: «сия глаголах вам, да радость моя в вас будет, и радость ваша исполнится» (Ин. 15:11). Каким же образом Павел был споспешником сей духовной радости? Уча Божиим законам, утверждая добродетельных, претя грешникам и обращая их на путь спасения. Сей самый смысл, как явствует, содержится и в следующих словах:

Если Ап. сказал, что он из пощады к Коринфянам не хотел прийти в Коринф, то и этим он вовсе не хотел сказать, что ему предоставлено какое либо деспотическое право над верою Коринфян. Он только хочет порицаниями и похвалами возбудить эту веру. Ему, напротив, хочется быть участником их радости, а этой радости и помешало бы его преждевременное прибытие в Коринф, когда Коринфяне еще не исправили своих недостатков. И вообще относительно веры Коринфян Ап. не имел ничего сказать Коринфянам — в вере они тверды, хотя имеют недостатки в других отношениях (Феофил.). — Ясно отсюда, что на Апостола взводили обвинение, будто он вполне отрицательно относится и к самой вере Коринфян, не придавая ей никакого значения, что, разумеется, Коринфянам было обидно предположить.

Апостол говорит следующее: я никоим образом не сетую на вашу веру, ибо уверен в ее здравии, но есть у вас другие прегрешения, в исправлении которых вы нуждаетесь.

Так выразился Апостол как бы из предосторожности. Поелику некоторые, вероятно, говорили: «Что же это? Для того ли мы уверовали, чтобы принять на себя рабство и чтобы наказывал ты нас властительски?» — то по необходимости присовокупил: сказал это я не как властвующий над вами, но как споспешник духовного вашего веселия: «верою бо стоите».

Сказал выше: щадя вас, не пришел к вам. Это – щадя могло показаться иным слишком властительским тоном, как будто он считал себя вправе делать с ними и их верою что хочет. Могли подумать: «Что же это? Для того ли мы уверовали, чтобы принять на себя рабство и чтобы наказывал ты нас властительски?» (Феодорит). Предотвращая это, Апостол пишет: это сказал я не потому, чтобы властвовать над верою вашею; вера – дело свободы; хотите – веруйте, хотите – нет. «Нежелающего верить кто властен принудить к вере?» (святой Златоуст). Но когда вы вступили в область веры, то должны быть во всем верны вере. И я блюститель сей верности. По долгу моему не могу оставить без исправления ваших неисправностей. Все, чему учил я вас и что завел у вас, не мое, а Божие; ничем из того поступиться не могу. Коль скоро оказываетесь неисправными, я должен исправлять вас, а это горько для вас. Я же не хочу быть виновником вашей скорбности, а хочу, чтоб от меня лично всегда вам исходило одно радостное. Вот в каком смысле сказал я: щадя вас... не хотя вас огорчить, а напротив, всегда и всем споспешествовать вашей радости. Ибо когда вы исправитесь от одного заочного моего вразумления, для вас не будет в этом ничего скорбного; напротив, вы ощущать будете радость самоохотного исправления; и когда после сего прийду к вам, мне будет радостно видеть вас исправными, и вам будет радостно встретить меня и видеть радующимся о вас. Итак, я пощадил вас, чтобы быть споспешником вашей радости. «Я не пришел к вам, чтобы не ввергнуть вас в уныние, – чтобы дать вам случай радоваться своему исправлению только от заочной моей угрозы. Мы все делаем для вашей радости, о сем только и заботимся» (святой Златоуст). Верою бо стоите. Мысль ясна; но в какой связи она здесь стоит, не видно. Феофилакт пишет: «Что касается до веры, то вы в ней стоите (εστηκατε – установились, тверды). В других отношениях вы пошатнулись; и если бы виновные в том остались неисправившимися, я должен бы был на них налегнуть и тем опечалить их (и вас всех) и себя самого». Так и Экумений. Святой Златоуст не выражает этого, но, держа ту же мысль, вводит в намерения Апостола, почему он об этом сказал: «Смотри, с какою опять осторожностию говорит он; не стал снова упрекать их, потому что очень довольно уже обличил их в первом послании, и они после того показали уже некоторую перемену в жизни. Если же бы и после сей перемены они услышали те же упреки, какие и прежде, то сие могло бы погубить их (ввергнуть в уныние или отчаяние). Почему сие послание и написано с большею кротостию, нежели первое». Итак, Апостол сказал это, чтоб ободрить коринфян и поднять их дух, одобрив их в этом главном отношении. Но, может быть, у Апостола здесь такая мысль, как бы он говорит: ведь вы верующие; вера давала вам и довольно побуждений, и довольно силы к тому, чтоб исправить все неисправности к собственному вашему удовольствию и к моей радости. Вот почему я уверен был, что буду споспешником вашей радости, если предоставлю вам самим исправиться, помянув только о неисправностях. Этим я точно оказал щадение вас; но почему это сделал я, причиною тому моя уверенность, что вы верою стоите.

Не потому, будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей. Так как сказанное отзывалось властью (ибо щадить других может тот, кто имеет власть наказать их), то смягчает жесткость речи: не потому, говорит, сказал я, что щажу вас, что хотел бы властвовать над вашей верой, ибо вера – дело произволения и никого не понуждают к вере против воли, но, почитая вашу радость своею радостью, я не пришел для того, чтобы не ввергнуть вас в печаль и не опечалиться самому. Ибо я все делаю для вашей радости, и остался для того, чтобы только угрозой исправить согрешивших и вам не причинить никакой скорби. Ибо верою вы тверды. С кротостью беседует с ними, так как в первом послании довольно уже поразил их. Слова его значат следующее: что касается веры, то вы в ней стоите, и я не имел причины жаловаться на вас, но в прочем вы поколебались, и если бы не исправились и я восстал бы на вас, то и вас опечалил бы, и себе причинил бы печаль.