2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 1, стих 24. Толкования стиха

Я не тороплюсь придти к вам, потому что я не желаю показывать своей власти над вашей верой, слабой, требующей иногда строгого исправления. Но мне приятнее быть участником, споспешником вашей радости, а не свидетелем скорби и борьбы вашей с вашей же леностью и упорством. Теперь и я вместе с вами радуюсь за вас: ибо вы верою тверды. Вы тверды верою, т. е. отчасти утвердились после моего письма к вам, как мне сообщено об вас, а также лучшие из вас постоянно оставались твердыми в вере, несмотря на окружающие их соблазны и нестроения.

Апостол объясняет, почему он не приходит к коринфянам, призывая в свидетели Бога. Он щадил коринфян, поэтому и не приходил в Коринф. Если бы пришел раньше, то должен был бы проявить свою власть и осудить за те безобразия в приходе, которые они не исправили. Так что причина в них. Ради них он нарушил слово и задержался. Но это не значит, что апостолы имеют власть над верой коринфян. Вера есть действие по необходимости, но свободной воли. Апостол хочет «споспешествовать радости» их. Апостол специально приходит, чтобы у коринфян была радость. Как обычно, апостол Павел здесь проявляет смирение. По этому принципу святые апостолы жили всегда.

Феодорит Кирский так говорит о словах апостола Павла: «Так выразился апостол как бы из предосторожности. Поелику некоторые, вероятно, говорили: “Что же это? Для того ли мы уверовали, чтобы принять на себя рабство, чтобы наказывал ты нас властительски?” — то по необходимости присовокупил: сказал это я не как властвующий над вами, но как споспешник духовного вашего веселия: “верою бо стоите”».

Апостол Павел говорит, что не для того он так сказал, чтобы показать свою власть над коринфянами, а чтобы они уверовали для радости, и власть апостолов служит для их радости. Это очень важный принцип церковный власти. Для чего мы послушны духовникам? Для того чтобы научиться Христовой радости! Если человек не учится Христовой радости, то зря он к духовнику ходит. Какой смысл? Если он не учится радоваться в Господе, если он ходит и всё время унывает, какой смысл его общения с духовником? Однажды Варсонофий Оптинский, когда еще в миру был полковником, посетил Оптину пустынь. И, уезжая, решил преподобному Иосифу, старцу, сказать, что чувствует свое недостоинство, что печалится и жалеет, что он такой грешный человек. Преподобный Иосиф всполошился и говорит: «Да что вы, что вы! Бес на вас напал! Приберегитесь! Это явно дьявол на вас нападает: отсюда никто неутешным не уезжает, вам нужно остаться. Вам нужно успокоиться. Надо в радости отсюда уезжать. А то, ишь ты! Унылым уезжать!» Нельзя бывать в таких святых местах и не получать духовной радости. Не положено нам быть печальными — учиться нам надо Христовой радости! Но она доступна только тем, кому Бог простил грехи. Давайте будем, благодаря нашим духовникам, учиться Христовой радости. Да поможет нам в этом Господь.

Я же свидетелем Бога призываю на душу мою, что, щадя вас, не пришел я в Коринф, то есть из-за тех недостатков их, которые подверг осуждению и в которых изобличил их в Первом Послании. Ибо хотя мы не господствуем над верою вашею, однако споспешниками ока­зываемся радости вашей, ибо верою (вы) стоите, — то есть верой (в вере), которую я дал вам, (тверды).

В прочитанном отрывке из Второго послания к Коринфянам апостола Павла речь идёт о принципиальных моментах христианской жизни: о вере, о служении, о радости в Духе Святом.

Почитая и восхваляя святых апостолов Христовых, этих первых проповедников евангельской Вести о спасении, нам сейчас даже трудно себе представить всю непостижимую сложность их задачи и оценить успех их миссии, особенно в языческом міре. Речь идёт не только о преодолении тысячелетиями укоренявшегося многобожия в народном сознании, не только о донесении до людей мысли о Божественной жертве во искупление рода человеческого, – мысли, представлявшейся иудеям соблазном, а эллинам безумием (1 Кор. 1:23). Речь идёт также о формировании новой жизни во Христе, о новых отношениях между людьми, о преодолении веками складывавшихся отношений «господин – раб», «начальник – слуга», которые казались естественными и незыблемыми.

Сегодня нам кажутся привычными утверждения о человеческом достоинстве, о равенстве людей в отношении их прав и обязанностей. Но ведь так было далеко не всегда. В міре, окружавшем апостола Павла, над такими утверждениями просто посмеялись бы. И смеялись. И не только в том древнем міре, но и значительно позже, вплоть до наших дней, этим идеям достоинства и равенства противостояло оправдание власти сильных и богатых – наподобие того, как это происходит в животном міре борьбы за существование. Такие казавшиеся простыми и естественными представления переносились в религиозную сферу. Языческие боги, подобные капризным и своевольным господам, могли по своему произволу распоряжаться человеческими жизнями, судьбами своих рабов: одних возвеличивать и миловать, других унижать и губить. И смертному человеку оставалось только молить богов о снисхождении, воспевать их величие и ублажать их всевозможными жертвоприношениями.

Представить себе, что эти боги – и уж тем более Единый над всеми Бог – вместо того чтобы принимать жертвы станут сами жертвовать ради ничтожных людей, – это казалось абсурдом и безумием. И вот в этом міре архаического сознания прозвучали слова Иисуса Христа: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою ... Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:42-45). – Да, это не логика земного царства, она непривычна, но это – евангельская логика. И Апостол Павел призывает: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2:5). Всё в этой новой логике Царствия Божия переворачивается, все прежние разделения и границы теряют свой смысл. Сын Божий, Господь, принимает образ раба, господа становятся слугами. Вот и апостолы – не господа, но, как пишет Павел, слуги, работники, призванные нести радость. Это новизна казалась непостижимой. Но за два тысячелетия, протёкшие со времени земной жизни Иисуса Христа, многое радикально изменилось. Конечно, и до сих пор в міре существует презрительная надменность и льстивое пресмыкательство, насилие и страдание от такового. Но теперь уже мало кому взбредёт на ум утверждать, что это нормально, что так и должно быть. И этот неоспоримый сдвиг в сознании людей произошёл под воздействием Евангельской проповеди.

Этот сдвиг охватил сейчас всё человечество. А начиналось всё с малого, незаметного как горчичное зерно, с миссионерской деятельности Апостола Павла и его коллег по апостольству. Насколько горьким было это горчичное зерно, мы знаем из жизнеописаний святых апостолов, многие из которых стали мучениками. Вот и апостол Павел в своём послании к Коринфянам перечисляет тяжкие скорби, которые ему пришлось претерпеть во время своей деятельности. Помимо внешних трудов и бедствий ему пришлось выдержать немалые заботы и огорчения в личном общением со своими духовными детьми. Да так ведь бывает и со всеми родителями: дети доставляют им немало забот и беспокойства. Апостол пишет о том, что кроме посторонних трудностей у него «ежедневно стечение людей, забота о всех церквах». «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?», – восклицает он (2 Кор. 11:28-29).

В отрывке 1:15–2Павел говорит об изменении своих первоначальных намерений. Вместо личного посещения, он отправил строгое послание. Это было изменением тактики. Но основание Павлова отношения к Коринфянам оставалось неизменным. Оно заложено в Боге, обетование Которого получило исполнение во Христе, и Который дал залог Духа в сердца наши (1:17–22). Павел прямо говорит о Св. Троице. А мысль о даре Св. Духа, который, как некий залог (5:5, Еф. 1:13–14) или начаток (ср. Рим. 8:23), дается верующим уж теперь, в предвосхищении грядущей полноты, есть одна из излюбленных мыслей Павла. Если же он отказался от посещения Коринфа, то это объясняется его любовью к ним и сознанием, что в вере они устояли (в русском переводе: тверды). Руководящее Павлом начало любви сказывается и в том, что он настаивает на прощении обидчика (2:5–11).

Отстранив всякую тень от христианского учения, которую дерзкие умники наводили на него, вследствие изменчивости планов путешествия проповедников его, Апостол указывает одну из ближайших причин изменения плана его путешествия. Причина эта заключалась в желании не нарушить духовно-приятных отношений посредством усиленного воздействия на их веру, так как это могло быть неблагоприятным давлением на свободу их веры, которая в Коринфянах отличалась достодолжною стойкостью. По словам св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как бы так: «Я не пришел к вам, чтобы не ввергнуть вас в уныние, – чтобы дать вам случай радоваться своему исправлению только от заочной моей угрозы. Мы все делаем для вашей радости, о сем только и заботимся». Считая свое уверение очень важным, Апостол призывает в свидетели верности своего слова Бога, видящего все наши помышления, и входит в обстоятельное рассмотрение того, что бы вышло, если бы предначертанный план был исполнен.

 Говорю как перед Богом, говорит, что я не пришел в Коринф прямо из Ефеса потому, что не хотел огорчить и вас и себя, когда услышал, что в вашем обществе есть неисправности, которые лучше самим вам исправить до моего прихода, чем мне самому прийти и наказать за них неисправных, щадя вас, не пришел к вам. Чтобы эти слова не показались кому-либо обидными в том смысле, что он берет на себя власть делать с ними и их верою что хочет, святой Павел объясняет смысл своих слов.
 Щадя вас, я сказал, говорит, не потому, чтобы властвовать над верою вашею, вера – дело свободы, хотите веруйте, хотите нет. Нежелающего верить кто властен принудить к вере? (Златоуст). Но когда вы вступили в область веры, то должны быть во всем верны вере. И я блюститель этой верности, поэтому по долгу моему не могу оставить без исправления ваших неисправностей. Все, чему учил я вас, и что завел у вас, не мое, а Божие, ничем из этого не могу поступиться. А потому, коль скоро оказываетесь неисправными, я должен исправлять вас, а это горько для вас. Я же не хочу быть виновником ваших огорчений, а хочу, чтобы от меня исходило к вам одно радостное. Вот в каком смысле сказал я – щадя вас, не хотя вас огорчить, а напротив, всегда и всем содействовать вашей радости. Так и должно быть. Неисправные сами исправятся, и мне будет, когда после приду к вам, радостно видеть вас исправными. Ведь я уверен, что вы твердо стоите в вере, чтобы исправить свои недочеты.

Ап. Павел, желая защитить искренность своего образа действий, приводит в свидетели свою совесть, повелевающую ему поступать прямодушно, по благодати Божией, а не по лукавым расчётам, которые он называет «плотскою мудростью» (2 Кор. 1:12). Апостол объясняет изменение плана своего путешествия: вместо того, чтобы идти из Ефеса в Коринф по пути в Македонию и обратно (2 Кор. 1:16), о чем, вероятно, он сообщал коринфянам до написания 1-го послания, он идет через Македонию (1 Кор. 16:5). Из этого не должно допускать мысли о непостоянстве Апостола, будто у него слово то «да», то «нет» и что он действует «по плоти» (2 Кор. 1:17). Его благовестие о Христе всегда и везде одно и то же, как неизменен Сам Христос, в Котором всегда «да» и «аминь», т. е. неизменная истина. Причиной же перемены плана, задержки прихода в Коринф и избрание более длинного пути к ним было желание Апостола дать время Коринфянам исправиться, самим наказать кровосмесника, чтобы не огорчать их строгими мерами апостольской власти: «щадя вас, я доселе не приходил в Коринф» (2 Кор. 1:23).