2-ое послание к Фессалоникийцам ап. Павла, Глава 3, стих 14. Толкования стиха

Если же увещевания апостола Павла не возымеют действия, фессалоникийцы должны прекратить с таким человеком всякое общение.

Несмотря на надежду на спасение фессалоникийцев, которую всё время выражает Павел, он не исключает осуждение не которых членов общины за то, что их жизнь никак не изменилась и осталась прежней. Церковь не только непрерывно пополняется, она может исключать тех, кто не оказывает ей повиновения и не следует церковной дисциплине.

Гл. 3 начинается с просьбы о молитве (ст. 1–2), содержит отдельные практические указания (стт. 3–16) и кончается собственноручной припиской или, по-нашему, подписью (стт. 17–18). Наибольшее внимание Апостол уделяет вопросу о бесчинных, т. е. о людях, которые были склонны уклоняться от труда и жить на чужой счет (стт. 6–13). Павел ставит в пример самого себя (стт. 7–9), напоминая предписанное им общее правило: кто не хочет трудиться, тот и не ешь (ст. 10), и ссылается на дошедшие до него слухи (ст. 11). Очевидно, сказанного в первом послании (ср. 4:9–12) было недостаточно. В науке существует мнение, связывающее нерасположение Фессалоникийцев к труду с напряженностью эсхатологического ожидания. Стт. 14–15 посвящены вопросам церковной дисциплины: Апостол повелевает с властью, но даже в непокорном видит не врага, а брата. К такому же отношению он призывает и Фессалоникийцев. Собственноручная приписка Апостола (стт. 17–18) есть заключительное пожелание благодати, которым, в той или иной форме, заканчиваются все послания ап. Павла (ср., напр., Рим. 16:20в, 2Кор. 13и т. д.), но которое только в исключительных случаях (2 Фесс. 3:17–18, ср. еще 1 Кор. 16:21–24, Кол. 4:18) апостол сопровождает указанием, что делает его собственноручно. В прежнее время думали, что ап. Павел диктовал свои послания кому-нибудь из своих учеников и подписывал пожеланием благодати. В настоящее время наука склоняется к тому, что ап. Павел, как и другие его современники, не диктовал своих писем, а давал задание секретарю, который и изготовлял, по указаниям апостола, текст письма. Этот текст апостол исправлял и снабжал своею подписью. Такие подписи – другою рукою! – и тоже в форме пожелания, напр., будь здоров, дошли до нас и на некоторых древних папирусах. Имя секретаря в посланиях ап. Павла обыкновенно упоминается, чаще всего, в заголовке, рядом с именем апостола – это, по большей части, Тимофей. В Рим. писавший его Тертий сам назвал свое имя в конце послания (ср. 16:22). Подпись апостола удостоверяла подлинность послания и, в оригинале, выделялась своим почерком, отличным от того, которым было писано послание. Если в указанных трех случаях апостол отмечает собственноручный характер подписи, позволительно думать, что почерк послания был тот же, что и почерк подписи, иначе говоря, что 2 Фесс., 1 Кор. и Кол. были писаны ап. Павлом от руки от начала до конца, так же точно, как Гал. (ср. 6:11) и Филим. (ср. 19). После того, что стало известно Павлу о распространении в Фессалонике подложных посланий, которые приписывались ему (ср. 2:2), его забота о заверении подлинности 2 Фесс. не должна казаться излишнею.

Сравни 1 Кор. 5:9–13.

+++Примечания к Апостолу и Апокалипсису в обличение штундистов и подобных им сектантов. Владимир-на-Клязьме, 1904. С. 114++

Вы же, братия, не стужайте доброе творяще (2 Фес. 3:13–15), т. е. не унывайте и не ослабевайте вообще от непрерывных трудов и подвигов доброделания и в частности не уставайте благотворить. Аще же кто не послушает словесе нашего посланием, сего назнаменуйте (имейте на замечании) и не примешайтеся ему, да посрамится: и не аки врага имейте его, но наказуйте якоже брата (2 Фес. 3:14). Очевидно, что Апостол заповедует не отлучение от церкви бесчинников Солунских, которого они собственно и не заслуживали, а только временное житейское отчуждение от них с целю усрамления и вразумления. Вот слова Св. Златоуста по поводу апостольского увещания Солуянам: «Апостол не позволяет, чтобы наказание простиралось дальше надлежащей меры. Ибо как выше сказав: “аще кто не хочет делати, ниже да яст” – из опасения, чтобы не погибли от голода, прибавил: “вы же не стужайте, доброе творяще”; так и теперь, сказав “отлучайтеся и не примешайтеся ему”– потом из опасения, чтобы это самое не отделило его от общества, Апостол прибавил: «и не яко врага имейте его, но наказуйте, якоже брата|||».

Трудящимся (же) Апостол заповедует не тяготиться деланием добра, как вообще, так и по отношению к нетрудящимся, ибо всегда добрый труд имеет цену сам в себе, которую и получает пребывающий в нем равно как и в благотворении, хотя бы им пользовались недостойные (это вина их, а не благотворящего), но действительно нуждающиеся. Апостол только советует: знать таковых недостойных лиц, не входить с ними в тесное общение, чтобы этим самым пристыдить их, однако не относиться к ним враждебно, а душевно пребывать с ними в братском общении и, при удобстве, вразумлять их.

«Итак, что же?» вопрошает св. Иоанн Златоуст: «если он (праздный) от нас всегда будет получать в изобилии, то навсегда останется праздным? Против этого, говорит (Апостол), я указал вам легкое врачевство, именно: отделяйтесь от такого человека, т.е, не придавайте ему дерзновения, показывайте вид, что вы гневаетесь на него. Это немаловажно. Так мы должны наказывать брата, если действительно желаем того, чтобы он исправился. Ибо скажи мне, если бы ты имел брата по плоти, то неужели бы ты оставил его без помощи тогда, когда бы он умирал с голоду? Я не думаю; но вероятно, ты позаботился бы об исправлении его. Таким образом Апостол не позволяет, чтобы наказание простиралось дальше надлежащей меры. Сказав: отлучайтеся и не примешайтеся ему, – потом из опасения, чтобы это самое не отрешило его от общества братий, и, усомнившись тогда в самом себе, он мог бы вскоре погибнуть, если бы ему было отказано в ободрении, Апостол прибавил: и не аки врага имейте его, но наказуйте якоже брата. Вразумляйте, как брата, сказал Апостол, а не оскорбляйте, как врага. Кто вразумляет своего брата, тот делает это не всенародно, не выставляет его торжественно на позор, но исполняет это втайне и с большою осторожностию, скорбя и сокрушаясь, и со слезами и с плачем».

Но не следует слишком снисходительно относиться к ослушникам апостольских предписаний. Если кто — говорит ап. не послушает этого нашего слова, дошедшаго или имеющаго дойти до него посредством этого моего послания (επιστολής — с членом), того заметьте для себя (σημείοϋσθε), как такого, котораго следует избегать. Не следует поступать с ним как с врагом, совсем забыть о нем, но должно наводить его на истинный путь как брата, хотя при этом, конечно, всетаки, нельзя не прибегать к мерам строгости 

На примере своего собственного бескорыстного служения и содержания себя своим трудом, Апостол и к другим предъявляет требование: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10). Это остается универсальным принципом отношения к труду и по сей день. Труд с точки зрения христианства – необходимое условие нормального духовно-телесного развития человека. Праздность, тунеядство всегда вредны и преступны – именно поэтому Апостол так сурово осуждает их. Не желающих трудиться надо «увещевать и убеждать... чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб» (2 Фес. 3:12), т. е. трудились для собственного пропитания. Не следующего этим наставлениям Апостол советует иметь на замечании и не общаться с ними, «чтобы устыдить его» (2 Фес. 3:14). Чтобы такое отчуждение ослушника не удалило от веры, Апостол прибавил: «Не считайте его за врага, а вразумляйте; как брата» (2 Фес. 3:15).

Затем так строго обличал бесчинно ходящих и такие давал им заповеди Апостол, чтоб они исправились и не срамили собою христианского общества, долженствующего быть чистым и святым во всех своих членах и во всех отношениях. Но если наконец они не окажут послушания и пребудут в своей неисправности, то вот какое дано распоряжение: назнаменатъ их и не примешиваться к ним, и, однако ж, не питать к ним неприязненных чувств, а вразумлять, как братьев.

Первое, что надлежало сделать, это назнаменатъ. Что это за назнаменание и для кого оно? Для Апостола Павла или для солунян? Древний наш славянский перевод дает ту мысль, что солунское христианское общество, или предстоятели их, объявив неисправным повеление Апостола им и о них и видя, что они не исправляются, Должны были дать знать о них святому Павлу особым посланием, означив их поименно в этом послании, для дальнейших его распоряжений, подобных, например, тем, какие делал он потом в Коринфе относительно кровосмесника. Естественность, соответствие ходу речи и греческому тексту заставляют стать на сторону такого перевода и понимания. Ибо если о неисправных дано было знать Апостолу и если потом надлежало им объявить, что пишет о них Апостол, то они, должно быть, всем были явны, и означать их для солунян не было никакой необходимости. С этого момента объявления им воли апостольской начиналось и непримешивание к ним без особых на то распоряжений, которое и прекращалось в отношении к иным, как только те исправными являлись. И на замечании их иметь было бы делом ни к чему не ведущим. Ожидалось не это, а что-либо более строгое. Оказались неисправные; об них дано знать, или узнал Апостол и пишет строгое обличение и увещание; объявлено все это неисправным; если они исправились — хорошо; а если не исправились, что дальше ожидается? — Ожидается, что об них дадут знать Апостолу, для дальнейших распоряжений. Таков самый простой и естественный ход дела. И нет сомнения, что такова была мысль Апостола: дайте мне знать о нем посланием, а сами между тем не примешивайтесь ему, не с враждебными чувствами, а чтоб пристыдить и вразумить, как брата, любовию.

Другие назнаменание понимают — для солунян: означьте его для себя, или имейте его на замечании. При этом слово: посланием — δια της επιστολης, соединяют не с назнаменуйте, а с словесе нашего, так: кто не послушает слова нашего, чрез это послание вам изрекаемого или сообщаемого, того имейте на замечании, или заметьте для себя. Но такое сочетание слов может быть и не принято, ибо в таком случае ожидалось бы λογω... τω δια... Как этого нет, то перевод становится натянутым и произвольным. При нем надо доразумевать: изрекаемого, или сообщаемого, чтоб вышла мысль; тогда как с назнаменуйте оно вяжется естественно и не требует дополнений; назнаменуйте посланием. Дало бы особый вес этому пониманию толкование древних наших толковников. Но слова святого Златоуста на это речение: «сего знаменуйте, — следовательно, заповедует творить сие, дабы не были скрываемы (такого рода поступки или таковые лица)», — не могут быть решительно обращаемы в пользу такого понимания, особенно если взять во внимание, что он читал словесе не нашего, а вашего; при таком чтении — δια της επιστολης — естественно должно было отходить к назнаменуйте. Блаженный Феодорит, святой Дамаскин и Феофилакт не делают об этом никакого замечания. Только Экумений написал: «Сего назнаменуйте, чтоб не укрылся от вас (или не безызвестен был вам)». Очевидно, что при таком отношении наших древних толковников к сему месту, понимание его в последнем смысле может быть необязательно и, по меньшей мере, оставлено на свободу. Для нас же славянский перевод и мысль, с ним соединяемая, должны взять перевес. К нему и склоняемся.

И не примешайтеся ему. Ко мне отпишите, а с ним не общитесь. Не примешайтеся, по-гречески стоит такое слово, каким означают, когда кто вмешивается в толпу и там сливается с общею массою, как, например, вино с водою. Апостол не того только хочет, чтоб никто не видал христиан в кругу этих беспорядочных лиц, но чтоб строгие христиане им самим дали заметить, что чуждаются их ради того, что считают поведение их несообразным с званием христиан, и этим отчуждением возбуждали в них совесть и приводили в стыд: да посрамятся. Это — молчаливое обличение и вразумление без слов. «Но, по мысли Апостола, такое отношение к неисправным предписывается как наказание сим последним. И оно точно есть не малое наказание» (святой Златоуст). «Это наказание для непослушных кажется умеренным; в самом же деле оно одно из самых тяжелых. Что тяжелее, как быть будто в пустыне, хотя находишься в городе?» (святой Дамаскин). «Весьма велик стыд, когда все отвращаются от кого» (Экумений).