1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 8, стих 8. Толкования стиха

Затем он как бы обращается к «знающим», «сильным» и соглашается с правилом, сформулированным ими, что на отношения с Богом не влияет характер употребляемой пищи: «...пища нас не поставит ближе к Богу: не едим ли мы, недостатка не терпим; едим ли, ничего не пребудет».

Эта глава сходна с Рим. 14—15.

1  Кор. 8:1—8 — по рассуждению одностороннему можно, по-видимому, без всякого стеснения есть мясо идоложертвенное, ибо ничтожны по своему значению как сами идолы, так и пища вообще.

От вопроса о телесной чистоте Ап. Павел переходит к вопросу об идоложертвенном.

Интересно, что Павел, касаясь идоложертвенного, нигде не ссылается на постановления Иерусалимского собора. Решения собора относились только к общинам в Антиохии и ее окрестностях — там, где сосуществовали иудеи и язычники. В Коринфе, где преобладали язычники, не было проблемы совместного существования, поэтому Павел не ссылается на деяния Иерусалимского собора.

Воздержание от идоложертвенного, которое рекомендует коринфянам Павел, он не рассматривает как послушание норме закона. Это воздержание должно проистекать из любви.

Подход Павла к проблеме основывается на двух моментах: 1) знание и 2) любовь. 1 Кор. 8:1-3 — «...знание надмевает, а любовь назидает ...Но кто любит Бога, тому дано знание от Него». Ап. Павел отрицает самое бытие идоложертвенного. Понятие идоложертвенного предполагает существование идолов.

Но «...идол в мире ничто, и что нет инаго Бога, кроме Единаго» (1 Кор. 8:4). Языческие боги — это бесы; языческие божества не имеют бытия, а потому не существует и идоложертвенного. Это знание об идоложертвенном есть основание свободы. Но свобода для сильного и знающею может стать соблазном для немощною. И Ап. Павел ставит перед братом, имеющим знание, долг любви. Во избежание соблазна немощною брата нужно ограничивать себя и свою свободу: «...если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек (имеется в виду идоложертвенное мясо), чтобы не соблазнить брата моего» (1 Кор. 8:13).

 Коринфяне-христиане свое участие на языческих праздниках за языческими столами и вообще свое пресыщение извиняли тем, что пища нас не приближает к Богу, вкушение такой или иной пищи не имеет значения или воздержание от нее не составляет заслуги пред Богом. Едим ли мы, ничего не приобретаем, – говорили они, – не едим ли, ничего не теряем. Так успокаивали они себя. Но справедливо ли? Уважительно ли извинение коринфян? Они спокойно, без зазрения совести смотрят на вкушение пищи какой бы то ни было, сколько бы, когда бы и где бы то ни было. В устах коринфян слышится убеждение о вещах, безразличных для нашей души и для ее спасения, – об удовольствиях, так называемых, невинных, позволительных. Но действительно ли вкушение пищи или развлечение себя другими предметами, как бы невинными, может быть непредосудительно?

А. Правда, пища не приближает нас к Богу, но зато она может отдалять нас от Него. К самому качеству, вкусу и количеству разной пищи человек не бывает одинаков и бесчувственен: одну пищу он любит более, другую менее; одною может пресытиться и затем отупеть и отягчиться, а к другой он не имеет наклонности или от вкушения иной он остается в прежнем здоровом, легком состоянии, без забвения о своих обязанностях и о средствах к жизни. Значит, пища может быть и полезною, и вредною для человека, вкушающего ее.

Б. Стол, или пища, не одинаковое значение получает и от количества употребленных на него денег. Если деньги потребны для других нужд, более разумных, например для необходимой и приличной одежды, для покупки учебных книг, для честной уплаты долгов, для подаяния милостыни бедной семье, а человек тратит их для своего чревоугодия, то такой стол, такое употребление пищи предосудительно, греховно.

В. Вкушение пищи не делается безразличным и от времени, в которое вкушают (в посту ли или в мясоед), и от места, где ее вкушают. Так, например, св. апостол в рассматриваемом нами месте обличает коринфских христиан за то, что они, не довольствуясь своею семейною пищею, приходили на языческие праздники, садились за стол в языческом капище и там принимали в пищу часть того мяса, от которого было принесено в жертву самим идолам.

Конечно, мясо как мясо, в капище ли оно лежит или на торжище, или в месте приготовления пищи, совершенно одинаково по вкусу и качеству. Но вкушение его, смотря по месту, может быть или позволительным, или предосудительным.

Пища не ставит нас непорочными перед Богом. Аапостол говорит, что пища — это ничтожная вещь. Она не поставит тебя перед Богом, не сделает ближе к Богу. Поэтому и говорит апостол, что если ты не ешь, ты никакой заслуги не приобретаешь и если ешь, тоже никакой заслуги не получаешь.

Феофан Затворник, толкуя, так говорит: «Вот вы, сильные умом, вкушаете идоложертвенное и не сквернитесь, потому что убеждены, что чрез это никакого не имеете общения с идолопоклонством. Но ваш пример может увлечь немощных, которые не имеют таких убеждений; но не имея их, они, вкушая идоложертвенное, будут оскорблять свою христианскую совесть и скверниться; осквернение же совести — пагуба души. Таким образом, вы своим умом губите брата, а губя его, во Христа согрешаете. Итак, воздержитесь. — Но те могли сказать: нам какое дело до тех? — Пусть уяснят свои понятия! — А это повело бы к упорству и ожесточению. Предотвращая это, апостол говорит наперед: есть или не есть — дело не великое пред Богом».

Знаете, в одной из газет написали несколько лет назад: «Сейчас, в наше время, одним-единственным поступком можно спасти свою душу! Если ты не примешь ИНН, ты уже в раю, ты уже спасен». Ты можешь никаких других заповедей не исполнять, но ты уже гарантированно спасен! Это же безумие! Это то самое, о чем говорит апостол: пища не приближает и не удаляет нас от Бога. Принял ты ИНН — безразличная вещь, ничем ты душе не повредил, не принял ты ИНН — ничем не повредил своей душе. Но если человек, искренне убежденный, что ИНН — это печать антихриста, его примет, он осквернит свою совесть. Он совершит грех. И не потому что ИНН — грех, печать антихриста, а потому что человек поступил против своей совести. Если я, например, искренне считаю, что вход в метрополитен является принятием печати антихриста, то, войдя в метрополитен, я согрешу. Не в метро дело, а в моей совести. Я совершу грех против самого себя. Именно в этом здесь и причина. Апостол говорит, что из-за безразличных вещей не надо ссориться, не надо спорить. Это крайне важно, потому что споры, которые были по поводу ИНН и которые отчасти продолжаются до сих пор, приводят к тому, что люди начинают друг друга проклинать, нехорошими словами называть и так далее. Но нам так поступать не положено. Именно потому, что пища не приближает и не удаляет нас от Бога. Все эти вещи — внешние, они ближе нас к Богу не делают, и дальше от Бога не удаляют.

«Мысль апостола такая: вы, хвалящиеся высоким умом и ясным пониманием дела, не думайте, что ценное что-либо совершаете пред очами Бога, когда вкушаете остатки от жертв идолам. Никакой прибавки к вашей богоугодности, стяжанной другими делами, от этого не бывает. Не думайте также, что те, которые не едят такого рода брашн, умаляются чрез то в очах Божиих. Нет, их богоугодность, стяжанная другим путем, чрез это никакого урона или лишения не терпит. Отсюда видно, как неосновательно прилагать слово апостола к постам!».

Апостол Павел уделяет значительное место такому вопросу, который, на первый взгляд, кажется не имеющим отношение к нашим дням. Вопрос был таким: Имеет ли право христианин есть мясо, приносимое в жертву языческим божествам? В те времена и при обычаях, царивших в языческом мире, этот вопрос фактически означал: Имеет ли право христианин есть мясо вообще? Нам такой вопрос кажется странным. Но в ранней Церкви он стоял очень остро. Недаром он обсуждается не только в Послании к Коринфянам, но также и в Послании к Римлянам, и в Книге Деяний святых Апостолов.

В таком городе как Коринф христианам трудно было избежать соприкосновения с языческими жертвенными культами. Чисто, так сказать, светского заклания или резания животных античность не знала. Эти действия всегда были связаны с языческими обрядами. Человек почти неизбежно вступал в контакт с жертвенными культами в самых разных ситуациях: покупает ли он мясные товары на рынке, участвует ли в семейных или профессиональных торжествах, которые часто совершались в языческих храмах, принимает ли частное приглашение в гости… Избежать участия в социальной жизни было очень трудно, особенно если человек занимал публичную должность или принадлежал к высшему кругу общества. Но большинство христиан принадлежало к низшим слоям, и тогда для них мясная пища вообще была малодоступной по причине нехватки средств. Тем более таких людей привлекали народные угощения, обычные в публичные праздники, когда народу раздавали мясную пищу. А она непременно была «идоложертвенной». В общем, в Коринфе вопрос о мясе был очень спорным. Что должен был делать христианин? Имел ли он право есть мясо, которое так или иначе было связано с жертвоприношением тому или иному языческому богу? Если для нас эта проблема представляет лишь исторический интерес, то для христиан Коринфа или любого древнегреческого города, она в значительной степени определяла всю жизнь и требовала решения.

Впрочем, если серьезно задуматься, и для нас поднятая апостолом проблема остается актуальной. Конечно, сегодня она не сводится к вопросу о той или иной пище. Вопрос на самом деле имеет более общий характер и встает перед верующим в любой исторической ситуации: В какой степени христианин может уподобляться своему нехристианскому окружению, принимать привычные для этого окружения обычаи, и когда он должен оказывать сопротивление и отстраняться? — Как же этот вопрос разрешает апостол Павел?

«Мы — люди грамотные», «мы обладаем знанием», — таким был лозунг свободомыслящих, либерально настроенных членов Коринфской церкви. Эти люди считали, что стоят выше всех этих ничтожных бытовых проблем. Апостол Павел противопоставляет такому либеральному «знанию» любовь: только любовь возвышает, только она созидательна, способствует сплоченности, прочности здания Церкви. «Знающие» смотрели свысока на других, на тех, кто все еще был подвержен колебаниям, сомнениям, представлениям о чистом и нечистом, всему тому, что «знающие» давно оставили позади себя. Таких христиан они пренебрежительно называли «немощными». «слабыми». А себя, соответственно, они называли «сильными». Апостол категорически утверждает, что такой вид знания действует негативно и деструктивно: «Знание надмевает, — пишет он, — а любовь назидает». «Надмевает», — буквально по–русски «раздувает», — подходящий образ для внутренней пустоты такой позиции. Те из коринфян, которые в своей напыщенной, чрезмерной самооценке хвалятся своим «знанием», на самом деле мало что понимают и знают. Они грешат против своих братьев, а тем самым и против Христа. Истинно «назидает», — буквально по–русски «созидает», — только любовь во Христе. Только она конструктивна. Она строит Церковь, а горделивое «знание» ее разрушает.

Боязливые, «слабые» коринфские христиане внутренне еще не смогли отрешиться от своего языческого прошлого, и все еще придавали языческому жертвенному мясу религиозное значение. Напротив, некоторые «сильные» демонстративно принимали участие в культовых трапезах, принимая приглашения на праздники в языческих храмах. Не исключено, что таким путем они хотели сделать для «слабых» что–то хорошее, желая помочь им рассеять их сомнения. Они хотели своим примером «возвысить» немощных братьев, поднять их над их «незнанием». Иногда под искусительным влиянием более свободных в этом отношении братьев колеблющаяся совесть «слабых» умолкала, и они по примеру «сильных» позволяли себе есть мясную пищу. Однако потом, когда их совесть снова подавала свой голос, они чувствовали себя оскверненными и страдали от этого. И получалось так, что «сильные» своим небрежным поведением подталкивали «слабых» к падению в собственных глазах, ставили их в опасное положение действовать против убеждений своей слабой, шаткой совести. Как пишет апостол, «сильные» «били» по совести «слабых», сбивали ее с толку. Наивно полагая, что они подают пример настоящей свободы и своим вольным поведением «возвышают», совершенствуют сознание и совесть своих «слабых» братьев, «сильные», — как указывает апостол, — не возвышали, а унижали братьев, принуждая их испытывать угрызения совести, чувствовать себя осквернившимися, согрешившими.

Да, «сильные» правы: сама по себе пища не прибавляет нам достоинства и не убавляет его. Да, «не пища представит нас перед Богом», но наши дела. Но так — только в отвлеченно–богословском отношении. В конкретной же ситуации, возникшей в Коринфе, именно дела «знающих» приводили к плачевным последствиям. Демонстративно выставляемое напоказ «знание», идущее не от любви, а от бесцеремонности, угрожало спасению «слабого» собрата, за которого пожертвовал Своей жизнью Христос. Апостол Павел использует аргумент из самой сердцевины христианской веры. Кто не понимает, не чувствует этого, тот грешит против Христа. Поэтому если пища становится косвенной причиной соблазна, «не буду есть мяса вовек», — с подчеркнутой резкостью пишет апостол, — не буду делать ничего, что может привести другого к падению, даже если я сам по себе имею право это делать. С предельной серьезностью Павел указывает на свое апостольское право так мыслить, так поступать и так учить.

Из прочитанного отрывка мы заключаем, что, во–первых, наше знание всегда ограничено. Во–вторых, собственную психологию и собственный опыт ни в коем случае нельзя без рассуждений переносить на психологию и опыт других людей. И если человек этого не понимает, то он жестоко ошибается, и его «знание» лишено главного качества — делать правильные выводы для отношений с другими людьми. Такое «знание» не только бесплодно, но и вредоносно.

Наконец, самое главное: Свобода без ответственности, диктуемой любовью во Христе, грозит выродиться в произвол и насилие, даже при внешне благих намерениях. В этом большой урок для всех нас в нашем повседневном поведении. Христианство — религия не Закона, но свободы. Однако истинная свобода, — о чем неустанно повторяет апостол, — возможна только в благодати Святого Духа. Дух же есть Дух любви, которая по определению не может существовать без свободного сознания долга перед ближним, без ответственности за его духовное благо.

Эти слова представляют раскрытие учения Христова о том, что не входящее во уста сквернит человека (Мф. 15:11), ибо если пища, входящая в наше тело, не может нас осквернять в очах Божиих, то не может она и очищать нас, делать нас достойными оправдания, приближать к Богу. Основание этого учения заключается в том, что человека оскверняет только грех, рождающийся в сердце человека, равно как и очищать его могут лишь покаяние и добродетель, рождающиеся там же. Но к числу грехов относятся и невоздержание, и плотоугодие, к числу же добродетелей самоограничение и пост. Хотя в самой пище нет ничего ни оскверняющего, ни освящающего, однако невоздержание в пище оскверняет, а пост очищает и приближает к Богу. Посему напрасно штундисты, имея в виду безразличие пищи, как внешнего, сотворенного Богом предмета, отрицают важность воздержания в пище, происходящего от усердия человека и от его повиновения Церкви.

О ничтожестве пищи вот как выражается Апостол: «пища не приближает нас к Богу; ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем». Это изречение Апостола, как известно, стало любимой поговоркой всех сластолюбивых противников воздержания и поста, подобно тому, как вероятно в Коринфе любили повторять мысль сего изречения в оправдание и подкрепление своей христианской свободы и беспрепятственного ядения идоложертвенного мяса; и потому весьма важно для нас, как Апостол решает вопрос о ядении идоложертвенного.

Показавши неблаговидность вкушения идоложертвенного по отношению к самому виновнику этого необдуманного действия, Апостол теперь показывает его неблагоприятное действие на других, на не имеющих верного взгляда на идолов, на не твердых в преданности Христианству и вообще на немощных, соблазняющихся этим двусмысленным поступком умников. Особенно пагубное действие производит этот необдуманный поступок на немощных и неутвержденных в вере. Эти люди могли во вкушении Христианами идоложертвенного видеть прямую измену Христианству и, следуя за другими, действительно изменять Христианству. И погибали эти несчастные, идя за людьми, которые вкушали идоложертвенное, совершенно не думая изменять христианской вере. Однако они делались главными виновниками погибели немощных. Предостерегая таковых от вкушения идоложертвенного, Апостол говорит: блюдите же, да никако же власть ваша преткновение будет немощным... биюще их совесть... во Христа согрешаете... По объяснению святого И. Златоуста, «Апостол говорит блюдите, возбуждая в Коринфянах опасение, стыд и решимость не делать этого. Не сказал: разум ваш сей, или совершенство ваше, что означало бы больше похвалу; но: власть, чем выражалось более их бесстыдство, дерзость и гордость. Не сказал братиям, а: немощным – из братии, увеличивая виновность их тем, что они не щадят даже немощных и при том братий... «Владыка твой не отказался умереть за него, а ты не обращаешь на него никакого внимания, не хочешь воздержаться для него даже от нечистой трапезы, но попускаешь ему погибнуть после того, как совершено его спасение, и, что всего тяжелее, из-за пищи». Они грешат (этим) против Христа: во 1-х потому, что касающееся рабов Его Он усвояет Себе; во 2-х, подвергшиеся биению составляют тело Его и члены Его; в 3-х, биющие (совесть немощных) по гордости своей разрушают дело, которое Он совершил Своею смертию.

Пребывающий в любви – в Боге пребывает, поэтому от Него и получает полноту знания, необходимую для благочестия и жизни. Говоря по существу об отношении к пище, Апостол пишет: «пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем»

Действительно, к Богу приближают только покаяние и добродетель. Но к числу грехов относятся и невоздержание, и плотоугодие; поэтому самоограничение, пост есть добродетель и, как таковая, приближает нас к Богу.